Литературная гостиная "Жизнь моя - черновик" (о Нике Турбиной)

Литературно­музыкальная гостиная «Жизнь моя – черновик» (о судьбе и поэзии Ники Турбиной) Действующие лица. 1. Рассказчик 2. Биограф 3. Ника 4. Чтец 1й 5. Чтец 2й. Литературный материал Стихотворения Ники Турбиной: 1. Кукла 2. Я обманула вас 3. Калейдоскоп  4. Я трамваем не поеду  5. Я сердце свое нахожу в траве  6. Дождь размазал всю картину у меня  7. Вы умеете пальцами слушать дождь?  8. Бабушке (Я печаль твою развею…)  9. Дождь, ночь, разбитое окно  10. Я закрываю день ресницами  11. Я – полынь­трава  12. Воспоминанье (Я хочу с тобой одной)  13. Остановись на миг (зачем, когда придет пора)  14. Девочка – сон  15. Лица 16. Алая луна  17. Душа­невидимка 18. Хочу добра 19. Что останется после меня?  20. Я играю на рояле 21. Стихи мои похожи на клубок В композиции используются аудиозаписи: Ника Турбина читает свои стихотворения, а  также песни на стихи Ники Турбиной в исп.Е.Камбуровой. Вступительное слово ведущего. Добрый вечер, дорогие друзья гостиной! Сегодня у нас  особенная встреча. Впервые в истории наших литературных вечеров мы будем говорить о  судьбе Ники Турбиной – удивительной, трагичной  судьбе, о ее уникальном поэтическом  даре, о ее пронзительной поэтической интонации.  Музыка. Часть 1я Раннее детство, ночь, стихи Рассказчик. 1978 год. Четырехлетняя Ника не спала по ночам. У нее была астма. Мама и  бабушка поочередно дежурили у постели девочки, а она пугала их тем, что просила:  "Запишите строчки!" И диктовала стихи ­ совсем не детские, трагические. Скептики  говорили, что эти стихи принадлежат другому, взрослому поэту. Мистики ­ что это  умерший гений диктует ей свои строки. Ника говорила: "Это не я пишу. Бог водит моей  рукой". Ника. Алая луна  Чтец 1й. Я полынь­трава.  Аудио: жизнь моя ­ черновик Ника. Маленькой помню себя постоянно больной — воспаление легких, астма. Мы с  мамочкой трудились над температурой и кашлем. Я старалась не капризничать, есть без  уговоров. Бабуля летала как птичка — работала и подрабатывала. В доме часто бывали  гости. Мама всех обязательно угощала — так принято у нас. Бедные мои красивые, чуткие, добрые девочки, старались меня успокоить. Врачи, врачи, врачи... Мама сходила с ума.  Бабуля надеялась на чудеса. Постоянно причитала: «Господи, сделай так, чтобы  Никушеиька не писала стихи». Сидела на кухне и плакала. А я ждала свой звук. Он пронзал меня от макушки до конца позвоночника, и силы мои удесятерялись: переполнялась  мыслями, хотелось бегать, кричать... Чтец 2й. Девочка­сон  Чтец 1й. Лица  Ника. Тогда я еще не могла писать. Брала колготки и вязала узлы. Развязать их было  невозможно — морские. Успокаивалась, рассказывала сплетенным косам свои мысли.  Плету морские узлы, вдруг слышу: «Я с тобой, не плачь». Странно, но я уже знала всю  свою жизнь. Это меня не пугало. Страшно было за родных. Безумно любила маму. Мне  надо было постоянно к ней прикасаться. Мамочка, прости меня. Я была непредсказуема.  «Кто ты?»­ спрашивала я у этого шепота. «Я Всевышний, значит Бог». Я, безусловно,  любила и люблю своих родных, до дрожи в теле. Когда думаю о них, хочется кричать от  набегающей горячей волны. Чтец 2й. Воспоминание (Я хочу с тобой одной)  Биограф. Мама Ники была талантливой художницей, но так и не смогла реализоваться.  Говорят, ей очень хотелось, чтобы в семье была знаменитость, и своей дочке она с самого  раннего детства читала серьезных поэтов ­ Ахматову, Мандельштама, Пастернака. В  ялтинском доме дедушки Ники Анатолия Никаноркина, известного крымского писателя,  собирались литераторы, приезжавшие из Москвы на отдых. Мама просила их помочь  напечатать дочкины стихи в столице. Далеко не всем эта идея казалась удачной, ее  предостерегали ­ психика девочки еще не окрепла, а мир она уже видит в трагических  тонах. Тем не менее скоро в центральной прессе появились большие публикации о  ялтинском вундеркинде. Нику стали приглашать на литературные вечера. В 9 лет у нее уже вышла первая книга стихов ­ "Черновик", вступительное слово к которой написал Евгений Евтушенко. Книгу перевели на 12 языков. Аудио: песня на стихи Ники «Остановись на миг» Чтец 1й. Бабушке  Аудио: Е. Камбурова поет Нику Турбину Чтец 2й. Жизнь моя – черновик  Биограф. В 1985 году от всесоюзной фирмы грампластинок «Мелодия» вышла пластинка со стихами Ники Турбиной, и называлась она, как первый ее первый поэтический сборник – «Черновик». На двух сторонах поместилось 52 стихотворения в авторском исполнении. Предисловие к  пластинке написала Елена Камбурова. Рассказчик.   «Я вам почитаю стихи…» ­ это говорит хрупкая девочка, имя которой Ника. Во ней живут две Ники, два существа. Одна – маленькая десятилетняя девочка с  прекрасным, нежным лицом, живущая по всем законам страны детства. Вот она  стремительно бежит к ялтинским аттракционам и в который раз умоляет еще раз  покататься на автомобильчиках. Любая скользкая наклонная поверхность – и Ника готова  до упаду съезжать с нее вниз. Мимо лотков с мороженым проходит быстро, тихо и скорбно  шепча: «Мне нельзя». Смуглая красавица рыбка в зоомагазине повергает ее в такой экстаз  восторга, что через полчаса рыбка становится еще одним жителем квартиры. Еще одно  прибавление к Никиным любимцам: к собачке Злате, сиамскому коту Скифарику, черепахе Кате, хомякам Хомке и Харе. Во всем – азарт и максимализм отношения. Если любовь, то  огромная. Преданность – предельная. Особая радость видеть, как Ника танцует.  Непредсказуемая выразительность, ажурная пластика рук – чудо, да и только. И что  любопытно – танцует редко. Такая дивная, земная, осязаемая Ника.  Чтец 1й. Калейдоскоп  Чтец 2й.  Но вот другое… Я снова и снова перечитываю страницу за страницей ее стихов.  И на меня надвигается тайна. Я стою перед загадочной закрытой дверью, от которой у меня нет ключа. Я соединяюсь с Поэтом, с космосом его чувствований, с дальностью его дорог,  с беспредельностью его надежд. Мой пульс участился, горло сжимается. Я уже почти не  помню эту маленькую девочку, и, быть может, все это мне приснилось: она бежит вдоль  моря со мной наперегонки, весело разбрасывая в стороны руки, в немом восторге  запрокидывает голову перед горным водопадом и кружится, кружится в такт весне,  цветению, солнцу… Два существа, две Ники… Чтец 1й. Вы умеете пальцами слушать дождь?  Биограф. Вспоминает Владимир Дашкевич. Однажды вечером мне позвонила Лена  Камбурова и сказала, что если я быстро соберусь и приеду к ней, то смогу послушать  необыкновенную девочку, которая будет читать свои стихи. Я приехал и увидел Нику  Турбину. Ей было семь лет. Я сразу понял, что это чудо. Ника читала замечательно –  цельно и мощно, ее голос звучал и вдохновенно, и легко. Она все помнила наизусть. Я не  успел задуматься о том, как же это – такая маленькая и такие стихи, потому что мне  пришлось заняться физическим трудом: чтение кончилось, и мы стали играть в  неизвестную игру, которую условно можно назвать «дерево и обезьяна». Деревом был я, а  обезьяна лазила по мне, как хотела, и еще требовала при этом, чтобы ее раскручивали вокруг дерева. Потом она слезла и сказала: «Ты не представляешь, как мне тяжело», ­ и я  понял, что Ника сочиняет новые стихи. Потом она стала их записывать. Это была нелегкая  работа – писать она научилась совсем недавно, и на тетрадочную страницу умещалось не  больше трех слов. Каждая буква к концу слова увеличивалась, и поэтому создавалось  впечатление, что записать эти стихи можно только на городской площади. Чтец 1й. Душа­невидимка  Чтец 2й. Дождь размазал всю картину у меня  Рассказчик. Вспоминает Владимир Дашкевич.   Там мы подружились. Я узнал, что  любимый ее поэт Владимир Маяковский, а любимая игра – аттракцион «Катание на  машинках Невероятно, но факт – в одном существе живут и прелестная девочка, которая любит  танцевать и собирать кукол­клоунов, и глубокий, могучий поэт с неповторимой  интонацией, мастер, поражающий игрой, казалось бы, несопоставимых понятий и образов и  выражающий мысль легким и емким языком. Чтец1й. Я закрываю день ресницами  Рассказчик. Вспоминает Владимир Дашкевич. Пытаясь передать поэзию Ники в музыке, я  написал более двадцати пьес. Первый цикл «Четырнадцать слезинок» соединял  четырнадцать стихотворений о переживаниях ребенка – маленького человека, в котором  постоянно идет гигантская внутренняя работа., которую не могут оправдать никакие идеи  и убеждения. Поверьте мне, сочинять стихи ей очень трудно – ее маленький детский организм  напрягается в эти моменты до предела. Но стихи не остановить – есть в ней могучая и  властная сила, потребность высказаться, заставить людей вслушаться и понять ее. Ника  сочиняет стихи и ночью. В мае 1985 года Ника своим звенящим голосом читала стихи Италии. Она выступала на  международном фестивале «Поэт и земля». Вслушайтесь в ее голос – он летит, как молодой жеребенок по бескрайней степи, летит и  радуется своему полету.  Аудиозапись: Ника читает стихотворение  «Междугородние звонки» Чтец 1й. Я трамваем не поеду  Чтец 2й. Я обманула вас  Биограф. Первое книжное издание поэта Ники Турбиной вышло из печати 11 декабря  1984 года от издательства «Молодая гвардия» в городе Москве. Книга носила очень  простое и в тоже время говорящее название «Черновик», предисловие к которому написал  известный советский и российский поэт Евгений Евтушенко. Эта книга удостоилась  международной премии «Золотой Лев», которую Ника получила в Венеции в 1985 году.  После такого литературного успеха юного поэта, «Черновик» переводится на 12 языков  мира  Ника. Стихотворение «Хочу добра»  Рассказчик. Впоследствии вышло еще 5 книг. Издание 1991 года под название «Ступеньки  вверх, ступеньки вниз…» стало последней прижизненной публикацией поэта. Уже после  смерти Ники Турбиной от издательства «Монолит» выходит пьеса «НИКА» пера бабушки Людмилы Владимировны Карповой, а также сборники стихов и записок «Чтобы не забыть»  и «Стала рисовать свою судьбу», включившими в себя стихи как из ранее изданных  сборников, так и совсем новые произведения. Ялтинским писателем Анатолием Вознюком  была написана в 2004 году мало кому известная книга­повесть о Нике «Предсказанная  временем судьба». Ника. Стихотворение «Стихи мои похожи на клубок…» Биограф. Это была интересная игра ­ "в поэтессу". Нику возили по всему миру. Она  выходила на сцену перед огромным залом, маленькая, но очень серьезная девочка с  прической, как у Марины Цветаевой, и читала взрослым голосом: "Жизнь моя ­ черновик,  на котором все буквы ­ созвездья..." В 1985 году в Венеции Нике вручили самую престижную поэтическую премию ­ "Золотого льва", которой до нее из советских поэтов была удостоена лишь Анна Ахматова. Ника тут  же отколотила зверю лапы ­ правда ли он золотой? Лев оказался гипсовым. Уже взрослая Ника говорила об этом времени: "По улицам слона водили. Это была Ника  Турбина. А потом слона бросили и забыли". Чтец 1й. Я как сломанная кукла  Биограф. С 11 лет Ника уже жила в Москве, ходила в обычную школу. Ее мама снова  вышла замуж и родила еще одну дочку ­ Машу. Наверное, Нике не хватало маминого  внимания. Еще в начале всей этой шумихи она посвятила ей такие строки: "...Только,  слышишь, не бросай меня одну. Превратятся все стихи мои в беду". Ника. Стихотворение «Что останется после меня?»   Биограф. В 1990 г. Ника поехала учиться в Швейцарию. Ее пригласил туда пожилой  швейцарский доктор, который запомнил Нику еще маленькой и написал ее родным  множество писем. Закончилось все неожиданно, но банально ­ постелью. 76­летний  профессор для своего возраста выглядел очень хорошо ­ благодаря многочисленным  операциям он даже мог дать фору молодому мужчине. Был интересным собеседником,  Нику не обижал, но целыми днями пропадал в своей клинике. Ника, замученная бездельем,  начала пить, а через год сбежала от него. Публично своих стихов она уже давно не читала. Рассказчик. 1994 г. В Московский институт культуры Нику приняли без экзаменов. Курс  вела Алена Галич, ставшая ее любимой учительницей и близкой подругой. Она уверена,  что Ника была талантлива ­ еще в 14 лет очень удачно снялась в фильме "Это было у  моря" с Ниной Руслановой.  Ника. Фрагмент дневниковых записей: «Давно мечтала стать актрисой…» Биограф. У нее была необычная, роковая, как будто специально для немого кино  предназначенная внешность ­ зеленые глаза, каштановые волосы, родинка над губой. И при  этом ­ нарушенная психика, неважная координация и ненадежная память. Тем не менее  первые полгода Ника проучилась очень хорошо. И снова писала стихи ­ на любом клочке  бумаги и даже губной помадой, если под рукой не было карандаша. Но 17 декабря, в день  своего 20­летия, Ника, которая уже не раз "зашивалась", сорвалась. У Алены Галич до сих пор хранятся дома написанные ее рукой заявления: "Я, Ника  Турбина, даю слово своей преподавательнице Алене Галич, что больше пить не буду". Но в  конце первого курса, незадолго до экзаменов, Ника уехала в Ялту к Косте, парню, с  которым встречалась уже несколько лет. К экзаменам она не вернулась. Чтец 2й. Стихотворение «Дождь, ночь, разбитое окно» Ника. Я в Ялте. Бабушка просит меня написать воспоминания о Юлиане Семенове. Это он  первый обратил внимание на мои стихи. Это он бескорыстно, щедро, благородно, весело,  сопереживая о моей судьбе, помогал мне утвердиться первое время (пока был жив) на  тропинке поэтического начала. Потом — уже не было. Последнее мое выступление перед  аудиторией было в Ялте, в театре им. Чехова. Я только что прилетела из Америки. Юлиан  представлял меня зрителю. Он был тогда печальный, и мне страшно было смотреть в его  глаза. Я чувствовала, что у него что­то неладное в душе. Тогда он был особенно нежен, по­ отечески гладил меня по голове, а я вдруг задала ему вопрос, в чем же смысл жизни. Он не  сразу ответил. Возможно, на людях он не решался сказать то, что знал всегда. Стал  говорить что­то умное, философское, я почти не слушала. Я знала, что смысл жизни только в доброте к людям, и это я читала в его глазах. Это была наша последняя встреча.  Впоследствии я поняла, что как поэт никому не нужна. В результате стала стесняться  своих стихов и пыталась мучительно и трагично найти себя. Уверена, если бы он был жив,  моя судьба как поэта сложилась бы иначе. Я несу в себе память о Юлиане Семенове, как о  человеке совершенно неординарном для нашего сурового времени, когда личность не  является жизненно необходимой для общества. 2000.  Биограф. Восстановиться в институте удалось не сразу и только на заочное отделение. С  Костей они расстались. Ему хотелось иметь нормальную семью, а с Никой нужно было  нянчиться как с ребенком. Вскоре Костя женился. Май 1997 года. В тот день с Никой был другой мужчина. Они поссорились. Ника бросилась к балкону ­ как потом говорила, "в шутку", не удержалась, повисла и тут же протрезвела.  Он схватил ее за руки, Ника пыталась забраться назад. Спасло только то, что, падая, она  зацепилась за дерево. Была сломана ключица, поврежден позвоночник. В больницу к ней  пришли поэты, журналисты. Говорили, что в ее глазах была жуткая обида: только так и  заставишь вас вспомнить о себе. Рассказчик.  После этого случая Алена Галич поняла, что Нике необходимо серьезное  стационарное лечение. Еще в детстве, когда бабушка ездила с ней по всему миру,  американские врачи говорили, что при такой нагрузке ребенку необходимы консультации  психолога, но в СССР это считалось ненужной роскошью. Галич договорилась, что Нику на три месяца положат в специальную американскую клинику. Чтобы получить скидки,  пришлось собрать огромное количество подписей. Но, когда американцы согласились,  мама Ники внезапно увезла ее в Ялту. Алена Александровна сидела дома, рвала эти письма и плакала. О той упущенной возможности она теперь жалеет больше всего. В Ялте Ника попала в местную психушку. Ее забрали после буйного припадка, которых  раньше с ней вроде бы не случалось. Вызволяли ее оттуда все та же любимая  преподавательница и Костя. Биограф. Ника патологически боялась жить одна. В свою комнату, оставшуюся от матери  и ее второго мужа, которые уже давно развелись, приглашала то подруг, то друзей. Так  появился Саша М., актер одного из московских театров, с которым она прожила около  четырех лет. Он тоже много пил. Чтец 1й. 11 мая 2002 года они были в гостях у своей знакомой Инны, которая жила на той  же улице. Выпили. Саша и Инна пошли в магазин, а Ника ждала их, сидя на подоконнике  пятого этажа, свесив ноги вниз. Это была ее излюбленная поза, она никогда не боялась  высоты. Видимо, она неудачно повернулась. С координацией у Ники всегда было плохо.  Гуляющий с собакой мужчина увидел, как она повисла на окне, и услышал ее крик: "Саша,  помоги мне, я сейчас сорвусь!" Внизу какие­то люди пытались растянуть куртку. Но на  этот раз Бог Нику не спас. Чтец 2й. Друзья Ники узнали о ее смерти случайно, ночью накануне кремации. Когда  утром 18 мая Алена Галич и ее сын приехали в больницу Склифосовского, Саша сказал им,  что кремация пройдет прямо там. Алена Александровна не знала, что в Склифе нет  крематория. Попрощавшись с Никой, она уехала. Гроб повезли в Подмосковье озлобленные рабочие, которым Саша просто не захотел платить. Ника, которая больше всего на свете  боялась одиночества, поехала в свой последний путь одна. P. S. Чтобы Нику отпели, милиция дала письменное подтверждение о том, что ее гибель не  была самоубийством. Алена Галич добилась, чтобы прах ее ученицы захоронили на  Ваганьковском кладбище. Ника. Стала рисовать свою судьбу. Она иная в красках. Света много вокруг. Звезд днем не  вижу, но чувствую их кожей. Лучи с небес освещают путь, по которому иду. Где­то вдалеке пятна темные — оказалось, это кляксы, их закрасить надо цветом алым. Любовь сразила  все цвета глухие. Картина заиграла щемяще­радостиым отсветом золотого восходящего  солнечного блика. Сразил меня цвет Смеялись краски над судьбой моей. Вот поле, где я  люблю быть. Лошади пасутся вдали, фонари, костер, где я горю и не сгораю. Ступени  лестницы уходят в небо. Тишина стоит, покойно и радостно вокруг. Краски, как звуки. Я  здесь и нет­ меня. Вокруг нет никого, возможно, появятся, но позже.  Где мои страданья? Остался яркий свет от моей судьбы, казалось бы, такой трагичной. А  люди, люди где? Завтра буду продолжать. Цвет надо подобрать моим страданьям. Краски  сами все решат, что должно на полотно ложиться. Чтец 1й и чтец 2й. Стихотворение «Я играю на рояле». Заключительное слово Ведущего. Поклон.