История костюма 1900-1909. Поль Пуаре

История костюма 1900 – 1909 гг.

На Всемирной выставке 1900 года в Париже французское искусство высокой моды - от кутюр (haute couture) - переживает свой первый триумф.

В павильоне Элегантности (Pavilion de l'Elegance) некоторые избранные дома моды, в том числе Ворт и Дусе, одевающие таких звезд сцены, как Дузе и Сара Бернар, представляют свои дорогостоящие творения на суд изумленной публики из разных стран.

Поистине пророческое суждение! С той поры Париж на целое столетие становится центром мировой моды. И не случайно эта слава пришла к нему с расцветом искусства модельеров - и, вероятно, окончится с его упадком. В те времена они еще назывались кутюрье и считали себя хранителями высокого портновского искусства, хотя каждый, кто стремился выделиться на фоне множества одаренных ремесленников, должен был быть творцом и художником, гением рекламы и хозяином светского салона, артистом и режиссером.

Так случилось, что основателем французского «от кутюр» стал англичанин. После семилетнего обучения в Лондоне на предприятиях текстильной промышленности 20-летний Чарльз Фредерик Ворт приехал в Париж, а 13 лет спустя, в 1858 году, вместе со своим шведским партнером Бобергом он основал собственный дом моделей на Рю-де-ля-Пе, который с 1871 года возглавлял единолично. Ворт был первым, кто понял, как стать звездой. Он просто стал подписывать свои модели, так же как художник подписывает картины. Кроме того, каждый год он представлял новую коллекцию и таким образом сделал моду изменчивой, что увеличило покупательский спрос. Из этого основополагающего новшества модельеры и по сей день все извлекают выгоду.

Разработанная им линия моды была далеко не так революционна, как идеи в области маркетинга. Чарльз Ворт придал чрезмерно объемному кринолину более соразмерную форму, сделав платье плоским спереди, и собрал ткань в складки, которые переместил назад. Так появился турнюр, который вскоре, так же как и кринолин, становится все объемнее и начинает вызывать язвительные насмешки.

Однако образцом для подражания продолжал служить стиль не XIX, а XVIII века, именно потому к Всемирной выставке 1900 года не было предложено никаких новых силуэтов. Настоящая сенсация заключалась в том, что сформировалась и осознала свои задачи новая каста кутюрье. Все они были ориентированы на Ворта, который к этому моменту уже пять лет как умер, а его дело унаследовали сыновья Гастон и Жан-Филипп. Для Ворта, сумевшего соединить английскую технику шитья с французским шиком, было создано слово «кутюрье» (couturier) - «модельер», до этого были лишь couturieres - «портнихи», скорее, даже швеи.

В женской одежде, которая благодаря Ворту стала свободнее, все еще было что-то от смирительной рубашки. Высокие узкие воротники-стойки, желательно из накрахмаленных кружев, требовали прямой посадки головы, на которую водружалась шляпа с пышным убором. Предпочитались тяжелые страусиные перья, которые были самой дорогой отделкой и символом высокого положения в обществе. Узкая верхняя часть костюма или платья надевалась поверх корсета из китового уса, который, в свою очередь, скрывался под маскирующим корсетом («cache-corset»).

Вшивной рукав по форме часто напоминал окорок - отсюда выражение «ветчинообразный» рукав; у плеча он начинался пышными буфами, а от локтя до кисти был заужен. Рукава оканчивались у самых пальцев, так как благопристойные дамы задрапировывались, насколько это было возможно, - лучше всего от ушей до самых пят. Юбка была длиной до пола, пышная на бедрах, в форме колокола и собранная сзади в складки, которые часто переходили в небольшой шлейф. Чтобы сбалансировать силуэт, в противовес подчеркнутому низу спины, шляпа слегка сдвигалась вперед и прикрывала забранные вверх волосы.

Непременными аксессуарами были шелковые чулки, о которых, естественно, можно было только догадываться, и узкие перчатки, из-за которых даже руки дамы нельзя было увидеть обнаженными вне дома. Перчатки к декольтированному вечернему платью должны были закрывать руку и выше локтя - и неудивительно, что один только вид обнаженной кожи или узкой полоски лодыжки сводил мужчин с ума. Непременный зонтик сегодня кажется очень кокетливым, но тогда это была единственная возможность избежать деревенского загара, который в высшем обществе считался крайне неприличным.

Для повседневных платьев использовались такие ткани, как лен, бархат и шерсть. Предпочтение отдавали спокойным темным или бледным пастельным тонам: розовому, голубому или сиреневатому.

Отсутствие оригинальности в фасонах пытались восполнить роскошными орнаментами; тесьма и ленты, складки и банты, накладные вышивки и бесчисленные воланы использовались в качестве отделки.

Для вечерних платьев выбирали шелк и кружева, муслин, тюль, шифон, сатин и крепдешин, богато вышитые и украшенные и обычно довольно глубоко декольтированные. Главным украшением первого десятилетия века был жемчуг, будь то капельки в ушах, длинная нить в один ряд (sautoir) или охватывающее шею много раз колье-ошейник (collier de chien). Светские дамы выглядели всегда так, будто они собрались на праздничное гулянье, что соответствовало действительности, когда они, как это было принято, проводили сезон на (Лазурном берегу). Однако в Париже они в основном выезжали в театры, прихватывая с собой изящный театральный бинокль и пышный веер.

Но уже близилась эпоха «femrne liberee» (фр. - женщины освобожденной), над раскрепощенностью которой в области моды потрудились многие. Однако никто не преуспел в этом так, как Поль Пуаре, начертавший на своих знаменах девиз революции в одежде.

1910 г., ипподром в Лонгшам: в тяжелых шляпах и платьях, на которые пошло очень много ткани и которые подчеркивают прежде всего вид сзади, дамы света и полусвета посещали воскресные скачки. Первые кутюрье использовали это светское мероприятие, чтобы представить публике спои новейшие творения. Всего несколько лет спустя любительницы этого зрелищного вида спорта в Лонгшам держатся уже гораздо свободнее: платья больше не стянуты на талии, ткани стали легче, а юбки короче, и даже шляпы избавлены от плюша и страусиных перьев.

Танцовщица Айседора Дункан сделала для раскрепощения женщин больше, чем любой кутюрье. И Поль Пуаре никогда не начал бы свою борьбу против корсетов, если бы такие танцовщицы, как Айседора Дункан, Мата Хари и Луайе Фуллер, не представили на обозрение свои гибкие тела в характерных танцах и танцах с вуалями.

Поль Пуаре - первый модельер

«Моде необходим тиран», - провозглашает Поль Пуаре. Тем самым он, пусть и по эгоистическим соображениям, потому что в роли деспота-освободителя он видит лишь себя, точно сформулировал, чего же недостает моде на рубеже столетий. Среди всей этой сумятицы должен просто появиться кто-то, указывающий путь, и у этого человека должны быть новые идеи. Он должен любить жизнь, искусство и женщин, у него должна быть неутолимая жажда прекрасного и стремление реализовать себя. Короче, это Поль Пуаре.

Поль Пуаре родился 8 апреля 1879 года «в мире плотских удовольствий - еды и питья». Его родители были торговцами тканями в обширном квартале крытых рынков, который тогда за его знаменитые торговые пассажи называли чревом Парижа и который и по сей день остается центром французской текстильной промышленности. Сам он рано обнаружил свое призвание. Тот, у кого слишком много фантазии и слишком мало усидчивости, может стать только художником. В этом мнении его пухленького, всегда веселого мечтателя, поддерживали любящая мать и три сестры.

Только отец устоял перед безграничным обаянием сына и заставил его закончить школу, после чего он устроил его рассыльным к знаменитому мастеру по изготовлению зонтиков, чтобы сын поближе познакомился с прозой жизни.

«Возможно, - вспоминает Пуаре об этом прискорбном периоде своей жизни - в то время я иногда забывал помыть шею, но белые воротнички я менял ежедневно». Ибо ничего нет важнее, чем внешний вид, - в этом он всегда был убежден.

Итак, он уходит от своего «зонтичного патрона», прихватив единственное, что поможет его дальнейшей карьере, - лоскутки шелка. По вечерам он создает из них экстравагантные шедевры, примеряя их на деревянную 40-сантиметровую куклу, подаренную сестрами, которые восхищались им и его моделями. Именно таких чувств он требовал от женщин на протяжении всей своей жизни.

Удивительно то, что и по сей день его считают раскрепостителем женщин. Единственное, что его заботит, - это собственная слава, и мерилом всех вещей является только его собственный вкус. Этот вкус и талант рисовальщика помогают ему занять место ассистента у преуспевающего кутюрье Жака Дусе, известного ценителя искусства и коллекционера. Многосторонне одаренный Поль Пуаре перенимает у него не только высокое портновское мастерство и изящные манеры, но и необходимое для саморекламы обхождение со звездами театра.

Но как хорошо, что есть женщины, которые безоговорочно верят в его талант. Мать Пуаре расстается с 50 тысячами франков, чтобы сын в 1903 году смог открыть свой первый собственный салон моды. Популярная актриса Режан оставляет Дусе, бывшего патрона Пуаре (вероятно, ученик превзошел своего учителя в искусстве лести), и становится его первой клиенткой. Она действует на современников как своего рода магнит: стоит ей появиться где-нибудь со своими двумя белыми осликами, подарком короля Португалии, как там собираются поклонники и подражательницы.

Всего три года спустя Пуаре уже и сам становится звездой: его узнают на улице и в ресторанах, а на его праздники съезжается весь Париж. Пуаре умеет собрать вокруг себя талантливейших иллюстраторов, художников и дизайнеров: Поля Ириба, Жоржа Лепапа, Эрте, Мариано Фортени. Вламинка, Андре Дерена, Рауля Дюфи.

Он отдыхает и работает с ними, и чувствует себя таким же, как они. «Разве я глуп, когда утверждаю, что я художник?» - спрашивает он в 1930 году в своих мемуарах, которые с присущей ему самоуверенностью называет «Я одевал свою эпоху». Однако к этому моменту слава его давно поблекла, другие звезды засияли на небосклоне моды, и прежде всего Коко Шанель, которая на себе прочувствовала, что неправильно в женской моде.

Пуаре имеет все основания заявить: «Я объявил войну корсетам», - но на самом деле мотивы его революционной деятельности исключительно эстетические. Он находит просто смешным членение женской фигуры на две части - вздымающийся впереди бюст и выступающий зад. Вдохновленный стилем модерн и идеями XVIII столетия, а возможно, и под влиянием английских художников и защитниц прав женщин, требующих «реформы одежды». Пуаре создает в 1906 году простое узкое платье, юбка которого начиналась непосредственно от груди и ниспадала до пола. Он создает силуэт, повторяющий изгибы тела, как нежная волна, который приносит ему бессмертную славу, и называет его «La Vague».

По сравнению с зашнурованными и разряженными красавицами «Прекрасной эпохи» новая женщина Пуаре выглядит скромной, юной и беззастенчиво подвижной; под ее легкими платьями совершенно очевидно скрывается хорошая фигура вместо хорошего корсета. Кто знает, отважился бы когда-нибудь Пуаре на эти сенсационные модели, если бы его собственная жена была менее стройна и грациозна. С 1905 года он женат на Денизе Буле, с которой они близко знакомы с детства; она становится матерью его пятерых детей и, кроме того, одной из самых элегантных женщин Парижа. «Она была простушкой, - пишет он в своих мемуарах, - но... я видел скрытую в ней красоту». Никто не мог бы лучше Денизы подчеркнуть все достоинства его свободных платьиц. «Стройная, юная брюнетка, не стянутая корсетом, без косметики или пудры», - так описывает ее сам Пуаре в 1913 году в журнале «Vogue».

Вдруг все парижанки захотели выглядеть так же, как Дениза, эта провинциалочка. Пуаре, чье имя становится торговой маркой, обещает, что каждая дама, «которая интуитивно чувствует себя рабыней своего вышедшего из моды платья... сегодня ликующе воскликнет... укрыв и одновременно обнажив свою красоту в оригинальных и прелестных одеяниях, которые преподносит ей Пуаре». И это не только освобождение от корсета, который Пуаре заменяет гибким бюстгальтером и легким поясом для чулок, позволяющим женщине выглядеть моложе и отважнее, но и сочные краски и четкие узоры, которые он использует вместо блеклых пастельных тонов и невыразительных гирлянд из цветов. Мало того, он отвергает и черные чулки и дарит женщинам (и мужчинам) иллюзию обнаженных ног, одевая их в шелк телесного цвета.

Однако то, что начинается так гениально просто, вскоре переходит все границы. Пуаре сдвигает линию талии, а вместе с ней и линию груди все выше, делает декольте все глубже, а юбки все уже. В 1910 году он представляет пресловутую «хромую юбку», которая настолько заужена книзу, что женщина двигается крошечными шажками, а-ля гейша. Пуаре находит это забавным: «Я освобождаю их тело, однако сковываю их ноги».

Но он ошибается, на этот раз женщины не следуют за ним, его «стреноживающие юбки» не имеют успеха.

Это мало заботит диктатора моды, он уже давно считает себя султаном, который облачает свой гарем в шикарные восточные одеяния. Кафтаны и кимоно, шаровары и туники, вуали и тюрбаны создает он для своих рабынь, и они принимают их с восторгом.

Наконец, снова настоящая роскошь: великолепная яркая вышивка, кружева с вкраплениями золотых и серебряных нитей, блестящая парча, кайма, отделанная бахромой, жемчуг и дорогие перья - сплошная экзотика. Ведь именно Востоком увлечены все с тех пор, как в 1900 году в Париже с сенсационным успехом проходят первые гастроли «Русского балета». Барочные постановки Дягилева «Шехерезада» и «Синий Бог» оказывают влияние на искусство и моду, да и на весь стиль жизни. Пуаре с гордостью утверждает, что открыл для себя магию Востока еще задолго до этого (в 1897 году на традиционной выставке ковров Торгового дома Бон Марше), но в действительности он доводит это восточное великолепие до совершенства лишь после того, как «Русский балет» подготовил для этого почву. В 1911 году он устраивает у себя «1002-ю ночь» - один из самых грандиозных костюмированных праздников этого столетия. Граница между платьем и маскарадным костюмом кажется расплывчатой.

Пуаре бурно и расточительно пытается представить жизнь как один сплошной праздник. Он путешествует с труппой манекенщиц по всему миру: Лондон, Берлин, Вена, Брюссель, Москва, Санкт-Петербург и, наконец, Нью-Йорк. И отовсюду он возвращается с новыми идеями. По примеру Венских мастерских он основывает школу прикладного искусства, где создают мебель, ткани и предметы декоративного искусства.

Он организовывает свое собственное производство духов - за десять лет до Шанель! - а созданные им в 1911 году юбка-брюки вызывают скандал. Даже папа Пий X берет на себя труд предать анафеме аморального парижанина по имени Пуаре. В том же году Пуаре основывает мастерские, где эскизы художника Рауля Дюфи переносятся на тончайшие шелка. Это настоящая революция в текстильной промышленности, которая прежде производила лишь дешевые ткани с примитивными узорами. А так как во время путешествий он видит, как повсюду копируются его модели, он решает основать Синдикат по защите прав великого портновского искусства Франции, чтобы защитить свои оригинальные творения. Пуаре стал первым модельером века, придающим всему, что его окружало, свой эстетический отпечаток. Лишь восемь десятилетий спустя дизайнеры вернулись к этой концепции: Ралф Лорен, Донна Каран, Кельвин Кляйн, Гуччи и другие представили в 90-е годы свои «домашние коллекции», включающие все, вплоть до ароматических свечей, но и они уже давно были использованы Пуаре на восточных балах.

И все же он не провидец, он всецело живет в своем времени, когда еще кажется, что жизнь в полном порядке. Пуаре призывают на военную службу, а вернувшись через четыре года с фронта, он видит, как все изменилось. Прежде всего женщины. «Они - как ульи без пчел», - жалуется он, а от своей новой конкурентки Коко Шанель отмахивается, называя ее «изобретательницей роскошной бедности».

При этом он отказывается признать собственную несостоятельность. Он, освободитель женщин, не может понять, что война сделала для их самостоятельности больше, чем когда-то сделала мода. Он все еще полагает, что женщины только и ждут, чтобы мастер удивил их своими творениями.

«Сначала они поворчат, затем прислушаются, и, наконец, зааплодируют». Пуаре надеется вернуть свою прежнюю клиентуру с помощью нескольких великолепных праздников, которые он так мастерски умеет устраивать. Чем яснее он видит крушение своих надежд, тем пышнее становятся его приемы: будь то шампанское, или устрицы - и даже жемчужные колье! - или выступления великих артистов, таких как Айседора Дункан, Пьер Брассёр или Иветта Жильбер. Разумеется, все расходы оплачивает устроитель, Пуаре. Спустя всего шесть месяцев у него долгов уже на полмиллиона.

Он находит финансистов, которые получают выгоду от его гениальности, но в то же время хотят подчинить его законам рынка. Пуаре подавлен, но ждет первой возможности, чтобы под гром литавр снова стать королем всех кутюрье. И кажется, это удается ему в 1925 году на выставке декоративного искусства.

Его финансисты отказываются возместить их. Пуаре - банкрот, однако по-прежнему живет на широкую ногу. Сознание, что другие кутюрье снискали успех благодаря его идеям, отравляет ему жизнь. Когда Пуаре покидает его жена, он возвращается в Прованс и в 1944 году умирает, в бедности и всеми забытый. Но Мода продолжает жить.