Дидактический проект блока уроков по литературе для 11 класса

Ф.И.О.: Сусан Е.П.

Учитель русского языка и литературы

Предмет: Русская литература

Класс: 11

Тема уроков: 1. А.П.Чехов. Пьеса «Вишнёвый сад». История создания. Историческая основа. Композиционное и жанровое своеобразие. Смысл названия. Знакомство с комедией. Анализ 1 действия.

                             2. Характеристика образов. Три поколения в комедии. Анализ 2 действия.

                             3. Кульминационная сцена. Анализ 3 действия.

                             4. Проблематика и идея пьесы. Особенности пьесы. Анализ 4 действия.

                             5.Контрольная работа.                    

Тип 1-4 уроков: комбинированный, 5 урок – контроль ЗУН.

Вид  1-4 уроков: модульный.

Оборудование:

Цели урока:

·            Мотивировать заинтересованное чтение пьесы «Вишневый сад».

·            Определить жанровое своеобразие пьесы и композицию.

·            Способствовать формированию навыка грамотного, медленного чтения пьесы.

·            Развивать интеллектуальные способности учащихся и умение анализировать текст.

·            Познакомить с историей создания пьесы, исторической характеристикой эпохи, в какую создавалось это произведение.

·            расширить представление о творчестве А.П.Чехова через анализ пьесы А.П.Чехова;

·            закрепить теоретические знания - образ, символ;

·            развивать ассоциативное, образное мышление, умение анализировать, обобщать, делать выводы;

·            способствовать духовному развитию учащихся, формированию нравственных ценностей.

Субкомпетенции:

-формирование системы глубоких знаний истории русской литературы как единого художественного феномена и сущностного фактора национальной ментальности;                          

-понимание эстетической значимости вершинных произведений русской литературы в контексте мировой  культуры;                                             

-знание и понимание  сущности метода критического реализма как ведущего художественного метода, в рамках которого созданы шедевры социально- психологического и философского романа;

-знание и понимание диалектики взаимоотношений общественно- политической и эстетической мысли в истории русской литературы 19-го века;

-имение определять общественную и эстетическую позицию писателя и критика в связи с характером духовной атмосферы эпохи;

-умение анализировать произведение с учетом преемственности литературных жанров и индивидуальных особенностей стиля писателя;

-понимание ценности общения в процессе истолкования художественного текста на уроке литературы, во внеклассной работе, в жизни;

- проявление индивидуальных склонностей к литературно- критическому или художественному творчеству, потребности «изнутри» оценивать творчество как процесс;

-умение сопоставлять и критически оценивать проблематику произведений, пути и способы художественного разрешения поставленных вопросов нравственно-эстетических воззрений писателя.

Дидактическое обеспечение урока:

Дидактические стратегии:

Формы: фронтальная, индивидуальная работа.

Методы и техники: комментированное чтение в сочетании с эвристическим методом; беседа по содержанию,  презентация, анализ фрагмента, ролевое чтение, выразительное чтение,  инсценирование. Ромашка Блума.

Оборудования для урока:

Мультимедийная установка, портрет писателя, текст,  иллюстрации к тексту.

Стратегии оценивания:Традиционные: опрос; нетрадиционные: взаимооценивание и самооценивание.

Литература:

1.         Б.И. Турьянская, Л.Н. Гороховская. Русская литература ХIХ века. Материалы для подготовки к экзаменам – М.: Русское слово, 2003.

2.         Ю.И. Лыссый. Русская литература ХХ века. 11 класс – М.: Мнемозина, 2001.

3.         И.Н. Сухих. Литература. Учебник для 10 класса – М.: Академия, 2008.

4.         А.И. Ревякин Творческая история пьесы «Вишневый сад»

Ход урока:

№ 1. Организационный момент.

Эпиграфы к уроку:

Вышла у меня не драма, а комедия. Последний акт будет веселый, да и вся пьеса веселая, легкомысленная.
А.П. Чехов

Озорную шутку Вы выкинули, Антон Павлович. Дали красивую лирику, а потом вдруг звякнули со всего размаха топором по корневищам: к черту старую жизнь!
А.М. Горький

Это не комедия, не фарс, как Вы писали, – это трагедия, какой бы исход к лучшей жизни Вы ни открывали в последнем акте.
К.С. Станиславский

Вступительное слово учителя: Всем известно высказывание Ф.М. Достоевского о том, что Пушкин унес с собой в могилу некую тайну, и мы теперь без него эту тайну разгадываем. Эти же слова – о тайне, о загадке творчества, – уверена, можно отнести и к Антону Павловичу Чехову. Самобытность его приводила в недоумение еще его современников, и до сих пор он остается одним из неразгаданных писателей. Так после премьеры пьесы «Вишневый сад» разгорелась масса споров среди критиков и зрителей, среди актеров и постановщиков о жанровых особенностях пьесы, о чем свидетельствуют эпиграфы к нашему уроку.

1.         1.Ознакомление с историей создания пьесы и исторической эпохой, отражённой в ней. Сообщение учащегося. 31 января 1901 г. в Художественном театре состоялась премьера пьесы «Три сестры». Пьеса имела крупный успех, хотя вся значительность и красота ее были осознаны многими зрителями позднее. 1 марта Вл.И. Немирович-Данченко телеграфировал Чехову из Петербурга: «Сыграли "Трех сестер", успех такой же, как в Москве… играли чудесно… Первый акт, вызовы горячие. Второй и третий подавленные. Последний овационные» 2. В начале марта того же года М. Горький сообщал ему о спектакле, виденном в Петербурге: «А "Три сестры" идут — изумительно! Лучше "Дяди Вани". Музыка, не игра» 3.

2.         Но пьеса, явившаяся большим событием в театральной жизни, оставляла у зрителей все же тяжелое впечатление. «Я не знаю произведения, — писал театральный критик П. Ярцев, — которое было бы более способно "заражать" тяжелым навязчивым чувством… "Три сестры" камнем ложатся на душу» 4.

3.         Чехову захотелось создать произведение бодрое, радостное.

4.         В первой половине 1901 г. в сознании драматурга ни идея, ни сюжет, ни персонажи будущей пьесы еще не приобрели какой-либо ясности. Он еще не нашел для нее и заглавия. Отчетливо было лишь стремление написать веселую пьесу, комедию. 7 марта 1901 г. писатель сообщал О.Л. Книппер: «Следующая пьеса, какую я напишу, будет непременно смешная, очень смешная, по крайней мере по замыслу» (П., т. 9, с. 220) 5. 22 апреля 1901 г. он подтвердил: «Минутами на меня находит сильнейшее желание написать для Художественного театра 4-актный водевиль или комедию. И я напишу, если ничего не помешает, только отдам в театр не раньше конца 1903 г.» (П., т. 10, с. 15).

5.         Первые контуры замысла начинают возникать в сознании Чехова, очевидно, лишь с осени 1901 г. С 17 сентября по 26 октября драматург находился в Москве и часто посещал Художественный театр. 19 сентября он присутствовал на премьере «Дикой утки» Г. Ибсена. Антон Павлович «не мог смотреть без улыбки» на артиста А.Р. Артема, исполнявшего роль старика Экдаля, и говорил: "Я же напишу для него пьесу. Он же непременно должен сидеть на берегу реки и удить рыбу..." И тут же выдумал и добавил: "...А Вишневский 6 будет в купальне рядом мыться, плескаться и громко разговаривать". — И сам покатывался от такого сочетания» (Станиславский, т. 5, с. 352) 7.

6.         На одной из репетиций, которые Чехов посещал в этот приезд в Москву, артисты Художественного театра настойчиво упрашивали его написать новую пьесу. «Ему чудилось, — вспоминает К.С. Станиславский, — раскрытое окно, с веткой белых цветущих вишен, влезающих из сада в комнату. Артем уже сделался лакеем, а потом ни с того ни с сего — управляющим. Его хозяин, а иногда ему казалось, что это хозяйка, всегда без денег, и в критические минуты она обращается за помощью к своему лакею или управляющему, у которого имеются скопленные откуда-то, довольно большие деньги.

7.         Потом появилась компания игроков на бильярде. Один из них — самый ярый любитель, безрукий, очень веселый и бодрый, всегда громко кричащий... Потом появилась боскетная комната, потом она опять заменилась бильярдной» (там же, с. 353).

8.         18 декабря 1901 г., жалуясь на вынужденное по нездоровью безделье, Чехов писал своей жене: «А я все мечтаю написать смешную пьесу, где бы черт ходил коромыслом» (П., т. 10, с. 143).

9.         Во второй половине апреля Станиславский навестил Чехова в Ялте, и когда «приставал к нему с напоминаниями о новой пьесе, то Чехов говорил: "А вот же, вот..." — и при этом вынимал маленький клочок бумаги, исписанный мелким, мелким почерком» (Станиславский, т. 5, с. 357). 6 июля 1902 г. Чехов просил сестру М.П. Чехову прислать ему этот листок из Ялты в Москву. Он писал: «Отопри мой стол, и если в передней части ящика найдется осьмушка бумаги (или 1/3 листа почтовой бумаги), исписанной мелко для будущей пьесы, то пришли ее мне в письме. На этом листке записано, между прочим, много фамилий» (П., т. 10, с. 241).

10.     К лету 1902 г. драматургу стали ясными общие контуры сюжета, и у него появилась даже уверенность, что он к 1 августа закончит пьесу.

11.     Чехов нашел для нее и заглавие. Это заглавие он тщательно скрывал даже от самых близких. Он опасался, чтобы заглавие не получило преждевременного разглашения. Впервые писатель назвал его при особых обстоятельствах. В начале июня вновь серьезно заболела уже было поправившаяся О.Л. Книппер. «Чехов не отходил от ее постели. Как-то раз, чтобы развлечь больную, отвлечь от мыслей о болезни, он сказал: "А хочешь я скажу тебе, как будет называться пьеса?" Он знал, что это поднимет настроение, переломит уныние. Он наклонился к уху Ольги Леонардовны и тихо прошептал, чтобы, боже упаси, кто другой не услыхал, хотя в комнате никого, кроме их двоих, не было: "Вишневый сад"» 8.

12.     В конце 1902 г. Чехов сообщил заглавие пьесы (под строжайшим секретом!) и своей сестре М.П. Чеховой, которая рассказывает об этом так: «Я только что вернулась из Москвы. Мы сидели с Ант. Павл. в его кабинете. Он — за письменным столом, я — около окна… Я сказала, что в Москве ждут от него пьесы… Антоша молча слушал… Затем, улыбнувшись, тихо, застенчиво проговорил: "Пишу, пишу…". Я заинтересовалась названием пьесы. Он долго не хотел сказать, а затем, оторвав кусочек бумаги, что-то написал и подал мне ее. Я прочла: "Вишнёвый сад"» 9.

13.     Июль и август Чехов провел под Москвой, в Любимовке. Он был в восторге от чудесной природы этой местности. Его радовали тишина и почти полное отсутствие докучливых посетителей, так отягощавших его в Ялте. Ему хорошо думалось. Вот здесь-то окончательно и сформировался общий план сюжета нового драматического произведения. Чехов был доволен сюжетом и находил его «великолепным» (П., т. 11, с. 28).

14.     Руководители Художественного театра, которых Чехов ознакомил в самых общих чертах с сюжетом своей новой пьесы, с ее основными действующими лицами, уже начинали проектировать ее постановку: выбирали возможных исполнителей 10; делали первые соображения о декорациях 11. Но при всем том Чехов еще не приступал к написанию текста.

15.     1 октября он уведомлял К.С. Алексеева (Станиславского): «15 октября буду в Москве и объясню Вам, почему до сих пор не готова моя пьеса. Сюжет есть, но пока еще не хватает пороху» (там же, с. 54). 14 декабря 1902 г. на вопросы жены о пьесе, он отвечал: «Когда сяду за "Вишневый сад", то напишу тебе» (там же, с. 91). Через десять дней, делясь своими раздумьями о новом драматическом произведении, он сообщал ей: «Мой "Вишневый сад" будет в трех актах. Так мне кажется, а впрочем, окончательно еще не решил. Вот выздоровлю и начну опять решать, теперь же все забросил» (там же, с. 101).

16.     2

17.     Размышляя над пьесой «Вишневый сад», Чехов начал постепенно подбирать и формировать состав ее действующих лиц. Для этого он широко пользовался и запасом своих давних впечатлений и тем, что его окружало, что он видел и слышал повседневно. Быт старинных, разоряющихся усадеб и нравы их обитателей Чехов наблюдал с конца 70-х годов, еще будучи гимназистом, совершая поездки в донские степи, к своему ученику П. Кравцову.

18.     В мае 1888 г. он жил в усадьбе А.В. Линтваревой в Харьковской губернии, откуда писал, что там «природа и жизнь построены по тому самому шаблону, который теперь так устарел и бракуется в редакциях: не говоря уж о соловьях, которые поют день и ночь, о лае собак, который слышится издали, о старых запущенных садах, о забитых наглухо, очень поэтичных и грустных усадьбах, в которых живут души красивых женщин, не говоря уж о старых, дышащих на ладан лакеях-крепостниках, о девицах, жаждущих самой шаблонной любви…» (П., т. 2, с. 277). В этом письме, по сути дела, уже рассказан сюжет «Вишневого сада» не только в его основном событии (забитые наглухо поэтичные усадьбы), отдельных персонажах (лакеи-крепостники), но даже и в частных эпизодах (сравните, например, «души красивых женщин» с репликой Раневской: «Посмотрите, покойная мама идет по саду… в белом платье!») (С., т. 13, с. 210).

19.     В 1892 г. Чехов купил в Серпуховском уезде Московской губернии собственную усадьбу Мелихово и жил в ней по 1899 г. Земская и врачебная деятельность давала ему возможность бывать у многих помещиков уезда и знакомиться с их усадьбами, обстановкой, нравами. На основании впечатлений о быте поместного дворянства Чехов создал ряд прозаических произведений: «Цветы запоздалые» (1882), «Драма на охоте» (1884), «В усадьбе» (1894). В рассказе «У знакомых» (1898) Чехов дал в зародыше не только сюжет пьесы «Вишневый сад», но и отдельные образы, например Лосева, напоминаюшего Гаева.

20.     В конце 1900 и в начале 1901 г. Чехов выезжал за границу. Там он имел широкую возможность наблюдать праздную жизнь русских бар, растрачивавших свои состояния. 6 января 1901 г. он писал О.Л. Книппер: «А какие ничтожные женщины, ах, дуся, какие ничтожные! У одной 45 выигрышных билетов, она живет здесь от нечего делать, только ест да пьет, бывает часто в Monte-Саrlо, где играет трусливо, а под 6-е января не едет играть, потому что завтра праздник! Сколько гибнет здесь русских денег, особенно в Monte-Саrlо» (П., т. 9, с. 176). Любопытно отметить, что первоначально Чехов называл старуху-помещицу, т. е. Раневскую, «помещицей из Монте-Карло».

21.     Для образа Гаева, как и для Раневской, у Чехова не было недостатка в реальных прототипах. Он уверял Станиславского: «"Ведь это же действительность! Это же было. Я же не сочинил этого..." И рассказал про какого-то старого барина, который целый день пролежал в постели, потому что его лакей уехал из деревни в город, не вынув барину брюк. А брюки висели в шкафу рядом» 12.

22.     Основой для образа Епиходова, по всей вероятности, послужил давнишний знакомый писателя А.И. Иваненко, большой неудачник в жизни. М.П. Чехов, брат писателя, прямо называет его «прототипом Епиходова». По его воспоминаниям, «это был добрый, несчастный хохлик, не поладивший со своим отцом в Малороссии, эмигрировавший в Москву учиться» 13. Здесь он сдавал экзамен в консерваторию по классу рояля, выдержал, но для него не хватило инструмента, и ему пришлось учиться на флейте 14. Иваненко познакомился с семьей Чехова, да так и остался при ней совсем. «Это был жалкий человек, любящий, нежный, привязчивый. Он необыкновенно длинно рассказывал и не обижался, когда его не слушали» 15. Чехов звал его «недотёпой» 16. Некоторые свойства Епиходова, его прозвище «двадцать два несчастья» заимствованы Чеховым у одного жонглера. В начале лета 1902 г. писатель, живя в Москве, изредка посещал «Аквариум», где ему нравился ловкий жонглер. «Это был, — вспоминает Станиславский, — большой мужчина во фраке, толстый, немного сонный, отлично, с большим комизмом разыгрывавший среди своих жонглерских упражнений неудачника. С ним приключалось «двадцать два несчастья»… Думаю, — заканчивает К.С. Станиславский, — что это был прототип Епиходова. Или один из прототипов» 17.

23.     В том же году, живя в Любимовке, усадьбе матери К.С. Станиславского, Чехов познакомился со служащим, у которого также взял отдельные черты для образа Епиходова. «Чехов часто беседовал с ним, убеждал его, что надо учиться, надо быть грамотным и образованным человеком. Чтобы стать таковым, прототип Епиходова прежде всего купил себе красный галстук и захотел учиться по-французски» (Станиславский, т. 1, с. 267). Создавая образ Епиходова, писатель использовал и свои наблюдения над лакеем Егором, очень неловким и незадачливым. Писатель принялся убеждать его, что «служить лакеем оскорбительно для человека», советовал ему выучиться счетоводству и поступить куда-нибудь конторщиком. Егор так и сделал. Антон Павлович «…был очень доволен» 18. Возможно, что какие-то черты Епиходова Чехов подметил и в облике И.Г. Витте, земского врача-хирурга, знакомого Чехову по медицинской деятельности в Серпуховском уезде. В записной книжке Чехов отметил: «Витте — Епиходов» (С., т. 17, с. 148).

24.     Реальным прототипом образа Шарлотты послужила одна англичанка, с которой Чехов познакомился, живя в Любимовке (Станиславский, т. 1, с. 226-267). Но Чехов воспользовался и своими наблюдениями над другими известными ему женщинами подобного рода. Он рисовал тип. И вот почему он так был взволнован, когда Станиславский, узнавший в Шарлотте любимовскую англичанку, решил гримировать артистку, исполнявшую роль Шарлотты, под эту англичанку. Чехов увидел в этом опасность натурализма, копировки отдельной личности и уверял режиссера, что Шарлотта «непременно должна быть немкой, и непременно худой и большой, — такой, как артистка Муратова, совершенно непохожая на англичанку, с которой была списана Шарлотта» (там же, с. 267).

25.     Не было недостатка у Чехова и в материалах для образа Трофимова. Он сам был студентом Московского университета и отлично знал студенческую среду. Квартиру Чехова часто посещали студенты — товарищи и друзья сестры и братьев писателя. Летом 1888 г., живя в усадьбе Линтваревых, Чехов встречался ежедневно с П.М. Линтваревым, исключенным с 4-го курса университета. Чехов относился к студенчеству с большим сочувствием. В 1899 г., будучи в Таганроге, он говорил: «Вот много говорят, будто студенты теперь стали хуже, чем в наше время. Я с этим не согласен. По-моему, они гораздо лучше... гораздо больше работают и меньше пьют» 19. В начале того же года Чехов в письме к И.И. Орлову писал: «Студенты и курсистки — это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России» (П., т. 8, с. 101). Одним из реальных прототипов Трофимова явился сын горничной в имении матери Станиславского. Антон Павлович убедил его «бросить контору, приготовиться к экзамену зрелости и поступить в университет!». Советы Чехова были выполнены. Некоторые особенности этого юноши: «угловатость», «пасмурную внешность» — писатель «внес в образ Пети Трофимова» 20.

26.     Рисуя образы пьесы «Вишневый сад», Чехов воспользовался для них некоторыми словами, выражениями и оборотами, имевшимися в его записных книжках. Например, для Трофимова — «вечный студент» (C., т. 17, с. 14); для Лопахина — «это плод вашего воображения, покрытый мраком неизвестности» (там же, с. 43, 156); для Пищика — «голодная собака верует только в мясо» (там же, с. 44, 156), «попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй» (с. 157); для Фирса — «Недотёпа!» (там же, с. 94); для Гаева — «меня мужик любит» (там же, с. 95); для Раневской — «это играет музыка? — не слышу» (с. 149).

27.     В записной книжке мы находим и часть диалога между Фирсом и его господами, происходящего во втором акте: «Фирс: перед несчастьем так гудело. Перед каким несчастьем? — Перед волей» (С., т. 17, с. 148). Записные книжки Чехова хранили и другие материалы, которые были извлечены писателем и развиты в пьесе. Так, в первой книжке имеется запись: «шкаф стоит в присутствии сто лет, что видно из бумаг; чиновники серьезно справляют ему юбилей» (там же, с. 96). Эта запись использована для роли Гаева. Здесь же имеются фрагменты речей Трофимова: «надо работать имея в виду только будущее» (там же, с. 17), «интеллигенция никуда не годна, потому что много пьет чаю, много говорит, в комнате накурено, пустые бутылки». Вероятно, основой реплики Раневской «скатерти пахнут мылом» послужила запись: «В русских трактирах воняет чистыми скатертями» (там же, с. 9). В записных книжках Чехова есть упоминания об имении, идущем с молотка (там же, с. 118), о вилле близ Ментоны и иные, которые Чехов мог использовать для своей пьесы. Отсюда же было извлечено и заглавие пьесы (там же, с. 122).

28.     Жизненные впечатления, отлагаясь в сознании Чехова, послужили основой и обстановки «Вишневого сада», вплоть до отдельных деталей. Но при этом он не копировал их. Он отбирал и преобразовывал свои наблюдения в соответствии со свойственным ему взглядом на жизнь, на задачи искусства и подчинял их идейному замыслу данного произведения.

29.     По воспоминаниям Станиславского, знакомая Чехову англичанка, послужившая прототипом Шарлотты, отличалась жизнерадостностью и эксцентричностью. Шарлотта сохранила эксцентричность англичанки, но писатель придал ей, кроме того, горечь одиночества, недовольство изломанной и неустроенной судьбой.

30.     Иваненко, по-видимому, основной прототип Епиходова, был добрым, хорошим, обязательным человеком, неудачи которого возбуждали всеобщее сочувствие. Создавая образ Епиходова, писатель наделил его весьма сбивчивыми воззрениями, грубостью, заносчивостью и иными чертами типичного недотёпы, приобретшего нарицательное значение.

31.     К.С. Станиславский, характеризуя как-то творческий процесс Чехова, говорил, что «ему представляется высокая, высокая скала, на вершине которой сидит Чехов. Внизу копошатся люди, людишки; он пристально, нагнувшись, их рассматривает. Увидал Епиходова — хвать! Поймал и поставил около себя; потом Фирса, Гаева, Лопахина, Раневскую и т.д. А затем расставит их, вдохнет в них жизнь, и они у него задвигаются, а он только следит, чтобы они не останавливались, не засыпали, главное — действовали» 21.

32.     3

33.     Пьеса «Вишневый сад», задуманная Чеховым как комедия и уже представляемая им в своих основных персонажах, долгое время не приобретала необходимой, во всех своих частях продуманной событийной связи. Не решив полностью всех сюжетных взаимоотношений действующих лиц, не уяснив всей композиции пьесы, драматург не мог приступить к ее написанию. 1 января 1903 г. он обещал Станиславскому: «Пьесу начну в феврале, так рассчитываю по крайней мере. Приеду в Москву уже с готовой пьесой» (П., т. 11, с. 110). Чехов работал в это время над прозаическими произведениями, в частности над рассказом «Невеста», но размышления о пьесе «Вишневый сад», о ее образах, сюжете и композиции не прекращались и захватывали писателя все с большей силой.

34.     Раздумья о «Вишневом саде» и все другие занятия писателя прерывались болезненным состоянием. Его мучил плеврит. Он принужден был бездействовать. Это вело к потере уверенности в своих возможностях. 23 января он уведомлял О.Л. Книппер: «Получил сегодня письмо от Немировича... спрашивает про мою пьесу. Что я буду писать свою пьесу, это верно, как дважды два четыре, если только, конечно, буду здоров; но удастся ли она, выйдет ли что-нибудь — не знаю» (П., т. 11, с. 129). Неуверенность проявилась и в письме к В.Ф. Комиссаржевской, которая просила писателя о пьесе для открываемого ею театра. 27 января Чехов отвечал ей: «Насчет пьесы скажу следующее: 1) Пьеса задумана, правда, и название ее у меня уже есть («Вишневый сад» — но это пока секрет), и засяду писать ее, вероятно, не позже конца февраля, если, конечно, буду здоров; 2) в этой пьесе центральная роль — старухи!! — к великому сожалению автора…» (там же, с. 134).

35.     Лишь только наступало облегчение от болезни, Чехов немедленно начинал работать. К нему возвращалась вера в свои силы. Уже 30 января он твердо обещал О.Л. Книппер: «Пьесу писать буду» (П., т. 11, с. 138). Ему казалось, что пьеса, в основных чертах уже обдуманная, не потребует для написания более месяца. 5 февраля он извещал Станиславского: «…после 20-го февраля рассчитываю засесть за пьесу и к 20 марта кончу ее. В голове она у меня уже готова. Называется «Вишневый сад», четыре акта, в первом акте в окна видны цветущие вишни, сплошной белый сад. И дамы в белых платьях. Одним словом, Вишневский хохотать будет много — и, конечно, неизвестно, от какой причины» (там же, с. 142).

36.     11 февраля Чехов обещая О.Л. Книппер, что начнет писать пьесу 21 февраля, высказал свое предположение, что она будет играть «глупенькую» (т. е. Варю. — А.Р.), и спрашивал, «кто будет играть старуху — мать?» (П., т. 11, с. 151). 27 февраля он закончил рассказ «Невеста» и 1 марта сообщал жене: «…для пьесы уже разложил бумагу на столе и написал заглавие» (там же, с. 168). Писать пьесу Чехов не начал ни в марте, ни даже в мае 1903 г. Но все это время он напряженно размышлял над ее характерами, уточнял их взаимосвязи и место в пьесе. Его раздумья над образами пьесы отражались в записной книжке, в переписке с ближайшими родственниками и знакомыми.

37.     Так, в записной книжке имеются следующие записи о Лопахине: 1) «Отец Лопахина был крепостным у Тербецкого»; 2) «Лоп.: купил себе именьишко, хотел устроить покрасивее и ничего не придумал, кроме дощечки: вход посторонним строжайше запрещается»; 3) «Лоп. Ришу: — в арестантские бы тебя роты»; 4) «Мужики стали пить шибко — Лопахин: это верно» (С., т. 17, с. 148, 149). Этот, вероятно, первоначальный набросок образа Лопахина в процессе работы над пьесой постепенно меняется.

38.     5 марта он написал О.Л. Книппер: «В "Вишневом саду" ты будешь Варвара Егоровна, или Варя, приемыш, 22 лет» (П., т. 11, с. 172). 6 марта он сделал приписку о том, что роль Вари комическая. Комической рисовалась Чехову и роль Лопахина, которая, по его первоначальному предположению, назначалась Станиславскому (там же).

39.     При обдумывании образов у Чехова возникали неожиданные осложнения и затруднения. «А пьеса, кстати сказать, — извещает он 18 марта О.Л. Книппер, — мне не совсем удается. Одно главное действующее лицо еще недостаточно продумано и мешает; но к Пасхе, думаю, это лицо будет уже ясно, и я буду свободен от затруднений» (П., т. 11, с. 179). Что это за лицо? Не Раневская ли, которая первоначально была старухой в полном смысле слова. 11 апреля Чехов спрашивает О.Л. Книппер: «Будет ли у вас актриса для роли пожилой дамы в "Вишневом саду"? Если нет, то пьесы не будет, не стану и писать ее» (там же, с. 192). А через 4 дня, 15 апреля, снова: «Писать для вашего театра не очень хочется — главным образом по той причине, что у вас нет старухи. Станут навязывать старушечью роль, между тем для тебя есть другая роль, да ты уже играла старую даму в "Чайке"» (там же, с. 194-195).

40.     Напряженный труд приносил свои плоды. Все яснее и рельефнее представали перед Чеховым образы пьесы, их взаимоотношение и развитие. Он отбрасывал все то, что ее загромождало, лишало теплоты. 21 марта он уверял О.Л. Книппер: «"Вишневый сад" будет, стараюсь сделать, чтобы было возможно меньше действующих лиц; этак интимнее» (П., т. 11, с. 182).

41.     В своей новой пьесе он развивал идейно-художественные принципы, уже осуществленные им в предшествующих драматических произведениях, принципы изображения обычной, повседневной действительности, в присущей ей сложности и противоречивости. А жизнь поднималась из привычных берегов, представала своими новыми сторонами, ранее неизвестными. И Чехову казалось, что он творчески остановился. Его охватывали сомнения, и он 17 апреля с тревогой писал: «Пьеса наклевывается помаленьку, только боюсь, тон мой вообще устарел, кажется» (там же, с. 196).

42.     Ритм жизни и труда Чехова во время его пребывания в Ялте беспрестанно нарушался многочисленными посетителями: друзьями, знакомыми, поклонниками таланта, просителями и просто любопытствующими. Чехов от этого очень страдал. 9 апреля 1903 г., жалуясь О.Л. Книппер на мешающих ему посетителей, он уведомлял ее: «Пьесу буду писать в Москве, здесь писать невозможно. Даже корректуру не дают читать» (П., т. 11, с. 191). 17 июня в письме к Н.Е. Эфросу он заявил, что писать пьесу «даже не начинал» (там же, с. 226). Чехов был занят пока подготовкой и зарисовкой этюдов, но еще не приступал к написанию картины в целом.

43.     4

44.     25 мая 1903 г. Чехов поселился на подмосковной даче в Наро-Фоминске. 4 июня он сообщал Л.В. Средину: «Я сижу у большого окна и помаленьку работаю» (П., т. 11, с. 217). Во второй половине июня он наконец-то приступил к писанию связного текста пьесы «Вишневый сад». Тогда, между прочим, было утрачено несколько уже написанных сцен пьесы, что, возможно, задержало его работу над ней. Однажды «Антон Павлович оставил ее листки на письменном столе, а сам ушел к соседям. В это время налетела внезапная летняя гроза, вихрь ворвался в окно и унес со стола в сад два или три листка пьесы, исписанных чернилами мелким почерком Чехова…

45.     "Неужели вы не помните, что на них было?" — спрашивали его.

46.     — Представьте себе, что не помню, — отвечал он с улыбкой. — Придется писать эти сцены сызнова» 22.

47.     7 июля Чехов выехал в Ялту и все свободное время занимался уже только пьесой. 28 июля он сообщал К.С. Станиславскому: «Пьеса моя не готова, подвигается туговато, что объясняю и леностью, и чудесной погодой, и трудностью сюжета... Ваша роль, кажется, вышла ничего себе» (П., т. 11, с. 236).

48.     Чехов стремился максимально упростить обстановку пьесы. «Обстановочную часть в пьесе, — писал он 22 августа В.И. Немировичу-Данченко, — я свел до минимума, декораций никаких особенных не потребуется и пороха выдумывать не придется» (там же, с. 242).

49.     Драматург очень долго не находил необходимого сценического воплощения для второго акта, который в первом наброске казался ему скучным, тягучим, монотонным. 2 сентября он писал В.И. Немировичу-Данченко: «Моя пьеса (если я буду продолжать работать так же, как работал до сегодня) будет окончена скоро, будь покоен. Трудно, очень трудно было писать второй акт, но, кажется, вышел ничего» (П., т. 11, с. 246).

50.     В процессе работы над пьесой изменились ее действующие лица. Так, «старуха» несколько помолодела, и ее роль можно было уже предложить О.Л. Книппер. В цитированном выше письме к В.И. Немировичу-Данченко Чехов писал: «В моей пьесе роль матери возьмет Ольга» (там же).

51.     Пьеса «Вишневый сад» создавалась в самых настоящих «муках творчества». Чехов неоднократно испытывал сомнения в достоинстве написанного, и ему казалось, что он, пребывая вдали от театра, от центра культуры, от бьющей ключом общественной жизни, уже повторяет зады и не способен к чему-либо новому, оригинальному. Имея перед собой почти законченную пьесу, он 20 сентября писал жене: «Я так далек от всего, что начинаю падать духом. Мне кажется, что я как литератор уже отжил и каждая фраза, какую я пишу, представляется мне никуда не годной и ни для чего не нужной» (П., т. 11, с. 252).

52.     Более легко дался Чехову последний акт пьесы. 23 сентября Антон Павлович извещал О.Л. Книппер: «Четвертый акт в моей пьесе сравнительно с другими актами будет скуден по содержанию, но эффектен. Конец твоей роли мне кажется недурным» (там же, с. 253-254).

53.     25 сентября Чехов дописывал этот акт, и 26 сентября пьеса была закончена. Драматург видел перед собой уже все произведение, и на этот раз оно не показалось ему устаревшим. «Мне кажется, — признавался он О.Л. Книппер, — что в моей пьесе, как она ни скучна, есть что-то новое» (П., т. 11, с. 256). Для него было бесспорно и то, что ее лица «вышли живые» (там же, с. 257).

54.     5

55.     Процесс создания пьесы остался позади. Нужно было только переписать ее. Но, внимательно читая при переписке текст пьесы, Чехов снова находил в ней слабые места, требующие переделки и шлифовки. «Пьеса уже окончена, — извещал он 29 сентября О.Л. Книппер, — но переписываю медленно, так как приходится переделывать, передумывать; два-три места я так и пришлю недоделанными, откладываю их на после — уж ты извини» (П., т. 11, 258-259). Многие сцены Чехов перерабатывал полностью. «Некоторые места, — писал он 3 октября, — мне очень не нравятся, я пишу их снова и опять переписываю» (там же, с. 262). Особенно не нравился Антону Павловичу второй акт, который и после переработки оставался, по его мнению, «скучен и однотонен, как паутина» (там же, с. 267). Этот акт начинался следующей мизансценой: Яша и Дуняша сидят на скамейке, а Епиходов стоит возле них. Из усадьбы по дороге проходят Трофимов и Аня. Действие открывалось диалогом Ани и Трофимова:

56.     «Аня. Бабушка одинока, очень богата. Она не любит мамы. В первые дни мне было тяжело у нее, она мало говорила со мной. Потом ничего, смягчилась. Обещала прислать денег, дала мне и Шарлотте Ивановне денег на дорогу. Но как это жутко, как тяжело чувствовать себя бедной родственницей.

57.     Трофимов. Тут кто-то уже есть, кажется... сидят. В таком случае пойдемте дальше.

58.     Аня. Три недели я не была дома. Так соскучилась! (Уходят.)»

59.     После ухода Ани и Трофимова Дуняша обращалась к Яше со словами: «Все-таки какое счастье побывать за границей», — и затем действие развивалось в уже известной нам последовательности, однако с дополнительным диалогом проходящих по дороге из усадьбы Вари и Шарлотты, а заканчивалось большой сценой Фирса и Шарлотты.

60.     Диалог Вари и Шарлотты прерывал беседу Раневской, Гаева и Лопахина и начинался после восклицания Лопахина: «О чем тут думать!» Вот его содержание:

61.     «Варя. Она девочка умная и благовоспитанная, ничего не может случиться, но все же не следует оставлять ее одну с молодым человеком. В девять часов ужин, Шарлотта Ивановна, смотрите не опоздайте.

62.     Шарлотта. Я не хочу есть... (Тихо напевает песенку).

63.     Варя. Это все равно. Надо для порядка. Вот видите, они сидят там на берегу... (Варя и Шарлотта уходят)».

64.     В последующем развитии действия, когда Аня и Трофимов скрывались от Вари, на сцену выходил Фирс и, бормоча что-то, искал на земле, около скамьи. Потом появлялась Шарлотта. Между этими людьми, чувствовавшими себя очень одиноко, завязывалась беседа:

65.     «Фирс (бормоча). Эх ты, недотёпа!

66.     Шарлотта. (садится на скамью и снимает картуз). Это ты, Фирс? Что ты тут ищешь?

67.     «Фирс. Барыня портмоне потеряли.

68.     Шарлотта (ищет). Вот веер... А вот платочек... духами пахнет... (Пауза). Больше ничего нет. Любовь Андреевна постоянно теряет. Она и жизнь свою потеряла (тихо напевает песенку). У меня, дедушка, нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет, и мне кажется, я молоденькая... (надевает на Фарса картуз, тот сидит неподвижно). О, я тебя люблю, мой милый господин! (смеется). Ein, zwei, drei! (cнимает с Фирса картуз, надевает на себя). Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления. Очень хорошие. А я прыгала salto mortale и разные штучки, тому подобное. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить. Хорошо. Я выросла, потом пошла в гувернантки, а откуда я и кто я, — не знаю... Кто мои родители, может, они не венчались... не знаю... (достает из кармана огурец и ест). Ничего не знаю.

69.     Фирс. Мне было лет 20 или 25, идем это я, да сын отца дьякона, да повар Василий, а тут как раз вот на камне человек сидит... чей-то чужой, незнакомый... Я отчего-то оробел и ушел, а они без меня взяли и убили его... Деньги у него были.

70.     Шарлотта. Ну? Weiter.

71.     Фирс. Потом, значит, понаехал суд, стали допрашивать... Забрали... И меня тоже... Просидел в остроге года два... Потом ничего, выпустили. Давно было... (Пауза). Всего не вспомнишь...

72.     Шарлотта. Тебе умирать пора, дедушка... (ест огурец).

73.     Фирс. А? (бормочет про себя). И вот, значит, поехали все вместе, а там остановка... Дядя прыгнул с телеги... взял куль... а в том куле опять куль... И глядит, а там что-то — дрыг, дрыг!

74.     Шарлотта (смеется, тихо). Дрыг, дрыг!.. (Слышно, как кто-то идет по дороге и тихо играет на балалайке. Восходит луна. Где-то около тополей Варя ищет Аню и зовет: "Аня! Где ты?")» 23.

75.     Так кончался второй акт.

76.     При той тщательной шлифовке, которую производил Чехов, за 12 дней (к 7 октября) было переписано лишь два с половиной акта. «Тяну, тяну, тяну, — сообщал он в этот день О.Л. Книппер, — и оттого, что тяну, мне кажется, что моя пьеса неизмеримо громадна, колоссальна, я ужасаюсь и потерял к ней всякий аппетит» (П., т. 11, с. 265). 6 октября 1903 г. Чехов извещал М. Горького: «пьесу я окончил, но переписываю ее чрезвычайно медленно. 10 октября, вероятно, кончу и пошлю» (там же, с. 264). Драматурга торопили руководители и артисты Художественного театра. Им, как воздух, нужна была новая чеховская пьеса. Еще в сентябре В.И. Немирович-Данченко просил: "Приналяг, Антон Павлович!.. Ах, как она нам нужна..."» 24. Почти ежедневно О.Л. Книппер настойчиво напоминала писателю о необходимости скорейшего завершения пьесы.

77.     Но требовательный к себе художник задерживал пьесу и продолжал кропотливо работать. «Переписываю пьесу, — сообщал он О.Л. Книппер 9 октября 1903 г., — скоро кончу... Уверяю тебя, каждый лишний день только на пользу, ибо пьеса моя становится все лучше и лучше и лица уже ясны. Только вот боюсь, есть места, которые может почеркать цензура, это будет ужасно» (П., т. 11, с. 269).

78.     Для большей характерности образа Гаева драматургу потребовались специфические выражения игроков в бильярд. Он попросил брата жены — К.Л. Книппер понаблюдать за игрой бильярдистов и записать их речевой жаргон. 9 октября К.Л. Книппер сообщал ему: «Повидал двух человечков, просидел в бильярдной городского сада часа два, но такой уж специальной бильярдной терминологии узнал немного: играют больше угрюмо, бурча ходы под нос...» 25.

79.     К.Л. Книппер записал для Чехова 22 выражения бильярдистов. Вот начало присланного им писателю списка этих выражений:

80.     «1 — (кладу) — от 2-х бортов в середину.

81.     2 — Краузе в середину.

82.     3 — Режу в среднюю, в угол.

83.     4 — Дуплет в угол, в середину.

84.     5 — Кладу чистого.

85.     6 — От шара направо (налево) в угол.

86.     7 — Шаром (то есть своим шаром другой) в угол!» 26.

87.     Чехову пригодились эти выражения, он вставил некоторые из них в роль Гаева. Важно отметить, что, стремясь быть точным, писатель не удовлетворился наблюдениями К.Л. Книппера и 14 октября писал своей жене: «Попроси Вишневского, чтобы он прислушался, как играют на бильярде, и записал бы побольше бильярдных терминов. Я не играю на бильярде или когда-то играл, а теперь все забыл, и в пьесе у меня все случайно…» (П., т. 11, с. 273).

88.     Взыскательность Чехова к себе была столь велика, что он, уже вторично переписав пьесу, вносил в нее, перед самой отсылкой в Москву, ряд поправок, дополнений и сокращений. В первом акте Раневская спрашивала брата, сколько они должны Лопахину, и Гаев называл сумму в 40 тысяч (РГБ. Ф. 331, л. 13). Чехов счел лишним этот эпизод и вычеркнул его. В том же акте писатель изменил выражение Раневской «счастье просыпалось со мной» на более выразительное: «счастье просыпалось вместе со мной» (л. 14). Тогда же в первом акте обращение Ани к Гаеву «только милый дядя» было исправлено на более ритмическое «но милый дядя» (л. 16).

89.     Во втором акте в роль Раневской вписывается реплика, в которой она опровергает обманчивые надежды Гаева на какого-то генерала. Полностью разделяя недоверие Лопахина к проекту Гаева о займе денег у неизвестного генерала, Любовь Андреевна говорит: «Это он бредит. Никаких генералов нет» (РГБ. Ф. 331, л. 25). Трофимов, обращаясь к Ане, первоначально говорил: «Ведь это развратило всех вас». Но, очевидно, опасаясь цензуры, Чехов зачеркнул слово «развратило» и вместо него написал: «переродило» (л. 29).

90.     В третьем акте просьба Яши взять его в Париж, с которой он обращается к Раневской, включила и слова: «Что ж там говорить, вы сами видите» (л. 40). Это усиливало нагло-фамильярный тон «цивилизованного» лакея.

91.     В четвертом акте в рассказ Пищика о философе, который советовал прыгать с крыш, вставляется выражение: «Вы подумайте!». Но такое же выражение зачеркивается писателем после сообщения Пищика о сдаче англичанам участка с глиной на 24 года. Вероятно, Чехов нашел, что близкое повторение любимого присловья Пищика в одной сцене будет слишком навязчивым. Первоначально Пищик, прощаясь с Раневской, говорил: «Вспомните вот эту самую... лошадь и скажите: «Был на свете такой, сякой... Симеонов–Пищик... лошадь» (л. 50). Последнее слово, как повторяющееся, Чехов также убирает. Исключает он и ремарку «весело», характеризующую прощальные слова Пищика, сказанные Раневской.

92.     Двукратное переписывание пьесы было закончено 12 или 13 октября, а 14 октября ее отправили в Москву. Несмотря на большую доработку, сделанную при переписывании, пьеса не казалась автору вполне оконченной. Если бы его не торопили так настоятельно, Чехов продолжал бы оттачивать текст. «В пьесе кое-что, — писал он О.Л. Книппер, — надо переделать ... Не доделан IV акт и кое-что надо пошевелить во II, да, пожалуй, изменить 2-3 слова в окончании III, а то, пожалуй, похоже на конец "Дяди Вани"» (П., т. 11, с. 276). Драматург считал, что роль Раневской «сделана только в III и I актах, в остальных она только намазана» (там же, с. 271).

93.     Отослав пьесу в Москву, Чехов стал тревожно ждать ее оценки руководителями и артистами Художественного театра. «Вчера я не писал тебе, — признавался он 19 октября О.Л. Книппер, — потому что все время с замиранием ждал телеграммы... Я все трусил, боялся. Меня главным образом пугала малоподвижность второго акта и недоделанность некоторая студента Трофимова» (П., т. 11, с. 278-279). В тот же день Чехов получил телеграмму Вл.И. Немировича-Данченко, который писал, что «Вишневый сад» «как сценическое произведение, может быть, больше пьеса, чем все предыдущие» 27. Еще через два дня драматург читал телеграмму К.С. Станиславского: «Потрясен, не могу опомниться. Нахожусь в небывалом восторге. Считаю пьесу лучшей из всего прекрасного, Вами написанного. Сердечно поздравляю гениального автора. Чувствую, ценю каждое слово» 28. Этот восторженный панегирик вызвал у Чехова недовольство. В тот же день он сообщал О.Л. Книппер: «Получил от Алексеева телеграмму, в которой он называет мою пьесу гениальной, это значит перехвалить пьесу и отнять у нее добрую половину успеха, какой она при счастливых условиях могла бы иметь» (П., т. 11, с. 280).

94.     21 октября состоялось чтение пьесы всей труппе Художественного театра. Артисты были захвачены с первого акта, оценили каждую ее тонкость, плакали в последнем акте. Станиславский сообщил Чехову, что «никогда пьеса еще не была принята так единодушно восторженно» 29.

95.     6

96.     Рукопись пьесы «Вишневый сад», отосланная Чеховым в Москву, была перепечатана в нескольких экземплярах. Один экземпляр пьесы немедленно послали в Петербург в драматическую цензуру, которая 25 ноября 1903 г. разрешила ее к представлению на сцене. Этот экземпляр пьесы, отражающий один из важнейших этапов творческой работы над ней, мы будем называть ялтинской, или цензурной рукописью (на ней имеется надпись: «К представлению дозволена. СПб., 25 ноября, 1903 г., цензор драмат. сочин. Верещагин») 30.

97.     4 декабря А.П. Чехов приехал в Москву. Здесь Художественный театр деятельно готовил «Вишневый сад» к постановке. По приезде Чехов чувствовал себя плохо, и, чтобы его не утомлять, «первые считки, — рассказывает артистка Е.М. Муратова, — происходили у него на квартире» 31. В последующее время драматург почти ежедневно присутствовал на репетициях своей пьесы в театре, обсуждал с участниками спектакля их роли и продолжал ежедневно трудиться над текстом пьесы. Несмотря на то, что руководители театра и артисты, занятые в спектакле, работали с большой верой в его успех, Чехов относился к нему скептически. Его скепсис был столь решительным, что он предлагал театру купить пьесу в вечную собственность всего за 3000 рублей  32.

98.     Новые исправления, которые вносились и вклеивались Чеховым в основную рукопись, оказались весьма многочисленными. Уже 16 декабря М. Горький уведомлял К.П. Пятницкого о просьбе Чехова прислать ему корректуру пьесы, отданной в сборник «Знание», для внесения в нее поправок. «Он уже и теперь, — писал Горький, — внес в пьесу множество поправок» 33. Шлифуя текст, Чехов стремился к более отчетливому раскрытию социально-психологической сущности действующих лиц, с присущей им сложностью и противоречивостью, к предельному соответствию их поступков и характеров, к большей колоритности их речи. Много внимания он уделял и композиционной стройности, живости, сценичности пьесы.

99.     Обратимся прежде всего к исправлениям первого акта.

100. Чтобы оттенить добросердечие Раневской, в ее роль вносятся новые ласкательные обращения: «Спасибо, мой старичок», — говорит она Фирсу и целует его (д. I) (РГБ. Ф. 331, л. 9). «Вырубить?» — недоуменно и недовольно повторяла Любовь Андреевна предложение Лопахина о вишневом саде. И затем продолжала: «Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад» (л. 7). Определенность и категоричность этой реплики не совсем шла к Раневской. И Чехов, чувствуя это, сопроводил ее вопрос смягчающим выражением: «Милый мой, простите, вы ничего не понимаете» (л. 10). В воспоминании Раневской о сыне слово «сын» заменяется более сердечным, интимным выражением: «утонул мой мальчик» (л. 23). Раньше Раневская, заметив движение Гаева, вспоминающего игру на бильярде, произносила: «Желтого в угол! Дуплет в середину!» Чехов предпослал этим словам вступление: «Как это? Дай-ка вспомнить...» (л. 8). И ее реплика приобрела необходимую естественность.

101. При обращении к образу Гаева Чехов усилил в нем черту неосновательности, пустого фразерства. Писатель дополнил заверения Гаева об оплате процентов по имению следующими словами: «Честью моей, чем хочешь, клянусь, имение не будет продано! Счастьем моим клянусь! Вот тебе моя рука, назови меня тогда дрянным, бесчестным человеком, если я допущу до аукциона. Всем существом клянусь!» (РГБ. Ф. 331, л. 17).

102. Еще большей доработке подвергся образ Лопахина, Чехов вносит поправки и дополнения, облагораживающие фигуру купца, делающие его интеллигентным. Так, подчеркивая прикосновенность Лопахина к культуре, свойственные ему порывы сердечности, драматург расцветил его обращения к Раневской такими эпитетами, как «великолепная», «удивительные, трогательные глаза», «Боже милосердный!», «больше, чем родную» (там же, л. 9). В обращении Лопахина к Раевской делается вставка: «чтобы ваши удивительные, трогательные глаза глядели на меня, как прежде, Боже милосердный!»

103. Более мягкими, деликатными, задушевными становятся и советы Лопахина, призванные спасти имение от продажи с аукциона, а также и его рассуждения о дачниках. В ранней рукописи (цензурной) Лопахин говорил: «Так вот я хочу сказать перед отъездом (взглянув на часы). Я об имении... в двух словах... Хочу предложить вам способ, как найти выход. Чтобы имение ваше не давало убытка, нужно вставать каждый день в четыре часа утра и целый день работать. Для вас, конечно, это невозможно, я понимаю... Но есть еще один выход» (ГТБ, л. 6), — дальше, как в печати. Это был совет дельца, предпринимателя, чуждого и даже враждебного хозяевам вишневого сада.

104. В окончательном варианте Чехов рисовал Лопахина иным. Поэтому он изменил этот черствый совет на мягкое, деликатное обращение человека, глубоко расположенного к Раневской. «Мне хочется сказать вам что-нибудь очень приятное, веселое (взглянув на часы). Сейчас уеду, некогда разговаривать... ну, да я в двух-трех словах. Вам уже известно, вишневый сад ваш продается за долги, на 22 августа назначены торги, но Вы не беспокойтесь, спите себе спокойно, выход есть... Вот мой проект» (РГБ. Ф. 331, л. 10) и т. д. В том же духе исправляется и речь Лопахина о дачниках. Прощаясь с Раневской, Лопахин еще раз напоминает ей: «Серьезно подумайте» (л. 12).

105. Вторая половина рассуждений Лопахина о дачниках вначале была такой: «… лет через десять-двадцать покажет, что он такое есть на самом деле. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством и тогда чем черт не шутит, придется считаться с ним» (ГТБ, л. 8). Чехов вновь редактирует начало («лет через десять-двадцать размножится и начнет работать») и конец («и тогда ваш вишневый сад стал бы счастливым, богатым и вы бы не узнали его») этой части рассуждения (РГБ. Ф. 331, л. 11). В это же время Чехов внес в роль Лопахина два выражения, произносимых в первом акте: «поздравляю («одним словом, поздравляю, вы спасены») и «клянусь вам» («Другого выхода нет… клянусь вам») (л. 10, 11). Тогда же была изменена ремарка «напевает» на «тихо напевает» (л. 24).

106. Расширяя роль Фирса, Чехов подчеркивает его преданность господам. Ранее на вопрос Вари: «Фирс, ты о чем?» Он отвечал: «Чего изволите?». Теперь его реплика продолжается. Он радостно говорит: «Барыня моя приехала! Дождался! Теперь хоть и помереть... (Зарыдал от радости)» (РГБ. Ф. 331, л. 8). В первой редакции Фирс на обращение Раневской отвечал так же: «Чего изволите?» Но, усиливая колоритность, сценичность его роли, Чехов изменяет эту реплику. Глухой Фирс вместо «Чего изволите?» отвечает «Позавчера» (там же, л. 9).

107. В той же редакции Фирс рассказывал: «В прежнее время, лет 40-50 назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили и, бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков» (ГТБ, л. 7). Повышая сценичность этого рассказа, Чехов прервал его репликой Гаева, и рассказ принял такую форму:

108. «Фирс. В прежнее время, лет 40-50 назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало...

109. Гаев. Помолчи, Фирс.

110. Фирс. И бывало...» (РГБ. Ф. 331, л. 11) и т. д.

111. Обращаясь к образу Вари, Чехов счел необходимым усилить ее недовольство своим положением и ярче оттенить стремление к тихой, созерцательной жизни. Он включил в ее реплику слова: «и так бы все ходила по святым местам... Ходила бы и ходила» (там же, л. 7).

112. Работа над другими персонажами ограничилась по преимуществу добавлением отдельных выражений и слов. Роль Епиходова была дополнена фразой: «Это просто даже замечательно!» Этой фразой он завершал свои рассуждения перед уходом из детской в начале первого акта. Реплики Ани наделяются ремарками: печально («это мама купила») (РГБ. Ф. 331, л. 3), весело по-детски («А в Париже я на воздушном шаре летала!») (л. 7).

113. Более значительных исправлений потребовал второй акт. Чехов конкретизировал колоритный образ Епиходова, придав ему в самом начале этого акта слова: «Я развитой человек, читаю разные ученые книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он... (показывает револьвер)» (там же, л. 19). В первой редакции рассуждение Епиходова, начинавшееся словами «собственно говоря, не касаясь других предметов», кончалось так: «Это я так, к слову, Авдотья Федоровна, и вы отлично понимаете, для чего я это говорю... (пауза). Дозвольте мне поговорить с вами, Авдотья Федоровна» (ГТБ, л. 15-16). Заключительные слова этого обращения были не слишком характерны для Епиходова, и потому Чехов заменил их такими: «Вы читали Бокля? (пауза.) Я желаю побеспокоить вас, Авдотья Федоровна, на пару слов» (РГБ. Ф. 331, л. 20). Расширяя роль Епиходова, автор подчеркнул его фразерство: «Теперь я знаю, что мне делать с моим револьвером». Эта реплика определила и дополнительные слова Дуняши: «Не дай бог, застрелится» (там же).

114. Сатирически заостряя образ Яши, писатель вносит в его речь следующие рассуждения: «(зевает.) Да-с... По-моему, так: ежели девушка кого любит, то она, значит, безнравственная». Подчеркивая в Яше свойства холодного, развращенного эгоиста, лишь забавляющегося с Дуняшей, а не любящего ее, драматург дополнил последнюю реплику персонажа в этом эпизоде словами: «А то встретятся и подумают про меня, будто я с вами на свидании. Терпеть этого не могу» (там же).

115. В сцену «господ», сменяющую сцену «слуг», драматург после слов Лопахина о том, что люди «должны бы по-настоящему быть великанами», включил такое дополнение:

116. «Любовь Андреевна. Вам понадобились великаны? Они только в сказках хороши, а так они пугают.

117. (В глубине сцены проходит Епиходов).

118. Любовь Андреевна (задумчиво). Епиходов идет...

119. Аня (задумчиво). Епиходов идет.

120. Варя. Для чего он у нас живет? Только походя ест и пьет целый день...

121. Любовь Андреевна. Я люблю Епиходова. Когда он говорит о своих несчастьях, то становится смешно. Не увольняй его, Варя.

122. Варя. Нельзя, мамочка. Необходимо уволить его, негодяя» (РГБ. Ф. 331, л. 27).

123. Чехов обогащает роли почти всех участников сцены «господ». В первой, ялтинской редакции Лопахин, выходя на сцену, говорил категорически, требовательно, сухо: «Надо окончательно решить — время не ждет. Согласны вы отдать землю под дачи или нет?» (ГТБ, л. 16). После переделки обращение Лопахина приобрело мягкость и даже просительность: «Надо окончательно решить — время не ждет. Вопрос ведь совсем пустой. Согласны вы отдать землю под дачи или нет? Ответьте одно слово: да или нет? Только одно слово!» (РГБ. Ф. 331, л. 20). В следующей реплике Лопахин почти буквально повторял слова первого обращения: «Согласны вы отдать землю под дачи или нет?». Разнообразя речь Лопахина, писатель заменил эту реплику иной: «Только одно слово (умоляюще). Дайте же мне ответ!» (там же, л. 21).

124. В дальнейшей беседе он говорил Раневской: «Имение ваше продается. Поймите, продается! Надо же что-нибудь делать?» (ГТБ, л. 17). Последние слова в устах Лопахина, знающего, что делать, и настойчиво предлагающего Раневской единственно надежный выход из создавшегося положения, показались Чехову неуместными, и он изменил их так: «Имение ваше продается, а вы точно не понимаете» (РГБ. Ф. 331, л. 22).

125. Лопахин, предлагая Раневской спасительный путь, заявлял: «Раз окончательно решите, чтобы были дачи, через три же дня можно достать денег сколько угодно» (ГТБ, л. 17). В соответствии со всеми предшествующими предостережениями Лопахина о надвигающейся катастрофе — продаже имения, — Чехов усиливает конкретность, категоричность и убедительность этой фразы: «Раз окончательно решите, чтобы были дачи, так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены» (РГБ. Ф. 331, л. 22).

126. Несколько новых штрихов вносится и в роль Раневской. Раньше, на резкие упреки Лопахина в бездеятельности, Раневская как-то вяло и неопределенно отвечала: «Что же? Научите что?» (ГТБ, л. 17). Ее ответу сообщена большая заинтересованность: «Что же нам делать? Научите что?» (РГБ. Ф. 331, л. 22). В соответствии с этим в ее дальнейшем обращении к Лопахину появляются слова: «голубчик» («останьтесь, голубчик»), «мой друг» («Жениться Вам нужно, мой друг») (там же, л. 26).

127. В уже принятой театром и разрешенной цензурой пьесе Чехов, как видим, с исключительной взыскательностью вносил новые нюансы в образы всех действующих лиц.

128. Примером удивительно тщательной обработки Чеховым не только речи своих действующих лиц, но и ремарок может служить следующая фраза: «Через сцену торопливо проходит Фирс, в старинной ливрее и в высокой шляпе, опираясь на палочку; он что-то...» и т.д. 34 Еще в Ялте эта ремарка приняла такой вид: «Через сцену торопливо проходит Фирс, ездивший встречать Любовь Андреевну; он в старинной ливрее и в высокой шляпе, опираясь на палочку, он что-то...». В Москве ремарка приобрела новую редакцию, в которой уточняется естественная последовательность действий слуги: «Через сцену торопливо, опираясь на палочку, проходит Фирс, ездивший встречать Любовь Андреевну; он в старинной ливрее и в высокой шляпе, он что-то…» и т.д. (РГБ. Ф. 331, л. 4).

129. Чехову пришлось внести в пьесу два исправления, вызванные требованиями цензуры. Во втором акте в сцене господ студент Трофимов произносит обличительную речь, из которой цензура исключила слова: «У всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате» (ГТБ, л. 22). Чехов заменил их такими: «Громадное большинство из нас, девяносто девять из ста, живут как дикари, чуть что — сейчас зуботычина, брань, едят отвратительно, спят в грязи, в духоте» 35. В третьем акте цензура вымарала в обращении Трофимова к Ане слова: «Владеть живыми душами — ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней» (там же, л. 24). Чехов принужден был заменить эти слова следующими: «О, это ужасно, сад ваш страшен, и когда вечером или ночью проходишь по саду, то старая кора на деревьях отсвечивает тускло и, кажется, вишневые деревья видят во сне то, что было сто-двести лет назад, и тяжелые видения томят их. (Пауза.) — Что говорить» (РГБ. Ф. 331, л. 29).

130. Все исправления, только что отмеченные нами, были включены в основную рукопись, посланную в Москву в октябре 1903 г. Эту рукопись, цитированную выше, условно называем московской (напомним, что она хранится в Научно-исслед. отделе рукописей РГБ).

131. Серьезная работа Чехова над текстом уже репетируемой пьесы приобрела известность за пределами Художественного театра. Так, журнал «Театр и искусство» извещал, что драматург «взял назад I акт пьесы и подвергнул его основательной переделке» (1904. № 1. С. 5).

132. 17 января 1904 г. состоялась премьера пьесы «Вишневый сад» в Художественном театре. Спектакль, несмотря на весьма разноречивые отклики о пьесе — положительные, отрицательные и недоумевающие, — был воспринят как большое театральное событие. 18 января московская газета «Русский листок» сообщала: «Вчера здесь шла в первый раз новая пьеса А.П. Чехова "Вишневый сад". В зале была налицо вся литературная, артистическая Москва. Впечатление от "Вишневого сада" громадное. Все выведенные автором лица были так близки и знакомы нам; жизнь, русская жизнь, так верно схвачена и ярко передана в целом ряде мелких деталей, что интерес к пьесе не пропадал до последней сцены. Все исполнители приложили старания сделать из своих ролей яркие и интересные типы». 25 января в журнале «Будильник», за подписью Чертенок, были напечатаны стихи: «А.П. Чехову (после постановки "Вишневого сада"):

133. Литература наших дней

134. Вся зарастает лопухами…

135. "Вишневый сад" отныне в ней

136. Пусть манит "новыми цветами"».

137. Пьеса уже набиралась для второго сборника издательства «Знание», и ожидалась ее корректура. 20 января 1904 г. Чехов сообщал Л.В. Средину: «Кончилась у меня канитель с пьесой, теперь могу на свободе сесть за стол и написать Вам» (П., т. 12, с. 16). А между тем Чехов не испытывал полной удовлетворенности ни пьесой, ни ее постановкой. «Канитель» с пьесой продолжалась, хотя все основное было сделано и осталось позади. Однако писатель еще жил пьесой, он не мог оторваться от нее и вносил в ее текст новые исправления. Одно из этих исправлений было подсказано постановкой Художественного театра. Режиссуре казалось, что в конце второго акта лирический эпизод Фирса и Шарлотты, шедший «после оживленной сцены молодежи... снижал настроение действия» (Станиславский, Т. 1, С. 473). И после первых спектаклей, когда особенно отчетливо обнаружились слабые стороны второго акта, Чехову высказали пожелание, чтобы он снял этот эпизод. К.С. Станиславский рассказывал, что Чехов «сделался очень грустным, побледнел от боли, которую мы ему причинили тогда, но, подумав и оправившись, ответил: "Сократите!"» (там же, с. 270).

138. Новые исправления Чехов вносил, очевидно, в какой-то машинописный экземпляр пьесы, из которого они переносились затем в текст театральной рукописи и в корректуру пьесы, впервые опубликованной во втором сборнике «Знания». Следовательно, существовала третья авторская рукопись (редакция) пьесы, но она, к сожалению, не дошла до нас. Разночтения между второй (московской) и третьей рукописями устанавливаются лишь путем сличения второй рукописи с печатным текстом. Каковы же эти новые исправления, кроме исключения уже указанной сцены Фирса и Шарлотты?

139. В первый акт был включен диалог между Пищиком и Любовью Андреевной:

140. «Пищик (Любови Андреевне). Что в Париже? Как? Ели лягушек?

141. Любовь Андреевна. Крокодилов ела.

142. Пищик. Вы подумайте...»

143. Тогда же в пьесу вошел и эпизод с пилюлями:

144. «Яша (подает Любови Андреевне лекарства). Может, примете сейчас пилюли...

145. Пищик. Не надо принимать медикаменты, милейшая... от них ни вреда, ни пользы... Дай-те-ка сюда... многоуважаемая. (Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них, кладет в рот и запивает квасом.). Вот!

146. Любовь Андреевна (испуганно). Да вы с ума сошли!

147. Пищик. Все пилюли принял.

148. Лопахин. Экая прорва. (Все смеются.)

149. Фирс. Они были у нас на Святой, полведра огурцов скушали...»

150. Только что приведенные дополнения явно усиливали комизм образа Пищика. Включив диалог Пищика и Раневской, а также эпизод с пилюлями, Чехов в то же время исключил сцену с фокусом Шарлотты. В ялтинской (или цензурной) рукописи Шарлотта перед окончательным уходом со сцены подходила к двери и спрашивала: «Кто-то там стоит за дверью. Кто там? (стук в дверь с той стороны.) Кто это стучит? (стук). Это господин жених мой! (Уходит. Все смеются)» (ГТБ, л. 9).

151. Приехав в Москву, Чехов дал иной вариант этого эпизода:

152. «Лопахин. Шарлотта Ивановна, покажите фокус.

153. Любовь Андреевна. Шарлотта, покажите фокус!

154. Шарлотта (подойдя к двери). Кто там стоит за дверью. Кто там? (стук в дверь с той стороны). Кто это стучит? (стук). Это господин жених. (Уходит. Все смеются)» (РГБ. Ф. 331, л. 12).

155. Но и этот вариант не удовлетворил драматурга, и он счел лучшим убрать сцену с фокусом. Шарлотта на просьбы Лопахина и Раневской показать фокус отвечает: «Не надо. Я спать желаю». И уходит.

156. Весьма значительные перестановки были сделаны Чеховым во втором акте в связи с пожеланием режиссуры опустить сцену Фирса и Шарлотты. Часть этой сцены, а именно рассказ Шарлотты о своей жизни, Чехов сохранил, перенеся его в начало того же акта и заменив им диалог Ани и Трофимова. Диалог молодых людей ничего нового в развитие действия не вносил, а лишь замедлял его. Таким образом, второй акт открывался теперь сценой слуг и непосредственно — монологом Шарлотты. Рассуждение Епиходова показалось драматургу слишком длинным, переходящим в монолог, и тогда он разделил его репликой Шарлотты: «Кончено.Теперь пойду» и т. д.

157. Некоторые изменения Чехов внес в этом акте и в сцену господ. Он убрал эпизод, в котором Варя и Аня проходили по дороге, так как их диалог, не развивая действия, прерывал беседу Лопахина с Раневской и Гаевым. Он устранил также реплики Вари, Лопахина и Раневской, касающиеся Епиходова, потому что они ничего не прибавляли к его характеристике и без того ясной. Частичной переработке подверглась и сцена молодых, ставшая теперь заключительной. Раньше, после восторженного восклицания Ани: «Как хорошо вы сказали!» — они обменивались репликами:

158. «Трофимов. Тссс... Кто-то идет. Опять эта Варя! (сердито). Возмутительно.

159. Аня. Что ж? Пойдемте к реке. Там хорошо.

160. Трофимов. Пойдемте... (идут).

161. Аня. Скоро взойдет луна (уходят)» (ГТБ, л. 24).

162. Эти реплики слишком резко, прозаически снижая их, обрывали речи Трофимова, глубокие по смыслу, яркие по выразительности и патетические по тону. Студент возбуждался ими сам и увлекал свою юную слушательницу к новой жизни, к общественному служению. Чехов, по-видимому, почувствовал этот недостаток и исправил его. Он продолжил патетическую беседу молодых людей о счастье и придал ей реально-символический смысл, вводя образ восходящей луны — Аня и Трофимов идут любоваться луною к реке.

163. В связи с доправкой второго акта, сделанной Чеховым уж после премьеры, 16 февраля 1904 г. в газете «Новости дня» появилось следующее сообщение: «А.П. Чехов сделал несколько изменений в "Вишневом саде", и с этими изменениями пьеса шла в последние спектакли. Они касаются 2-го акта, оставлявшего смутное впечатление. Совсем отсечен прежний конец акта — разговор Шарлотты и Фирса. Теперь акт кончается сценою между Аней и Трофимовым, убегающими на реку. Их ноты молодого чувства, молодой веры значительно иначе окрашивают последнее впечатление от акта, и он не кажется уже таким тягучим. Часть рассказа Шарлотты — о родителях фокусниках, детстве, — помещена как начало акта. В начальной же сцене вставлен "жестокий романс" Епиходова. Его с большим юмором поет г. Москвин под гитару. Прибавлен аккомпанемент гитары и в коротенькой немой сцене Епиходова, проходящего на заднем плане. Эта сцена оставалась совершенно ненужной, лишнåй, теперь все-таки что-то прибавляет к общему колориту момента».

164. В третьем акте драматург из двух повторявшихся реплик Раневской, произносимых ею в сцене фокусов Шарлотты, оставил одну, а вторую передал начальнику станции. В предшествующих редакциях было: «Любовь Андреевна (аплодирует). Браво, браво! (в зале тоже аплодируют)». Стало: «Начальник станции (аплодирует). Госпожа чревовещательница, браво!»

165. Все другие поправки, сделанные в этот период, ставили своей целью углубить индивидуальную характеристику персонажей. Роль Раневской уже приобрела в предшествующих редакциях необходимую завершенность. Но пересматривая пьесу, Чехов нашел возможным расширить эту роль несколькими новыми словами и выражениями. Все они вошли в разговор Раневской с Трофимовым, происходящий в третьем акте. Вот они: «А я точно потеряла зрение, ничего не вижу»; «но скажите, голубчик»; «это» («не потому ли это, что вы молоды»); «только судьба бросает вас с места на место». Если три первые вставки усиливают мягкость и сентиментальность Раневской, то последняя фраза, в совокупности с другими фактами, приоткрывает причины столь длительного пребывания Трофимова студентом: его то и дело высылали из Москвы.

166. Более серьезной оказалась правка роли Лопахина. Именно теперь появляются слова Трофимова, придающие Лопахину черты нежности, сложности, артистичности. «Как-никак, — говорит Трофимов, обращаясь к Лопахину, — все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя такая нежная душа». В соответствии с этой характеристикой в роли Лопахина появляются тенденции некоторой речевой изысканности. Чехов дает третью редакцию рассуждений Лопахина о дачниках, заканчивающуюся словами: «и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным».

167. В III действии в монологе Лопахина после слов «не смейтесь надо мной!» было: «не надо мне, не надо, не надо!» Эти слова Чехов счел лишними и устранил. В этот же монолог вписываются ремарки. До этого было: «Поднимает ключи» (брошенные Варей. — А. Р.) (РГБ. Ф. 331, л. 43), а стало: «Поднимает ключи, ласково улыбаясь». Возгласы Лопахина: «Что ж такое? Музыка, играй отчетливо! Пускай все, как я желаю!» Чехов сопроводил замечанием: «с иронией», что сразу осложнило их, лишив грубой категоричности. Третья ремарка «слышно, как настраивается оркестр» добавлена для того, чтобы объяснить обращение Лопахина к музыкантам: «Эй, музыканты» и т. д. (там же). Здесь усилена и определенность в отношении Лопахина к Варе. Раньше, на предложение Раневской жениться на Варе, он отвечал: «Что же? Я не прочь...» (там же). Чехов дополнил эту реплику словами: «Она хорошая девушка». После этих слов, буквально повторяющих оценку Вари как скромной труженицы, данную Раневской, становится ясным, что Лопахин какой-то особой симпатии — властно влекущего чувства, не испытывал к Варе. В связи с этим понятно и признание Лопахина, введенное в ту же пору: «без вас, я чувствую, не сделаю предложения».

168. Речь Лопахина дополняется еще двумя репликами: «Пускай говорит» (т. е. Гаев о нем как хаме и кулаке; д. I), «только ведь не усидит, ленив очень» (о Гаеве, принявшем место чиновника в банке; д. IV).

169. Роль Трофимова, кроме уже приведенной оценки Лопахина, также приобрела ряд дополнительных штрихов. На вопрос Лопахина: «Дойдешь?» — он отвечал: «Дойду или укажу другим путь, как дойти». Чехов, усиливая веру Трофимова в будущее, предваряет эту фразу решительным утверждением «Дойду», а также вводит паузу, после которой студент заканчивает свою мысль. Подчеркивая принципиальность и горячность Трофимова, драматург добавляет в III акте следующие ремарку и реплику в ответ Раневской: «(уходит, но тотчас же возвращается). Между нами все кончено!». Для характеристики Вари в речь Трофимова включаются слова, обращенные к Ане: «и целые дни не отходит от нас» (д. II).

170. Дорисовывая непосредственность по-детски доверчивой Ани, Чехов сопроводил ее отклик на клятвы Гаева о выплате процентов по имению ремаркой: «спокойное настроение вернулось к ней, она счастлива», а в самый отклик вписал слова: «я счастлива». В том же (первом) действии для конкретизации речи Ани внесены слова: «тому» («шесть лет тому назад») и «хорошенький» («хорошенький семилетний мальчик»). В этом акте дополнены также две ремарки, касающиеся Ани. К ремарке «обнимает Варю» добавлено слово «тихо», а к сообщению Ани о человеке на кухне, разнесшем слух о продаже имения, присоединена ремарка: «взволнованно».

171. Кое-какие нюансы внесены и в роль Вари. Устранены ее слова о Лопахине, сказанные Ане при первой их встрече: «И у него самого такой вид, будто вот-вот сию минуточку сделает предложение» (РГБ. Ф. 331, л. 7). Этим самым сразу же ослабляются перспективы на ее брак. Сняты и последующие слова, в которых Варя предстает в несвойственном ей, слишком тревожном, драматическом душевном состоянии: «Иной раз даже страшно становится, не знаю, что с собой и делать» (л. 9). Чехов убирает и ее резкую, неуместную и по ходу действия реплику о плачущем от радости Фирсе: «Ну, и дуралей!» (л. 8). Кроме этого, словам Вари: «Дядечка купил, я в этом уверена» Чехов придал ремарку: «стараясь ее успокоить» (д. III). Ремарку — «Замахивается, удар попадает Лопахину, который в это время входит» — он дает в иной редакции: «Замахивается, в это время входит Лопахин» (д. III). Часть ремарки — «Лопахин отскакивает» — изменена следующим образом: «Лопахин делает вид, что испугался» (д. IV).

172. В роли Дуняши Чехов углубил черты наигранной нежности, хрупкости и мечтательности. К словам «руки трясутся» он добавил; «Я в обморок упаду». Выражение «Господи... Господи» заменил на: «Я сейчас упаду... Ах, упаду!» Дополнил ее реплику в третьем акте признанием: «Я такая деликатная девушка». Ее ответ Епиходову в том же акте: «Прошу вас, после поговорим... в другом месте» изменил на: «Прошу вас, после поговорим, а теперь оставьте меня в покое. Теперь я мечтаю (играет веером)». В том же стиле ложной аффектации в рассказ Дуняши об Епиходове включено горделивое утверждение: «Он меня любит безумно» (д. I).

173. Окончательная шлифовка пьесы коснулась и других персонажей, но в меньшей степени. Чехов, оттеняя самодовольство Яши, восполняет его пренебрежительную оценку Епиходова словами: «Пустой человек!» Еще более усилил писатель черты эгоистического равнодушия, морального цинизма в Яше. Раньше он на воспоминания Фирса отвечал репликой: «Надоел ты, дед (смеется). Хоть бы ты поскорее подох» (РГБ. Ф. 331, л. 39). Ремарка «смеется» меняется теперь на «зевает». Епиходов в IV действии, уходя в первый раз, «наступил на что-то твердое и раздавил» (л. 48), а в окончательной редакции: «Положил чемодан на картонку со шляпой и раздавил». Это — конкретнее. В предшествующих редакциях Фирс, встретив барыню, «зарыдал от радости» (л. 8), а в окончательном тексте: «плачет от радости». Это — естественнее. Драматург опустил в заключительных репликах Фирса слова: «Посижу... Мне хорошо, славно так» (л. 55). На наш взгляд, эти слова выпадали из общего контекста последней сцены и не соответствовали болезненному состоянию Фирса; в первых редакциях было: «Фирс входит в пальто» (л. 24), а для печати Чехов дал иную редакцию.

174. Прощальная речь Гаева, видимо, показалась драматургу слишком длинной, и он зачеркнул ее конец: «Друзья мои, Вы, которые почувствовали так же, как я, которые знают» (РГБ. Ф. 331, л. 52-53). В роль Гаева добавлены также две ремарки: «весело» — к словам: «В самом деле, теперь все хорошо», и «уныло» — к словам: «Дуплетом желтого в середину».

175. Все исправления, сделанные Чеховым после отправки рукописи в набор, были внесены им в первую корректуру, которую он читал в конце января 1904 г. (П., т. 12, с. 27).

176. 24 марта на вопросы О.Л. Книппер по поводу отдельных деталей роли Дуняши Чехов уже отвечал ссылкой на печатный текст. «Скажи актрисе, играющей горничную Дуняшу, — писал он, — чтобы она прочла "Вишневый сад" в издании "Знания" или в корректуре; там она увидит, где нужно пудриться и проч. и проч. Пусть прочтет непременно, в ваших тетрадях все перепутано и измазано» (П., т. 12, с. 70). Этим самым Чехов устанавливал каноничность печатного текста. Но при всем том текст, по которому пьеса шла в Московском Художественном театре, имел некоторые отличия от печатного. Причины тому различные.

177. Во-первых, в процессе подготовки спектакля отдельные реплики вносили в свои роли сами артисты, вжившиеся в роль и желавшие обогатить ее. 16 марта 1904 г. О.Л. Книппер писала Чехову: «Москвин умоляет, нельзя ли ему вставить фразу в 4-м акте. Когда он давит картонку, Яша говорит: "22 несчастья", и Москвину очень хочется сказать: "Что же, это со всяким может случиться". Он ее как-то случайно сказал, и публика приняла» 36. Чехов тут же ответил согласием на эту вставку. «Скажи Москвину, — писал он, — что новые слова он может вставить, и я их сам вставлю, когда буду читать корректуру. Даю ему полнейшую carte blanche» (П., т. 12, с. 67).

178. В конце апреля Чехов читал вторую корректуру пьесы, печатавшейся во втором сборнике «Знания», но реплику Епиходова, предложенную И.М. Москвиным, не внес. Почему? Ведь он уже одобрил ее. На наш взгляд, Чехов просто забыл ее внести. Он очень спешил с чтением и отсылкой корректуры, так как выход сборника сильно задержался, а провинциальные театры настоятельно требовали текст пьесы для постановок. Чехов был очень заинтересован в этих постановках. К тому же драматург чувствовал себя в эти дни очень плохо. Несомненно, что он включил бы эту реплику при чтении корректуры отдельного издания пьесы, печатавшегося А.Ф. Марксом. Он намеревался сделать в пьесе и другие поправки. 31 мая он писал А.Ф. Марксу: «Я послал Вам корректуру и теперь убедительно прошу не выпускать моей пьесы в свет, пока я не кончу ее; мне хочется прибавить еще характеристику действующих лиц» (П., т. 12, с. 110).

179. Так, правя корректуру, Чехов изменил слова Лопахина, произносимые в начале пьесы «мальчонком лет пяти-шести» на «…пятнадцати». При таком возрасте стало понятно то огромное впечатление, которое произвела на Лопахина его первая встреча с Раневской. Возможно, Чехов внес бы в свою пьесу и некоторые иные дополнения, предлагавшиеся артистами (хранящиеся в музее Художественного театра два суфлерских экземпляра — ранней и более поздней постановки пьесы «Вишневый сад» — имеют много расхождений с печатным текстом). Однако многие «отсебятины», как, например, французские фразы лакея Яши, вызывали недовольство Чехова: «…Это не я! Это они от себя придумали! Это ужасно: актеры говорят, делают, что им в голову придет, а автор отвечай!» 37

180. Чехов, исходя из своего опыта, настойчиво советовал молодым писателям перечитывать, переделывать, сокращать, кропотливо шлифовать свои произведения. Для него писать — значило трудиться, напрягая все свои творческие способности и силы. Чехов очень обиделся, когда Л.С. Мизинова в 1893 г. в дружеском письме (от 22 авг.) назвала его творческую работу писанием «в свое только удовольствие» 38. Вот что он ответил ей: «Что же касается писанья в свое удовольствие, то Вы, очаровательная, прочирикали это только потому, что незнакомы на опыте со всею тяжестью и с угнетающей силой этого червя, подтачивающего жизнь, как бы мелок он ни казался Вам» (П., т. 5, с. 232).

181. Долгие годы писательской деятельности убедили Чехова, что создавать подлинно художественные произведения даже при наличии гениального дарования можно только длительным, терпеливым, скрупулезным трудом. «Работать надо! Много работать! — повторял он. — И чем дороже вещь, тем строже надо к ней относиться» 39.

182. Плодом художественного гения и длительного, упорного творческого труда и явился поэтический шедевр Чехова — пьеса «Вишневый сад».

II. Определение жанра пьесы.

Что же представляет собой «Вишневый сад» с точки зрения жанра? На этот вопрос мы и попытаемся ответить сегодня. А вначале вспомните, какие роды художественной литературы вы знаете.

(Лирика, эпос, драма)

– К какому роду литературы относится «Вишневый сад» Чехова?

(К драме)

– Назовите основные жанры драмы.

(Трагедия, драма, комедия, мистерия, мелодрама, фарс, водевиль, трагикомедия)

В своей последней пьесе «Вишневый сад» Чехов поставил жанровый подзаголовок «комедия», но происходящее в ней далеко от канонов обычной комедии.

«Это не комедия, не фарс, как Вы писали, – это трагедия, какой бы исход к лучшей жизни Вы ни открывали в последнем акте», – убеждал автора К.С.Станиславский (20 октября 1903 г.)

Посмотрев постановку в Московском Художественном театре, Чехов писал: «Одно могу сказать: сгубил мне пьесу Станиславский. В моей пьесе видят положительно не то, что я написал, и я готов дать какое угодно слово, что оба они (Немирович и Алексеев (Станиславский) не прочли внимательно моей пьесы» (О.Л. Книпер-Чеховой, 10 апреля 1904 г).

– Чем, по-вашему, можно объяснить разногласия между Чеховым и Станиславским?

(Они по-разному понимали жанровое определение комедии: Станиславский традиционно, а Чехов придавал ему какой-то особый, индивидуальный смысл.)

– Можно ли упрекнуть Станиславского в невнимательном прочтении пьесы? Докажите.

(Учащиеся приводят примеры из текста. Пьеса ближе к жанру драмы в узком смысле этого слова, строящейся на свободном сочетании комических и драматических, а иногда и трагических эпизодов.)

Каждому персонажу (кроме лакея Яши) дан в пьесе момент истины, трезвого осознания себя.

Привычная для реалистической драмы речевая раскраска характеров (бильярдные термины Гаева, просторечие и косноязычие Лопахина, витиеватость Епиходова, восторженность Пищика, студенческо-пропагандистский жаргон Трофимова)

– Какие основания были у А.П.Чехова назвать свою пьесу комедией?

(Учащиеся приводят примеры из текста. Присутствие комических эпизодов, связанных главным образом с Епиходовым и Симеоновым-Пищиком. Все персонажи так или иначе временами попадают в зону комического; Гаев и Раневская пытаются спрятаться от больших жизненных проблем в бытовые мелочи, в рутину. Это смешно и нелепо. В пьесе есть приемы балагана, фокусы (Шарлотта Ивановна), удары палкой по голове.Смешны напыщенные речи Гаева. Смешны, неуместны реплики и ответы невпопад).

Учитель: Автор отказал персонажам «Вишневого сада» в праве на драму: они представлялись ему неспособными на глубокие чувства. Чехов подчеркивает, что грусть его героев часто легковесна, что в их слезах скрывается обычная для слабых и нервных людей слезливость. Сочетание комического и серьезного – отличительная черта чеховской поэтики. Это ЧЕХОВСКИЙ ЖАНР , сочетающий вечные драматические противоположности – СМЕХ и СЛЕЗЫ.

– Можно ли считать ремарки, упоминающие плач и слезы, одинаковыми по смыслу? Приведите примеры из текста.

(Нельзя. Слезы как выражение острого прилива страдающей печали показаны в нескольких и немногих местах. Указание на слезы иногда соединяется с радостным волнением. Чехов пишет: «Часто у меня встречается «сквозь слезы», но это показывает только настроение лиц, а не слезы…» Чехов видел в «Вишневом саде» и грустное, и смешное и, несомненно, отдавал себе ясный отчет, сочетая их вместе.)

Учитель. Спор о жанре пьесы продолжается и по сей день. Перед вами два высказывания. Какое из них вам ближе и почему?

1.         В 1980 году замечательный режиссер А.В. Эфрос определил «Вишневый сад» как невероятный ДРАМАТИЧЕСКИЙ ГРОТЕСК: «Это совсем не традиционный реализм. Тут реплика с репликой так соединяются, так сочетаются разные события, разные пласты жизни, что получается не просто реальная, бытовая картина, а гротескная, иногда фарсовая, иногда предельно трагичная. Вдруг – почти мистика. А рядом – пародия. И все это сплавлено во что-то одно, в понятное всем нам настроение, когда в житейской суете приходится прощаться с чем-то дорогим.

2.         А вот мнение английского критика ХХ века Дезмонда Маккарти: «В драме Чехова – и в этом главный источник и ее прелестного юмора, и ее горькой печали – впервые во всем своем значении прозвучала тема одиночества. Каждый из его героев живет в скорлупе своего эгоизма, и только в редкие минуты они ломают эту скорлупу и выходят навстречу друг другу. … Эта тема естественного всеобщего эгоизма – тема, по существу, комическая. … Поэтому Чехов главным образом юморист, а не трагический художник. Но когда в то же время Чехов, как это умеет делать только он, отдает должное человеческому сердцу, то в результате перед нами предстает волнующая нас действительность – трагикомедия, а она-то, как бы там ни было, и является тем видом драматического произведения, который наиболее приемлем для современного читателя.»

ВЫВОД: Сегодня мы относим пьесу «Вишневый сад» к жанру лирической комедии, где смешное переплетается с грустным, комическое с трагическим, как и в реальной жизни. В пьесе много слез, но Чехов говорил, что это несерьезные слезы, над которыми скорее можно посмеяться.

Учитель: В одном из писем Чехова есть такие строки: «После лета должна быть зима, после молодости старость, за счастьем несчастье и наоборот; человек не может быть всю жизнь здоров и весел, его всегда ожидают потери, он не может уберечься от смерти, хотя бы был Александром Македонским, – надо быть ко всему готовым и ко всему относиться как неизбежно необходимому, как это ни грустно. Надо только по мере сил выполнить свой долг – и больше ничего.» Эти мысли созвучны тем чувствам, которые вызывает пьеса «Вишневый сад»

Задание. Определите жанр, жанровое своеобразие пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад» (ответ один)

1.         Комедия: представления героев «Вишневого сада» не совпадают с реальным ходом вещей.

2.         Драма: гибнет сад, все навсегда теряют общий дом; торжествуют идеалы новой – лопахинской – жизни, старые идеалы предаются забвению.

3.         Комедия: в пьесе имеют место комические положения и даже фарс.

4.         Комедия: в пьесе используются приемы площадного театра, балагана (падение с лестницы, фокусы, УДАРЫ ПО ГОЛОВЕ).

5.         В ПЬЕСЕ ОСОБЫМ ОБРАЗОМ СОЕДИНЯЮТСЯ ДРАМАТИЧЕСКОЕ И КОМИЧЕСКОЕ.  Жанровая природа «Вишневого сада» сложна.

III. Композиция.

-Определите композицию пьесы. – Состоит из 4 действий, хотя классическая драма – из 5. Сюжет построен по линейному принципу, хотя в пьесе мы видим и воспоминания героев, и лирические отступления. Сюжет – судьба расстроенного имения Раневской. Но автор перед нами раскрывает более сложные проблемы своего времени: судьба дворянства как класса, новая роль купечества, также на политическую арену выходит новое молодое поколение, представленное в пьесе образами Пети и Ани.

Слово учителя: Внешний сюжет и внешний конфликт. Внешний сюжет «Вишневого сада» — смена владельцев дома и сада, продажа родового имения за долги. На первый взгляд, в пьесе четко обозначены противодействующие силы, отражающие и расстановку социальных сил в России того времени: Россия старая, дворянская (Раневская и Гаев), набирающие силы предприниматели (Лопахин), Россия молодая, будущая (Петя и Аня). Казалось бы, столкновение этих сил и должно породить главный конфликт пьесы. Персонажи сосредоточены на важнейшем событии в их жизни — на продаже вишневого сада, назначенной на 22 августа. Однако свидетелем самой продажи сада зритель не становится: кульминационное, казалось бы, событие остается за рамками сцены. Социальный конфликт в пьесе не является актуальным, не социальное положение действующих лиц главное. Лопахин — этот «хищник»-предприниматель — изображен не без симпатии (как и большинство персонажей пьесы), и владельцы усадьбы ему не сопротивляются. Более того, имение как бы само собой оказывается в его руках, против его желания. Казалось бы, в третьем действии судьба вишневого сада решена, его купил Лопахин. Более того, развязка внешнего сюжета даже оптимистична: «Гаев (весело). В самом деле, теперь все хорошо. До продажи вишневого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решен окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже... Я банковский служащий, теперь я финансист... желтого в середину, и ты, Люба, как-никак, выглядишь лучше, это несомненно». Но пьеса не кончается, автор пишет четвертое действие, в котором вроде бы ничего нового не происходит. Но мотив сада здесь звучит снова. В начале пьесы сад, которому грозит опасность, притягивает к себе всю семью, собравшуюся после пятилетней разлуки. Но спасти его не дано никому, его больше нет, и в четвертом действии все вновь разъезжаются. Гибель сада привела к распаду семьи, разбросала, развела по городам и весям всех бывших обитателей имения. Наступает тишина — завершается пьеса, смолкает мотив сада. Таков внешний сюжет пьесы. 
 Внутренний сюжет и внутренний конфликт пьесы "Вишневый сад"
За бытовыми эпизодами и деталями ощущается движение «подводного течения» пьесы, ее второй план. Чеховский театр строится на полутонах, на недоговоренности, «параллельности» вопросов и ответов без подлинного общения. Замечено, что главное в драмах Чехова скрыто за словами, сконцентрировано в знаменитых паузах: в «Чайке», например, 32 паузы, в «Дяде Ване» — 43, в «Трех сестрах» — 60, в «Вишневом саде» — 32. Такой «молчаливой» драматургии до Чехова не было. Паузы в значительной степени формируют подтекст пьесы, ее настроение, создают ощущение напряженного ожидания, прислушивания к подземному гулу грядущих потрясений. 
Мотив одиночества, непонимания, растерянности — ведущий мотив пьесы. Он определяет настроение, мироощущение всех персонажей, например, Шарлотты Ивановны, спрашивающей самое себя прежде всего: «Кто я, зачем я, неизвестно». Не может найти «верного направления» Епиходов («двадцать два несчастья»): «...никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться». Фирсу прежний порядок был понятен, «а теперь все вразброд, не поймешь ничего». И даже прагматичному Лопахину лишь иногда «кажется», что он понимает, зачем он живет на свете. 
Хрестоматийным стал часто цитируемый фрагмент второго действия пьесы, в котором непонимание, сосредоточенность каждого персонажа пьесы исключительно на собственных переживаниях предстают с особой наглядностью: 
«Любовь Андреевна. Кто это здесь курит отвратительные сигары... 
Гаев. Вот железную дорогу построили, и стало удобно. Съездили в город и позавтракали... желтого в середину! Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию... 
Лопахин. Только одно слово! (Умоляюще.) Дайте же мне ответ! 
Гаев (зевая). Кого? 
Любовь Андреевна (глядит в свое портмоне). Вчера было много денег, а сегодня совсем мало...» 
Диалога нет, реплики случайны, настоящее кажется зыбким, а будущее — неясным, тревожным. А. П. Скафтымов комментирует: «Таких “случайных” реплик у Чехова множество, они всюду, и диалог непрерывно рвется, ломается и путается в каких-то, видимо, совсем посторонних и ненужных мелочах. В них важен не предметный смысл, а жизненное самочувствие». Каждый говорит (или молчит, и молчание становится красноречивее слов) о своем, и это свое оказывается недоступным для других. 
Для Раневской и Гаева предложение Лопахина отдать имение под дачи, вырубив старый вишневый сад, представляется низменно «материальным», пошлым: «Дачи и дачники — это так пошло, простите», — отвечает Любовь Андреевна Раневская. Те 25 тысяч годового дохода, которые обещает им Лопахин, не могут компенсировать владельцам очень важного — памяти о дорогом прошлом, красоты сада. Для них снести дом и вырубить сад — это и означает потерять имение. По словам А. П. Скафтымова, «у всех лиц пьесы имеется внутри что-то эмоционально дорогое, и у всех оно показано Чеховым одинаково недоступным для всех окружающих». 
Есть у каждого персонажа что-то, что заглушает боль расставания с вишневым садом (или радость приобретения). Ведь могли же Раневская и Гаев легко избежать разорения, для этого стоило всего лишь отдать в аренду вишневый сад. Но отказываются. С другой стороны, и Лопахин после приобретения вишневого сада не избежит уныния и грусти. Он обращается неожиданно со словами упрека к Раневской: «Отчего же, отчего вы меня не послушали? Бедная моя, хорошая, не вернешь теперь». И в тон со всем ходом пьесы, настроениями всех персонажей Лопахин произносит свою знаменитую фразу: «О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь». Жизнь всех героев нелепая и нескладная. 
Суть конфликта пьесы заключается не в утрате вишневого сада, не в разорении владельцев дворянской усадьбы (иначе, наверное, пьеса имела бы другое название, например, «Продажа имения»). Причина разлада, источник конфликта — не в борьбе за вишневый сад, а во всеобщем недовольстве жизнью, по справедливому утверждению А. П. Скафтымова: «Жизнь идет и напрасно сорится у всех давно, изо дня в день. Горечь жизни этих людей, их драматизм, следовательно, состоит не в особом печальном событии, а именно в этом длительном, обычном, сером, одноцветном, ежедневно будничном состоянии». 
Но, в отличие от классической драмы XIX века, виновник страданий и неудач в пьесе не персонифицирован, не назван, им не является кто-либо из действующих лиц. И читатель обращает свой вопросительный взор за пределы сцены — в само устройство, «сложение» жизни, перед лицом которого оказываются бессильными все персонажи. Главный конфликт чеховских пьес — «горькая неудовлетворенность самим сложением жизни» — остается неразрешенным. 
Чехов в своих пьесах, и с наибольшей силой в «Вишневом саде», выразил настроения рубежа эпох, когда явственно ощущался гул надвигающихся исторических катаклизмов. Симптоматично, что в том же 1904 году, когда был поставлен "Вишневый сад", было написано близкое по эмоциональному ощущению действительности стихотворение поэта-символиста З. Гиппиус, в котором чрезвычайно экспрессивно было выражено недовольство современностью и знание о предстоящих переменах. 
В пьесе все живут ожиданием неотвратимо надвигающейся катастрофы: расставания не с вишневым садом, а с целой тысячелетней эпохой — тысячелетним укладом русской жизни. И никто еще не знает, но уже предчувствует, что под топором Лопахина погибнет не только сад, но и многое из того, что дорого и Раневской, и Лопахину, и тем, кто верил, что «все будет иначе», — Ане и Пете Трофимову. Перед таким будущим оказывается призрачным сюжетный конфликт «Вишневого сада». 
Чеховское творчество справедливо называют энциклопедией духовных исканий своего времени, в котором отсутствовала общая идея. В одном из писем Чехов о своей эпохе безвременья писал: «У нас нет ни ближайших, ни отдаленных целей, и в нашей душе хоть шаром покати. Политики у нас нет, в революцию мы не верим, бога нет, привидений не боимся, а я лично даже смерти и слепоты не боюсь... Не я виноват в своей болезни, и не мне лечить себя, ибо болезнь сия, надо полагать, имеет свои скрытые от нас хорошие цели и послана недаром...» 

IV. Смысл названия. Сообщение ученика. «…Символика таится уже в самом заглавии пьесы. Первоначально Чехов хотел назвать пьесу "Вишневый сад", но затем остановился на заглавии "Вишнёвый сад". К.С. Станиславский, вспоминая этот эпизод, рассказывал, как Чехов, объявив ему о перемене заглавия, смаковал его, «напирая на нежный звук в слове "вишнёвый", точно стараясь с его помощью обласкать прежнюю, красивую, но теперь ненужную жизнь, которую он со слезами разрушал в своей пьесе. На этот раз я понял тонкость: "Вишневый сад" — это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Но "Вишнёвый сад" дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растет и цветет для прихоти, для глаз избалованных эстетов. Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого» (Станиславский, Т. 1, с. 269).

183. Нельзя не отметить, что символика заглавия пьесы «Вишнёвый сад», как она понята режиссером, не дает полного удовлетворения и может порождать у наших читателей и зрителей недоуменные вопросы. Например, почему символом уходящего, отживающего избран вишнёвый сад — олицетворение поэзии и красоты? Вспоминаются замечательные строки Некрасова:

184. Как молоком облитые,

185. Стоят сады вишневые,

186. Тихохонько шумят…

187. («Зеленый Шум»).

188. Почему новое поколение призвано губить, а не использовать красоту прошлого?.. И в то же время нужно признать, что в осмыслении Станиславским символики заглавия пьесы есть доля правды…

189. Но символика заглавия пьесы не ограничивается только что сказанным, она более объемна, многостороння. Она обращается не только к прошлому, но и к будущему. Вишнёвый сад Раневской и Гаева — это отживавшее, уходившее, прошлое. Но ведь Трофимов, Аня, а за ними и Чехов мечтали о будущем. И это будущее в их сознании также принимало образ сада, но еще более роскошного, способного доставлять радость всем людям. И вот на протяжении развития пьесы в ней возникает образ вишнёвого сада как красоты жизни...

190. Характеризуя пьесу, К.С. Станиславский писал: «Её прелесть в неуловимом, глубоко скрытом аромате» (т. 1, с. 270).

191. Эту прелесть «Вишнёвому саду» в значительной степени придают паузы, музыка, средства реальной символики, повышающие психологическую напряженность пьесы, расширяющие ее содержание, углубляющие ее идейный смысл…» 

 

    Урок № 2. Характеристика образов. Три поколения в комедии. Анализ 2 действия.

Эпиграф:

Вся Россия - наш сад.
А.П.Чехов

Ход урока

I. Организационный момент.

Объявление темы и цели урока.

II. Новый материал.

1. Вступительное слово учителя.

Вишневый сад - образ сложный и неоднозначный. Это не только конкретный сад, являющийся частью усадьбы Гаева и Раневской, но и образ - символ.

Символ - (от греч. symbolon - знак, опознавательная примета) - идея, образ или объект, имеющий собственное содержание и одновременно представляющий в обобщенной, неразвернутой форме некоторое иное содержание.

Вишневый сад в комедии А.П.Чехова символизирует не только красоту русской природы, но главное - красоту жизни людей, взрастивших этот сад и восторгавшихся им, той жизни.

Слайды 1, 2, 3

2. Обратимся к главным героям комедии.

Вопрос к классу:

- Какие видения возникли в вашем сознании при упоминании фамилии Гаев?

(Через "поиск ассоциаций" учащиеся должны увидеть картины зеленого "гая", или леса, и сделать вывод, что все предки Гаевых (а Любовь Андреевна и Аня тоже являются представительницами этого рода) жили в зелени лесов. Фамилия Раневской ассоциируется с осенними яблоками "ранет", следовательно, с садом, с растительным началом. А имя ее - Любовь - оказалось связанным с "любовью к саду". Также могут возникнуть ассоциации этого имени с "раной", с "раненым садом".

Фамилия Лопахин может быть ассоциирована с "лопатой", кидающей землю, с сильными руками, которые ничего не боятся, а имя Ермолай связывает героя с низким сословием, с простонародным образом жизни.

Аня , хотя и имеет фамилию Раневская, но имя другое, поэтому у нее нет любви к саду.)

Как и в любом высокохудожественном произведении, в пьесе Чехова все мотивировано. Имена главных героев соотносятся с садом.

(Благодаря поиску ассоциаций можно приблизить учащихся верному пониманию образов.)

3. Вопросы к классу:

- Какое отношение к саду героев пьесы?

Слайд 4, 5, 6, 7, 8

Учащиеся составляют и заполняют таблицу. Работают с текстом произведения.

4. Как относятся к вишневому саду Фирс, Петя Трофимов?

Слайды 9,10

(Для Фирса сад - барское благополучие.

"В прежние времена, лет сорок - пятьдесят назад вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили... Денег было!"

Для Трофимова: вишневый сад символизирует крепостническое прошлое.

"Неужели... с каждого листика, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа...".

"Вся Россия наш сад" - это его мечта о преображенной родине, но непонятно, чьими силами это будет сделано. )

5. Образ вишневого объединяет вокруг себя всех героев пьесы. На первый взгляд, кажется, что это только родственники и старые знакомые, волей случая собравшиеся в поместье, чтобы решить свои житейские проблемы. Но это не так. Писатель соединяет персонажей разных возрастов и социальных групп, и они должны так или иначе решить судьбу сада, а значит, и свою судьбу.

6. Вопрос к классу:

- Символом чего является вишневый сад в пьесе А.П.Чехова?

Слайд 11

(Сад - символ родного дома, символ красоты, символ прошлого, символ настоящего, символ будущего)

7. Авторское отношение к саду.

Слайд 12

Сад для автора воплощает любовь к родной природе; горечь оттого, что не могут сберечь ее красоту и богатство; важна авторская мысль о человеке, который сможет изменить жизнь; сад - символ лирического, поэтического отношение к Родине. В авторских ремарках: "прекрасный сад", "широкий простор", звук лопнувшей струны, стук топора.

Чехов: "Во втором акте Вы дадите мне настоящее зеленое поле и дорогу, и необычайную для сцены даль". "Звук... должен быть короче и чувствоваться совсем издалека".

8. Учащиеся комментируют эпиграф к уроку: "Вся Россия - наш сад". А.П.Чехов

Слайд 1

Слайды 13, 14, 15

III. Итог урока.

Сад - это символ родины, ее прошлого и будущего.

Пьеса "Вишневый сад" - это пьеса о России, о ее судьбе. Россия на перепутье - в пьесе аукцион. Кто же будет хозяином страны? Чехов переживает за свою страну, пьеса - это его завещание, но в то же время он понимает, что нужно ломать старое, уходить от него.

Домашнее задание: Ответить на вопрос: "Какое будущее ждет Россию?"

Примечание. Старые владельцы сада: Раневская и Гаев в пьесе "Вишневый сад".
Прототипами Раневской, по свидетельству автора, были русские барыни, праздно жившие в Монте-Карло, которых Чехов наблюдал за границей в 1900 году и в начале 1901 года: «А какие ничтожные женщины... [о некоей даме. — В. К.] “она живет здесь от нечего делать, только ест да пьет...” Сколько гибнет здесь русских женщин» (из письма О. Л. Книппер). 
Вначале образ Раневской кажется нам милым и привлекательным. Но затем он обретает стереоскопичность, сложность: обнаруживается легковесность ее бурных переживаний, преувеличенность в выражении чувств: «Я не могу усидеть, не в состоянии. (Вскакивает и ходит в сильном волнении.) Я не переживу этой радости... Смейтесь надо мной, я глупая... Шкафик мой родной. (Целует шкаф.) Столик мой...» В свое время литературовед Д. Н. Овсянико-Куликовский даже утверждал, имея в виду поведение Раневской и Гаева: «Термины “легкомыслие” и “пустота” применяются здесь уже не в ходячем и общем, а в более тесном — психопатологическом — смысле, поведение этих персонажей пьесы “несовместимо с понятием нормальной, здоровой психики”». Но в том-то и дело, что все персонажи пьесы Чехова — это нормальные, обычные люди, только их обычная жизнь, быт рассматриваются автором как бы через увеличительное стекло. 
Раневская, при том, что брат (Леонид Андреевич Гаев) называет ее «порочной женщиной», как ни странно, вызывает уважение и любовь у всех персонажей пьесы. Даже лакею Яше, на правах свидетеля ее парижских тайн вполне способного на фамильярное обращение, не приходит в голову быть с ней развязным. Культура и интеллигентность придали Раневской очарование гармонии, трезвость ума, тонкость чувств. Она умна, способна сказать горькую правду о себе самой и о других, например, о Пете Трофимове, которому она говорит: «Надо быть мужчиной, в ваши годы надо понимать тех, кто любит. И надо самому любить... “Я выше любви!” Вы не выше любви, а просто, как вот говорит наш Фирс, вы недотепа». 
Но Раневская лишена воли, она не способна ничего изменить и исправить. Она упрекает себя за то, что бессмысленно тратит деньги в то время, как Варя «из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох», и тут же отдает золотой. Она вначале рвет телеграммы из Франции, не читая их, а затем опять собирается в Париж. Она привязана к Ане и Варе, но оставляет их, забрав с собой последние деньги, которые, она знает, скоро кончатся. Ее, казалось бы, оправдывает любовь (любовь самоотверженная, преданная), но это любовь к человеку подлому, бесчестному. Раневская действительно «ниже любви», как она сама говорит о себе. Странным образом она порождает цепную реакцию развращенности и паразитизма в других: в лакее Яше, парижском любовнике... 
И все же в Раневской многое вызывает симпатию. При всей безвольности, сентиментальности ей свойственна широта натуры, способность к бескорыстной доброте. Это привлекает Петю Трофимова. Лопахин о ней говорит: «Хороший она человек. Легкий, простой человек». 
Двойником Раневской, но личностью менее значительной, является в пьесе Гаев, не случайно в списке действующих лиц он представлен по принадлежности к сестре: «брат Раневской». И он способен иногда говорить умные вещи, быть иногда искренним, самокритичным. Но недостатки сестры — легкомыслие, непрактичность, безволие — становятся у Гаева карикатурными. Любовь Андреевна только целует в порыве умиления шкаф, Гаев же произносит перед ним речь в «высоком стиле». В собственных глазах он аристократ самого высокого круга, Лопахина словно и не замечает и старается поставить «этого хама» на место. Но его презрение — презрение аристократа, проевшего свое состояние «на леденцах» — смешно. 
Гаев инфантилен, нелеп, например, в следующей сцене: 
«Фирс. Леонид Андреевич, бога вы не боитесь! Когда же спать? 
Гаев (отмахиваясь от Фирса). Я уж, так и быть, сам разденусь». 
Гаев — еще один вариант духовной деградации, пустота и пошлость. 

М. Горький дал в свое время резкую, во многом справедливую характеристику героям: «Эгоистичные, как дети, и дряблые, как старики, они опоздали вовремя умереть и ноют, ничего не видя вокруг себя, ничего не понимая, — паразиты, лишенные силы снова присосаться к жизни». Раневская и Гаев вольно или невольно предают все, что, казалось, им дорого: и сад, и родных, и верного раба Фирса. Финальная сцена и комична, и подлинно трагична. Последнее слово пьесы, произнесенное Фирсом: «Недотепа», — это и о самом Фирсе, и о других героях, и о самой русской действительности тех лет... 
Не раз было отмечено в истории литературы, ненаписанной «истории» читательского восприятия произведений Чехова, что он будто бы испытывал особое предубеждение к высшему свету — к России дворянской, аристократической. Эти персонажи — помещики, князья, генералы — предстают в рассказах и пьесах Чехова не только пустыми, бесцветными, но подчас неумными, дурно воспитанными. (А. А. Ахматова, например, Чехова упрекала: «А как он описывал представителей высших классов... Он этих людей не знал! Не был знаком ни с кем выше помощника начальника станции... Неверно все, неверно!») 
Однако вряд ли стоит усматривать в этом факте определенную тенденциозность Чехова или его некомпетентность, знания жизни писателю было не занимать. Дело не в этом, не в социальной «прописке» чеховских персонажей. Чехов не идеализировал представителей никакого сословия, никакой социальной группы, он был, как известно, вне политики и идеологии, вне социальных предпочтений. Всем классам «досталось» от писателя, и интеллигенции тоже: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже тогда, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр». 
С той высокой культурно-нравственной, этико-эстетической требовательностью, с тем мудрым юмором, с которыми Чехов подходил к человеку вообще и его эпохе в особенности, социальные различия теряли смысл. В этом особенность его «смешного» и «грустного» таланта. В самом же «Вишневом саде» нет не только идеализированных персонажей, но и безусловно положительных героев (это относится и к Лопахину («современной» Чехову России), и к Ане и Пете Трофимову (России будущего). 

Лопахин в пьесе "Вишневый сад". Лопахин и Варя. Лопахин и Раневская
Лопахин, как значится в авторской ремарке в начале пьесы, купец. Его отец был крепостным отца и деда Раневской, торговал в лавке в деревне. Теперь Лопахин разбогател, но с иронией говорит о себе, что остался «мужик мужиком»: «Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна... В сущности, и я такой же болван и идиот. Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья». 
Лопахин искренне хочет помочь Раневской, предлагает разбить сад на участки и отдавать в аренду. Он чувствует сам свою огромную силу, которая требует приложения и выхода. В конце концов покупает вишневый сад, и эта минута становится моментом его высшего торжества: он становится владельцем имения, где его «отец и дед были рабами, где их не пускали даже на кухню». Чем дальше, тем больше он усваивает привычку «размахивать руками»: «За все могу заплатить!», — его пьянит сознание своей силы, удачливости и силы своих денег. Торжество и сострадание к Раневской противоборствуют в нем в минуту его высшего торжества. 
Чехов подчеркивал, что роль Лопахина — центральная, что «если она не удастся, то значит и пьеса вся провалится», «Лопахин, правда, купец, но порядочный человек во всех смыслах, держаться он должен вполне благопристойно, интеллигентно, немелко, без фокусов». При этом Чехов предостерегал от упрощенного, мелкого понимания этого образа. Он удачливый делец, но с душой артиста. Когда он говорит о России, это звучит как признание в любви. Его слова напоминают гоголевские лирические отступления в «Мертвых душах». Самые проникновенные слова о вишневом саде в пьесе принадлежат именно Лопахину: «имение, прекрасней которого нет на свете». 
В образ этого героя, купца и в то же время артиста в душе, Чехов внес черты, характерные для некоторых русских предпринимателей начала ХХ века, оставивших свой след в русской культуре, — Саввы Морозова, Третьякова, Щукина, издателя Сытина. 
Знаменательна конечная оценка, которую Петя Трофимов дает своему, казалось бы, антагонисту: «Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа...» О реальном предпринимателе, о Савве Морозове, М. Горький сказал похожие восторженные слова: «И когда я вижу Морозова за кулисами театра, в пыли и трепете за успех пьесы — я готов ему простить все его фабрики, в чем он, впрочем, не нуждается, я его люблю, ибо он бескорыстно любит искусство, что я почти осязаю в его мужицкой, купеческой, стяжательной душе». 
Лопахин не предлагает погубить сад, он предлагает его переустроить, разбить на дачные участки, сделать общедоступным за умеренную плату, «демократичным». Но в конце пьесы герой, достигший успеха, показан не как торжествующий победитель (а старые владельцы сада — не только как побежденные, то есть потерпевшие на некоем поле боя — «боя» то не было, а было лишь нечто нелепое, вяло-бытовое, конечно уж, не «героическое»). Интуитивно он чувствует иллюзорность и относительность своей победы: «О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась наша нескладная, несчастливая жизнь». И его слова о «нескладной, несчастливой жизни», которая «знай себе проходит», подкрепляются его судьбой: он один способен оценить, что такое вишневый сад, и он сам своими руками его губит. Личные его хорошие качества, добрые намерения почему-то нелепо расходятся с действительностью. И причин не может понять ни он сам, ни окружающие. 
И личного счастья Лопахину не дано. Его взаимоотношения с Варей выливаются в непонятные для нее и других его поступки, он так и не решается сделать предложение. К тому же у Лопахина особое чувство к Любови Андреевне. Он с особой надеждой ждет приезда Раневской: «Узнает ли она меня? Пять лет не видались». 
В знаменитой сцене несостоявшегося объяснения между Лопахиным и Варей в последнем действии герои говорят о погоде, о разбитом градуснике — и ни слова о самом важном в эту минуту. Почему объяснение не состоялось, любовь не состоялась? На протяжении всей пьесы замужество Вари обсуждается как дело почти решенное, и тем не менее... Дело, видимо, не в том, что Лопахин — делец, не способный на проявление чувств. Варя именно в этом духе объясняет себе их отношения: «У него дела много, ему не до меня», «Он или молчит, или шутит. Я понимаю, он богатеет, занят делом, ему не до меня». Но, наверное, Варя не пара Лопахину: он широкая натура, человек большого размаха, предприниматель и в то же время артист в душе. Ее же мир ограничен хозяйством, экономией, ключами на поясе... К тому же Варя — бесприданница, не имеющая никаких прав даже на разоренное имение. При всей тонкости души Лопахина ему не хватает человечности и такта, чтобы внести ясность в их отношения. 
Диалог персонажей во втором действии на уровне текста ничего не проясняет в отношениях Лопахина и Вари, но на уровне подтекста становится ясным, что герои бесконечно далеки. Лопахин уже решил, что с Варей ему не быть (Лопахин здесь — провинциальный Гамлет, решающий для себя вопрос «быть иль не быть»): «Охмелия, иди в монастырь... Охмелия, о нимфа, помяни меня в твоих молитвах!» 
Что же разделяет Лопахина и Варю? Может быть, их отношения во многом определяются мотивом вишневого сада, его судьбой, отношением к нему персонажей пьесы? Варя (вместе с Фирсом) искренне переживает за судьбу вишневого сада, имения. Лопахиным же вишневый сад «приговорен» к вырубке. «В этом смысле Варя не может соединить свою жизнь с жизнью Лопахина не только по “психологическим” причинам, прописанным в пьесе, но и по причине онтологической: между ними буквально, а не метафорически, встает смерть вишневого сада». Не случайно, когда Варя узнает о продаже сада, она, как сказано в чеховской ремарке, «снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит». 
Но, кажется, есть и еще одна причина, не сформулированная в пьесе (как и многое — подчас самое главное у Чехова) и лежащая в сфере психологического подсознательного, — Любовь Андреевна Раневская. 
Пунктирно в пьесе намечена другая линия, пронзительно нежная и трудноуловимая, обозначенная с исключительной чеховской тактичностью и психологической тонкостью: линия Лопахина и Раневской. Попытаемся сформулировать ее смысл, каким он нам представляется. 
Когда-то в детстве, еще «мальчонком», с окровавленным от отцовского кулака носом, Раневская подвела Лопахина к рукомойнику в своей комнате и сказала: «Не плачь, мужичок, до свадьбы заживет». Тем более по контрасту с отцовским кулаком сочувствие Раневской было воспринято как явление самой нежности и женственности. Собственно, Любовь Андреевна сделала то, что должна была сделать мать, и не она ли причастна к тому, что у этого странного купца «тонкая, нежная душа»? Это прекрасное видение, эту любовь-признательность Лопахин хранил в своей душе. Вспомним его слова в первом действии, обращенные к Любови Андреевне: «Мой отец был крепостным у вашего деда и отца, но вы, собственно вы, сделали для меня когда-то так много, что я забыл все и люблю вас, как родную... больше, чем родную». Это, конечно, «признание» в давней любви, в первой любви — нежной, романтической, любви — сыновней благодарности, юношески светлой влюбленности в прекрасное видение, ни к чему не обязывающее и ничего взамен не требующее. Может быть, только одного: чтобы этот романтический образ, запавший в душу входящего в мир юноши, не был как-либо разрушен. Не думаю, чтобы это признание Лопахина имело какой-либо иной смысл, кроме идеального, как иногда этот эпизод воспринимают. 
Но однажды пережитое невозвратимо, и это «дорогое» Лопахина не было услышано, не было понято (не услышали или не захотели услышать). Наверное, этот момент был для него в психологическом отношении переломным, он стал его прощанием с прошлым, расчетом с прошлым. Начиналась новая жизнь и для него. Но теперь он стал более трезвым. 
Однако тот памятный юношеский эпизод имеет отношение и к линии Лопахин — Варя. Романтический образ Раневской лучших ее времен — времен ее молодости — стал тем идеалом-эталоном, которого, сам того не сознавая, искал Лопахин. И вот Варя, девушка хорошая, практичная, но... Показательна, например, реакция Лопахина во втором действии на слова Раневской (!), которая прямо просит его сделать предложение Варе. Именно после этого Лопахин с раздражением говорит о том, как хорошо было раньше, когда мужиков можно было драть, начинает бестактно поддразнивать Петю. Все это — результат спада в его настроении, вызванного непониманием его состояния. В прекрасный, идеальный образ юношеского видения была внесена резко диссонирующая со всем его гармоничным звучанием нота. 
Среди монологов персонажей «Вишневого сада» о неудавшейся жизни невысказанное чувство Лопахина может прозвучать как одна из самых щемящих нот спектакля, именно так был сыгран Лопахин лучшими исполнителями этой роли последних лет В. В. Высоцким и А. А. Мироновым. 

Новое поколение, молодая Россия в пьесе Чехова "Вишневый сад"

Будущее России представлено образами Ани и Пети Трофимова. 
Ане 17 лет, она порывает со своим прошлым и убеждает плачущую Раневскую, что впереди целая жизнь: «Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу». Будущее в пьесе неясно, но оно увлекает и манит чисто эмоционально, как всегда привлекательна и многообещающа молодость. Образ поэтичного вишневого сада, юной девушки, приветствующей новую жизнь, — это мечты и надежды самого автора на преображение России, на превращение ее в будущем в цветущий сад. Сад — символ вечного обновления жизни: «Начинается новая жизнь», — восторженно восклицает Аня в четвертом акте. Образ Ани по-весеннему праздничен, радостен. «Солнышко мое! Весна моя», — говорит о ней Петя. Аня осуждает мать за барскую привычку сорить деньгами, но она лучше других понимает трагедию матери и сурово отчитывает Гаева за плохие слова о матери. Откуда у семнадцатилетней девушки эта жизненная мудрость и такт, не доступные ее далеко не молодому дяде?! Привлекательны ее решимость и энтузиазм, но они грозят обернуться разочарованием судя по тому, как безоглядно она верит Трофимову и его оптимистическим монологам. 
В конце второго действия Аня обращается к Трофимову: «Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад». 
Трофимов отвечает ей: «Вся Россия наш сад». 
Петя Трофимов, как и Аня, представляет Россию молодую. Он бывший учитель утонувшего семилетнего сына Раневской. Отец его был аптекарем. Ему 26 или 27 лет, он вечный студент, не кончивший курса, носит очки и резонерствует о том, что надо перестать восхищаться собой, а «только работать». Правда, Чехов уточнял в письмах, что Петя Трофимов не закончил университет не по своей воле: «Ведь Трофимов то и дело в ссылке, его то и дело выгоняют из университета, а как ты изобразишь сии штуки». 
Петя говорит чаще всего не от себя — от имени нового поколения России. Сегодняшний день для него — «...грязь, пошлость, азиатчина», прошлое — «крепостники, владевшие живыми душами». «Мы отстали, по крайней мере, лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом». 
Петя Трофимов — из чеховских интеллигентов, для которых вещи, десятины земли, драгоценности, деньги не представляют высшей ценности. Отказываясь от лопахинских денег, Петя Трофимов говорит, что они не имеют над ним «ни малейшей власти, вот как пух, который носится в воздухе». Он «силен и горд» тем, что свободен от власти житейского, материального, овеществленного. Там, где Трофимов говорит о неустроенности жизни старой и зовет к жизни новой, автор ему сочувствует. 
При всей «положительности» образа Пети Трофимова он вызывает сомнение именно как положительный, «авторский» герой: он слишком литературен, слишком красивы его фразы о будущем, слишком общи его призывы «работать» и т. д. Известно чеховское недоверие к громким фразам, ко всякому преувеличенному проявлению чувств: он «не выносил фразеров, книжников и фарисеев» (И. А. Бунин). Пете Трофимову свойственно то, чего сам Чехов избегал и что проявляется, например, в следующем монологе героя: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!»; «Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, — вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали!» 
«Новые люди» Чехова — Аня и Петя Трофимов — также полемичны по отношению к традиции русской литературы, как и чеховские образы «маленьких» людей: автор отказывается признавать безусловно положительными, идеализировать «новых» людей только за то, что «новые», за то, что они выступают в роли обличителей старого мира. Время требует решений и действий, но Петя Трофимов на них не способен, и это сближает его с Раневской и Гаевым. К тому же на пути к будущему утрачены человеческие качества: «Мы выше любви», — радостно и наивно уверяет он Аню. 
Раневская справедливо упрекает Трофимова в незнании жизни: «Вы смело решаете все важные вопросы, но, скажите, голубчик, не потому ли это, что вы молоды, что вы не успели перестрадать ни одного вашего вопроса?..» Но этим-то и привлекательны молодые герои: надеждой и верой в счастливое будущее. Они молоды, а значит, все возможно, впереди — целая жизнь... Петя Трофимов и Аня не являются выразителями некоей определенной программы переустройства будущей России, они символизируют надежду на возрождение России-сада... 

 

Урок №3. Кульминационная сцена. Анализ 3 действия.

Весь смысл и драма человека внутри,
а не во внешних проявлениях:
А.П. Чехов

1.Чтение по ролям 3 действия пьесы.

Ответьте на вопросы:

-Как представлены герои в этом фрагменте? О каких чувствах можно говорить?

-Почему, по вашему мнению Раневская «затеяла балл»? К месту ли он был? О чём, по вашему мнению, должна была она думать? Почему? О чём она плачет?

-В чём комизм ситуации? Как бы вы её охарактеризовали?

-Кто, по вашему мнению, может называться героем? Почему?

Сообщение ученика:  "Весь смысл и драма человека внутри…"

Русская драма возникла первоначально как устная ("О царе Ироде", "Лодка"), лишь в XVII веке появляется первая письменная -- "Блудный сын" Симеона Полоцкого. Русская драматургия XVII века переняла все каноны французского театра. А классицизм на русской почве приобрёл сатирическую направленность.

Пьеса А.П.Чехова "Вишнёвый сад", написанная на рубеже двух веков, в корне отличается от пьес Д.И.Фонвизина, А.С.Грибоедова, уже соединивших в своём творчестве черты классицизма и реализм. Отличается "Вишнёвый сад" и от пьес А.И.Островского.

В ней нет действия, создающего "электричество" пьесы, ни любовного треугольника, ни привычной композиции. То есть А.П.Чехов полностью отходит от канонов классицизма. Каждый герой-индивидуальность, не наделённая ярлыком; это живой человек. У писателя нет "говорящих" фамилий. Фамилия, раскрывающая обычно суть героя (Скотинин, Молчалин, Земляника, Дикой, Кабаниха и др.), в произведениях Чехова ни на что не указывает. И если действия героев "нужны" для раскрытия основного идейного содержания произведения, то у Чехова и этот момент отсутствует. Вспомните: приезд Раневской носит чисто бытовой характер. Старая барыня приехала в своё имение после долгого проживания в Париже. По законам драматургии после экспозиции, обычно связанной с приездом героя, следует завязка, где намечается конфликт. (Приезд Чацкого в комедии А.С. Грибоедова "Горе от ума"). А в "Вишнёвом саде" Чехова конфликт известен ещё до прибытия Раневской.

"Вам уже известно, вишнёвый сад ваш продаётся за долги": - говорит Лопахин.

Что же происходит в пьесе? Жизнь как жизнь. Люди плачут, смеются, пьют кофе: Какая-то бытовая зарисовка. Но быт у Чехова - это не только фон, на котором развиваются события, как у Островского, это история, за которой скрыта другая, история душ.

Третий акт пьесы является кульминацией произведения. Раскрытие значения терминов "внешнее" и "внутреннее" действие пьесы поможет понять и почувствовать своеобразие чеховской драматургии. ":Пьесы Чехова очень действенны, но только не во внешнем, а во внутреннем своём развитии. В самом бездействии создаваемых им людей таится сложное внутреннее действие. В то время как внешнее действие на сцене забавляет, развлекает или волнует нервы, внутреннее - заражает, захватывает нашу душу и владеет ею: Для вскрытия внутренней сущности его произведений необходимо провести своего рода раскопки его душевных глубин" - писал К.С.Станиславский о драматургическом новаторстве А.П.Чехова.

  

 Фрагмент из пьесы "Вишневый сад"

Речь героев Чехова индивидуальна (гаевские бильярдные термины, епиходовские "слова-паразиты), но слова не выражают стремления к какой-либо определённой цели, а лишь отражают мир мыслей и чувств. Многие отдельно взятые фразы передают только душевное состояние героев, нередко слова подменяются жестами или же действиями - сигналами: " Я не могу усидеть, не в состоянии (вскакивает и ходит в сильном волнении). Я не переживу такой радости: Смейтесь надо мной, я глупая:Шкафик мой родной: (целует шкаф) Столик мой:"

Интересно и высказывание самого автора: "Весь смысл и драма человека внутри, а не во внешних проявлениях: Люди обедают, и только обедают, а в это время складываются их судьбы и разбиваются жизни". Все основные события происходят за сценой, а на сцене всё внимание сосредоточено на чувствах и мыслях персонажей. И звуки, введённые Чеховым в действие, есть не что иное, как попытка внутреннего действия "вырваться" наружу. Печально замирает лопнувшая струна, и кажется, что это порвалась какая-то часть души: Варя "тихо плачет", Любовь Андреевна говорит "в сильном беспокойстве", взволнованно говорит и Аня. Все крайне напряжены, то смеются, то плачут. "Отчего так долго нет Леонида?"-- эта фраза, как рефрен, проходит через всё действие. С этим вопросом Раневская обращается к Трофимову, Варе, Ане. Таков бал: все мечутся, все взволнованы, не дослушав стихов, начинают танцевать, ":в передней играет еврейский оркестр".

При этом общем оживлении, шуме, царящем на сцене, нельзя не услышать слова Фирса, о затеянном "некстати" бале: в этот момент продаётся с торгов имение.

Главные герои, хозяева вишнёвого сада, создав для себя иллюзию неподвижности времени, живут текущим днём, безнадёжно отстали от настоящего, застряли где- то в прошлом. Они бездеятельны, пытаются обмануть время и: бессознательно отдаются течению жизни.

День продажи имения - это точка отсчёта, по отношению к которой время делится на прошлое, настоящее и будущее. Вместе с жизнью героев в пьесу вместилось и движение исторической жизни: от предреформенной поры до конца XIX века. В произведении показаны три поколения: Фирсу - восемьдесят семь лет, Гаеву-пятьдесят один год, Ане -- семнадцать лет.

Чехов показывает героев пьесы через отношение к вишнёвому саду. Причём вишнёвый сад - это не "общественный сад" Островского, а полноценный герой, развёрнутый символ прекрасного, и Россия, и её судьба, и жизнь человека сама по себе. И у каждого героя свой вишнёвый сад, свои надежды: Сад ещё является символом исторической памяти и вечного обновления жизни.

Современник А.П.Чехова поэт и драматург В.В. Курдюмов отметил: ":Главное невидимо действующее лицо в чеховских пьесах, как и во многих его произведениях,--беспощадно уходящее время". "Время не ждёт", - многократно звучат слова в устах различных персонажей, а также в подтексте пьесы. Неразрывность времени олицетворяет поэтичный образ вишнёвого сада, он всё помнит. А вот будущее в пьесе неясно, полно тайн, "влечёт и манит".

Поэтому в последнем действии так различно представление героев о будущем: "Начинается новая жизнь, мама!"-- говорит Аня. "Жизнь моя, моя молодость, счастье моё, прощай!"-- восклицает Раневская. "Жизнь- то прошла!" -- вторит ей Фирс.

Есть у каждого персонажа что-то, что заглушает боль расставания с вишневым садом (или радость приобретения). Ведь могли же Раневская и Гаев легко избежать разорения, для этого стоило всего лишь отдать в аренду вишневый сад. Но отказываются. С другой стороны, и Лопахин после приобретения вишневого сада не избежит уныния и грусти. Он обращается неожиданно со словами упрека к Раневской: "Отчего же, отчего вы меня не послушали? Бедная моя, хорошая, не вернешь теперь". И в тон со всем ходом пьесы, настроениями всех персонажей Лопахин произносит свою знаменитую фразу: "О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь". Жизнь всех героев нелепая и нескладная.

Читатель обращает свой вопросительный взор за пределы сцены - в само устройство, "сложение" жизни, перед лицом которого оказываются бессильными все персонажи. Главный конфликт чеховских пьес - "горькая неудовлетворенность самим сложением жизни" - остается неразрешенным.

Художественное своеобразие пьесы раскрывается и на способах выражения авторской позиции. То есть, авторская позиция проявляется в отборе материала, в сущности конфликта, в характере ремарок. Читатель всё время ощущает симпатии и антипатии автора к своим героям, видит, как представлен этот персонаж в "афише", какие ремарки сопровождают его речь, что говорят о нём другие персонажи, как соотносятся слова и поступки героя.

Сочетание в пьесе "внешнего" и "внутреннего" действия помогает почувствовать душевное состояние героев, увидеть их как бы изнутри, со всеми их мыслями, чувствами, тревогами, ожиданиями, ощутить высокое мастерство Чехова-драматурга.

Примечания

1.         Милованова О.О., Книгин И.А. "Русская литературная критика XIX века: Хрестоматия литературно-критических материалов".Саратов: Лицей 2000.

2.         Иллюстрации к тексту взяты из сайтов:  http://www.antonchehov.org.ru/lib/ar/author/387,http://chehov.7days.md/events/106/

Литература

1.         Демидова Н.А. Изучение художественных произведений в их родовой специфике: Проблемы преподавания литературы в средней школе. М., 1985.

2.         Зепалова Т.С. Уроки литературы и театр. М., 1982.

3.         Маранцман В.Г., Чирковская Т.В. Проблемное изучение литературного произведения в школе. М., 1977.

 Урок №4. Проблематика и идея пьесы. Символика пьесы Чехова "Вишневый сад". Анализ 4 действия. Смысл финала.

Один из секретов... «Вишневого сада» 
состоял в том, что на происходящее надо было взглянуть 
глазами... самого сада. 
Л. В. Карасев

-О каких проблемах говорит Чехов в этой пьесе? Аргументируйте свой ответ.

-Определите идею комедию. Аргументируйте ответ.

Слово учителя: В драматургических произведениях, написанных «до Чехова», как правило, был центр — событие или персонаж, вокруг которого развивалось действие. В пьесе Чехова такого центра не существует. На его месте оказывается центральный образ-символ — вишневый сад. В этом образе соединяются и конкретное, и вечное, абсолютное — это сад, «прекрасней которого ничего нет на свете»; это красота, прошлая культура, вся Россия. 
Три сценических часа в «Вишневом саде» вбирают пять месяцев (май — октябрь) жизни героев и почти целое столетие: от предреформенной поры и до конца XIX века. Название "Вишневый сад" связано с судьбами нескольких поколений героев — прошлых, настоящих и будущих. Судьбы персонажей соотнесены с судьбами страны. 
По воспоминаниям К. С. Станиславского, Чехов однажды сообщил ему, что нашел чудесное название для пьесы — «Вишнёвый сад»: «Из этого я понимал только, что речь шла о чем-то прекрасном, нежно любимом: прелесть названия передавалась не в словах, а в самой интонации голоса Антона Павловича». Через несколько дней Чехов Станиславскому объявил: «Послушайте, не Вишневый, а Вишнёвый сад». «Антон Павлович продолжал смаковать название пьесы, напирая на нежный звук “ё” в слове Вишнёвый, точно стараясь с его помощью обласкать прежнюю красивую, но теперь ненужную жизнь, которую он со слезами разрушил в своей пьесе. На этот раз я понял тонкость: Вишневый сад — это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Но “Вишнёвый сад” дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растет и цветет для прихоти, для глаз избалованных эстетов. Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого». 
Вместе с тем, сад в творчестве Чехова значим не только как символ, но и как самостоятельный природный, чрезвычайно поэтический, образ. И. Сухих справедливо утверждает: природа у Чехова не только «пейзаж», или психологическая параллель к переживаниям персонажей, а также первоначальная гармония «неиспорченного» человека Ж. Ж. Руссо («назад к натуре»). «Природа для Чехова — некая самостоятельная стихия, существующая по своим особым законам красоты, гармонии, свободы... Она... в конечном счете справедлива, содержит в себе печать закономерности, высшей целесообразности, естественности и простоты, часто отсутствующей в человеческих отношениях. К ней нужно не “возвращаться”, а подниматься, приобщаться, постигая ее законы». С этим утверждением согласуются и слова самого драматурга из его писем: «Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай». 
Именно сад является онтологической основой сюжета пьесы Чехова: «история сада как живого существа представляет собой первое звено... цепочки трансформаций» пьесы. «Это своего рода подпочва текста, то основание, из которого вырастает весь мир его идеологии и стилистики... Сад обречен не потому, что сильны его враги — купцы, промышленники, дачники, а потому, что ему и в самом деле пришло время умирать». 
В пьесе преобладают мотивы «слома», разрыва, разъединения. Так, заявленным и на сюжетном уровне «невостребованным» остается сломанный Епиходовым бильярдный кий в третьем действии, о чем со смехом рассказывает Яша. 
Этот мотив продолжается в финальной ремарке пьесы: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». Уточнение «точно с неба» указывает на находимость главного конфликта пьесы вне сценических рамок, на некую силу извне, перед которой бессильными и безвольными оказываются персонажи пьесы. Звук лопнувшей струны и топора остается тем звуковым впечатлением, о необходимости которого в любом произведении говорил Чехов (он, напомню, считал: литературное произведение «должно давать не только мысль, но и звук, известное звуковое впечатление»). «Что общего у порванной струны с гибелью сада? То, что оба события совпадают или во всяком случае перекликаются по своей “форме”: разрыв — почти то же самое, что разрубание. Не случайно в финале пьесы звук лопнувшей струны сливается с ударами топора». 
Финал «Вишневого сада» оставляет действительно двойственное, неясное впечатление: и грусти, но и некой светлой, хотя и смутной, надежды. «Разрешение конфликта находится в соответствии со всею спецификой его содержания. Финал окрашен двойным звучанием: он и грустен, и светел... Приход лучшего зависит не от устранения частных помех, а от изменения всех форм существования. И пока такого изменения нет, каждый в отдельности бессилен перед общей судьбой». В России, по Чехову, зрело предчувствие переворота, но неясное и смутное. Писатель зафиксировал то состояние русского общества, когда от всеобщего разъединения, слушания только самих себя до всеобщей вражды остался лишь один шаг. 
В соответствии с литературной традицией, творчество Чехова относится к литературе XIX века, хотя закончился жизненный и творческий путь писателя в ХХ веке. Его литературное наследие стало в полном смысле этого слова связующим звеном между литературной классикой XIX века и литературой века ХХ. Чехов был последним великим писателем века уходящего, он сделал то, что в силу различных причин не было сделано его гениальными предшественниками: дал новую жизнь жанру рассказа; он открыл нового героя — чиновника на жаловании, инженера, учителя, врача; создал новый вид драмы — чеховский театр.

Поэтика чеховской драмы. Новаторство Чехова-драматурга
Пусть на сцене все будет так же сложно и 
так же вместе с тем просто, как и в жизни. 
Люди обедают, только обедают, а в это время 
слагается их счастье и разбиваются их жизни. 
А.П. Чехов.

Примечание. Особенности хронотопа. Чехов расширил хронотоп (время и пространство) классической русской литературы XIX века, который можно назвать патриархальным: в центре произведений отечественной классики была прежде всего дворянская усадьба, Россия дворянская и крестьянская, а он ввел в литературу городского человека с его урбанистическим мироощущением. Чеховский хронотоп — это хронотоп большого города. Причем имеется в виду не география, не социальное положение, а ощущения, психология «городского» человека. Еще М. М. Бахтиным было замечено, что «провинциальный мещанский городок с его затхлым бытом — чрезвычайно распространенное место свершения романных событий в XIX веке». В таком хронотопе — замкнутом и однородном — происходят встречи, узнавания, диалоги, понимания и непонимания, расставания населяющих его персонажей. «В мире русской классики “дочеховского” периода в принципе “все знают всех”, все могут вступить в диалог друг с другом. На смену эпическому, “деревенскому” образу мира в творчестве Чехова приходит хронотоп “большого города”, ибо разомкнутость и неоднородность, несовпадение географического пространства с психологическим полем общения — признаки городского социума». Чеховские персонажи — это знакомые незнакомцы, они живут рядом, вместе, но они живут «параллельно», каждый замкнут в своем мире. Этот хронотоп и новое ощущение человека определили поэтику чеховской драмы, особенности конфликтов, характер диалогов и монологов, поведение персонажей. 
На первый взгляд, «городскому» хронотопу (с его разобщенностью людей) противоречит тот факт, что действие большинства пьес Чехова происходит в помещичьей усадьбе. Возможно несколько объяснений такой локализации места действия: 
— в любом драматическом произведении (это его родовое свойство) место действия ограничено, и с наибольшей отчетливостью это выразилось, как известно, в эстетике классицизма с его правилами трех единств (места, времени, действия). У Чехова усадьба, имение, в силу замкнутости пространства, ограничивают собственно сюжетно-событийную сторону пьесы, и действие в таком случае переходит в план психологический, в чем и заключается суть произведения. Локализация места действия предоставляет больше возможностей для психологического анализа; 
— в большом, сложном и равнодушном мире «люди словно загнаны в последние прибежища, где, кажется, пока можно укрыться от давления окружающего мира: в собственные усадьбы, дома, квартиры, где еще можно быть самим собой». Но и это им не удается, и в усадьбах герои разобщены: им не дано преодолеть параллельности существования; новое мироощущение — городской хронотоп — охватило и имения, и усадьбы; 
— усадьба как место действия позволяет Чехову включить картины природы, пейзаж в драматическое действие, что так дорого было автору. Лирическое начало, привносимое природными картинами и мотивами, оттеняет нелогизм бытия героев пьес. 
 Особенности конфликта. Чехов выработал особую концепцию изображения жизни и человека — принципиально будничную, «негероическую»: «Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни». Для традиционной дочеховской драмы характерно прежде всего событие, нарушающее традиционное течение жизни: столкновение страстей, полярных сил, и в этих столкновениях полнее раскрывались характеры персонажей (например, в «Грозе» А. Н. Островского). В пьесах же Чехова нет острых конфликтов, столкновений, борьбы. Кажется, что в них ничего не происходит. Эпизоды заполнены обыденными, даже не связанными друг с другом разговорами, мелочами быта, незначительными подробностями. Как утверждается в пьесе «Дядя Ваня», мир погибнет не от «громких» событий, «не от разбойников, не от пожаров, а от ненависти, вражды, от всех этих мелких дрязг...». Произведения Чехова движутся не от события к событию (мы не имеем возможности следить за развитием сюжета — за отсутствием такового), а, скорее, от настроения к настроению. Пьесы строятся не на противопоставлении, а на единстве, общности всех персонажей — единстве перед общей неустроенностью жизни. А.П. Скафтымов писал об особенностях конфликта в пьесах Чехова: «Нет виноватых, стало быть, нет и прямых противников. Нет прямых противников, нет и не может быть борьбы. Виновато сложение обстоятельств, находящихся как бы вне сферы воздействия данных людей. Печальная ситуация складывается вне их воли, и страдание приходит само собою». 

 Полифонизм, многогеройность. В чеховских пьесах отсутствует сквозное действие и главный герой. Но пьеса при этом не рассыпается на отдельные эпизоды, не теряет своей целостности. Судьбы героев перекликаются и сливаются в общем «оркестровом» звучании. Поэтому часто говорят о полифоничности чеховской драмы. 
 Особенности изображения характеров. В классической драме герой выявляет себя в поступках и действиях, направленных на достижение определенной цели. Поэтому затягивание действия превращалось в факт антихудожественный. Чеховские персонажи раскрываются не в борьбе за достижение целей, а в монологах-самохарактеристиках, в переживании противоречий жизни. Характеры персонажей не резко очерчены (в отличие от классической драмы), а размыты, неопределенны; они исключают деление на «положительных» и «отрицательных». Многое Чехов оставляет воображению читателя, давая в тексте лишь основные ориентиры. Например, Петя Трофимов в «Вишневом саде» представляет молодое поколение, новую, молодую Россию, и уже поэтому вроде бы должен быть положительным героем. Но он в пьесе — и «пророк будущего», и одновременно «облезлый барин», «недотепа». 
Персонажи в драмах Чехова лишены взаимопонимания. Это выражается в диалогах: герои слушают, но не слышат друг друга. В пьесах Чехова царит атмосфера глухоты — глухоты психологической. При взаимной заинтересованности и доброжелательности чеховские персонажи никак не могут пробиться друг к другу (классический пример тому — одинокий, никому не нужный и всеми забытый старый слуга Фирс из «Вишневого сада»), они слишком поглощены собой, собственными делами, бедами и неудачами. Но личные их неустроенность и неблагополучие являются лишь частью общей дисгармонии мира. В пьесах Чехова нет счастливых людей: все они в той или иной мере оказываются неудачниками, стремятся вырваться за пределы скучной, лишенной смысла жизни. Епиходов с его несчастиями («двадцать два несчастья») в «Вишневом саде» — олицетворение общего жизненного разлада, от которого страдают все герои. Каждая из пьес («Иванов», «Чайка», «Дядя Ваня», «Вишневый сад») воспринимается сегодня как страница печальной повести о трагедии русской интеллигенции. Действие чеховских драм происходит, как правило, в дворянских усадьбах средней полосы России. 
 Авторская позиция. В пьесах Чехова авторская позиция не проявляется открыто и отчетливо, она заложена в произведениях и выводится из их содержания. Чехов говорил, что художник должен быть объективен в своем творчестве: «Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление». Эти слова, сказанные драматургом в связи с пьесой «Иванов», распространяются и на другие его произведения: «Я хотел соригинальничать, — писал он брату, — не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал». 
 Роль подтекста. В чеховских пьесах ослаблена роль интриги, действия. На смену сюжетной напряженности пришла психологическая, эмоциональная напряженность, выражающаяся в «случайных» репликах, разорванности диалогов, в паузах (знаменитые чеховские паузы, во время которых персонажи как бы прислушиваются к чему-то более важному, чем то, что они переживают в данный момент). Все это создает психологический подтекст, являющийся важнейшей составной частью спектакля. 
   Язык чеховских пьес символичен, поэтичен, мелодичен, многозначен. Это необходимо для создания общего настроения, общего ощущения подтекста: в пьесах Чехова реплики, слова, помимо прямых значений, обогащаются дополнительными контекстуальными смыслами и значениями (призыв трех сестер в пьесе «Три сестры» «В Москву! В Москву!» — это стремление вырваться за пределы очерченного круга жизни). Эти пьесы рассчитаны на тонкого, подготовленного зрителя. «Публике и актерам нужен интеллигентный театр», — считал Чехов, и такой театр был создан им. Новаторский театральный язык А.П. Чехова — это более тонкий инструмент для познания, изображения человека, мира его чувств, тончайших, неуловимых движений человеческой души. 

Сообщение ученика: Символика звука в пьесе А.П. Чехова "Вишневый сад"

Пьесы А.П.Чехова – уникальное явление и не только в русской драматургии. А последняя его пьеса «Вишневый сад» (1903г.) особенно. Её можно назвать пьесой – символом. В ней символично всё, начиная с заглавия. Недаром режиссеры сходятся во мнении, что эта пьеса очень трудна для сценического воплощения.

Некоторые из исследователей считают, что чеховский символ особенный. В нем на равных живут совершенно разные стихии – реальность и мистика. Возможно, это относится к главному образу – символу – к образу вишневого сада. В целом же символика Чехова отличается от символа русских символистов. «Для символистов видимая реальность – лишь «паутинная ткань» явлений (Андрей Белый), которая окутывает и скрывает другую реальность – высшую, мистическую. Для Чехова иной реальности, чем та, в которой живут его герои, просто не существует.»¹ Чеховские символы раздвигают горизонты, но не уводят от земного.

Однако «в пьесах А.П.Чехова важна не внешняя событийность, а авторский подтекст, так называемые «подводные течения»».²

В системе символов «Вишневого сада» особое место занимает звуковая символика (музыкальные звуки, шумовые эффекты), создающая психологический подтекст, поддерживающая напряжённость действия.

Так, в начале первого акта поют птицы. Это пение соотносится у Чехова с образом Ани с добрым, радостным строем начала пьесы. А «в финале первого акта звучит свирель, на которой играет пастух».³ О звуках свирели мы узнаем из авторской ремарки: «Далеко за садом пастух играет на свирели». «Эти нежные и чистые звуки также ассоциируются с образом Ани»⁴, которой, несомненно, симпатизирует Чехов. Кроме того, они отражают нежные и искренние чувства к ней Пети Трофимова, который, глядя на Аню, говорит (в умилении): «Солнышко моё! Весна моя!».

«Далее, во втором акте пьесы, под гитару Епиходов напевает: «Что мне до шумного света, что мне друзья и враги…».⁵ В авторской ремарке помечено: «Епиходов стоит… и играет на гитаре что-то грустное». Эта песня, действительно грустная, подчеркивает не только настроение Епиходова, но и разобщенность героев, отсутствие взаимопонимания между ними.

В литературоведении существует такое выражение, как «разговор двух глухих». Если старый Фирс «плохо слышит», то другие персонажи вообще не слышат друг друга. Отсюда отсутствие взаимопонимания и разобщённость.

К звуковым эффектам относятся скрип сапог «недотепы» Епиходова и звуки игры на бильярде, которым на протяжении всей пьесы бредит Гаев.

Скрип сапог Епиходова отражает, с одной стороны, его внутреннею скованность, а с другой – претензию на свою значимость.

Бильярд для Гаева – способ уйти в игру от страшной, неуютной жизни, как-то спрятаться, впасть в детство. Поэтому и бормочет он: «Желтого в середину». Поэтому и ходит за ним старый Фирс, как за ребенком: то пальто принесет, то выбранит «недотепой».

Музыку еврейского оркестра в пьесе зрители слышат не раз. Во втором акте чтобы её услышать, вместе с Раневской стоит прислушаться. «Словно где-то музыка играет», - говорит она. Гаев напоминает сестре о еврейском оркестре, знакомом им, очевидно, с детства. Удивившись, что оркестр «еще существует», Любовь Андреевна выражает желание «устроить вечерок» и пригласить музыкантов к себе в дом. Игрой еврейского оркестра сопровождается весь третий акт пьесы, включая её кульминацию – сообщение о продаже имения. Создается эффект «пира во время чумы». И действительно, «еврейские оркестры в ту пору приглашались играть на похоронах. Под эту музыку торжествует Лопахин («Я купил!»), под эту же музыку горько плачет Раневская».⁶

Нужно сказать, что музыкальными звуками и шумовыми эффектами третий акт богат.

Свою радость от покупки им имения, «прекраснее которого нет на свете», Ермолай Лопахин выражает не только развернутым монологом, но и хохотом, громким топотом. И зритель уж точно не сомневается, что «идет новый помещик, владелец вишневого сада».

Ещё один шумовой эффект – звон брошенных ключей. Звук и предмет сливаются в едином образе, глубоко символичном. Эти ключи в первом акте зритель видит на поясе Вари. А в третьем акте после слов Лопахина: «Я купил!», - «Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит» (авторская ремарка). Ключи на поясе Вари свидетельствуют о её принадлежности этому дому. По сути, она ведет всё хозяйство, пока Раневская живет за границей. Варя чувствует свою ответственность за дом, и это наполняет её жизнь смыслом. С покупкой усадьбы Лопахиным Варя, как и Раневская, лишается дома. Но если у Раневской есть пятнадцать тысяч, полученные от ярославской бабушки на покупку усадьбы, есть Аня, которая, конечно, не бросит мать, то у Вари ничего этого нет. Расставаясь с ключами, она оказывается одинокой в этом мире, никому не нужной. Сколько горечи в её словах: «Да, жизнь в этом доме кончилась… больше уже не будет…». Здесь и ощущение неуверенности в завтрашнем дне, и ощущение душевной опустошенности.

Лейтмотивом проходит в пьесе звук лопнувшей струны, который зрители слышат дважды. Исследователи (З.С.Паперный) отмечали, что этот звук во втором акте объединяет героев, которые до этого момента как бы не слышат друг друга. Чеховская ремарка: «Тишина… Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный». Вслушиваясь в этот таинственный звук, все начинают думать в одном направлении. Но каждый из героев по-своему объясняет его природу. Лопахин, например, считает, что «где-нибудь далеко в шахте сорвалась бадья, но где-нибудь очень далеко». «Гаев говорит, что это кричит «птица какая-нибудь…вроде цапли». Трофимов считает, что это «филин». У Раневской загадочный звук порождает неясную тревогу: «Неприятно, почему-то» (вздрагивает). Фирс словно подводит итог всему сказанному: «Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь»».⁷ Для Фирса несчастьем является отмена крепостного права.

Принято считать, что звук лопнувшей струны символизирует грядущую гибель вишневого сада, прощание героев с прошлым, которое уходит безвозвратно.

Тот же самый звук слышится и в финале пьесы. Кстати, в последней ремарке Чехов почти дословно повторяет описание этого звука, данное в ремарке второго акта. Значение звука тоже повторяется. «Он четко определяет границу времени, границу прошлого и будущего».⁸

Однако существует более глубокая в философском плане трактовка этого образа – символа. По мнению Б.В.Катаева, например, в звуке лопнувшей струны «соединилась символика жизни и родины, России: напоминание о её необъятности и о времени, протекающем над ней, о чем-то знакомом, вечно звучащем над русскими просторами, сопровождающем приходы и уходы всё новых поколений».⁹

И ещё один звуковой символ – стук топора по дереву, который также повторяется дважды в четвертом акте пьесы.

Первый раз этот стук раздается в самом начале акта, как бы подчеркивая решительность, деловую хватку Лопахина.

В финале пьесы стук топора по дереву и звук лопнувшей струны сливаются в один ёмкий символ. Вот последняя чеховская ремарка: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». Этот звуковой символ знаменует собой конец прежней жизни героев пьесы, создает ощущение их бесприютности, оторванности от своего прошлого, от своих корней.

Однако философская глубина чеховского подтекста, если вспомнить высказывание о звуке лопнувшей струны Б.В. Катаева, позволяет предположить, что этот звук и стук топора по дереву в финале пьесы имеют более глубокую трактовку. Они свидетельствуют о конфликте поколений, о трагедии непонимания людей друг другом, об отсутствии в жизни гармонии и любви, о бесприютности и отсутствии корней, привязывающих человека к дому, к родине, к памяти предков.

Не в этом ли кроется уникальность пьесы «Вишнёвый сад», написанной в самом начале ХХ века и до сих пор не потерявшей своей актуальности?

Итак, анализ последней пьесы А.П.Чехова даёт основание утверждать, что музыкальные звуки и шумовые эффекты, наряду с символикой художественных деталей, образов, мотивов, способствуют созданию в ней эмоционально-психологической напряжённости. «Проблемы, поставленные в пьесе, также благодаря звуковой символике, обретают философскую глубину, переносятся из временного пространства в ракурс вечности. А психологизм Чехова обретает невиданную ранее в драматургии глубину и сложность».¹⁰

Литература:

1,9. Катаев В.Б. Перечитывая классику. Сложность простоты. Рассказы и пьесы Чехова. Издательство Московского университета. 2002.

2-8,10. Устинова Е. Роль звука в пьесе А.П.Чехова «Вишневый сад». Электронная версия.

Выступление ученика (эссе-размышление). Размышления на финалом пьесы «Вишневый сад»

Читая 4-ое действие пьесы Чехова «В. с.», понимаешь, что автор хотел показать дворянское гнездо, которое представляют Раневская и Гаев, настоящее в лице Лопахина и неопределенное будущее, представленное молодыми людьми Петей и Аней. Перед нами предстают герои, потерявшие свое прошлое, настоящее и будущее. У каждого из этих героев желаемое не соответствует действительному. Самооценка не соответствует производимому на других впечатлению, а слова героев не соответствуют их делам. Раневская - любящая женщина, мать, проявляющая сентиментальную нежность к старым памятным вещам, часто оказывалась грубой и совершенно не чуткой к людям, всех предает и пускает по миру.

Лопахин, любя и жалея этих людей, спокойно пирует на поминках сада. Петя Трофимов часто говорит, что надо работать, но сам он «вечный студент,

Говорящий высокопарно о дороге в будущее, но не способный найти свои собственные калоши. Даже второстепенные герои несчастны, их самохарактеристики звучат очень драматично: «Я выросла, потом пошла в гувернантки, - говорит Шарлота. А откуда я и кто я - не знаю:.Никого у меня нет:.И кто я, зачем я - неизвестно» Символична судьба старого слуги Фирса. Се уезжают, оставляя его на произвол судьбы. Фирс - воплощение прошлого: оставили свое прошлое, потеряли себя. Пьеса заканчивается словом Фирса «Недотепа», которое можно отнести к каждому из героев, все герои Чехова не слышат друг друга, часто отвечают невпопад, каждый говорит о своем, совершенно не слыша других. Люб. Анд. умиляется своей детской комнатой и плачет, а Гаев в это время говорит о поезде, который опоздал на 2 часа. В это же время Шарлота вспоминает о собаке, которая хорошо кушает орехи. Это говорит о разобщенности людей, о их глухоте к чужим проблемам, о нарушении межличностных контактов и связи. Т. о., мы чувствуем сквозной мотив глухоты. Фирс - физически глухой человек - становится среди них символической фигурой, более того, он едва ли не самый отзывчивый из героев: предан хозяевам, трогательно заботится о них, ухаживает за Гаевым, которому 51 год, как за младенцем. «Опять не те брючки надели», - говорит он ему заботливым голосом. Он отвечает невпопад, т. к. действительно плохо слышит, а у других героев эта глухота не физическая, а душевная. Их положение в каком-то смысле хуже положения слуги, поэтому он по праву называет их недотепами.

Пьеса вызывает грустное настроение, и финал ее невеселый. Казалось бы, Аня и Петя является надеждой автора на будущее, но мы понимаем, как такой человек, который больше говорит, чем действует, не может повести за собой других людей. Аня еще слишком молода, совсем не знает жизни.

Мы сочувствуем Раневской, но не можем не заметить ее инфальтильности, нелепого поведения. Так все время ощущается конфликт времен и полное непонимание одного поколения другим. Совершенно очевидно, что дворянство уходит в прошлое. Чехов не верит в то, что буржуазия станет хозяином жизни.

Лопахин живет сегодняшним днем, его идеи практичны, он постоянно говорит о том, как изменить жизнь к лучшему и вроде бы знает, что делать. Однако мы постоянно чувствуемого неуверенность в себе, а в конце пьесы у него опускаются руки и он восклицает: «Скорей бы изменилась наша нескладная, несчастливая жизнь».

Антон Павлович Чехов был великим гражданином России. Во многих его произведениях мы видим нашу Родину его глазами. Прежде, чем перейти к теме своего сочинения, я хотела бы рассказать о том, каким человеком был Антон Павлович. Главными своими врагами он называл ложь, лицемерие и произвол. Вся жизнь писателя была заполнена упорным, сисСочинение на темутическим трудом. Прожив сорок четыре года, он написал более двухсот произведений прозы и драматургии, строил школы, участвовал в создании больниц, библиотек. Работал врачом во время холерной эпидемии, принимал в деревнях ежегодно до тысячи больных крестьян. Меня очень привлекают черты, присущие Чехову: порядочность, гуманность, интеллигентность и жизнелюбие. Антон Павлович возводил в абсолют вдохновенный труд и здоровые человеческие отношения. Читать произведения Чехова легко и интересно. Одной из моих любимых книг писателя является пьеса «Вишневый сад».

Комедия «Вишневый сад» считается вершинным произведением Чехова. Пьеса отражает такое социально-историческое явление страны, как деградация «дворянского гнезда», моральное оскудение дворянства, перерастание феодальных отношений в капиталистические, а за этим — появление нового, господствующего класса буржуазии. Темой пьесы является судьба родины, ее будущее. «Вся Россия — наш сад». Прошлое, настоящее и будущее России как бы встает со страниц пьесы «Вишневый сад». Представителем настоящего в чеховской комедии является Лопахин, прошлого — Раневская и Гаев, будущего — Трофимов и Аня.

Начиная с первого акта пьесы, обнажается гниль и никчемность хозяев имения — Раневской и Гаева.

Любовь Андреевна Раневская, на мой взгляд, довольно пустая женщина. Она не видит вокруг себя ничего, кроме любовных увлечений, стремится жить красиво, беззаботно. Она проста, обаятельна, добра. Но доброта ее оказывается чисто внешней. Существо ее натуры — в эгоизме и легкомыслии: Раневская раздает золотые, в то время как бедная Варя из «экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох»; устраивает ненужный бал, когда нечем уплатить долги. Вспоминает о погибшем сыне, говорит о материнских чувствах, любви. А сама оставляет дочь на попечении безалаберного дяди, не беспокоится о будущем дочерей. Она решительно рвет телеграммы из Парижа, сначала даже не читая их, а потом — едет в Париж. Она опечалена продажей имения, но радуется возможности отъезда за границу. А когда говорит о любви к родине, то прерывает себя замечанием: «Однако же надо пить кофе». При всей ее слабости, безволии в ней есть способность к самокритике, к бескорыстной доброте, к искреннему, горячему чувству.

Беспомощным и вялым является и Гаев, брат Раневской. Он в собственных глазах — аристократ самого высокого круга, ему мешают «грубые» запахи. Лопахина он словно бы не замечает и старается поставить «этого хама» на место. В языке Гаева просторечие соединяется с высокими словами: ведь он любит либеральные разглагольствования. Любимое его словечко — «кого»; пристрастен он к бильярдным терминам.

Лишившись семьи, дома, бывшие хозяева имения ничему не научились, не сделали ничего полезного. «Эгоистичные, как дети, и дряблые, как старики, — говорит М. Горький, — они опоздали вовремя умереть и ноют, ничего не видя вокруг себя, ничего не понимая, — паразиты, лишенные силы снова присосаться к жизни». И я абсолютно согласна со словами писа-. теля.

Настоящее России в пьесе Чехова «Вишневый сад» представлено Лопахиным. Вообще его образ сложен и противоречив. Он решителен и уступчив, расчетлив и поэтичен, истинно добр и неосознанно жесток. Таковы многие грани его натуры и характера. Герой на протяжении всей пьесы постоянно повторяет о своем происхождении, говоря, что он мужик: «Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, желтых башмаках. Со свиным рылом в калашный ряд... Только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться, то мужик мужиком...» Хотя, мне кажется, все-таки он преувеличивает свою простонародность, ведь вышел он уже из семьи деревенского кулака-лавочника. Сам Лопахин говорит: «...отец мой покойный — он тогда здесь на деревне в лавке торговал...» Да и сам он на данный момент весьма преуспевающий коммерсант. По его словам можно судить, что дела идут у него даже очень хорошо и жаловаться ему на жизнь и свою судьбу в отношении денег не приходится. В его образе видны все черты предпринимателя, дельца, олицетворяющего настоящее состояние России, ее устройства. Лопахин — это человек своего времени, усмотревший действительную цепочку развития страны, ее структуры и втянувшийся в жизнь общества. Он живет сегодняшним днем.

Чехов отмечает доброту купца, его стремление стать лучше. Ермолай Алексеевич помнит, как Раневская заступилась за него, когда в детстве его обидел отец. С улыбкой вспоминает об этом Лопахин: «Не плачь, говорит, мужичок, до свадьбы заживет... (Пауза.) Мужичок...» Он искренно любит ее, охотно ссужает Любовь Андреевну деньгами, не рассчитывая их когда-либо получить. Ради нее он терпит Гаева, который презирает и игнорирует его. Купец стремится улучшить свое образование, узнать что-то новое. В начале пьесы он показывается с книгой перед читателями. По поводу этого Ермолай Алексеевич говорит: «Читал вот книгу и ничего не понял. Читал и заснул».

Ермолай Лопахин, единственный в пьесе занят делом, уезжает по своим купеческим надобностям. В одном из разговоров об этом можно услышать: «Мне сейчас, в пятом часу утра, в Харьков ехать». Он отличается от других своей жизнеспособностью, трудолюбием, оптимизмом, напористостью, практичностью. Один он предлагает реальный план спасения имения.

Лопахин может показаться явной противоположностью старым хозяевам вишневого сада. Ведь он прямой потомок тех, чьи лица «глядят с каждого вишневого дерева в саду». Да и как он может торжествовать после покупки вишневого сада: «Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется... Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь... Музыка, играй!» Но это не так, ведь на месте чего-то загубленного нельзя построить что-то прекрасное, радостное и счастливое. И здесь Чехов открывает и отрицательные качества буржуа Лопахина: его стремление разбогатеть, не упустить свою выгоду. Он все-таки сам покупает имение Раневской и сам воплощает в жизнь свою идею об организации дач. Антон Павлович показал, как приобретательство постепенно калечит человека, становясь его второй натурой. «Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен», — так объясняет Петя Трофимов купцу о его роли в обществе. И все же Ермолай Алексеевич прост и добр, от души предлагает помощь «вечному студенту». Не зря и Пете нравится Лопахин — за тонкие, нежные, как у артиста, пальцы, за «тонкую, нежную душу». Но именно он советует ему «не размахивать руками», не заноситься, воображая, что все можно купить и продать. А Ермолай Лопахин чем дальше, тем больше усваивает привычку «размахивать руками». В начале пьесы это еще не столь ярко проявляется, но в конце это становится довольно заметно. Его уверенность, что все можно рассматривать в деньгах, увеличивается и все более становится его особенностью.

Не вызывает сочувствия история отношений Лопахина с Варей. Варя любит его. И ему она как будто нравится, Лопахин понимает, что его предложение будет для нее спасением, иначе ей идти в экономки. Ермолай Алексеевич собирается сделать решительный шаг и не делает его. Не совсем понятно, что мешает ему сделать предложение Варе. Или это отсутствие настоящей любви, или это излишняя его практичность, а может быть, что-нибудь еще, но в этой ситуации он не вызывает сочувствия к себе.

Ему присущи восторг и купеческая спесь после покупки имения Раневской. Приобретя вишневый сад, он торжественно и хвастливо объявляет об этом, не может удержаться от похвалы, но слезы бывшей хозяйки вдруг потрясают его. Настроение Лопахина меняется, и он с горечью произносит: «О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастная жизнь». Еще не угасшее торжество сочетается с насмешкой над самим собой, купеческая лихость — с душевной неловкостью.

Еще одна черта его не производит хорошего впечатления. Прежде всего это его неделикатность, стремление к скорейшей наживе. Он начинает рубку деревьев еще до того, как бывшие хозяева уехали. Не зря Петя Трофимов ему говорит: «В самом деле, неужели не хватает такта...» Рубку вишневого сада прекращают. Но как только бывшие владельцы покинули имение, топоры снова застучали. Новый владелец спешит претворить свою идею в дело.

Представителями будущего России являются Трофимов и Аня. Петр Трофимов верно смотрит на многие жизненные явления, способен увлечь образной, глубокой мыслью, и под его влиянием Аня быстро растет духовно. Но слова Пети о будущем, его призывы работать, быть свободными, как ветер, идти вперед неопределенны, носят слишком общий, мечтательный характер. Петя верит в «высшее счастье», но как его достичь, он не знает. Мне кажется, Трофимов — это образ будущего революционера.

«Вишневый сад» был написан Чеховым в период предреволюционных волнений. Писатель убежденно верил в наступление лучшего будущего, в неизбежность революции. Творцами новой, счастливой жизни он считал молодое поколение России. В пьесе «Вишневый сад» этими людьми являются Петя Трофимов и Аня. Революция свершилась, наступило «светлое будущее», но «высшего счастья» народу оно не принесло.

Мне ближе герой комедии Лопахин. Своим трудом, упорством и старанием он добился своей цели — купил имение, где «дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню». Стал богатым, уважаемым человеком. Конечно, есть в нем и отрицательные черты характера: стремление к наживе, привычка «размахивать руками». Но Лопахин стремится улучшить свое образование, узнать что-то новое. В отличие от Пети Трофимова у Ермолая Алексеевича слово не расходится с делом. При его жажде обогащения у него осталось сострадание к ближнему. В Лопахине мне нравятся оптимизм, трудолюбие, трезвый взгляд на вещи.

Вся Россия начала XX века, на мой взгляд, отразилась в пьесе Чехова. И ныне можно встретить таких непрактичных, потерявших почву под ногами людей, как Раневская и Гаев. Живы и идеалисты, подобные Пете Трофимову и Ане, а вот таких, как чеховский Лопахин, встретить достаточно трудно: в современных предпринимателях очень часто отсутствуют те привлекательные черты личности, которые мне понравились в этом герое. К сожалению, в нашем обществе на авансцену с каждым днем все увереннее выходят «лакеи Яши». Об этом герое в моем сочинении нет ни слова, так как я ограничена временем экзаменационной работы. Я могла бы многое сказать и о нем, и о других персонажах пьесы Чехова «Вишневый сад», так как это произведение дает неисчерпаемый материал для размышлений о судьбе России.

 

 

 

Скачано с www.znanio.ru