Плакаты "День космонавтики 2"

Ступенька первая «Детство   моё   прошло   в     деревне   Клушино   Смоленской   области,   затем   в   небольшом городке Гжатске. Отец и мать, так же как и деды и бабки – крестьяне. Я от души смеялся, когда узнал, что за границей кто­то распустил слух, будто я из знатного рода князей Гагариных, которые до революции владели дворцами и крепостными крестьянами… Мои родители родились ещё до победы Советской власти. Поэтому образования получить не могли. Про отца говорили: «Золотые руки!».  Мама удивительно много читала. Она могла ответить почти на любой мой вопрос. К учению я относился серьёзно. Не гнался за хорошими отметками в дневнике, а просто хотел знать как можно больше, научиться всему как можно быстрее. Но я оговорился: «в дневнике». На самом деле в школе, порог которой я переступил 1 сентября 1941 г, дневников не было и в помине. Шла война. В одной большой классной комнате одновременно занимались два класса – первый и третий. Потом во вторую смену – второй и четвёртый. Даже тетради были редкостью. Часто приходилось писать на полях газеты, на кусках обоев… Война принесла много лишений. Мы переехали в Гжатск. На счету был каждый кусок хлеба. Когда мне исполнилось 15 лет (1949 г), я решил оставить учёбу в школе и овладеть каким­нибудь ремеслом. Цель была ясна: поступить работать на завод и потом уже продолжать учится заочно. Решили что я поеду в Москву, к дяде, который подскажет как поступить дальше. Дядя посоветовал мне пойти в  ремесленное училище  при заводе сельскохозяйственных машин в Люберцах, московское пригороде. В   училище   определилась   моя   будущая   профессия,   которой   не   суждено   было   стать основной: формовщик литейного цеха. Профессия не из лёгких. Труднее стало, когда я поступил в  вечернюю школу рабочей молодёжи. Приходилось жалеть, что в сутках только 24 часа. Но школу я окончил. И тогда дирекция ремесленного училища   помогла   мне   и   нескольким   моим   друзьям   поступить   в  индустриальный техникум в Саратове на Волге. По той же литейной специальности, далеко от самолётов и тем более от космических дел. Тем   не   менее   именно   с   Саратовом   связано   появление   у   меня   болезни,   которой   нет названия в медицине, ­ неудержимой тяги в небо, тяги к полётам