Почему дети стесняются

Почему дети стесняются? Предупреждаю сразу — списка причин не будет. Может быть, я ошибаюсь, но на сегодняшний   день   мне   кажется,   что   у   стеснительности   есть   всего   одна   причина   — чрезмерно низкая самооценка . На   ум   приходит   только   одно   исключение   —   некоторая   доля   стеснительности   и опасливой осторожности в норме характерна для детей в возрасте от семи месяцев до двух с половиной — трех лет. В этом возрасте в той или иной степени стесняются и опасаются незнакомых взрослых (и иногда детей) почти все здоровые дети. Здесь, наоборот, может вызвать тревогу ребенок,  этой нормальной  осторожности не проявляющий.  Во всех же других  возрастных категориях  — только  низкая  самооценка.  Автор будет  признателен любому, кто расширит его (автора) кругозор и назовет еще какие­нибудь причины. Автор допускает,   что   они   (причины)   вполне   могут   существовать,   но   все   дети,   которых   мне довелось наблюдать на практике, стеснялись именно по причине вышеуказанной, а не по какой­нибудь иной. Что же может вызвать формирование у ребенка заниженной самооценки? Главная роль   в   этом   малопочетном   деле   принадлежит,   безусловно,   семье.   И   будет   совершенно неправильно думать, что низкая самооценка формируется только у ребенка, которого в семье бесконечно третируют и унижают. Одна весьма почтенная дама рассказала мне, что, когда   ей   было   около   двенадцати   лет,   она,   проходя   подростковый   метаморфоз,   очень любила   вертеться   перед   зеркалом.   Ее   мать,   женщина   незлая,   но   простая   и   работящая, смотрела на дочкины выкрутасы перед зеркалом с явным неодобрением. — Ну чего ты там вертишься? — ворчала она. — Чего выглядываешь­то? На что там смотреть? Смотреть­то там не на что! Пошла бы лучше книжку почитала. Или белье, вон, погладь. Девочка росла, хорошела, но упорно считала себя дурнушкой. Многие, в том числе и сама мать, говорили ей, что ее внешность вполне конкурентоспособна. Но она никому не верила и избегала зеркал, потому что в глубине души знала: «смотреть­то там не на что»! Достаточно   упорно   читая   книжки,   она   закончила   университет,   стала   кандидатом биологических наук, но вот личная жизнь ее так и не сложилась. Сразу после окончания университета   она   вышла   замуж   за   очень   хорошего,   умного   человека.   Многие   подруги завидовали ей. Но она постоянно боялась за свой брак, подсознательно ждала, что муж «одумается» и заметит, что женился на женщине, в которой «ничего нет». Она ревновала мужа,   но   тщательно   скрывала   свою   ревность,   полагая,   что   не   имеет   на   нее   права. Неудивительно, что мужу нравятся другие, ведь в ней­то, как мы уже знаем, «не на что смотреть»! Естественно, что рано или поздно столь тщательно ожидаемое событие должно было   произойти.   Муж   ушел   к   другой   женщине.   Наша   дама   вздохнула   чуть   ли   не   с облегчением и углубилась в свою науку. Больше ей нечего было бояться, не надо было притворяться,   что   в   ней   «что­то   есть».   Только   вот   то,   что,   борясь   с   собой   и   своими чувствами, не успела завести ребенка — это тревожило и печалило, омрачало жизнь уже не слишком молодой женщины… Иногда низкая самооценка ребенка формируется и в стенах школы. Ребенок тугодум или,   наоборот,   слишком   подвижен   и   отвлекаем.   Плохо   справляется   с   письменными заданиями   или,   наоборот,   не   слишком­то   красноречив   у   доски.   И   вот   уже   из   уст раздраженного   учителя   сыплются   определения:   «неспособный»,   «тупой»,   «лентяй», «хулиган»; или даже прогнозы: «никогда ничего не добьется», «дальше будет еще хуже», «пойдет по плохой дорожке», «попадет в школу для умственно отсталых» и т. д., и т. п. Достаточно часто причиной низкой самооценки является какой­нибудь реальный или полу придуманный физический недостаток ребенка. У ребенка нарушен обмен веществ и он болезненно   толст,   ребенок   перенес   какую­то   травму   или   операцию   и   хромает,   носит сильные   очки,   имеет   какую­то   гипертрофию   или   уродство   черт   лица.   Его   дразнят сверстники, жалеют родные, оборачиваются вслед и качают головами прохожие… Из­за вышеописанных причин ребенок привыкает считать себя не столько плохим (против этого возможен и протест, о котором мы поговорим ниже), сколько ни к чему не пригодным и никому не интересным. Он боится высказать свое мнение, так как заранее уверен, что оно окажется неверным. Не решается предложить игру группе сверстников, потому что она наверняка будет им неинтересна. Стесняется отстаивать свои интересы, так как сам подсознательно уверен в том, что заслужил столь пренебрежительное отношение. Стеснительность — это, несомненно, защитное поведение, аналогичное защитному поведению у некоторых животных. Ребенок старается ничего не говорить, ничего не делать, стать максимально незаметным. Особенно хорошо это заметно у маленьких детей, которые, стесняясь, прячутся в подол маминой юбки или за шкаф. В условиях общества остаться совершенно   незаметным,   разумеется,   невозможно.   И   проблемы   стеснительного   ребенка начинаются,   как   правило,   именно   в   школе,   сам   способ   жизни   в   которой   является максимально публичным. В семье и с хорошо знакомыми людьми, которым они доверяют, стеснительные дети ведут себя обычно совершенно нормально, ничем не отличаясь от других детей. Иногда ребенок нормально общается с мамой и бабушкой и стесняется папу, который часто ездит в командировки и подолгу не бывает дома. Если же нарушены взаимоотношения ребенка со всеми членами семьи, то здесь, скорее всего, мы имеем дело не со стеснительностью, а с каким­то другим, более серьезным эмоциональным расстройством. К чему это может привести? Иногда стеснительность проходит как бы сама собой. На самом деле даже в этом, благополучном случае все не так просто. Ребенок, которого учительница начальных классов считала глупым и малоспособным, вдруг   в   средней   школе   обнаружил   математические   способности,   победил   сначала   на школьной   олимпиаде,   а   потом   стал   призером   районной.   Одноклассники,   которые   еще недавно подсмеивались над его замкнутостью и стеснительностью, просят решить задачу, учительница смотрит с уважением, приносит учебник повышенной сложности и говорит, что на будущий год надо думать о городской олимпиаде. И отец однажды вечером вдруг заводит разговор о политехническом институте… На основании всего этого изменяется самооценка   ребенка,   он   начинает   понимать,   а   затем   и   чувствовать   (именно   в   такой последовательности),   что   он   не   хуже   других.   Вместе   с   повышением   самооценки уменьшается, а затем и уходит совсем стеснительность. Девочка   приехала   в   Санкт­Петербург   вместе   с   отцом   военным,   закончив   пять   с половиной классов где­то в далеком гарнизоне, в поселковой школе. Отец напряг все свои способности   и   возможности   и   устроил   дочку   в   «приличную»   школу.   Город   ошеломил девочку   своим   тяжелым   очарованием,   шумом   и   многолюдностью.   Одноклассники   — раскованностью   поведения,   стилем   одежды   и   уровнем   учебной   подготовки.   Девочка замкнулась в себе, даже если что­то знала, стеснялась на уроках поднять руку. В общении с одноклассниками больше молчала, опасаясь сказать нечто глупое и неуместное. Учителя жаловались родителям, что из­за замкнутости девочки не могут оценить истинный уровень ее подготовки. Постепенно,   однако,   девочка   привыкала   к   новому   месту   обитания.   У   нее   был покладистый   и   незлобивый   характер,   в   старой   школе   она   всегда   выступала   в   роли миротворца.   Проявилось   это   и   в   новой   школе.   Не   очень   понимая   сути   разногласий враждующих девчоночьих группировок, она внимательно выслушивала членов обеих групп и искренне недоумевала, как могут ссориться между собой такие умные и хорошие люди. Взгляд со стороны сделал свое дело: постепенно ее недоумение передалось рассказчицам, и обстановка в классе стала значительно менее напряженной. Девочки из «приличной» школы действительно обладали достаточным интеллектом и легко разобрались, кому они этим обязаны. У девочки из гарнизона сразу появилось много подруг, которые очень полюбили ее   за   спокойный,   добрый   нрав,   верность   данным   обещаниям   и   умение   слушать. Приблизительно в это же время самый умный мальчик класса во всеуслышание заявил, что Люба   не   похожа   на   других   девчонок,   так   как   никогда   не   вредничает,   не   врет   и   не стремится «опустить» других. «С Любой можно дружить!» — сказал он и этим поднял авторитет девочки практически на недосягаемую высоту. Понятно, что к концу шестого класса от Любиной стеснительности не осталось и следа. Таков благополучный исход детской стеснительности. К сожалению, встречаются и гораздо менее благополучные случаи. Весьма энергичная мама привела ко мне на прием свою тринадцатилетнюю дочь, чем­ то   похожую   на   циркового   тюленя.   Шура,   так   звали   дочку,   добродушно   ухмыляясь, сообщила мне, что у нее никаких проблем нет, а проблемы есть у мамы. Мать, в свою очередь,   кипятясь   и   пофыркивая,   рассказала,   что   в   последнее   время   дочь   связалась   с совершенно ужасной  подругой  Алисой  и  совсем  отбилась  от  рук:  стала  хуже  учиться, болтаться   с   парнями,   дерзить   дома   и   учителям.   Алиса   представлялась   со   слов   мамы абсолютным исчадием ада. Если верить ей, то в свои тринадцать лет Алиса ни в грош не ставит учителей и собственную мать, ведет абсолютно безнравственный образ жизни, вот­ вот будет выгнана из школы. Свободное время Алисы посвящено совращению безобидной глупой Шуры и других таких же дурочек. Шура, слушая мамины тирады, только качала головой,   не   пытаясь   вмешаться   и   понимая,   видимо,   что   никакие   возражения   не   будут приняты во внимание. Я предложила Шуре прийти ко мне на прием без мамы, но вместе с Алисой. Шура неожиданно   легко   согласилась.   Через   несколько   дней   обе   девочки   сидели   у   меня   в кабинете.   Если   Шура   была   похожа   на   дрессированного   тюленя,   то   Алиса   напоминала испуганную   лань   —   огромные   глаза,   порывистые   движения,   дрожащие   крылья   тонкого носа. И эта хрупкая, нервная девочка, заинтересованно улыбающаяся мне чуть кривоватой улыбкой   —   известная   хулиганка   и   совратительница   малолетних   тюленей?   Что­то   не сходится. Вероятно, мама Шуры все «слегка» преувеличила, целиком переложив на узкие плечи Алисы вину за подростковые проблемы собственной дочери. Совершенно неожиданно для  меня Алиса  подтвердила почти все,  о чем говорила Шурина мама: да, она дерзит учителям, да, учится гораздо ниже своих возможностей, да, не ладит с собственной матерью, да, курит, да, регулярно ходит на дискотеки. Дальше   состоялся   большой   разговор.   Обе   девочки   оказались   контактными   и достаточно искренними. Видно было, что никто и никогда не говорил с ними о них самих, не стремясь что­то в них немедленно исправить или откорректировать. — А что бы вы сами хотели в себе изменить? — спросила я. — Вот я бы хотела похудеть и стать немного красивей… — немедленно затянула Шура. — И еще бы я хотела стать менее ленивой… Алиса молчала и нервически крутила в пальцах кубик из строительного набора. — А ты, Алиса? — Я боюсь людей. Я всего стесняюсь. Я хочу, чтобы этого не было, — выпалила девочка. Подруга взглянула на нее с комическим удивлением: — Ты стесняешься, Алиска? Ты?! — Расскажи об этом, если можешь, Алиса, — попросила я. Полуприкрыв   огромные   глаза,   торопясь,   словно   опасаясь,   что   ее   прервут,   Алиса рассказала, что она всегда боялась людей, боялась какой­то опасности, которая, как ей казалось, от них исходила. Ничего такого страшного с ней никогда не случалось, если не считать того, что, когда Алисе исполнилось пять лет, горячо любимый отец бросил ее и мать и ушел к другой женщине. Алиса долго не могла с этим смириться, плакала по ночам, чтобы не видела мама. Теперь она понимает, что это глупо, но тогда ей казалось, что если бы она вела себя как­нибудь по другому, то отец не ушел бы из семьи и навсегда остался с ними. С тех пор она все время боялась сделать что­нибудь не так и вызвать какое­нибудь непредсказуемое,   но   ужасное   последствие.   В   школе   она   боялась   отвечать,   даже   если наверняка знала ответ. В письменных работах делала много ошибок, потому что подолгу думала над правописанием каждого слова и в конце концов запутывалась в правилах и писала наугад. Большинство девочек в классе были крупнее и сильнее ее, и Алиса очень боялась, что они за что­нибудь на нее разозлятся и побьют ее. Так она боялась годами, пока однажды   ей   все   это   не   надоело.   Алиса   всегда   была   самолюбивой   и   даже   тщеславной девочкой. Ее внешние данные были почти безукоризненными. И она решила, что всего бояться   —   это   не   лучшая   защита,   а   лучшая   защита   —   это   нападение.   Алиса   начала нападать. И с удивлением обнаружила, что нападающих боятся и даже уважают. Никакого удовольствия   от   своего   вновь   приобретенного   имиджа   девочка   не   испытывала.   Она научилась хамить и отвечать оскорблением на оскорбление, но по­прежнему стеснялась первой обратиться к незнакомому человеку, стеснялась попросить о чем­то, по­прежнему испытывала   неудобство,   отвечая   у   доски.   И   она   по­прежнему   мечтала   от   всего   этого избавиться. Новый способ защиты, который избрала для себя Алиса, естественно, не принес ей ощущения   безопасности.   Низкая   самооценка   Алисы,   вероятно,   коренилась   в   ее   раннем детстве,   в   уходе   отца   (за   который   она   винила   себя),   в   ощущении   своей   физической хрупкости и слабости в сравнении с большинством сверстников. И эта низкая самооценка никуда не делась, хотя сейчас Алиса прекрасно понимала, что в уходе отца виноваты его конфликты   с   матерью,   а   ее   внешность   и   физические   данные   теперь,   в   пору   почти наступившей юности, — не проигрышная, а выигрышная карта. В ощущении же ничего не менялось. И, хотя Алиса старалась компенсировать свою проблему показным хамством, «крутизной», наплевательским отношением ко всему, проблема, естественно, оставалась с ней. Иногда   человек   тянет   проблему   стеснительности   из   детства   во   взрослую   жизнь практически без изменения, смиряясь с ней и даже не пытаясь (пусть неудачно — как Алиса) с ней справиться. И тогда появляются взрослые мужчины и женщины — «тюхти», «мямли» и «рохли», которых «каждый может обидеть», которым «каждый может в рожу плюнуть», которые «совершенно не умеют настоять на своем», «постоять за себя» и т. д., и т. п. Главная   проблема   таких   людей   состоит   не   в   том,   что   у   них   не   хватает   сил   или способностей.   Способностей   у   них   зачастую   с   избытком,   и   хватает   не   только   на собственное существование, но еще и на кандидатскую, а то и докторскую диссертацию начальника.   Силы   и   даже   решительность   тут   тоже   ни   при   чем,   так   как   иногда   в критических, угрожающих обстоятельствах именно «рохля» ведет себя хладнокровно и решительно, направляя и организуя действия других. Дело в том, что в обычной жизни человек с низкой самооценкой (чаще подсознательно, но иногда и сознательно) уверен в том, что он и не заслуживает больше того, что реально имеет. Его обошли по службе? «Кинули» ловкие мошенники? Обманул лучший друг? Ну конечно, все так и должно было случиться — ведь со мной всегда происходят такие вещи, так уж я устроен. Снаружи, для других, «рохля» и «тюхтя» может огорчаться и даже негодовать, но про себя уверен, что в мире все устроено справедливо и он получил именно то, что ему положено по статусу, в соответствии с его самооценкой.