Курс лекций. История картин. НАРОДНЫЙ ПОРТРЕТ И.Н.КРАМСКОГО История изобразительного искусства. ДХШ.

Муниципальное бюджетное учреждение дополнительного образования   «ДШИ Починковского  района» Курс лекций. История картин. НАРОДНЫЙ ПОРТРЕТ И.Н.КРАМСКОГО  История изобразительного искусства. ДХШ. Разработчик: преподаватель художественного отделения                         МБУ ДО «ДШИ      Починковского района»                          Казакова Инна Викторовна 2017 НАРОДНЫЙ ПОРТРЕТ И.Н.КРАМСКОГО «Народный портрет», начало которому было положено еще в отечественной живописи XVIII века, в веке XIX получил такое распространение, что образовал особый жанр в портретном роде живописи. Уже в работах А.Г.Венецианова и В.А.Тропинина личность человека   из   низших   слоев  общества   становится   мерилом   этической   и  эстетической ценности,   носителем   по­новому   понятого   идеала   труженика,   «кормильца», воплощением   вечного   смысла   бытия.   «Фомушка­сыч» В.Г.Перова может   быть поставлен   рядом   с   бессмертными   образами   мудреца   Хоря   и   поэта Калиныча И.С.Тургенева.   Картины Мужичок   из   робких и Мужик   с   дурным глазом кисти И.Е.Репина явятся на свет как одна из первых догадок о грозной силе народа, доведенной до крайности и готовой подняться на кровавую борьбу. Жанр   народного   портрета   имеет   собственную   поэтику,   собственную   систему художественных   изобразительно­выразительных   средств.   Художники   стараются максимально   соблюсти   достоверность   облика   своих   моделей,   выявляют   этнические черты внешности и внимательно прослеживают социально обусловленные и социально значимые   качества   характеров.   Сохраняя   индивидуальный   строй   личности,   русская реалистическая   живопись   выводит   в   народном   портрете   на   первый   план   наиболее типичные ее черты. И хотя со времен русского Просвещения, своеобразие которого определила антикрепостническая направленность, народный образ всегда нес в себе черты высокого идеала, в живописи 1870­1880­х годов появляется существенно новое качество, оно связано с попыткой воспринять человека из народа «на равных», прямо и непредвзято. Конкретность образа, серьезная уважительность внимательного подхода к модели   отличают   и   крестьянские   портреты   Крамского.   В   каждом   ­   неповторимая личность   со   своей   судьбой   и   в   то   же   время   точная   социальная   характеристика. Художник одним из первых подмечает начинающееся расслоение крестьянского мира, которое русская живопись отразит бесстрашно, хотя и не без горечи. Все чаще думалось Крамскому о том, что по России «передвигать» надо не только выставки, но и самих художников, что они должны ездить, узнавать свою страну, свой народ, что, сидя в центре, художник начинает «терять нерв широкой вольной жизни; слишком далеко окраины, а народ­то что может дать! Боже мой, какой громадный родник! Имей только уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть...» Сам он не мог уезжать на долгие годы, жить в деревне, как это делали тогда некоторые молодые художники: с Петербургом связывали его слишком крепкие нити. Но хотелось писать   картины   из   народной   жизни,   писать   людей   из   народа.   Когда­то   он   написал небольшую   картину   «Деревенская   кузница».   Теперь   же   задумал   дать   портреты крестьян. Первым в ряду этих портретов был портрет Полесовщика. Вот он стоит, этот «лесной человек»,   загорелый,   сильный;   за   спиной   у   него   дубинка,   глаза   настороженные. Внутренняя напряженная страстность роднит взгляд полесовщика и взгляд Салтыкова­ Щедрина на портрете 1879.   Те   же   светло­голубые,   обведенные   тонкой   коричневой каймой   глаза,   маленький   черный   зрачок   оттенен   бликами   и   тонким­тонким   белым мазком по нижней части радужки. Но в неистовых глазах полесовщика нет ни разящей силы интеллекта, ни муки, отразившихся во взоре писателя. Сила взгляда мужика в простреленной   шапке   ­   едва   сдерживаемая,   но   холодная,   круглые,   светлые   серо­ голубоватые глаза словно обесцвечены злобой, в центре темного маленького, как след дроби   на   шапке,   зрачка   острый   бличок,   сбоку   на   радужке   ­   еще   один,   сдвоенный, третий, из трех светлых точек ­ на белке. Эта дробно вспыхивающая, переливающаяся по форме глаза «бликоватость» оставляет впечатление неприятной пристальности и вместе с тем неуловимости ускользающего взора. Иногда   эту   работу   называют   по­иному   ­   «Мужик   с   дубиной»   или   «Мужик   в простреленной шапке». Описывая этюд картины, Крамской предложил в письме к П. Третьякову такую ее трактовку: «Мой этюд должен был изображать один из тех типов, которые   многое   из   социального   и   политического   строя   народной   жизни   понимают своим умом и у которых глубоко засело неудовольствие, граничащее с ненавистью. Из таких людей в трудные минуты набирают свои шайки Стеньки Разины, Пугачевы, а в обыкновенное время они действуют в одиночку; но никогда не мирятся». Лишь в 1883 году Крамской придет к образу, поистине обладающему силой обобщения, впитавшему итоги многолетней работы над народным портретом. Картине Крестьянин с уздечкой из Киевского музея русского искусства свойственна та монументальность, которой отмечены лучшие из портретов Крамского. Моделью   Крамскому   послужил   Мина   Моисеев,   чей   портрет   находится   в Государственном   Русском   музее   (1882):   хитро   посмеивающийся   в   седую   бороду, сложивший   на   груди   руки,   он   поначалу   кажется   щупленьким   и   дряхлым,   и   лишь присмотревшись,   замечаешь,   какие   могучие   плечи   обтянуты   ветхой   голубоватой выцветшей   рубахой.   Оживленные   лукавые   глаза   смотрят   из­под   седых   лохматых бровей.   В   «Крестьянине   с   уздечкой»   крупные   складки   драного   армяка   спадают величественными   складками,   подчеркивая   ширину   и   силу   плеч,   ссутулившихся   от вековечного тяжкого труда. Натруженные, большие, сильные еще руки опираются о палку. Он чем­то напоминает образ Толстого: крупные черты лица с широким носом, мохнатые брови, просторный морщинистый лоб, взгляд, исполненный спокойной силы и мудрости, ясности и здравого смысла. «Мужик с уздечкой» Крамского ­ воплощение богатырской   силы   народной,   и   это   роднит   его   с   образом   Савелия,   богатыря святорусского из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»: С большущей сивой гривою,  Чай, двадцать лет нестриженой,  С большущей бородой,  Дед на медведя смахивал,  Особенно как из лесу, Согнувшись, выходил...  Нота   исторического   оптимизма,  которой   заканчивал   свои   искания  в  народной  теме Крамской, прозвучала в его произведениях одновременно, согласно с той трагической и героической поэмой народного прошлого, какую в начале 1880­х годов представил на суд  зрителей В.И.Суриков в  своем   полотне Утро  стрелецкой   казни.  Впоследствии,  в 1890­х и начале 1900­х годов, эта взятая Крамским нота отзовется гимном богатырской силе народа в Запорожцах Репина и Богатырях кисти Васнецова. Но   и   наиболее   оптимистическому   среди   народных   образов   Крамского   свойствен оттенок скрытого трагизма. Вообще безмятежность чужда музе художника. Его герои не   улыбаются   ­   посмеивающийся   Мина   Моисеев   редкое   исключение.   Лишь   иногда горькая или задумчивая усмешка прячется в уголках губ.                                                    Полесовщик.                                                                                     Крестьянин с уздечкой. 1874. Холст, масло. 84 x 62.                                                                    Мина Моисеев          Третьяковская Галерея, Москва, Россия.                                         1883. Холст, масло.  125 x 93.                                                                                              Музей Русского                                                                                                                  Искусства, Киев