Внеклассное мероприятие "Гудят колокола памяти"

Мы обязаны истреблять  население­ Это входит в нашу миссию  охраны немецкого населения. Я имею право уничтожить  миллионы людей низшей расы.

22 марта 1943 года фашисты уничтожили  деревню Хатынь с ее жителями.         В Белоруссии фашисты разорили 209  городов и городских поселков, 9200 сел и  деревень.    От рук захватчиков погибло 2 230 000 советских граждан. Это никогда не будет забыто!

В сером сумраке скупо переговаривались  мужчины, Поближе друг к дружке жалась родня.  Скупо пробивался сквозь   Веселый свет вешнего дня. Люди еще в избавление верили,  Хоть тревога не покидала сердец. Но когда услыхали, как заколачивают щели И запахло бензином ,  стало ясно – это  конец. Каратели бензином последнюю свечку  надежд затушили,  Сквозь щели пламя стало втыкать кривые  ножи, И бабы заголосили: «А, детки, а вы ж  еще  не успели пожить, А ваши ж ноженьки не успели находиться,  А ваши ж рученьки не успели натрудиться,  А ваши ж глазоньки не успели наглядеться,  А вы ж внуками не успели порадовать нас. Солнышки наши, кровинушки наши,  Детки, за что ж они вас?» И тогда вскинули мужчины кулаки в  бессилье,  И выдохнули хрипло, как один  человек: «Солнцем полдневным, небом синим,  Каждой звездой вечерней, каждой  рассветной росинкой На вашей могиле колом осиновым Вас, убийц, проклинаем навек»…. Бревна уже превращались в  Бревна уже превращались в  уголь,   уголь,   Нестерпимым жаром дышало из  Нестерпимым жаром дышало из  каждого угла. каждого угла. Над головами гуляла огненная  Над головами гуляла огненная  вьюга,  вьюга,  Крепчала, разрасталась, мела. Крепчала, разрасталась, мела. Уже не искры, а снопы адского  Уже не искры, а снопы адского  пламени  пламени  Обрушились со стрехи,  Обрушились со стрехи,  И люди от них отбивались  И люди от них отбивались  руками голыми, руками голыми, И заскворчали на плечах  И заскворчали на плечах  кожухи. кожухи. От немого крика обвалилась  От немого крика обвалилась  пуня. пуня. Грохнули  оземь двери. Грохнули  оземь двери. И, упав, как багровый куль  И, упав, как багровый куль  холодный снег искала слепая  холодный снег искала слепая  бабуля,  бабуля,  А нашла только горсть  А нашла только горсть  раскаленных пуль. раскаленных пуль. Строчили пулеметы по огню,  по стонам, по плачу, Редел и падал печальный  охрипший крик. И вот остался только  тоненький писк ребячий,  Но и он покачнулся и сник… И И тогда скинуло винтовки черношенельное войско,  тогда скинуло винтовки черношенельное войско,  Вся округа была безмолвием оглушена. Вся округа была безмолвием оглушена. Кровь остывала, хаты догорали, Кровь остывала, хаты догорали, Над селом, как над  погостом стояла мертвая тишина. Над селом, как над  погостом стояла мертвая тишина. И каратели смотрели глазами пустыми И каратели смотрели глазами пустыми Как ошалелый кот вылизывал тлеющий мех,  Как ошалелый кот вылизывал тлеющий мех,  Как лежал, не тая, в Хатыни Как лежал, не тая, в Хатыни Красный снег. .  Красный снег

Бывшая деревенская улица выложена серыми,  под цвет пепла, железобетонными плитами. Идут и  идут по ней люди, чтобы поклониться памяти тех,  кто не покорился, не стал перед врагом на колени.       Мемориал «Хатынь» служит для нас, детей и  внуков наших, будет служить для грядущих поко­ лений страстным призывом к борьбе против  империалистической реакции, неофашизма.      Время быстротечно. В стремительном потоке  жизни проходят годы, десятилетия. Но непрехо­ дяща память людская. Трагедия Хатыни, трагедии  других деревень и городов никогда не будут  забы­ты.     На месте каждого из 26 сгоревших домов лежит  первый венец сруба. Только теперь сделан он не  из дерева — после сожжения Хатыни от бревен  остались лишь обуглившиеся головешки,— а из  бетона серопепельного цвета.      Внутри сруба — обелиск в виде печной трубы,  увенчанный колоколом. На обелиске — мемори­ альная плита с фамилиями и именами заживо  сожженных хатынцев.

Более шестидесяти  лет прошло с того страшного дня, когда исчезла  Более шестидесяти  лет прошло с того страшного дня, когда исчезла          с лица земли Хатынь, когда заживо сгорели ее мирные жители. За это  с лица земли Хатынь, когда заживо сгорели ее мирные жители. За это  время многострадальная белорусская земля не только полностью  время многострадальная белорусская земля не только полностью  залечила кровавые раны, нанесенные ей оккупантами, но стала намного  залечила кровавые раны, нанесенные ей оккупантами, но стала намного  краше, богаче. краше, богаче.     Хатынь, однако, не возродилась. Но она не забыта. Наоборот, сегодня  Хатынь, однако, не возродилась. Но она не забыта. Наоборот, сегодня       ее знает весь мир. Двадцать шесть колоколов звонят над бывшей  ее знает весь мир. Двадцать шесть колоколов звонят над бывшей  деревней. Звонят в любую пору года. Звонят ночью и днем. Звонят,  деревней. Звонят в любую пору года. Звонят ночью и днем. Звонят,  напоминая о прошлом: о печах Майданека и Освенцима, ужасах Трост­ напоминая о прошлом: о печах Майданека и Освенцима, ужасах Трост­ енца и Бабьего Яра, пепелищах литовской деревни Пирчюпяй и чехос­ енца и Бабьего Яра, пепелищах литовской деревни Пирчюпяй и чехос­ ловацкой Лидице... ловацкой Лидице...        В довоенной Хатыни было 4 ко­ В довоенной Хатыни было 4 ко­         лодца. Теперь на их месте мемори­ лодца. Теперь на их месте мемори­ альные знаки. альные знаки.      У бывших деревенских хат всегда  У бывших деревенских хат всегда        открыты железобетонные калитки,  открыты железобетонные калитки,  которые словно ожидают своих тру­ которые словно ожидают своих тру­ долюбивых, гостеприимных хозяев.  долюбивых, гостеприимных хозяев.  Но они не вернутся сюда никогда.    Но они не вернутся сюда никогда.    Вместо них нескончаемым потоком  Вместо них нескончаемым потоком  идут и идут люди, чтобы поклонить­ идут и идут люди, чтобы поклонить­ ся праху погибших. ся праху погибших.