История костюма 1910 – 1919 гг.

История костюма 1910 – 1919 гг.

После первого выступления «Русских сезонов» в Париже все изменилось. Приглушенные краски или милые пастельные тона, присущая дамам сдержанность или юношеская скромность? Устарело! Все сметено вихрем движения, цвета и пьянящей роскоши. Конечно же, такие танцовщицы, как Айседора Дункан, Мата Хари, Лойе Фуллер, Ида Рубинштейн и Клео де Мерод, и раньше восхищали публику и вдохновляли кутюрье, и прежде всего Поля Пуаре. Но чем была их едва прикрытая нагота в сравнении с фантастическими костюмами русского балета?

Хелена Рубинштейн, основательница первого международного косметического концерна, была так наэлектризована этими сочными пурпурными и золотыми тонами, что после посещения «Русских сезонов» сменила все внутреннее убранство своего дома.

В кругу художников, артистов и их окружения были допустимы вольности в одежде. Так, высокий тугой воротник теперь и днем сменило глубокое декольте. Оно, правда, было довольно скромным, в форме буквы V, однако этого было достаточно, чтобы духовенство заговорило о губительном падении нравов. И действительно, смелые дамы сделали еще один шаг и скоро стали столь активно использовать косметику, что внешне уже не отличались от куртизанок.

Так и случилось, что уже нельзя было сказать с определенностью, к какому слою общества принадлежит та или иная женщина: жажда развлечений объединяла всех, по крайней мере внешне.

В то время как восточный стиль расцветал экзотическими цветами в тепличном климате надушенных будуаров, на свежем воздухе светских курортов появилась новая мода, которая повела женщин гораздо дальше, чем просто до ближайшего магазина. Она формировалась в результате роста популярности увлечения спортом. В своих обычных I костюмах с тесными жакетами и узкими длинными юбками женщины не могли кататься на велосипеде, играть в теннис и гольф или скакать на лошади. Правда, уже тогда существовали юбка-брюки или даже просто дамские брюки, но они считались столь непристойными, что их приходилось скрывать под длинными пальто. Кроме того, их шили из тяжелой, грубой материи. Но появилась скромная модистка, которая считала, что свободный дух может развиваться только в свободном теле, и именно ей пришла в голову идея столь же простая, сколь и гениальная - использовать для одежды мягкие и эластичные материалы. В 1913 году Габриэль Шанель представила в Довилле свои первые спортивные модели из джерси. Они были скроены лишь немного шире и свободнее, чем повседневные костюмы, но благодаря эластичному материалу предоставляли небывалую свободу движений. До этого трикотаж джерси использовали лишь для нижнего белья. Шанель отважилась построить всю свою карьеру кутюрье на этом на первый взгляд невзрачном материале.

Одновременно значительный вклад в моду внесла и другая женщина, также выступающая за свободу движений. Но в отличие от Шанель, которая думала скорее о практичности, Мадлен Вионне стремилась к красоте. Ведь еще древним грекам было известно, насколько красивее выглядит благородное тело в благородных одеждах. Что ж, поколение женщин, которое благодаря спорту и гимнастике смогло спокойно отказаться от корсета, заслуживало одежды, которая подняла бы их до классической красоты. Чтобы достичь этого, Вионне разработала особую технику кроя, которая и сегодня считается высочайшим искусством. Но в 1912 году, когда она открыла собственный дом моды, женщины еще не могли оценить изысканности ее простых моделей. Должна была разразиться война, чтобы они посмотрели на это другими глазами.

Первая мировая война

Война освободила большинство женщин от рассуждений о моде, она вынудила их надеть рабочую одежду, униформу и - траур.

Война продолжалась, и чем больше жертв приходилось оплакивать, тем менее строгими становились требования к одежде.

Требования к одежде для театра также стали менее строгими. Элегантные вечерние платья еще допускались, но «не рекомендовались». Однако и представлений, которые привлекали бы публику в театр, было теперь не так много. Одним из исключений был новый балет Дягилева «Парад», костюмы и декорации к которому создал Пикассо. Это вызвало настоящий скандал, когда парижане вновь толпами повалили на «Русские сезоны». Но в основном у них были другие заботы, и даже рекламные призывы «Отдохните от войны» едва ли побуждали их пойти в театр.

Женщины привыкали носить униформу. Военный стиль без всякой вычурности быстро вошел в моду. Особенно стали напоминать униформу пальто, а они теперь дополняли любую одежду, тогда как перед войной были значительно короче юбок и еще позволяли подразумевать под ними нечто соблазнительное. Пышные шалевые воротники, часто с мягкой меховой опушкой, уступили место строгим лацканам. Вся одежда стала более практичной; узкую прямую юбку сменила миди-юбка в складку, шляпы стали меньше и без какой-либо отделки. Украшения осуждались.

В 1915 году на короткое время мода становится фривольнее, появляется так называемый «военный кринолин». Это была юбка длиной до икр из невероятного количества материи, которая надевалась поверх нескольких нижних юбок и напоминала кринолин начала века. Как и вышедший из моды обычный кринолин, военный кринолин вызывал множество насмешек и спустя два года был забыт.

Длина юбок осталась прежней, но они снова стали прямыми. Во время войны многие дома моделей закрылись, среди них - Пуаре и Вионне. О Шанель можно сказать, что война принесла ей удачу, ее практичные костюмы из джерси превосходно соответствовали духу времени. После Довилля она открывает бутик в Биаррице, и парижане, приехавшие на этот курорт «без ничего», выстаивали очереди за новыми скромными купальными костюмами без всякой мишуры и украшений.

После окончания войны многие женщины не пожелали расставаться со свободами, которые она им навязала. Изменилась мораль, а вместе с ней и одежда. И то и другое стало свободнее. Более короткое платье, оставлявшее открытыми лодыжки, нравилось больше, чем брюки, которые напоминали о тяжелом труде и лишениях. Хотелось развлекаться, хотелось танцевать. А свободнее всего можно было двигаться в самых простых платьях: сверху донизу прямых, как труба. У них было еще одно достоинство: любая женщина могла с легкостью скопировать этот покрой и сшить такое платье самостоятельно.

Кутюрье нуждались в новых идеях и новых клиентах. Дворянство и крупная буржуазия ушли на второй план, на парижской сцене царили нувориши и отягощенные долларами американцы вместе с актерами, художниками, писателями и публикой полусвета, которые все еще приводили в движение карусель моды.

Этот пестрый народец нуждался в кутюрье, который воспринял бы ритм грядущего десятилетия джаза.

1919 год стал годом образования трех крупнейших домов моды: Шанель обосновалась в Париже, а точнее - на Рю-Камбон, где и по сей день находится ее империя. Ирландец Эдуард Молине устраивается на Ройяль, и благодаря своей британской сдержанности в наступившие вскоре сумасшедшие годы он становится популярным в среде аристократов и представителей знатных семей.

Жан Пату, который еще с 1907 года работает в различных отраслях индустрии моды, наконец открывает свой дом моделей и имеет большой успех, прежде всего благодаря удобным спортивным костюмам, отмеченным его монограммой.

Эдуард Молине (1871-1949)

Молине ценили за превосходный покрой и безошибочный вкус. Даже самые сложные вечерние платья обретали у него определенную строгость и простоту. Однако еще большим успехом пользовались его дневные ансамбли, которые часто были дополнены накидкой длиной три четверти, - это была его находка. Аристократия и звезды кино, которые много путешествовали, предпочитали одеваться у Капитана, так как он умел составить практичный и одновременно элегантный гардероб.

Молине создавал также белье, шляпы и духи - среди них «Numero cinq» («Номер пять»), хотя в это время уже существовали духи «Шанель № 5»! В 20-е годы он открыл несколько филиалов на юге Франции, один в Лондоне и даже вложил капитал в два ночных клуба, которыми владел вместе с Эльзой Максвелл, самой известной светской сплетницей того времени.

В 1939 году Капитан Молине вернулся в Англию, а после войны вновь переселился в Париж. Незадолго до смерти он закрыл свой дом моделей.

Жан Пату (1880-1936)

Жан Пату, работавший в различных отраслях моды еще с 1907 года, в конце войны открыл свое дело и снискал успех фольклорными вышивками и яркими узорами в стиле модерн, но прежде всего - спортивными костюмами, на которых стояла его монограмма.

Он приобрел известность как портной, одевающий кумира большого тенниса Сюзанн Ланглен; для нее он создает плиссированные юбки из белого шелка, прямые вязаные жакеты и ленту для волос, без которой и сегодня немыслимо представить себе мир большого тенниса.

Мадлен Вионне: мастер кроя

Идеи Вионне приживались так же медленно, как женские брюки, но и сегодня трудно представить себе моду без ее моделей. Без них не было бы очарования голливудских звезд в струящихся шелковых платьях с открытыми плечами. Мадлен Вионне изобрела метод раскроя тканей по косой линии и искусные драпировки, которые и по сей день остаются непревзойденными. Модельеру Аззедину Алайе, мастеру кроя высокого класса, понадобился месяц, чтобы постичь секреты портновского искусства Вионне. Больше никто так и не сумел разгадать секрет вечернего платья цвета слоновой кости (1935). С тех пор оно находится в парижском Музее моды и текстиля и относится к тем чудесным творениям, идеальная форма которых достигается при помощи одного-единственного шва - для Мадлен Вионне это было высшей целью. В этом с ней и по сей день никто не может сравниться.

Другой важной составляющей «чуда Вионне» была ткань. Только мягкий материал мог повторять движения тела, поэтому она использовала исключительно шелковый креп, муслин, бархат и сатин. Чтобы скроить свои модели по косой, ей необходима была ширина ткани не менее двух метров.

Ее поставщик Бьянчини-Ферье в 1918 году даже изготовил специально для Вионне собственный материал: бледно-розовый креп, в состав которого входили шелк и ацетат, - это была одна из первых синтетических тканей.

Цвет гораздо меньше интересовал Вионне, ей достаточно было различных оттенков белого. Именно поэтому ее платья напоминали древнегреческие одежды. В качестве отделки она выбирала вышивку или стилизованные розы и узлы. Но помимо декоративной функции, эти элементы всегда выполняли еще одну задачу: они собирали ткань в нужных (стратегически важных) местах, так что швы были уже не нужны. Вионне всегда обращала внимание на то, чтобы декоративная отделка не утяжеляла платья; вышивки располагались по направлению нити и как бы повторяли каждое движение. В то время как все танцовщицы мечтали о платьях с бахромой, Вионне была единственной, кто использовал ее не погонными метрами, а пришивала каждый кусочек шелковой бахромы отдельно, чтобы не нарушать эластичность материала. «Когда женщина улыбается, платье должно улыбаться вместе с ней», - говорила она.

Мадлен Вионне дорожила уникальностью своей техники и пыталась защититься от подражаний. По этой причине она документировала каждую из своих моделей тремя фотографиями: спереди, сбоку и сзади и наклеивала их в «Копирайт-альбом». Она собрала 75 таких альбомов, которые составили основу коллекции UFAC.

О ее личной жизни практически ничего не известно. Она не смогла позаботиться о себе и, после того как в 1939 году ее дом моделей был закрыт, оказалась почти в полном забвении. Дожив почти до 100 лет, она до последнего дня принимала участие в жизни мира моды. Без нее, ее щедрого дара - «Копирайт-альбомов» - и множества оригинальных моделей дело не дошло бы до образования Музея моды и текстиля в Париже. Правда, он был открыт лишь в 1976 году, спустя 20 лет после смерти Вионне. То, что такие знатоки и мастера, как Диор, Алайя, Мияке, Ямамото, знали всегда, общественность поняла с большим опозданием: «Искусство высокой моды никогда не достигало более высокого уровня».

По сравнению с Шанель Вионне и сегодня еще остается неизвестной. Возможно, причина в том, что она делала «роллс-ройсы», тогда как Шанель с ее популярным «маленьким черным платьем» удался «форд» моды.

Облик десятилетия

За эти десять лет женщинам удалось создать три совершенно разных идеальных типа: милая девушка, самоотверженная мать и, наконец, экзотическая женщина-вамп.

В 1900 году использование макияжа уже было широко распространено. Однако наносили его так, чтобы результат выглядел как можно естественнее. В это время розовая пудра Хелены Рубинштейн пришлась как нельзя более кстати, так как прежде лица, покрытые белой пудрой, выглядели слишком искусственно. В это же самое время ее американская конкурентка Элизабет Арден открыла свой первый салон, и вскоре две королевы косметики стали бороться за клиенток, выпуская все новую и новую продукцию.

Во время войны стало не принято тратить время и деньги на косметику. Чуть-чуть помады на губы, капельку блестящего вазелина на веки - вот и все. Волосы, которые до этого завивали в кокетливые локоны а-ля Мэри Пикфорд, стали разделять четким пробором. Мужчины на фронте должны были знать, что их женщины отказались от всякого кокетства, держатся скромно и сердечно, как Лилиан Диана Гиш.

После войны с добродетелью было покончено - все захотели выглядеть загадочными и роковыми. Волосы стригли под мальчика, глаза подводили карандашом для бровей, губы красили очень ярко, а экзотичность аксессуаров не знала границ, к чему в 1910 году призывал Пуаре своим гаремным стилем.