МЕТОДИЧЕСКАЯ РАЗРАБОТКА.

Урок-краеведение (лекция, практикум).

«Белогорье! Сердцу милый край!», для 5 класса

Белогорье…

Милый сердцу отчий край. Этот край-частица нашей огромной Родины, этим краем мы гордимся. Землю нашу часто называют белой. В ней столько мела, сколько нет во всей Европе. А ещё зовут землю белгородскую железной. Под толстым слоем различных пород спрятан в её недрах клад богатой железной руды. Просторная нива кормит нас. Дубравы и берёзовые рощи, речные долины, белые скалы и синие дали пленяют задушевной красотой. Именно нашему Белогорскому краю посвятил не только своё творчество, но, можно сказать, свою жизнь Борис Иванович Осыков.

Борис Иванович Осыков родился в апреле тридцать седьмого года в Воронеже. В обычной, наверное, для того необыкновенного и странного времени семье. Отец - крестьянский сын из села Павловка, что возле Ивни; в Воронеж он приехал по направлению комсомола учиться в университете. А мама-дочь известного в Воронеже архитектора, внучка русского поэта М. А. Языкова (1845-1919).

Дед увлекался коллекционированием. И среди самых первых впечатлений детства - такие: в просторной, залитой солнцем комнате высокие, до потолка, янтарно-жёлтые шкафы с множеством ящиков и ящичков. И все они заполнены диковинными предметами: искусно выточенными шахматными фигурками, бильярдными шарами из слоновой кости, аккуратно разложенными в мягкие бархатные гнезда монетами всех времен и народов.

А вот другие воспоминания из детства: “До сих пор не забыть: через окно, сквозь стены в дедовский кабинет рвется, заполняя его, пронзительно – страшный вой сирены, и я, четырехлетний, отчаянно вжимаюсь в глубь дивана. Но тут же начинают ходить ходуном стены, и надо мной угрожающе раскачивается тяжелый портрет. Вот – вот сорвется, а я сижу, оцепенев, пока меня не подхватывают теплые родные руки…

Во дворе влажно поблескивает гора свежей земли, белеет штабель не струганных досок – строится бомбоубежище. А позже – эшелон, уходящий на восток, в Поволжье. Бомбежки в пути, глухое заволжское село Красный Яр, утонувшее в глубоких синих снегах…

Усмань, Трехсвятское, Отрожка, Пухово, Пугачев, Куйбышев – куда только не бросало нас. Наконец, через полтора года после Победы, отец поспешил демобилизоваться: он рвался на родину, к любимому учительскому делу и увез нас в Старый Оскол. Здесь – в полуразрушенном и голодном городке, на улицах которого еще остывали подбитые танки, а в развалинах мальчишки отыскивали патроны, оружие и чужие мундиры с нашивками – произошло удивительное.

Не знаю, что это было. Только ни могучая красавица Волга, ни старинный, не знавший военного смерча и потому сохранивший свои многочисленные достопримечательности город на ее берегу не вызывали во мне того острого любопытства, которое сразу же пробудил маленький Старый Оскол.

С утра до позднего вечера я исчезал из дому. Меня неудержимо влек свист шальных ветров над меловыми Казанскими буграми, манила ласковая Горняшка – лес, что начинался сразу за крайними городскими домишками. И, конечно же, Оскол с впадающим в него, еще не загубленным родниково – чистым Оскольцом. И – всего через дорогу от нашего дома – ветхий, со скрипучими лестницей и полами краеведческий музей. Печальный и таинственный музей, своими немудрящими коллекциями он помогал вспомнить дедовский дом в Воронеже”.

В те счастливые месяцы Борису не сиделось на месте. Но попадала в руки интересная книга, журнал… Или в воскресенье у отца неожиданно собирались преподаватели и студенты учительского института и геологоразведочного техникума – человек пять – семь, не больше. Но все со своими стихами или прозой, горячие спорщики и мечтатели. Отец и сам “грешил пером”. В Куйбышеве в ”Волжской коммуне” отрывок из его повести получил поощрительную премию, печатались статьи и рецензии, а в Старый Оскол однажды пришел “Воронежский альманах” с его рассказом.

Собравшиеся читали свои странички, спорили и снова читали свое и любимое – из Блока, Есенина, Твардовского, Симонова… А Борис сидел, притихший, впитывая их разговоры.

Впрочем, свои первые стихи Борис Иванович сочинил без видимой связи с этими “литературными воскресеньями”. Произошло это на берегу Оскола, где он ранним утром охотился с ореховой удочкой за серебристо – голубыми пескарями. Клева почти не было. Глаза устали от бесконечной ряби сероватой речной воды, а в голове внезапно возникли строчки:

В косматой бурке,

С шашкой в руке

Летит герой – Чапаев

На вороном коне…

Вполне в духе той поры.

Позже появились стихотворения об освобождении Старого Оскола в феврале 1943 – го. А уж потом, когда “поднаторел”, написал что – то о Горняшке и ее щедрых дарах – землянике, ландышах, орехах, об Осколе и Оскольце…

Местная газета “Путь Октября”,  куда однажды Борис Иванович явился со своими вершками, их решительно отвергла, но приохотила его к заметкам о школьной жизни, помогла освоить более серьезные жанры. И он, незаметно для себя, уже с седьмого класса начал осваивать профессию, которая стала главной в жизни. А высшее филологическое образование оказалось лишь подспорьем в работе в газетах “Белгородская правда”, “Советский моряк”, в ленинградской “Смене”… С 1960 г. Борис Иванович член Союза журналистов СССР. Заслуженный работник культуры Российской Федерации. С 1970 г. главный редактор “Белгородской недели”. Автор книг: “Боец, гражданин, писатель”, “Писатели нашего края”, “Здесь рождались синие звезды”, “Литературный Белгород”, “Белогорье, синие дали”. Борис Иванович – автор текстов фотокниг “Озаренный первым салютом”, им опубликованы сотни статей на страницах газет, журналов, альманахов, из них – отдельные статьи для ряда энциклопедий, в том числе “Краткая литературная энциклопедия” и “Белгородская энциклопедия”.

Газета приучила к быстрому, каждодневному труду. И ничего нет удивительного, что сейчас на счету Бориса Ивановича почти два десятка книг. “Я так не остыл от своих книг” - признается Борис Иванович. А, главное время – удивительное необыкновенное время – заставляет на многое смотреть иными глазами.

А это взгляд писателя, журналиста, краеведа:

“…торжественные слова приказа Верховного Главнокомандующего: “Сегодня, 5 августа, в 24 часа, столица нашей Родины, Москва будет салютировать нашим доблестным воинам, освободившим Орёл и Белгород, двенадцатью артиллерийскими залпами из 120 орудий”… Ежегодно, 5 августа, рассекают высокое широкое небо над площадью Революции огненные зарницы. Торжественно гремят залпы. И пышным дождем рассыпаются звезды праздничного фейерверка  над старинным и очень помолодевшим в последние два десятилетия Белгородом. Городом незабываемого 1943 года. Городом первого салюта”.

Из очерка: “Дошли до руды”

“…Прозвучал сигнал. И дрогнула земля. Со дна котлована, стремительно набухая, поднялась темная туга. Замерла на мгновенье и в следующее – обрушилась вниз желтыми глыбами и кусками. Еще звучал в ушах грохот взрыва и плыла по воздуху рыжая пыль, а вниз кинулись люди. Не выбирая дороги, прямо по снегу и мерзлым комьям, спотыкаясь и падая, бежали они – к руде! Поднимали бурые кусочки, жадно рассматривали и не могли наглядеться. Бережно обернув в платок, в вырванную из блокнота страницу, забирали с собой железные кусочки – свидельства сбывшейся мечты”.

Литература:

Белгородская энциклопедия./  Под ред. В. В. Овчинникова – Белгород, 2000.

Писатели Белгородчины./ Под ред. Л. Н. Аносова – Белгород, 1989.

Антология современной литературы Белгородчины./ Под ред. В. Н. Черкесова – Белгород, 1993.

“Белогорье, синие дали”. Белгород, 1977.