Презентация к уроку по литературе.

Презентация к уроку по литературе «Свадебный бал». (Он оказался последним в жизни А. С. Грибоедова. И его жены тоже). (К 220-летию со дня рождения).

«Полномочный министр в Персии, его императорского величества статский советник и кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзе, оба первым браком». Эта запись была сделана 22 августа 1828 года в книге Сионского кафедрального собора и удостоверенная иереем Иоанном Беляевым.

Эта запись появилась неожиданно не только для друзей жениха, но и для него самого, объяснявшего свой решительный, в одночасье переменивший весь жизненный уклад шаг… лихорадкой. «Не посети лихорадка так жестоко и неотвязчиво, то я бы в нынешний период, верно, не женился»,- писал он генерал-фельдмаршалу Паскевичу, вступившему некоторое время назад в должность главнокомандующего российских войск на Кавказе. И добавлял : «Но при хине и это не лишнее».

« Не посети лихорадка так жестоко и неотвязчиво, то я бы в нынешний период, верно, не женился»,- писал он генерал-фельдмаршалу Паскевичу, вступившему некоторое время назад в должность главнокомандующего российских войск на Кавказе. И добавлял : «Но при хине и это не лишнее».

Отец Нины, князь Александр Чавчавадзе, был блестящим поэтом, переводчиком Байрона, зачинателем романтизма в грузинской литературе. Внешне он мало походил на грузина, а его дети, в том числе и будущая жена А.С. Грибоедова, воспитывались – при живой матери!- русской женщиной Прасковьей Николаевной Ахвередовой, вдовой служившего на Кавказе артиллерийского генерала.
 

Ахвередова была близким другом А.С. Грибова. В её доме и познакомился он с Ниной Чавчавадзе.
Сама Прасковья Николаевна воспоминаний не оставила, но это сделала её дочь Дарья Фёдоровна. Главное место в этих надиктованных перед смертью мемуарах занимает знаменитый русский поэт…
Говоря об общем впечатлении, что производил на неё, ребёнка, «ласковый, но почти всегда серьёзный средних лет статский господин в очках» мемуаристка отмечает глубокое почтение, которое граничило у неё с робостью. А вот Нина, к её изумлению, господина в очках не боялась. Нисколечко…

Нине было 14 лет, но, будучи южанкой, она уже вполне сложилась как женщина. И, надо полагать, не только физически.
Минуло два года, она ещё больше расцвела, ещё больше поумнела, и вот однажды жарким июльским днём, а если быть точнее – 16 числа…
Впрочем, лучше представить слово самому А. С. Грибоедову.
«В этот день я обедал у старой моей приятельницы Ахвередовой, за столом сидел против Нины…, всё на неё глядел, задумался, сердце забилось».

Мысль, что эта юная красавица может стать его женой, и раньше приходила ему в голову – шальная, дикая мысль, он гнал её прочь, но сейчас что-то (он так и не понял – что; не предчувствие ли скорого конца?) придало ему решимости. Выходя из стола, он взял её за руку и сказал ей : «Пойдёмте со мной, мне нужно что-то сказать вам».
Нина встала, не проронив ни звука. «Она меня послушалась… Щёки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что начал ей бормотать, и всё живее и живее, она заплакала, засмеялась».
Одним словом согласилась. Тут же было получено благословение, как родной матери, так и той, что по праву считалась второй матерью, то есть Прасковьи Николаевны Ахвередовой, и отца.

«Я жених,- с гордостью сообщал Грибоедов коллеге-дипломату.- Если она вполовину любит меня, как я ее, то, конечно, она сделает меня счастливым».
Нина не «вполовину» любила, больше, много больше, но подлинная мера её любви проявится, когда его уже не будет на свете…
Современники единодушно восхищались грибоедовской женой. Подытоживая их многочисленные, разбросанные по старым манускриптам высказывания, авторитетный грузинский писатель писал столетие спустя:

«Н.А.Чавчавадзе была одним из прелестнейших созданий того времени. Красавица собой, великолепно образованная, с редким умом, она безусловно завоевывала симпатии всех, кто только с ней был знаком.
Все кто только ее знал, люди самых различных слоев, понятий, мнений, сходящихся на одном, что это была идеальная женщина. Не было мало-мальски выдающегося поэта в Грузии, который не посвятил ей несколько стихотворений».

Еще в письме есть упоминание о болезни, той самой лихорадке, которая, неожиданно вмешавшись в размеренный ход вещей, ускорила свадьбу.
Невеста так преданно, так самозабвенно ухаживала за нареченным, что тот чувствовал себя чуточку лучше, решил незамедлительно обвенчаться.
«Нина не отходила от моей постели, и я на ней женился». Таковы его собственные, пусть и полушутливые слова…
А может быть, жестокая болезнь напомнила лишний раз, что все мы под Богом ходим, и каждый день может стать последним днем? Роняет же он в одном из писем, что, если б не заболел, свадьбу отложили б до лета.

Последнее, дошедшее до нас письмо Грибоедова, написанное им за месяц до гибели, адресовано жене. В нем нарисована картина теплого южного вечера. На крылечке сидят, мирно беседуя, почтенные грузинки, а полномочный министр-резидент (такова была официальная должность российского посла в Персии) тихонько обучает черноглазую девочку многосложному искусству любви.
«Помнишь,- пишет Грибоедов,- как я тебя прижимал, а ты, душка, раскраснелась, я учил тебя, как надобно целоваться крепче и крепче».

То есть до будущего лета… Но вот подарит ли ему свадьба его один год жизни? Дурные мысли не покидали посланника. Собравшись с мыслями, он поднялся с постели.
«В самое то время,- писал Грибоедов, на другой день после торжественной церемонии,- как мне одеваться к венцу, меня бросало в такой жар, что хоть отказываться совсем, а когда венчали, то едва на ногах стоял».
Он был настолько слаб, что даже уронил обручальное кольцо. Дурная примета… (???)
То была среда, а в воскресенье военный губернатор Тифлиса генерал Сипягин давал бал в честь молодоженов.

«Когда около 8 вечера все собрались, перед домом зажгли чудный фейерверк,- писал Петербург отцу Карл Федорович Аделунг, второй секретарь, отправляющийся в Тегеран Российской миссии (Аделунг тоже будет растерзан толпой).- Сейчас же после фейерверка Сипягин с мадам Грибоедовой открыл бал полонезом. Она в этот вечер была восхитительна и могла быть признана красавицей даже в Петербурге». Это был последний бал в жизни Грибоедова. И последний-в жизни его жены, которая пережила своего супруга на тридцать без малого лет.

Балов не было больше, фейерверков тоже; печаль не покидала ее с той самой минуты, когда она, ждавшая ребенка, узнала с большим запозданием о гибели мужа (вначале от нее пытались утаить правду). Ребенок родился, но прожил только час…

Она собиралась ехать с мужем в Тегеран, и уже выехала, и проделала вместе с ним во главе длинного каравана не один десяток километров, но, почувствовав себя плохо, вынуждена была прервать поездку.
Это спасло ей жизнь.
Но что ей жизнь без него!

Похоронили Грибоедова в Тифлисе, в монастыре святого Давида. На памятнике высечены слова жены: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя».

http://fammeo.ru

http://www.griboedow.net.ru

http://nnao.ru

https://ru.wikipedia.org