Материалы для контрольной работы по литературе в 11 классе по теме "Литература о Великой Отечественной войне"

Вариант 2 Сформулируйте одну из проблем, Напишите сочинение по прочитанному тексту. поставленных автором текста. Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера- иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Напишите, согласны или не согласны Вы с точкой зрения автора прочитанного текста. Объясните почему. Свой ответ аргументируйте, опираясь на произведения советских писателей и поэтов 40 – 50 годов 20 века о Великой Отечественной войне. Объём сочинения - не менее 150 слов. Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов. Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком. Текст для работы …Эта маленькая полоса земли на правом берегу Днепра, напротив острова, называлась в сводках дивизии плацдармом, больше того – трамплином, необходимым для развертывания дальнейшего наступления… …Ерошин не раз думал, что на войне его не убьют, но если уж суждено ему умереть, то он не погибнет от шальной пули.   Нет,   он   доползет   под   огнем   до   разбитого   орудия,   обнимет   ствол,   поцелует   его   еще   живыми   губами, прижмется к нему щекой и умрет так, как должен умереть офицер­артиллерист. Его понесут от орудия к могиле на плащ­палатке, и он почувствует, что солдаты скорбно смотрят на его молодое и после смерти прекрасное своей мужественностью лицо, и будут плакать, и жалеть его, и восхищаться этой героической его смертью. Потом прозвучит залп на могиле, и клятвы мстить, и тихие слезы по любимому всеми лейтенанту, которого никогда  никто  не  забудет.  И   капитан   Ермаков,  этот  грубый  солдафон,   пожалеет   до слез,  что  несправедливо относился к нему, не полюбил его. Но странное несоответствие было в этой смерти. Погибнув, он обязательно должен был почувствовать все, что произойдет после его смерти. И то, что его просто не будет и он ничего не сможет чувствовать, ощущать, не воспринималось им глубоко, он даже не думал об этом всерьез, как не думают об этом в двадцать лет…  …Началась бомбёжка….Когда через двадцать минут после бомбежки Борис вместе со Скляром и сержантом Березкиным вбежал во двор, развороченный бомбами, усыпанный самолетными гильзами, на том месте, где лежал лейтенант Ерошин, ничего не было. То, что оставалось от Ерошина на этой земле, был почему­то уцелевший в своей первозданной чистоте новенький   лейтенантский   погон   и   найденная   на   огороде   полевая   сумка,   которую   принес   и   опознал   сержант Березкин… …Почти не пригибаясь, вытянувшись цепочкой и обходя воронки, шли по деревне двенадцать человек. Многие из них шли в плотной немоте, не слыша ничего, кроме стрекочущего, как кузнечики, звона в ушах. Их осталось двенадцать артиллеристов, без орудий, без лошадей. Лишь две панорамы – одну разбитую, другую целую – нес в вещмешке совершенно оглохший наводчик Вороной. Деревня горела. Черный дым полз над плетнями, искры и траурный пепел сыпались на шинели, жгуче­ острым дыханием пылающей печи дышало в лицо. Но никто, видно, не чувствовал этого, не защищал волос, не прикрывал глаза от жара, – все равнодушно и вспоминающе смотрели в землю… Смешанный треск очередей, визг пуль в переулках, звенящая россыпь мин впереди – все это после получасовой бомбежки казалось игрушечным, неопасным. Борис шел, нервно засунув в карманы руки, не оглядывался, не подтягивал отстающих людей, – команды им были не нужны. Свой голос и голоса людей раздражали его. Было ясно: батальон сжат, как в игольном ушке, и все, что могло произойти два часа назад, ночью, на рассвете, не произошло. Но все же в его сознании билась, как загнанная, надежда: «А может быть… а может быть…» …Когда   Борис   вместе   с   Орловым   распределил   людей   по   оголенным   траншеям   первой   роты,   когда, осыпанные землей разрывов, они пробирались назад, перешагивая через полузасыпанные тела убитых, и из мелких ходов сообщения им открывалась картина боя, Борис впервые особенно ясно почувствовал, что батальон долго продержаться не сможет… И хотя все знали, что отступать некуда, батальон окружен и нет того маленького пространства, которое могло   бы   спасти,   куда   можно   было   бы   отойти   в   невыносимом   положении   разгрома,   –   как   ни   странно,   это пространство почти всегда занимает местечко в душе солдата, – взгляды людей, скользнув по лицам офицеров, украдкой устремлялись назад, на горящую деревню, где учащались разрывы снарядов и треск автоматов, и в глазах мелькало выражение тоски. ( по Ю. Бондареву)