Сценарий композиции «Богородице, Дево, радуйся!»

                Сценарий композиции «Богородице, Дево, радуйся!»

                 Звучит Рахманинов Концерт № 2 II часть                               

                          (Библейские мотивы в литературе  Серебряного века)
1.Авраам Линкольн: "Я убежден, что Библия является наилучшим подарком, которым Бог когда-либо наделил человека. Все наилучшее от Спасителя мира передаётся нам через эту книгу".

2.Роберт Е. Ли: "Во всех моих недоуменьях и отчаяниях я всегда находит в Библии свет и силу".

3. Гете «Библия говорит к сердцу каждого поколения, а мерилом для оценки жизненности и силы народа будет всегда его отношение к Библии».

4. В.Г. Белинский —русский критик. «Есть книга, в которой все сказано, все решено, после которой ни в чем нет сомнения, книга бессмертная, книга святая, книга вечной истины, вечной жизни — Евангелие».

5.Ф.М. Достоевский. В «Братьях Карамазовых» он говорит: «Господи! Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Люблю книгу сию! Гибель народу без Слова Божьего, ибо жаждет душа его Слова и всякого прекрасного восприятия».

 6.А.С. Пушкин : «Священное Писание, сколько его не перечитывай, чем более им проникаешься, тем более все освещается и расширяется. Вот единственная Книга в мире: в ней все есть!»

 Вся мировая культура: музыка, живопись, литература - пронизана образами и идеями Книги Книг. Для поэтов, композиторов, художников Библия всегда была неисчерпаемым источником духовной силы и вдохновения.

 (В.Брюсов «Библия»)

 О, Книга книг! Кто не изведал,
В своей изменчивой судьбе,
Как ты целишь того, кто предал
Свой утомленный дух — тебе!

В чреде видений неизменных,
Как совершенна и чиста —
Твоих страниц проникновенных
Младенческая простота!

Не меркнут образы святые,
Однажды вызваны тобой:
Пред Евой - искушенье змия,
С голубкой возвращенной - Ной!

Все, в страшный час, в горах, застыли
Отец и сын, костер сложив;
Жив облик женственной Рахили,
Израиль-богоборец - жив!

И кто, житейское отбросив,
Не плакал, в детстве, прочитав,
Как братьев обнимал Иосиф
На высоте честей и слав!

Кто проникал, не пламенея,
Веков таинственную даль,
Познав сиянье Моисея,
С горы несущего скрижаль!

Резец, и карандаш, и кисти,
И струны, и певучий стих -
Еще светлей, еще лучистей
Творят ряд образов твоих!

Какой поэт, какой художник
К тебе не приходил, любя:
Еврей, христианин, безбожник,
Все, все учились у тебя!

И сколько мыслей гениальных
С тобой невидимо слиты:
Сквозь блеск твоих страниц кристальных
Нам светят гениев мечты.

«Хавлите Господа с небес» - Тимофей Волков-

Обращение к вечным страницам Библии отличает поэзию Серебряного века русской литературы. Чтобы словом проникнуть в человеческие души, Христос в своих проповедях рассказывал о случаях из повседневной жизни, заставляя слушателей задуматься. Наиболее часто поэты и писатели обращались к притче о Блудном сыне:

Н.Гумилев

 Я падаль сволок к тростникам отдаленным

И пойло для мулов поставил в их стойла;

Хозяин, я голоден, будь благосклонным,

Позволь, мне так хочется этого пойла.

За ригой есть куча лежалого сена,

Быки не едят его, лошади тоже;

Хозяин, твои я целую колена,

Позволь из него приготовить мне ложе.

Усталость – работнику помощь плохая,

И слепнут глаза от соленого пота,

О, день, только день провести, отдыхая…

Хозяин, не бей! Укажи, где работа.

Ах, в рощах отца моего апельсины,

Как красное золото, полднем бездонным,

Их рвут, их бросают в большие корзины

Красивые девушки с пеньем влюбленным.

И с думой о сыне там бодрствует ночи

Старик величавый с седой бородою,

Он грустен… пойду и скажу ему: «Отче,

Я грешен пред Господом и пред тобою».

И в горечи сердце находит усладу;

Вот сад, но к нему подойти я не смею,

Я помню… мне было три года… по саду

Я взапуски бегал с лисицей моею.

Я вырос! Мой опыт мне дорого стоит,

Томили предчувствия, грызла потеря…

Но целое море печали не смоет

Из памяти этого первого зверя.

За садом возносятся гордые своды,

Вот дом – это дедов моих пепелище,

Он, кажется, вырос за долгие годы,

Пока я блуждал, то распутник, то нищий.

Там празднество: звонко грохочет посуда,

Дымятся тельцы и румянится тесто,

Сестра моя вышла, с ней девушка – чудо,

Вся в белом и с розами, словно невеста.

За ними отец… Что скажу, что отвечу,

Иль снова блуждать мне без мысли и цели?

Узнал… догадался… идет мне навстречу…

И праздник, и эта невеста… не мне ли?!

 Чаще всего внимание поэтов привлекают образы Нового Завета. Они дают нам возможность по-новому взглянуть на образ Иисуса Христа, о земном существовании которого повествуют Евангелия.

 Бог обещал народу, что придет Мессия. И  в маленьком селении Назарет Галилейская Дева услышала весть: «Радуйся, благодатная, ты обрела благодать Бога. Родишь сына и дашь имя ему Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего».

«По небу полуночи ангел летел» –Филонова Мария

Восточные волхвы увидели на небе восходящую звезду родившегося Царя Иудейского и пошли кланяться ему. «И се, звезда, которую видели они на Востоке, шла перед ними, как, наконец, пришла и остановилась над местом, где был Младенец. И, вошедши в дом, падши, поклонились Ему, принесли Ему свои дары

Пастернак

Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.
Доху отряхнув от постельной трухи
И зернышек проса,
Смотрели с утеса
Спросонья в полночную даль пастухи.
Вдали было поле в снегу и погост,
Ограды, надгробья,
Оглобля в сугробе,
И небо над кладбищем, полное звезд.
А рядом, неведомая перед тем,
Застенчивей плошки
В оконце сторожки
Мерцала звезда по пути в Вифлеем.
Она пламенела, как стог, в стороне
От неба и Бога,
Как отблеск поджога,
Как хутор в огне и пожар на гумне.
Она возвышалась горящей скирдой
Соломы и сена
Средь целой вселенной,
Встревоженной этою новой звездой.
Растущее зарево рдело над ней
И значило что-то,
И три звездочета
Спешили на зов небывалых огней.

За ними везли на верблюдах дары.
И ослики в сбруе, один малорослей
Другого, шажками спускались с горы.
И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после.
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы.
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры...
...Все злей и свирепей дул ветер из степи...
...Все яблоки, все золотые шары.
Часть пруда скрывали верхушки ольхи,
Но часть было видно отлично отсюда
Сквозь гнезда грачей и деревьев верхи.
Как шли вдоль запруды ослы и верблюды,
Могли хорошо разглядеть пастухи.
Пойдемте со всеми, поклонимся чуду,
Сказали они, запахнув кожухи.
От шарканья по снегу сделалось жарко.
По яркой поляне листами слюды
Вели за хибарку босые следы.
На эти следы, как на пламя огарка,
Ворчали овчарки при свете звезды.
Морозная ночь походила на сказку,
И кто-то с навьюженной снежной гряды
Все время незримо входил в их ряды.
Собаки брели, озираясь с опаской,
И жались к подпаску, и ждали беды.
По той же дороге, чрез эту же местность
Шло несколько ангелов в гуще толпы.
Незримыми делала их бестелесность,
Но шаг оставлял отпечаток стопы.
У камня толпилась орава народу.
Светало. Означились кедров стволы.
-- А кто вы такие? -- спросила Мария.
-- Мы племя пастушье и неба послы,
Пришли вознести вам обоим хвалы.
-- Всем вместе нельзя. Подождите у входа.
Средь серой, как пепел, предутренней мглы
Топтались погонщики и овцеводы,
Ругались со всадниками пешеходы,
У выдолбленной водопойной колоды
Ревели верблюды, лягались ослы.
Светало. Рассвет, как пылинки золы,
Последние звезды сметал с небосвода.
И только волхвов из несметного сброда
Впустила Мария в отверстье скалы.
Он спал, весь сияющий, в яслях из дуба,
Как месяца луч в углубленье дупла.
Ему заменяли овчинную шубу
Ослиные губы и ноздри вола.
Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на Деву
Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Он явился в мир, чтобы спасти Человечество, чтобы зажечь в сердцах людей свет, подобный тому, который излучала Новая Звезда, свидетельница Его рождения.

Однажды, когда  Иисус был в доме фарисея Симона, вошла женщина с сосудом благовоний в руках. Эта женщина была известна своим распутным поведением. Ее звали Мария Магдалина (Мариам из Магдалы). Став молча подле Учителя, она заплакала, потом припала к его ногам, орошая их миром и вытирая распущенными волосами. Иисус поднял ее и обратился к ней со словами: «Прощены грехи твои». Мария Магдалина будет присутствовать при Его казни, при снятии Его с креста. Она первая принесет человечеству весть: «Иисус воскрес!».

Б. Пастернак «Магдалина (II)»):

У людей пред праздником уборка.

В стороне от этой толчеи

Обмываю миром из ведерка

Я стопы пречистые твои.

Шарю и не нахожу сандалий.

Ничего не вижу из-за слез.

На глаза мне пеленой упали

Пряди распустившихся волос.

Ноги я твои в подол уперла,

Их слезами облила, Исус,

Ниткой бус их обмотала с горла,

В волосы зарыла, как в бурнус.

Будущее вижу так подробно,

Словно ты его остановил.

Я сейчас предсказывать способна

Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме,

Мы в кружок собьемся в стороне,

И земля качнется под ногами,

Может быть, из жалости ко мне.

Перестроятся ряды конвоя,

И начнется всадников разъезд.

Словно в бурю смерч, над головою

Будет к небу рваться этот крест.

Брошусь на землю у ног распятья,

Обомру и закушу уста.

Слишком многим руки для объятья

Ты раскинешь по концам креста.

Иисус призван был начертать в  душах людей Новый Завет. Но Ему суждено было одиночество в этом мире, который отвергнет Его. Впереди была короткая жизнь, 33 года, полные несправедливых преследований, унижений, страдания и  величия .

 Б. Пастернак  «Дурные дни»

Когда на последней неделе

Входил он в Иерусалим,

Осанны навстречу гремели,

Бежали с ветвями за ним.

А дни все грозней и суровей.

Любовью не тронуть сердец.

Презрительно сдвинуты брови,

И вот послесловье, конец.

Свинцовою тяжестью всею

Легли на дворы небеса.

Искали улик фарисеи,

Юля перед ним, как лиса.

И темными силами храма

Он отдан подонкам на суд,

И с пылкостью тою же самой,

Как славили прежде, клянут.

Толпа на соседнем участке

Заглядывала из ворот,

Толклись в ожиданье развязки

И тыкались взад и вперед.

И полз шепоток по соседству

И слухи со многих сторон.

И бегство в Египет, и детство

Уже вспоминались, как сон.

Припомнился скат величавый

В пустыне, и та крутизна,

С которой всемирной державой

Его соблазнял Сатана.

И брачное пиршество в Кане,

И чуду дивящийся стол.

И море, которым в тумане

Он к лодке, как посуху, шел.

И сборище бедных в лачуге,

И спуск со свечою в подвал,

Где вдруг она гасла в испуге,

Когда воскрешенный вставал…

В.Кушнир «Гефсиманский сад» - Яна Калюжная

Гефсиманский сад. Последний день земной жизни Христа.  Придя в Гефсиманский сад, ученики расположились на отдых. Троих из них, Петра, Иакова и Иоанна, Иисус попросил побыть с Ним - на сердце у Него было очень тяжело. Те ответили, что будут бодрствовать и не оставят Его одного.

И вот Иисус отошел немного в сторону от троих учеников, упал на колени и стал горячо молиться:

- Отче Мой! Если только можно, да минует Меня чаша сия; если можно, избавь Меня от страшной казни. Впрочем, пусть все будет по Твоей воле, а не по Моей.

Ученики же тем временем, хотя и обещали бодрствовать, все мирно уснули. Иисус подошел к ним, разбудил:

- Неужели вы и одного часа не можете побыть со Мной? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение, - сказал Он им и Сам, отойдя, продолжал молиться:

- Отче Мой! Если не может чаша эта миновать Меня, да будет воля Твоя.

Снова подойдя к ученикам, Иисус увидел, что они так и не смогли победить сон. Он опять разбудил их и сказал:

- Проснитесь! Вот, приблизился час, и Сына Человеческого предадут в руки грешников. Встаньте, пойдем - приближается предавший Меня.

Протерев сонные глаза, ученики увидели, что в свете факелов, мелькающих меж оливковых деревьев, к ним приближается толпа вооруженных людей. Во главе толпы, среди священников и старейшин, они разглядели знакомую фигуру Иуды Искариота.

Тихо, чтобы не слышали Иисус и ученики, Иуда сказал священникам:

- Кого я поцелую, и есть Тот человек, за которым вы пришли.

Затем он подошел к Иисусу и со словами: "Здравствуй, Учитель!" - поцеловал Его.

Не успел Иисус спросить Иуду: "Друг, зачем ты пришел?" - как тут же вооруженные люди бросились к Нему и схватили Его, как если бы это был опасный преступник. А ученикам оставалось лишь в отчаянии и смятении проводить взглядами своего Учителя, Которого, как разбойника, под стражей повели в Иерусалим.

 «Гефсиманский сад» Борис Пастернак

Мерцаньем звезд далеких безразлично
Был поворот дороги озарен.
Дорога шла вокруг горы Масличной,
Внизу под нею протекал Кедрон.

Лужайка обрывалась с половины.
За нею начинался Млечный путь.
Седые серебристые маслины
Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

В конце был чей-то сад, надел земельный.
Учеников оставив за стеной,
Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,
Побудьте здесь и бодрствуйте со мной».

Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь, как смертные, как мы.

Ночная даль теперь казалась краем
Уничтоженья и небытия.
Простор вселенной был необитаем,
И только сад был местом для житья.

И, глядя в эти черные провалы,
Пустые, без начала и конца,
Чтоб эта чаша смерти миновала,
В поту кровавом Он молил Отца.

Смягчив молитвой смертную истому,
Он вышел за ограду. На земле
Ученики, осиленные дремой,
Валялись в придорожном ковыле.

Он разбудил их: «Вас Господь сподобил
Жить в дни мои, вы ж разлеглись, как пласт.
Час Сына Человеческого пробил.
Он в руки грешников себя предаст».

И лишь сказал, неведомо откуда
Толпа рабов и скопище бродяг,
Огни, мечи и впереди — Иуда
С предательским лобзаньем на устах.

Петр дал мечом отпор головорезам
И ухо одному из них отсек.
Но слышит: «Спор нельзя решать железом,
Вложи свой меч на место, человек.

Неужто тьмы крылатых легионов
Отец не снарядил бы мне сюда?
И, волоска тогда на мне не тронув,
Враги рассеялись бы без следа.

Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.

Образ Иуды, мотивы его предательства привлекали поэтов.

М. Волошина «Иуда Апостол»

 И когда приблизился праздник Пасхи,

В первый день опресноков в час вечерний

Он возлег за трапезу -  с ним двенадцать

                                    В горнице чистой.

                                    Хлеб, преломивши, роздал:

«Это тело Мое, сегодня в жертву приносимое.

                                    Так творите».

А когда окончили ужин,

                                    Поднял Он чашу.

«Это кровь Моя, за вас проливаемая.

И рука прольющего между вами».

Спор возник между учениками:

                                    Кто из них больший?

                                    Он же говорит им:

«В этом мире цари первенствуют:

Вы же не так -  кто больший, будет как меньший.

Завещаю вам Свое царство.

Сядете судить на двенадцать тронов,

Но одним из вас Я буду предан.

Так предназначено, но предателю горе!»

И в смущеньи ученики шептали: «Не я ли?»

Он же, в соль обмакнув кусок хлеба,

                                    Подал Иуде

И сказал: «Что делаешь -  делай».

Тот же, съев кусок, тотчас же вышел:

Дух земли -  Сатана -  вошел в Иуду -

Вещий и скорбный.

«Вдоль по Виадоросса»

Слова «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» содержат в себе глубокую тайну и вместе с тем они раскрывают перед нами сердце нашего распятого Спасителя. Они говорят нам о том, что пережил Христос на Голгофе. (стихотворение А. Ахматовой «Распятие»):

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне.

Отцу сказал: «Почто меня оставил!»

А матери: «О, не рыдай Мене!».

В оратории величайшего французского композитора Гуно «Смерть и искупление», где есть слова о скорби матери Иисуса: «По дороге к Голгофе среди всех, кто идет в слезах, скорбную мать узрите, боль ее вы поймите: есть ли больше печаль, чем ее там печаль?»

Для каждой матери невыразимо тяжело видеть смерть своего сына. Но видеть такую смерть сына, как смерть Христа, — какое материнское сердце выдержало бы это? Вот Он висит на кресте перед ее глазами, а она не может помочь Ему. Ей кажется, что гвозди, которые видны на руках Сына, прошли через ее собственные руки. Она видит колючий венок на голове Сына, но снять его ей не дано,  и ей кажется, что это терновый венок вонзился в ее чело. Она слышала все ядовитые насмешки, которые со всех сторон раздаются в адрес ее Сына, и чувствует, как глубоко ранят они и ее сердце.

 Страдания матери Иисуса – это боль каждой матери, теряющей своего сына. Мать Христа. Женщина, принесшая в жертву человечеству родное дитя.

 А. Ахматова. Распятие):

Магдалина билась и рыдала,

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча мать стояла,

Так никто взглянуть и не посмел.

В поэзии серебряного века Иисус предстает перед нами не Богом, но Человеком, испившим свою чашу страдания за других, отдавшим за них самое дорогое, что у него было, – свою жизнь… Он умер по воле беспечной равнодушной толпы, которая пока еще не понимает всего ужаса совершенного ею:

Поэзия серебряного века своим обращением к библейским образам и сюжетам заставляет нас задуматься о том, как мы живем, во что мы верим.

Я душу обрету иную,

Все, что дразнило, уловя.

Благословлю я золотую

Дорогу к солнцу от червя.

И тот, кто шел со мною рядом

В громах и кроткой тишине,

Кто был жесток к моим усладам

И ясно милостив к вине,

Учил молчать, учил бороться,

Всей древней мудрости земли, -

Положит посох, обернется

И скажет просто: "Мы пришли".

 (Гумилев)

 «Я душу обрету иную», – каждый человек вправе сказать так, обратившись за помощью к этой Вечной книге. Очищение, надежду и свет дарит она людям.

Вальтер Скотт , английский писатель, когда лежал на смертном одре, то сказал сыну: «Дай мне Книгу!» — «Какую, отец?» — Умирающий приподнялся и сказал: «Дитя мое, есть только одна книга — это Библия!»

Ты вечно новой, век за веком,
За годом год, за мигом миг,
Встаешь — алтарь пред человеком,
О Библия! О Книга книг!

Ты — правда тайны сокровенной,
Ты — откровенье, ты — завет,
Всевышним данный всей вселенной
Для прошлых и грядущих лет!

«Как прекрасно все, что твое»- Катя Рахманова 3а+ все припев