ДЕТИ ВОЙНЫ (литературно-музыкальная композиция)

ДЕТИ ВОЙНЫ (литературно­музыкальная композиция) Звучит в записи марш «Прощание славянки» (музыка В. Агапкина).  В е д у щ и й .   Сегодня,   отмечая   праздник   Победы,   мы   вспоминаем   тех,   кто воевал, кто погиб во имя мира и свободы. Звучит   в   записи   1­я   часть   Второго   фортепианного   концерта   С. Рахманинова. У ч е н и к .  Его я узнал не из книжки – Жестокое слово – война! Прожекторов яростной вспышкой К нам в детство врывалась она. Смертельными тоннами стали, Сиреной тревоги ночной. В те дни мы в войну не играли – Мы просто дышали войной. В читальнях, притихших и тесных, На отмелях книжных морей, При свете коптилок железных Шуршали листы букварей. А. Иоффе В е д у щ и й . Дети встретили войну в разном возрасте. Кто­то совсем крохой, кто­то подростком. Кто­то был на пороге юности. Война застала их в столичных городах и маленьких деревеньках, дома и в гостях у бабушки, в загородном лагере, на переднем крае и в глубоком тылу. У ч е н и ц а . Такою все дышало тишиной, Что вся земля еще спала, казалось. Кто знал, что между миром и войной Всего каких­то пять минут осталось. С. Щипачев Раздаются звуки взрывов, затем звучит первый куплет песни «Священная война» (муз. А. Александрова, сл. В. Лебедева­Кумача). В е д у щ и й . Перед нами фрагменты дневниковых записей и воспоминаний о своем военном детстве инженеров, военных, рабочих, ученых, врачей…У ч е н и ц а .   В   начале   войны   мне   было   12   лет.   Моя   семья   из   Москвы   не эвакуировалась. В первый год войны школы не работали, но мы не сидели сложа руки. Мы собирали медицинские пузырьки и сдавали их в госпитали. А весной и летом нас вывозили на сбор крапивы, из которой в госпиталях варили щи. Мы, дети, во время бомбежек дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы. (Т. С. Ивлева, полиграфист.) Звучит   в   записи   музыкальный   фрагмент:   тема   нашествия   из   Седьмой («Ленинградской») симфонии Д. Шостаковича. У ч е н и ц а . И вдруг война, страшная война. А мне – 14 лет, жизнь только начиналась. Снаряды, бомбы, трупы, кровь, плен, тогда и смерти в глаза не раз смотрела. Почти три года была узницей фашистских лагерей, а шла война, и так хотелось мстить за всех погибших и за слезы матерей, детей. Я испытывала страх и ужас, в плену прошла моя юность. (Ю. Н. Никитина.) У ч е н и к . Война застала нашу семью, семью военного врача, под Брестом 22 июня 1941 года. На  моих  глазах  погибли мать и сестра. Мне было  девять  с половиной   лет.   Я   был   подобран   двумя   солдатами,   и   мы   стали   выходить   из окружения,   пробираясь   к   своим.   Мы   перешли   фронт,   и   меня   зачислили воспитанником, сыном полка, в специальную разведроту при штабе 4­й армии. Я выполнял задание по разведке, но в начале 1942 года попал под обстрел, был ранен   и   слегка   контужен.   Меня   отправили   на   лечение   в   тыл…  (Ю.   Г. Подтыкайлов, инженер­механик.) В е д у щ и й . Сыны полков. Юные партизаны, разведчики, танкисты. Разными путями   они   попадали   на   войну.   Освобожденные   из   плена.   Братья   и   сестры погибших. Сироты или счастливые дети живых родителей… Они не знали, как сложится их жизнь через год, месяц, день или час. Но храбрость и этих до срока возмужавших сердец, недетская сила мозолистых рук были связаны в едином порыве, принесшем нам Победу. Хор   учащихся   исполняет   песню   «Женька»   (муз.   Е.   Тарковского,   сл. К. Ваншенкина). Стоит средь лесов деревенька, Жила там когда­то давненько, Жила там когда­то давненько Девчонка по имени Женька. Мальчишечье имя носила, Высокие травы косила, Высокие травы косила, Была в ней веселая сила.Завыли стальные бураны, Тень крыльев легла на поляны, Тень крыльев легла на поляны, И Женька ушла в партизаны. В секрете была и в засаде, Её уважали в отряде, Её уважали в отряде, Хотели представить к награде. Висит фотография в школе – В улыбке ни грусти, ни боли, В улыбке ни грусти, ни боли, – Шестнадцать ей было, не боле. В е д у щ и й . Погибали дети не только на фронтах, но и в оккупированных фашистами городах, и в блокадном Ленинграде. Что чувствовали и переживали дети? Об этом расскажут записи ленинградской девочки Тани Савичевой. У ч е н и ц а . «Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года. Лена умерла 17 марта в 6 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи 1942 года. Мама – 13   мая   в   7   часов   30   минут   утра   1942   года.   Савичевы   умерли.   Умерли   все. Осталась одна Таня». В е д у щ и й .   Это   написано   одиннадцатилетней   школьницей,   которая ненамного пережила своих близких. А вот воспоминания тех, кто выжил. У ч е н и ц а . Я родилась в Ленинграде, поэтому и блокада Ленинграда была мне предначертана судьбой. Зимой 1941–1942 г. не стало отопления, света, воды, и стены дома промерзли на 20–30 см. В ту пору на окнах была светомаскировка, которая скрывала свет иногда горевшей свечи и помогала маме убедить меня, ребенка,  что   это   ночь  (даже   если   это   день),  а  ночью   никто   не   кушает,   надо терпеть. Блокадный паек – 120 граммов хлеба из смеси опилок и муки. А есть очень хотелось, и чувство голода – это одно из устойчивых воспоминаний моего детства… (Л. Т. Шепелева, профессор, доктор исторических наук.) Звучит в записи  «Музыкальный момент» С. Рахманинова. В е д у щ и й .   Самые   обездоленные   дети   войны   –   малолетние   узники фашистских концлагерей и гетто. У них отняли не только дом, материнскую ласку, хлеб – у них отняли Родину и свободу. У ч е н и к . В обители смерти молчат о смерти. И только крик. Парит и кружит под крышею блока.Бьется о твердые кулаки стен: Жить! Тяга к жизни – сорняк живучий – Дает нам силу Сломить бессилие. В е д у щ и й . Вот как определяют самый светлый, ясный и радостный период жизни человека те, у кого детство и отрочество прошли в фашистских лагерях. У ч е н и ц а . В сентябре 1941 года немцы заняли нашу деревню. Бабушка от ранения умерла, а меня с дедушкой отправили в концлагерь «Красное село», где дедушку расстреляли, а меня, 12­летнюю, перевели в другой лагерь. Детей в лагере было много. Поселили нас при госпитале, сделали донорами. У многих выкачивали кровь до капли прямым переливанием. Когда я вконец обессилела, меня заразили туберкулезом и отправили в лагерь «Клоога» для уничтожения. Выжила чудом. (Рабочая из Таллинна.) В е д у щ и й . У всех малолетних узников концлагерей одинаковые трагические воспоминания:   голод,   холод,   страх,   боль,   колючая   проволока,   люди   в   белых халатах со шприцами, расстрелы, кровь. Каждый из уцелевших может поименно назвать своих спасителей. Дети войны никогда не забудут тех, кто в годы войны избавил их от беды, несчастья и неволи… У ч е н и к . Они прикрыли жизнь собою, Жизнь начинавшие едва, Чтоб было небо голубое, Была зеленая трава. И вновь – весна… И солнце светит ясно. Вот детский смех послышался вдали… Но кто сказал, что жили вы напрасно? Но кто сказал, что зря боролись вы? Кто так сказал, не знал, наверно, горя И не видал он материнских слез, Не видел он могил и после боя Не видел тех, кто это перенес. Русские солдаты Звучит в записи 1­й куплет песни «Где же вы теперь, друзья­однополчане» (муз. В. Соловьева­Седого, сл. А. Фатьянова). У ч е н и ц а . ВЕТЕРАНУПриди, мой друг, поговори со мной И расскажи мне о былых тревогах, Поведай мне о жизни боевой, Приди, мой друг, поговори со мной. …Война прошла ужасным ураганом И юность отняла навек у вас. Не описать тех горестей, страданий, Но им благодаря мы счастливы сейчас… Галя Озерских В е д у щ и й .   Сегодня   у   нас   в   зале   находятся   ветераны,   им   слово.   Мы благодарны вам за чистое небо, за счастливое детство. Мы горды за Победу. С праздником вас, дорогие ветераны! Здоровья, счастья вам и вашим близким! Звучит песня «Журавли» (муз. Я. Френкеля, сл. Р. Гамзатова). На её фоне читаются стихи.