Курс лекций. История картин. В. Васнецов «Царь Иван Васильевич Грозный». История изобразительного искусства. ДХШ.

Муниципальное бюджетное учреждение дополнительного образования   «ДШИ Починковского  района» Курс лекций. История картин. В. Васнецов  «Царь Иван Васильевич Грозный». История изобразительного искусства. ДХШ. Разработчик: преподаватель художественного отделения                         МБУ ДО «ДШИ      Починковского района»                          Казакова Инна Викторовна 2017 Виктор Васнецов Царь Иван Васильевич Грозный      Нет, никак эта тема не отпускает.. И не отпустит она никогда.. Не отпустит она  никогда и любого, кто озабочен судьбой нашей страны. Тем, кто, вглядываясь в  глубины нашей истории,  будет задумываться о том, каким путём мы должны идти  сегодня, продвигаясь в будущее.    Я об этом думаю, когда вглядываюсь в портрет Ивана четвёртого, находящийся в  зале Виктора Михайловича  Васнецова. Полное название картины «Царь Иван  Васильевич Грозный». Он находится рядом с самой известной картиной этого  художника, «Богатыри» . Спускаясь по ступенькам лестницы, покрытой ковром, царь  грозно взирает на нас с высоты. Взирает уж сколько времени. Скоро уже 120 лет. Хотя, по правде,  никакой это не портрет. Фантазия художника. Поскольку Виктор  Михайлович никогда не видел этого царя. Ни в лицо и никак. Да и не мог видеть.  Только много лет спустя антрополог Герасимов реконструировал его лицо по черепу и  мы все увидели его настоящий облик. . Посмотрите на  него, на его настоящее лицо, и  вы увидите, как мало сходства. Да просто никакого сходства. .Но  это и не важно.  Художник нам изобразил его  так, как ему подсказывало его воображение.  Вот, к  примеру, и «Богатыри» были совсем не такими, как на картине, хотя каждый из них  был исторической личностью.  Они все трое жили в эпоху Владимира Красно  Солнышко.       Вот  и здесь мы видим  не настоящего царя, а такого сказочного царя. Какого­то  фольклорного, пушкинского. Но вот интересно. На нём ведь всё правда.. И роспись на  стенах, и избушки, которые мы видим в окошко, и всё одеяние царя, и головной убор, и  даже посох в его руке. Все тщательно списано с музейных предметов. Всё правда.  Кроме одного и самого главного. Кроме лица. царя.   Вот тут для художника, как ни странно,   была важна не достоверность сама по себе.  Ему хотелось передать достоверность его характера, и всей его достоверной грозной  личности, во многом определившую целую не простую историческую эпоху в нашей  истории.   Художник  очень старался.. И дал нам образ царя таким, каким он увидел его в своём  не бедном воображении. И навязал его всем нам. И настолько успешно, что на мой  вопрос, обращенным к нашим гостям французам  ­ кого вы видите на картине, все и  всегда отвечают дружно: Иван Грозный.   А вот для меня от этого  изображения веет плакатной простотой, если не сказать   примитивизмом. Какой­то театральщиной от него веет. Я не вижу в этом изображение  человека, во всей ему свойственной противоречивой натуре и характере.  И мне это не нравится. Меня раздражает это единодушие иностранцев в ответе на мой  вопрос. Потому как их представление о нашем царе, которое у них сложилось уж как  дивным давно ещё со школы,  отлично накладывается то, что нам представил Васнецов.  Но и нам тоже хочется верить, что вот он был таким, каким нам его представил  Васнецов. А он был не такой. Он был другой.    Да, мы все родом из детства . Но эта замечательная мысль применима только  для  одного человека. А вот для целого народа, эта мысль должна звучат иначе. Мы все из  всего того, что пережил наш народ на всем нашем пути. От самого  его начала, от  самого нашего общего истока. И без всяких изъятий на потребу исторической  конъюнктуре.          Часто думают, что история наша творилась теми, кто стоял у кормила власти.  Князьями, царями, императорами, генсеками, а теперь ещё и президентами.  Не  согласен! Я так думаю, что не история творилась нашими руководителями, а сами они  были сотворены историей. Каждый в свое историческое время.  А самые заметные фигуры тоже были сотворены требованием и жестким запросами  каждый раз и во времена затишья, и во времена бурных разворотов. Вот последние  притягивают наше внимание  более всего. И одна из самых ярких и трагических  фигур  в этом ряду – это несомненно Иван Грозный. Он один из редких наших исторических  лиц, которого знают  во всем мире. Знают даже и в далёкой Полинезии.   Мне неизбежно приходится говорить об этом человеке с суровым взглядом и грозным взором , когда мы останавливаемся перед его портретом  А как иначе. И не только в  Третьяковской галерее.  Вот, например, в Кремле. Особенно там в двух местах.  Сначала в Успенском соборе. То есть , где юный Иван четвертый был первым  коронован на царствие. Смотрим про то замечательный шедевр Сергея Эйзенштейна  «Иван Грозный» Именно с этого  эпизода начинается весь этот потрясающий фильм.      А потом ещё в Архангельском соборе, то есть в месте, где и поныне хранятся его  останки.  Вот стоим мы в Успенском соборе напротив величественного иконостаса,  В том месте, где находится  Мономахов трон – такой чудный  шатёр искусный работы вырезанный из дерева. Но вообще­то его чаще называют троном  царя  Грозного. Он был изготовлен в  1551 г То есть 4 годя спустя после его коронования .И первый царь первым поднялся в  этот шатёр. Чтобы присутствовать на службе и. творить в нем свои собственные  молитвы.          И вот у этого трона невольно задаёшься одним вопросом. Да он и не может здесь  не  прийти на ум... Этот вопрос, как мне кажется, приходит только в наши головы. То есть  только в нашей стране. В России. А вопрос простой. Власть и народ . Какими  идеальными должны быть эти отношения. И какими не должны быть.  А нам надо знать  это непременно. Без ответа на вопрос мы просто и жить не можем. Потому как власть  без народа, как и народ без власти существовать не могут.  Не могут и всё.     Вот раньше у нас с самых древних времён и вплоть до начала прошлого века власть   наследовалась по родству. Она законно наследовалась последовательно от римских,  византийских императоров, через киевских и владимирских князей, а потом и через  московский князей. Зайдите в Благовещенский собор в Кремле и на сводах вы увидите,  как это происходило.  Власть эта была освящена самим Богом. Потому коронация  происходила не где­нибудь, а Божьем доме на земле, В соборе. Вот в основании того  самого шатра, о котором шла речь выше,     есть фраза из Библии: «Речь господь аз  избрах та царя». То есть Бог так повелел, чтобы власть через посредство бога  осуществлялась именно этим человекам. Ну и вопросов после этого не должно быть.       Иван Васильевич четвертый.  Сколько книг о нем написано, и знаменитый фильм  был снят, и балет потрясающий на музыку Прокофьева  был поставлен, который я  видела  в Большом театре. Все может быть потому, что через эту яркую личность  стараются понять и эпоху, и страну, породившую такого царя. И , вероятно, из желания постичь душу народа, олицетворением которой вроде бы стал Иван Грозный на то  время . А,  может быть, еще и потому, что, обращаясь к этой исторической личности, мы  постоянно будем думать  о значении роли личности в истории, и о том, какая эта  личность должна быть у нас.  А природа царя Грозного, несомненно,  была одаренная,  но постоянно раздираемая внутренними противоречиями. И они никак не могли не  отразилась в его делах государственных. Они  оставила такую глубокую борозду в  памяти народа, что не сглаживается и не рубцуется  она и по сей день. Возможно никто из известных нам царей так не грешил и так искренне не раскаивался,  как он. Однажды, например, простым паломником босиком прошел 60 верст от Кремля до Троицкого монастыря, в котором сам некогда был крещен в младенчестве на раке  преподобного Сергия Радонежского, а потом и детей своих там же крестил. И в то же  время, сколько крови пролил в плену параноидальной  идеи искоренения крамолы и предательства в государстве.  Вот так и жил, грешил и каялся.  А крамола была, и предательства были тоже. Коснувшихся даже и его самых близких  ему людей. Вот и мать его, Елена Глинская,  была отравлена. И первая жена любимая  Анастасия тоже была отравлена, и ещё одна жена всё тем же манером ушла в мир иной  до срока. А бояре завистливые и коварные. Их что же, не было? Вон Курбский и тот  сбежал, Иуда такой.  А Новгород вот – вот в латынство отпадет. Кругом враги.  Как  тут не будешь эту крамолу и изменников даже и под кроватью искать.       Я уже писала  о том, что  имя его, Грозный, неправильно переведено на иностранные   языки. Там говорят. Terrible. То есть Ужасный. Как будто, у них самих ужасных  правителей, да ещё и покруче нашего, не было. Но у нас слово  Грозный  имеет совершенно  другой оттенок,  и гораздо  правдивее  характеризует личность царя, правившего в очень непростое время укрепления и  утверждения государства, которое только образовалось после нескольких веков  раздора.  Вот Terrible воспринимается в сознании людей, как нечто дикое, страшное,  темное и все.  И  больше ничего. И вот такая ложная и примитивная этикетка  прилепилась к царю во всем мире, и из­за этого гуляет по миру образ дикого, кровавого царя­варвара, как символ, олицетворение вообще всей страны.  Иногда мне кажется, что, может быть, неправильный перевод был сделан намерено.  Может быть, тому далекому первому переводчику именно таким ужасным хотелось  видеть  первого нашего  царя со всей его страной, и с тех пор это понятие­стереотип  так удобно закрепилось в иноземном сознании. Ужасный царь ­ ужасная страна. Слово  как вердикт припечатывает всю страну к позорному столбу.   Для грехов своих, даже и самых страшных, царь наш находил оправдание. Он считал,  как много позже и несчастный студент Раскольников, что положение его давало ему  право преступать через кровь. Более того, считал, что он просто обязан проливать  кровь. Это церковникам пристало быть терпеливыми,  милостивыми, и блаженно  подставлять щеки для ударов с обеих сторон, да к тому же и призывать к столь  унизительным подставам и своих прихожан. Но   не царское это дело – щеки то подставлять, думал и говорил он. «КАК ЖЕ  МОЖНО УПРАВЛЯТЬ СВОИМ ГОСУДАРСТВОМ ТОМУ, КТО ПОЗВОЛИТ  ОБЕСЧЕСТИТЬ СЕБЯ» ­ вопрошал себя и всех царь Грозный . Наделенный Божьей  властью он обязан был и карать. Он вполне допускал двойную мораль, оправданной его  положением.  Одну религиозную мораль и  обязательную для всех его подданных, и  другую ­  для монарха, для себя. «ХОТЬ КАК ЧЕЛОВЕК Я ГРЕШЕН, НО КАК ЦАРЬ  Я ПРАВЕДЕН!» ­ с грустью, но и убежденно утверждал он. Ох, какой же тяжкий крест нес этот человек, внутренне  раздираемый сомнениями,  убивая бояр и князей своих, да и простых людишек, которым тоже досталось в полной  мере. Никак он не мог сложить в одно цельное две свои ипостаси, царя и человека.  Чтобы государство стояло, не рухнуло, чтобы могло противостоять всем супостатам и  внутренним, и особенно внешним, чтобы защитить веру православную со всеми ее  ревностными служителями, призывающими к милосердию, нужно внушать всем  благоговейный страх.  Справедливость без страха не утверждается. Чтобы не допустить завладение души  человека зверем­дьяволом, одних проповедей с амвона недостаточно. Слаб человек. Нет у него достаточных сил, чтобы удержать в себе зверя. И в этом случае  позволительно пожертвовать в назидание малой кровью, чтобы не пролилось море  крови. «ЦАРСТВИЕ БЕЗ ГРОЗЫ ПОДОБНО КОНЮ БЕЗ УЗДЫ»­ эта известная  максима была сочинена им самолично.  Вот так и стал он Грозным. Вы думаете, так мыслил только Иван четвертый? Примеры  такого мышления вы найдете легко во всей истории, и в истории Франции тоже. Или вы думаете, подобные мысли о двойной морали не посещают нынешних правителей,  особенно в критические моменты, когда идет речь о выборе между большой и малой  кровью? Вопрос мне, кажется, не имеет смысла. А  царь Иван Грозный, вовсе не был каким­то примитивным дикарем, каким он может  вам показаться. Совсем нет. Еще в детстве он рос очень любознательным мальчиком и  читал все, что ему попадалось под руку. И был он для своего времени  очень  образованным человеком. Очень образованным. Знал античную историю. Знал языки и  был наделен ярким литературным талантом, любил петь во время службы на клиросе.   А еще, представьте себе, сам сочинял духовную музыку. А уж Библию он знал, я  думаю, получше, чем мы с вами.  Церковь пыталась противостоять жестокостям царя. Вот здесь, прямо рядом с резным  шатром, царским моленным местом, однажды разыгралась драма. Митрополит Филипп, высшее духовное лицо в Росси в то время, имел мужество сказать свою правду, как он  ее понимал, в лицо царю. Однажды во время литургии царь ввалился в собор с целой  компанией опричников. Все были одеты в черные монашеские одежды, которые  выглядели на них скорее как маскарадные,  скоморошные облачения. Как требовала  того традиция, Грозный подошел к митрополиту под благословение. И в ответ услышал страстную отповедь: « Не узнаю царя православного не в царских одеждах. Не узнаю царя православного в  деяниях языческих. Кровожадного зверя – деяния твои. До каких пор будешь ты  проливать без вины кровь верных людей и христиан? Подумай о том, что хотя Бог  поднял тебя в мире, но все же ты смертный человек, и он взыщет с тебя за невинную  кровь, пролитую твоими руками». И царь, гордо распрямившись, ему ответил: « Что тебе чернец (то есть монах) до  деяний наших царских. Не прекословь державе нашей, не то постигнет тебя гнев наш».  Гнев царский постиг митрополита Филиппа. С него сняли в этом же соборе  митрополичьи одежды, и простым монахом сослали в монастырь под Тверью, где его  задушил Малюта Скуратов, главный палач царя. Хотя, может быть, это и миф.  Тем не менее,  почти век спустя останки Филиппа были перевезены в тот же Успенский  собор, и царь Алексей Михайлович на коленях просил прощения от имени власти у  гроба его под суровым взором патриарха Никона. Захоронен он рядом с иконостасом у  южной стены, прямо напротив трона Ивана Грозного. Я думаю, место его погребения  было выбрано не случайно. Могила канонизированного митрополита Филиппа стоит  здесь как вечный укор власти за деяния ее греховные. А  вот, например, Петр первый вряд ли задумывался о противостоянии властей  светской и духовной. . И не только потому, что его ребяческое сознание в момент  коронации  еще было не в состояние подняться до высот философской мысли – ему  было всего 10 лет в этот главный в его жизни миг. Я понимаю так, что и много позже, став уже всесильным царем, когда он ставился иногда обстоятельствами перед  необходимостью выбирать между своей человеческой совестью и государственным  долгом, требовавшим карать, а случалось это  часто, выбор его был всегда в пользу  последнего.  И в этом смысле он ничуть не отличался от Ивана Грозного, а по количеству пролитой  крови, может быть, и превзошел его. Он  также,  как и Грозный, участвовал в сыске, как тогда говорили, то есть лично пытал своих недругов, и даже головы своими руками  отрубал, чего Иван все­таки не делал.  Вот вам, пожалуйста, к примеру, как он поступил, когда однажды вошла в трагическое противоречие его мораль монарха с религиозной моралью. После восстания стрельцов,  выступивших в очередной раз поперек монаршей и государственной воли, их подвергли сначала самым изощренным пыткам, а потом всех истребили. Большая часть была  повешена на Красной площади. Смотрим картину «Утро стрелецкой казни.» И вот в разгар репрессий к Петру явился священник, неся перед собою икону, призывая к милости и милосердию. Тот насмешливо выслушал попа, а потом сказал так: «Зачем ты потревожил сей святой образ. Я ответственен за все государство наше и не  дело церкви лезть в дела наши». К счастью, священник не разделил судьбу митрополита Филиппа и  стрельцов. А вот вся церковь лишилась своей главы. Патриаршество было  упразднено, чтобы церковь не мешала со всей своей ненужной моралью политике  государственной, и не смущала его монарха.    Река истории несёт нас по волнам времени. И течение этой реки – не прямая  столбовая дорога. Повороты, развороты, то заводь, то бурный водопад. И капитан  нашего судна должен каждый раз соответствовать своему времени. Время творит  наших вождей, а не наоборот. А мы иной раз из тихой мирной заводи тяжко вздыхаем  по поводу страданий наших близких и дальних предков, которым судьба уготовила не  простые времена. И грубо говоря, всех собак по поводу этих страданий вешаем на  одного, а именно того, кого божий промысел вознёс на самую вершину власти.  Вот о чём я думаю, присев на лавочку перед портретом Ивана Грозного, сотворённого   художником ­ сказочником Васнецовым.