Литературная гостиная "Давайте, люди, никогда об этом не забудем!"

Литературная гостиная  «Давайте, люди, никогда об этом не забудем!» Номинация: «Методические разработки» Вид работы: сценарий проведенного мероприятия Сведения об авторе:  Науменко Татьяна Владимировна, учитель истории Ведущая: … Прошла война, прошла страда, Но боль взывает к людям: Давайте, люди, никогда Об этом не забудем. Пусть память верную о ней Хранят, об этой муке, И дети нынешних детей, И наших внуков внуки. Пускай всегда годину ту На память нам приводит И первый снег, и рожь в цвету, Когда под ветром ходит. И каждый дом, и каждый сад В ряду – большой и малый. И дня восход и дня закат Над темным лесом алый. Пускай во всем, чем жизнь полна, Во всем, что сердцу мило, Нам будет памятка дана О том, что в мире было. Затем, чтоб этого забыть Не смели поколенья. Затем, чтоб нам счастливей быть, А счастье – не в забвенье! Здравствуйте! Наше сегодняшнее мероприятие начать стихотворением Александра   Твардовского   мы   решили   не   случайно.   Оно   очень   четко   и правильно отражает цель нашей сегодняшней встречи. Мы, поколение конца двадцатого и начала двадцать первого века, о Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов знаем по учебникам истории, стихотворениям   и песням. Пронзительным, душераздирающим стихотворениям  и песням! Именно им и тем великим людям, героям тех страшных годов, мы посвящаем наш концерт. А начать наш вечер я предлагаю минутой молчания. Почтим память отцов, матерей, братьев сестер, не вернувшихся тогда домой; всех близких и родных, сложивших свои молодые жизни во имя своей Родины. (Звучит музыка Альбинони «Адажио») Спасибо. А теперь мы начинаем.  Стихотворение Владимира Соколова «Хлеб». Сорок второй. Подземка. Стужа. До города верста. Теплушка наша чуть похуже Вагона для скота. Но, лишь в пути узнав, как дорог Ее худой уют, Закоченев, приходим в город. Там, слышно, хлеб дают. В ларьке, по окна заметенном, Пимов о доски стук. ­ Откуда, хлопцы? – С эшелона. ­  И чей­то голос вдруг: ­ Ребят вперед пустите, братцы! Пусть первыми возьмут. Я слышал, это ленинградцы. Ишь, как мальчонка худ. А нас брала уже усталость, Все вымерзло в груди. И очередь заволновалась: ­ Ребята, проходи!.. ­ Да вы бы сразу попросили. ­ А сам­то, чай, ослеп? ­  Так было тесно в магазине,  Так был он близко, хлеб. А продавщица обмахнула Прилавок: ­ Ну, так что ж? –  И вот уж в воду обмакнула Большой и добрый нож. Угрюмы нары эшелона. Буханки горячи. А мы молчали, сжав талоны. Мы были москвичи. Был зябок жалкий наш нарядец. С ларька срывало жесть. ­ Нет, ­ я сказал, ­ не ленинградец. ­  А как хотелось есть! Звучит песня «Вертолет» Стаса Михайлова.       Ведущая: Голод, нищета, разруха… Все это извечные спутники войны. И, как известно, больше всего в этой ситуации страдают дети. Но не пищей единой жив человек.  Именно об этом стихотворение Владимира Соколова, которое прозвучит сейчас.   Нет школ никаких. Только совесть, Да кем­то завещанный дар, Да жизнь, как любимая повесть, В которой и холод и жар. Я думаю, припоминая, Как школила юность мою Война и краюшка сырая В любом всероссийском раю. Учебников мы не сжигали, Да и не сожжем никогда, Ведь стекла у нас вышибали Не мячики в эти года. Но знаешь, зеленые даты Я помню не хуже других. Черемуха… Май…Аттестаты. Березы. Нет школ никаких…          Ведущая:  Поэты   первого   послевоенного   поколения   написали   пронзительные,   обжигающие   стихи   о   жизни   во   время   Великой Отечественной войны в тылу.        У Олега Шестинского и Юрия Воронова то блокадный Ленинград, где было подчас тяжелей, чем на фронте. У Ольги Фокиной и Николая Благова это   колхозные   села   и   поля   и   образы   самых   близких   людей,   матерей, деливших военный хлеб на две неравные части – большую для фронта, меньшую для детей, не оставляя себе почти ничего. Написаны эти образы с не меньшей силой и чистотой, чем у самых талантливых их сверстников­ прозаиков… У Глеба Горбовского и Анатолия Жигулина это горестные прифронтовые дороги в слезах и золе. У Игоря Шкляревского – сиротское детство в детдомах, у Евгения Евтушенко и Роберта Рождественского это военная Сибирь.               Стихи написали не дети, а поэты. Они создали в лирике картины советского   тыла   в   Великой   Отечественной   войне,   запечатлели   его немеркнущий дух в подробностях неповторимых и точных. Это прекрасные страницы   советской   лирики   по   выразительности,   по   чистоте художественной   правды   и   гражданской   честности.   Они   достойны   той лирики, которую создала советская поэзия о фронте. Звучит   песня   «Нам   нужна   одна   победа»   из   к/ф   «Белорусский вокзал».       Стихотворение Роберта Рождественского «Концерт». Сорок трудный год.  Омский госпиталь… Коридоры сухие и маркие. Шепчет старая нянечка: «Господи!.. До чего же артисты маленькие…» Мы шагаем палатами длинными. Мы почти растворяемся в них с балалайками, с мандолинами и большими пачками книг… Что в программе? В программе – чтение,  пара песен  военных, правильных… Мы в палату тяжелораненых входим с трепетом и почтением… Двое здесь. Майор артиллерии с ампутированной ногой, в сумасшедшем бою под Ельней на себя принявший огонь. На пришельцев глядит он весело… И другой – до бровей забинтован, ­  капитан, таранивший «мессера» три недели назад над Ростовом… Мы вошли. Мы стоим в молчании… Вдруг срывающимся фальцетом Абрикосов Гришка отчаянно объявляет начало концерта. А за ним, не вполне совершенно, но вовсю запевале внимая, о народной поем о священной так, как мы ее понимаем… В ней Чапаев сражается заново, краснозвездные мчатся танки. В ней шагают наши в атаки, а фашисты падают замертво. В ней чужое железо плавится, в ней и смерть отступать должна. Если честно признаться,  нравится нам такая война… Мы поем…  Только голос летчика раздается. А в нем – укор: «Погодите… Постойте, хлопчики… Погодите… Умер майор». Балалайка всплеснула горестно. Торопливо, будто в бреду… Вот и все о концерте в госпитале в том году.         Ведущая: «Я не был участником войны, но вырос я среди партизан. Иногда нас, мальчишек, посылали в разведку. Но этого, конечно, нам было мало. Мы переживали трагедию «неполноценности» ­ ведь нам не давали оружия. Я очень сильно переживал. Пусть я не был участником, не убили меня, не убили меня. Но я был свидетелем…» Олег Алексеев Звучит песня «Белоруссия» Стихотворение «Глаза».  Ночью к слепому Яркие, как гроза, Ночью к слепому Приходят его глаза, Те глаза, что залиты, Солнцем и синевой, Те глаза, что зарыты В землю взрывной волной. Висят в изголовье ливнями И исцеляют тьму, И солнце рыжее Дивное Приносят они ему! И, словно подснежник щуплый, Качается свет тугой, И хочет слепой пощупать, Ощупать его рукой. И там За далекой памятью Вьюги ходят, трубя. Но видят слепые памятью И в ней узнают себя –  Молоденьких, узкоплечих, Восемнадцати лет всего… Стоят над слепым,  Как свечи, Живые глаза его. И пух голубой, как иней, Улитки почек сухих И след на вполне гусиный –  Вся вселенная в них! И снова слепого несмело уводит память из сна Туда, где с глазами истлела В жесткой земле война… А утром… уходит с глазами Солнце в радуге рос. И слепому охота плакать, Но у слепых не бывает слез. Звучит песня «Приказ» Стаса Михайлова. Ведущая: Как много искалеченных судеб осталось после той войны! Кто­то потерял родных и близких, кто­то, как герой этого стихотворения, остался калекой. А кого­то, как героя следующего произведения, спасла сильная,   добрая   мать.   Низкий   поклон   вам,   великие   женщины! Стихотворение   Владимира   Гордейчева   называет   «Хлеб   войны»,   оно посвящено его маме.  Не было муки. Она была Более легендою, чем былью, С лебедою смешанною пылью, Черная – и все­таки бела. Чем еще ей было нас кормить, Матери, спасавшей нас от смерти? Это было творчеством, поверьте, Тесто из такой муки творить! Дня не знала. Ночи не спала. А уж сколько свеклы перетерла… Все переборола. Не дала, Чтобы смерть схватила нас за горло. Завывает вьюга за стеной, Белые сугробы наметая. Вот она сидит передо мной,  Женщина воистину святая. Ей бы можно плакать от обид, Вспомнив все, что вынесла когда­то, А она о свекле говорит И спроста краснеет виновато.       Ведущая: Может ли современный, даже очень хороший поэт, правдиво написать произведение о той войне? Спор об этом идет уже очень давно. Кто в нем прав, а кто виноват? Не нам с вами судить об этом. Небольшое размышление Олега Дмитриева на эту тему. Не корите меня, поэты, Воевавшие на войне, За мои молодые леты, ­  Разве ж это обидно мне? Верно, пороха не понюхал, ­  Не достиг того, не дорос. Под кинжальным – не полз на брюхе, Под обычным – не топал в рост. И отвечу я очень мало На предъявленный вами счет: Там, где ваша не пропадала, Там и наша не пропадет.       Ведущая: «Что такое фашизм, он увидел глазами своей души, всей ее детской чистотой и впечатлительностью. Это была жестокая школа. Школа колючей проволоки и окрика. Школа пули и виселицы. Школа восторга мести и жажды справедливости. Он увидел глазами своей детской души свой народ, его горе, его силу и благородство. Он понял, что жестокость есть орудие страха. Он понял и узнал цену хлеба и слова. Он очень рано стал взрослым. И этот опыт жестокости не ожесточил и не озлобил его души, а, как потом оказалось, проявил и утвердил в ней проявил истинно человеческое, что в ней было заложено». Михаил  Дудин о поэте Глебе Горбовском          Стихотворение Анатолия Жигулина «Утиные Дворики»  Утиные Дворики – это деревня. Одиннадцать мокрых соломенных крыш. Утиные Дворики – это деревья, Полынная горечь и желтый камыш. Холодный сентябрь сорок пятого года. Победа гремит по великой Руси. Намокла ботва на пустых огородах. Увяз «студебеккер» в тяжелой грязи. Утиные Дворики… Именем странным Навек очарована тихая весь. Утиные Дворики… Там, за курганом, Еще и Гусиные, кажется, есть… Малыш хворостиной играет у хаты. Утиные Дворики. Вдовья беда. Все мимо И мимо проходят солдаты. Сюда не вернется никто никогда. Корявые вербы качают руками. Шуршит под копной одинокая мышь, И медленно тают в белесом тумане Одиннадцать мокрых Соломенных крыш. Звучит песня «Жди» Стаса Михайлова.          Ведущая:  «Дети   и   война   –   нет   более   ужасного   сближения   противоположностей   вещей   на   свете.   Мальчик   трех   лет,   по­немецки благодарящий   нашего   офицера   за   хлеб:   «Данке   шён».   Мальчик   лет двенадцать, в больших, широких, как ведра, немецких сапогах, подбитых гвоздями­шурупами, с блестящими круглыми шляпками. Мальчик, везущий на детских санках мать, тяжело раненую, когда шел бой за их деревню. Девочка   с   ребенком   на   руках   и   двумя   меньшими   обапол   себя   у   трупа матери.   Меньшие   плачут.   Маленький   на   руках   плачет,   видя,   что   все плачут…» Александр Твардовский       Посвящение Виктору Астафьеву от поэта Анатолия Передреева.  «Я учился писать». Я учился писать… Мимо школы – колонны, колонны Колыхались рекой И впадали в невидимый фронт… Я учился писать, Не спеша, с нажимом, с наклоном. И скрипело стальное  Защитного цвета перо. Я учился писать… Лихорадочно били зенитки, У войны отвоевывая  Островки  тишины, И таскал я в карманах Тяжелые рваные слитки, Как горячие метеориты войны. Я учился писать… Где­то плавились танки, Где­то люди кричали, Умирая в огне и дыму… Я учился писать Изложения о Каштанке, Я учился страдать Над судьбою Герасима и Муму. Я учился писать, И хрустящие хлебные карточки От себя отрывала  По клеточке Мать, Чтоб меня не тошнило, Чтоб меня не шатало за партою… Я учился писать!..        Ведущая: Эхо той войны до сих пор звучит в наших сердцах, до сих  пор сквозит в усталых глазах стариков…  Анатолий Передреев, «Старуха» Калошами шаркая глухо По жаркой сухой мостовой, Забытая богом старуха Идет с допотопной сумой. С какой­то немыслимой торбой, С каким­то убогим мешком Идет сквозь воскресные толпы В тяжелой тужурке мужской. Не знает, что есть переходы, Не спросит, почем «эскимо», Не слышит прогнозов погоды, Не видит названий кино. Грохочут трамвайные рельсы, Визжат на нее тормоза… Усталые, как погорельцы, У этой старухи глаза, Как беженцы… Словно старухе Давнишней, привычной бедой Глаза застилают разрухи И пепел пожарищ и войн…         Ведущая: «Свой первый общий обед после войны, щи и мясо, семья съела в молчании, даже Петрушка сидел спокойно, точно отец с матерью и дети боялись нарушить нечаянным словом тихое счастье вместе сидящей семьи. Потом Иванов спросил у жены: ­ Как у вас, Люба, с одеждой, ­ наверное, пообносились? ­   В   старом   ходили,   а   теперь   обновки   будем   справлять,   ­   улыбнулась Любовь Васильевна. – Я чинила на детях, что было на них, и твой костюм, двое твоих штанов и все белье перешила на них. Знаешь, лишних денег у нас не было, а детей надо одевать. ­ Правильно сделала, ­ сказал Иванов, ­ детям ничего не жалей. ­ Я не жалела и пальто продала, что ты мне купил, теперь хожу в ватнике. ­ Ватник у нее короткий, она ходит – простудиться может, ­ высказался Петрушка.   –   Я   кочегаром   в   баню   поступлю,   получку   буду   получать   и справлю ей пальто. На базаре торгуют на руках, я ходил приценялся, есть подходящие…» Из рассказа Андрея Платонова «Возвращение»        Победа, политая слезами тысяч матерей, жен, сестер, дочерей; победа политая кровью тысяч отцов, мужей, братьев, сыновей… Победа… Звучит песня «День Победы»       Стихотворение Алексея Мишина Я тетю Настю в поле встретил. С почтовой сумкой шла она, И разносил веселый ветер: «Война окончилась, война». Бросали бабы плуг на пашне, Забыв о хлебе и коне. И становился день вчерашний  Больней и радостней вдвойне. Здесь раздавала тетя Настя Конверты почты полевой, И бабы плакали от счастья, Сойдясь на тропке луговой. И ребятишки, смазав пятки, Неслись к оставшимся углам, И там, среди родни, солдатки Делили радость пополам. А тетя Настя Стежкой длинной В пустую хату не пошла. И похоронная на сына Который день ей сердце жгла. У ног ее шептали травы, Дрожала в поле тишина, И гулко вторили дубравы: «Война окончилась, война».            Ведущая:  А сколько их, так и не родившихся в на свет в те годы? Сколько их? Несколько сотен? Тысяч? Миллионов?  «Баллада о нерожденных» Диомида Костюрина. Не рожден, не рожден в сорок первом, Не рожден, не рожден в сорок третьем, Не рожден, не рожден в сорок пятом. Не кричат нерожденные дети. Нет ни плит, нет ни ветров над вами, Нет ни солнечных дней, ни туманных, Нужно тело, чтоб вспыхнуло пламя, Нужно имя, чтоб стать безымянным. Чтоб письмо в треугольном конверте, Чтобы слезы тяжелые стыли. Нужно жить хоть минутку для смерти, Ну а вы и того не прожили. Не рожден, не рожден в сорок первом, И еще ­ не рожден в сорок третьем, И еще ­, не рожден в сорок пятом… Память вечная павшим солдатам! Звучит песня «Герои России моей» Стаса Михайлова            Ведущая:  Конечно,  нынешнему   юному   поколению   трудно   сейчас всерьез понять, что такое война. Многое они поймут потом. Но характерно их сегодняшнее стремление понять это, желание почувствовать эту боль, вызвать  ее на  себя. Мне хочется  закончить  эти  заметки  словами одной школьницы.            «… Лет через двадцать война станет еще дальше от нас, но, может быть,   больше   прочувствовав,   имея   уже   некоторый   жизненный   опыт   и вообще воспринимая жизнь с более зрелых позиций, я попробую написать об этом по­другому».        Поразительно, но они понимают, что от эха войны не уйти – не только нам, но и им тоже. Стихотворение Николая Дмитриева. В девяностых рождены, Войны не знаем мы, и все же В какой­то мере все мы тоже Вернувшиеся с той войны. Летела пуля, знала дело, Летела много лет подряд, Вот в этот дом, вот в это тело, Вот в это солнце, в этот сад. Я с дедом вместе выполз, выжил, А то в каких бы жил мирах, Когда бы снайпер его выждал В чехословацких клеверах.       Ведущая: Заглядывая в завтрашний день, молодая поэзия уверена, что память   о   Великой   Отечественной   войне   будет   священной   всегда.   Эта память   вечна,   ибо   в   ней   величие   нашей   истории,   мужество   и   доброта людей, творящих ее ради жизни на земле. В дали времен, в просторы жизни, в   глубины   сердец   устремлена   современная   поэзия.   Рубежи   войны останутся   исходной   точкой,   с   которой   она   будет   продолжать   свои серьезные поиски. Не замыкаться на прошлом, а постоянно держать его в движении к будущему – это избавит ее от случайных слов, не позволит ей отделиться от главных дел, забот и дум народа.        Закончить наш сегодняшний вечер я бы хотела стихотворением одной молодой, начинающей поэтессы.             Война, война… Всего пять букв,  А сколько в них печали? А сколько горестей и бед,  Что нас с тобою миновали? Ни голода, ни смерти, ни обид Сегодняшние дети не застали, Мы знаем о разрухе лишь из книг,  О голоде же – ничего не знаем. Спасибо Вам, сыны былой войны,   За вашу храбрость, силу духа, веру!  За то, что в майский светлый день  Вы подарили нам Победу! Мы будем помнить Вас, земной всем Вам поклон, За то, что живы, есть и будем! Ваш подвиг свят – история проста, Мы никогда его не позабудем!