Иван Тимофеевич Третьяков - аферист сталинских времён.

Иван Тимофеевич Третьяков - аферист сталинских времён.

 

Аэродром в городе Ржеве был построен в конце 30-х годов XX века. В народе эту стройку прозвали аэропорт, а в дальнейшем прижилось просто сокращение  - Порт, это название закрепилось за военным городком при аэродроме и используется до сих пор. Как мы видим, Порт (др. название: Ржев-3)  - открытый военный городок в восточной части города Ржева Тверской области, на Советской стороне города, является микрорайоном города. Состоит из 22 жилых домов, этажностью 3-5 этажей. Все дома микрорайона приписаны к одной улице - Челюскинцев. Первые жилые бараки появились в городке при строительстве в Ржеве военного аэродрома. Строительство производилось усилиями жителей близлежащих деревень Горчаково, Першино, Клешнево. Гарнизон появился чуть позже, перед самой войной. Предполагалось оснастить его новейшей авиационной техникой того времени, но завершить комплектование помешала война. Цитата из рассказа Т. Горской "Каким он парнем был": "В небе летали маленькие тяжёлые самолётики; молодёжь в летной форме с местного аэродрома вызывала восхищение и завистливые взгляды." Из военных самолётов лучшими до середины 30-х годов были тяжелые бомбардировщики ТБ-3. А его предшественник ТБ-1 поступал на вооружение еще с 1929 года. Бомбовоз ТБ-1 в Ржеве стал основой парка тяжелобомбардировочной авиации - «длинной руки Сталина», как порой называли авиацию дальнего действия. Обе машины сконструировал Андрей Туполев. В Ржеве базировалась 30-я авиабригада, и с конца 1932 года ее эскадрильи стали пополняться супербомбовозами ТБ-3. К началу войны в нашей области кроме ржевского появились четыре постоянных военных аэродрома - в Калинине (Мигалово), Выползове (Бологовский район), Великих Луках и Торжке. Три первых имели бетонную (гравийную) взлетно-посадочную полосу. На них, а также в Великих Луках, до 1942 года дислоцировались полки тяжелобомбардировочной авиации ВВС, не считая, конечно, периода оккупации. В этих городах так же была наиболее эффективной и деятельность гражданских аэроклубов. Кроме военного аэродрома в городе был  Ржевский гражданский аэропорт (довоенный Аэроклуб). Цитата из рассказа Т. Горской "Каким он парнем был": "Но был ещё и гражданский, по другую сторону Ржева, за кирпичным заводом. Здесь делали первые шаги ввысь будущие лётчики, а пока - курсанты аэроклуба. И среди них - Костя Дунаевский (Герой Советского Союза Константин Дмитриевич Дунаевский, род. 27.05.1922 в Ржеве - погиб 23.04.1945 под Бранденбургом). Как и большинство мальчишек, он прыгал с парашютной вышки (бывшей колокольни собора, где сейчас Обелиск). Как многие юноши ходил в аэроклуб после работы в цехе "склада-40". Курсанты летали на небольших деревянных бипланах У-1 «Авро» с мотором РОН, который вращался вокруг вала вместе с винтом. За летный день «Аврушка» потребляла 30 кг касторки. Аэроклубы Калинина, Торжка и Ржева имели филиалы в Бежецком, Бологовском, Великолукском, Вышневолоцком, Калязинском, Кашинском, Кимрском, Осташковском и Старицком районах. В ведении областного совета Осоавиахиама находились аэродромы в Кимрах, Ржеве, Торжке, Вышнем Волочке. В виду неполного просыхания грунта они предназначались только для бипланов типа У-2 и Р-5. К марту 1936 года аэроклубы приобрели 7 самолетов и 10 планеров.

А потом начался Большой террор. В годы, когда в руководстве Осоавиахима преследовались «враги народа», на местах тоже стали бороться с «вредительством». Так, в 1937 году на 2-й областной конференции ВЛКСМ представители Старицкого райсовета Осоавиахима жаловались на начальство: «Куда делись деньги Старицкого райсовета ОСО - 125 тысяч рублей, собранные на самолет и ангар? Построить ангар заставили, а самолет не дали». Жалобщикам разъяснили: «Это дело Калининского аэроклуба. Он получил деньги на то, чтобы дать самолет Старицкому райсовету... Когда выяснилось, что на самолете работать нельзя, ангар построен неправильно, было решено людей, которые там учились, доучить в Калининском аэроклубе. На пилотов обучены 9 человек колхозников и другой молодежи Старицы». Но на 3-й областной конференции ВЛКСМ опять отмечались «безобразия в отдельных организациях Осоавиахима, в том числе пьянки в Новоторжском аэроклубе». Это безобразие вскрыла газета «Сталинская молодежь». Между тем в Торжке к открытию конференции уже было подготовлено 202 парашютиста и 50 планеристов.

В Ржеве таких безобразий в авиации не было. Кроме авиаклуба и военного аэродрома в городе находились ремонтные авиационные мастерские. Начальником авиационных мастерских был живший в городе Ржеве член ВКП(б), Яков Тимофеевич Третьяков, приложивший немало усилий для становления и развития авиации в нашем городе. Но, как говорится - в семье не без паршивой овцы, и разговор в моей заметке пойдёт не о нём, а о его брате, Иване Тимофеевиче Третьякове, работавшем на заводе № 10 им. Дзержинского в городе Перми техническим инспектором по технике безопасности.

Исследованием жизненного пути И.Т. Третьякова занимался Сергей Воробьёв, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора политической и социокультурной истории Института истории и археологии УрО РАН, г. Екатеринбурга. Им было подготовлено несколько научных статей об этом незаурядном аферисте и проходимце. Из его работ мы и можем узнать о жизни Третьякова следующее.

 

            

 

 

 

В послереволюционную эпоху в Советской России шли интенсивные процессы социальной мобильности, вызванные революционными потрясениями 1917 года. Миллионы людей старались включиться, встроиться в новую социальную
структуру, соответствовать официальному образу советского человека. Многим, особенно тем, кто имел «неудачное» социальное происхождение, приходилось переосмысливать своё прошлое и планировать будущее в соответствии с советскими реалиями. В связи с этим в обществе массовый характер приобретает практика пересотворения себя, создания своего
нового, «правильного» образа. Для такой социальной мимикрии людям приходилось прибегать к редактированию своей биографии в
таком ключе, чтобы она не вступала в конфликт с идеологическими
установками советского политического режима и не несла угрозу
её обладателю. В таких условиях «общество, где значительное число граждан активно занято перевоплощением, рискует превратиться в общество, где широко распространено самозванство».

По мнению американского историка Ш. Фицпатрик для этого периода советской истории можно выделить два типа самозванства. Первый - политическое самозванство, связанное с попыткой «обмануть партию», ввести её в заблуждение относительно своего истинного социального или политического лица, стремление скрыть от властей свою истинную идентичность», заменив её ложной. Второй тип самозванства - криминальный, означал, что «человек притворялся кем-то другим в корыстных целях», то есть являлся мошенником, аферистом. Следует отметить, однако, что далеко не всегда эти два типа самозванства существовали в чистом виде, иногда они пересекались и дополняли друг друга в лице одного человека.

В советской системе принадлежность к власти или какой-либо привилегированной социальной группе давала преференции в доступе к дефицитным ресурсам (продовольствию, промышленным товарам, финансовым средствам). Поэтому реальные последователи литературного Остапа Бендера начала 1930-х гг. для достижения своих целей, с одной стороны, придерживались той же тактики социальной мимикрии, которую виртуозно использовал сын «турецко - подданного». Однако в отличие от него они были не благородными жуликами с налётом романтизма, а циничными и прагматичными искателями лучшей жизни в новой советской действительности. Для них было характерно использование своего криминального таланта не только для извлечения материальных выгод, реализации своих меркантильных интересов, но и для занятия удобных и надёжных социальных позиций, получения выгодного социального статуса, которые в конечном итоге и обеспечивали доступ к материальным благам. Чуткое понимание социальной политики советской власти и политических тенденций 1930-х гг. подталкивало их к встраиванию в советскую систему. В отличие от Остапа Бендера, который сторонился властей предержащих, они, наоборот, охотно шли на контакты с представителями власти, вступали с ними в патрон-клиентские отношения, извлекая из них выгоду. К слову сказать, и сам герой И. Ильфа и Е. Петрова, в конце концов, порвал с романтизмом, сказав в финале романа: «Графа Монте-Кристо из меня не вышло. Придётся переквалифицироваться в управдомы».

Но и в том, и другом случае комбинатору-проходимцу требовалось надевать на себя социальную маску, конструировать новый социальный образ, подходящий к новым жизненным обстоятельствам. Необходимо было создавать «правильную» идентичность в согласии с коммунистической идеологией. В решении этой проблемы существенно помогали неформальные связи с представителями власти, опирающиеся на взаимный интерес. В этом случае можно было не опасаться за возможное разоблачение сконструированной биографии. Зачастую патронов из среды советских чиновников мало интересовала правдивость их биографий, здесь они могли позволить себе
завидную политическую и идеологическую слепоту. Их привлекали, в первую очередь, специфические способности Бендеров, которые могли принести им
практическую пользу в качестве клиентов. При форс-мажорных обстоятельствах должностные лица могли прикрыть своих клиентов, используя административный ресурс, так как «круговая порука на местном
уровне была практически основным modus operandi в политике сталинской эпохи». При определённых условиях эти люди с сомнительным прошлым могли устроиться при поддержке своих покровителей на привлекательные, «хлебные» должности в советских и хозяйственных учреждениях, то есть сделать удачную карьеру.

Проблема проникновения в партийные ряды, в состав советских и хозяйственных учреждений значительного количества социально чуждых элементов, «бывших людей» вызывала у советского руководства
серьёзную озабоченность. Подобные опасения возникали не на пустом месте, они имели под собой реальные основания. В результате социальных пертурбаций, вызванных массовой коллективизацией и начавшейся индустриализацией, представители «умирающих классов», как отмечал И.В. Сталин, оказались «вышибленными из колеи, и, разбросавшись по лицу
всего СССР, эти бывшие люди расползлись по нашим заводам и фабрикам, по нашим учреждениям и торговым организациям, по предприятиям железнодорожного и водного транспорта и главным образом - по колхозам и совхозам. Расползлись и укрылись они там, накинув маску «рабочих» и «крестьян», причём кое-кто из них пролез даже в партию».

 

 

И.В. Сталин. [Первая половина 1930-х гг.]

В связи с этим на протяжении 1920-х - 1930-х гг. периодически проводились кампании по чистке партийных, советских и хозяйственных органов. На
рассматриваемый период пришлось очередное такое партийное мероприятие. С 1 июня 1933 г. до конца 1934 г. проходил основной этап очередной «генеральной чистки» ВКП(б), которая была затем продлена до мая
1935 года. В ходе чистки Уральской областной партийной организации выяснилось, что «значительная часть партийных ячеек серьёзно засорена классово чуждыми и враждебными элементами, буржуазными перерожденцами, двурушниками, оппортунистами, жуликами с партбилетами. Такие ячейки не способны бороться за генеральную линию партии».
Для 1920-х - 1930-х гг. характерна широкая практика формирования партнёр-клиентских сетей на всех уровнях советской партийно-государственной
системы власти - от высшего руководства до региональных и местных функционеров. Это вело к установлению отношений верности и круговой поруки внутри подобных «семейств». Как отмечает Ш. Фицпатрик, «среди советской политической элиты патронажные отношения встречались на каждом шагу. Пожалуй, наиболее характерен этот феномен был для политической сферы, где местные и центральные лидеры культивировали и поддерживали собственные клиентские сети».

Клиентская сеть, создаваемая, как правило, партийным руководителем, включала в себя руководящих работников партийных, советских и хозяйственных органов и учреждений, промышленных предприятий, торгово-бытовых организаций, а также рядовых сотрудников этих структур и различных социальных маргиналов авантюрного склада, часто
являвшихся проходимцами и самозванцами. Среди последних можно выделить два типа людей подобного сорта. Первый - типаж Остапа Бендера: умный,
инициативный жулик с коммерческой жилкой, второй - Хлестаков: хитрый, но безынициативный, полностью зависимый, бесшабашный, без внутреннего
стержня. Последний ценился патронами в меньшей степени и использовался для выполнения не самых ответственных, несложных поручений.

Подобная система клиентелистских отношений в начале 1930-х гг. существовала в Перми. Эта система сформировалась вокруг ответственного секретаря Пермского горкома ВКП(б) Ивана Николаевича Корсунова, назначенного на эту должность в 1931 г. с Украины, и была довольно разветвлённой.

 

 

И.Н. Корсунов. 1937 г.

 

В неё входили партийные руководящие работники города, представители руководства Пермского горсовета, директора предприятий, руководители хозяйственных организаций и их подчинённые. В среде городского руководства процветали коррупция, вымогательство, поборы с хозяйственных и торговых организаций, хищения государственных средств. Эти злоупотребления приобрели систематический характер, стали неотъемлемой частью существования местной номенклатуры. Представители пермского руководства
были далеки от личного аскетизма в быту, они стремились создать для
себя атмосферу материального комфорта, сытой и безбедной жизни, в то время когда остальная часть населения жила впроголодь, существуя в условиях карточной системы распределения.   Жизненную позицию местной элиты откровенно и цинично сформулировал член команды Корсунова,
председатель Пермского горсовета Т.И. Гайдук: «Я нигде так бедственно не жил, как в Перми, и не буду жить!».

Колоритным представителем местной клиентелы, воплотившим в себе черты Остапа Бендера, но в большей степени гоголевского Хлестакова был некто Иван Тимофеевич Третьяков, работавший на заводе № 10 им. Дзержинского инспектором по технике безопасности. Он презентовал себя как героическую личность, назывался «старым подпольщиком-коммунистом, заслуженным партизаном, бывшим командиром, героем Гражданской войны, имеющим 3 ордена Красного Знамени». Свой мужественный образ, овеянный революционной романтикой, достойный пера, описывающего похождения О. Бендера или Хлестакова, он при любой возможности транслировал окружающим.
В ярких красках он описывал своё славное революционное прошлое, свои революционные заслуги перед советской властью. Согласно автобиографии, Третьяков родился в 1889 г. в Горловке. С юных лет вёл активную революционную деятельность на Донбассе, начиная с 1908 г. подвергался арестам, несколько раз сидел в тюрьме. Первый раз схвачен полицией,
когда на заводе в Юзовке разбрасывал прокламации, и был осуждён на шесть месяцев тюрьмы. Временами его революционная деятельность приобретала радикальные формы, выливаясь в террористические акты против представителей власти: «В 1912 г. мной были убиты пристав Григорьев и урядник Н. Сишко в местечке Веровка. <…> За убийство 13 человек провокаторов и организацию забастовки выехал в город Екатеринославль». Участие Третьякова в революционной борьбе не было случайным. По его словам он был выходцем из рабочей семьи с крепкими революционными традициями. Один из его братьев являлся большевиком с 1902 г., три других
брата были анархистами-террористами, двух из них «повесили в городе Хечивани в 1908 году».

Очень часто в дореволюционный период нашему герою приходилось находиться на нелегальном положении, жить под чужими фамилиями. В 1909 г. он устроился на работу на завод в г. Алчевске под фамилией Макаревич. «В 1912 г. в Щитово взяли банк, после чего был заподозрен я, переменил фамилию на Кира Демьянович Швейченко», а в 1913 г. в Екатеринославле И.Т. Третьяков, по его словам, «поступил в горную школу под фамилией Иванова». Согласно автобиографии в 1915 г. И.Т. Третьяков за организацию забастовки в паровозостроительных мастерских был арестован и отсидел в Екатеринославской тюрьме более года. В 1916 г. в Енакиево он вступает в ряды партии большевиков.

Революция 1917 г. застаёт Третьякова на Украине и он сразу же активно включается в борьбу за утверждение советской власти: «…обезоруживал жандармерию и расстреливал по Екатерининской жел[езной] дороге», но «эсеры и меньшевики <…> запротестовали и обезоружили меня». В том же 1917 г. Третьяков, по его словам, занимал должность председателя ревкома в Дебальцеве.

С началом Гражданской войны Третьяков участвует в партизанском движении. В августе 1917 г. под Дебальцево организовал партизанский отряд численностью 829 человек, с которым воевал против генерала Чуднецова, затем против Краснова, еще позднее - Деникина и Врангеля. В 1918 г. назначен командиром 5-го особого полка им. Третьякова. С конца 1918 г. он уже в рядах Красной Армии, его военная карьера идёт в гору. В марте 1919 г. он «назначен на царицынский фронт командиром 42 дивизии», вёл совместные боевые действия с Будённым и Ворошиловым. В 1920 г. участвовал в боях за Крым, брал Перекоп. Затем переброшен на польский фронт комиссаром 13-й
армии РККА. Потом были Кавказ и Монголия. Демобилизовался Третьяков из Красной Армии в 1922 году.

Будучи на фронтах Гражданской войны, «помимо того, что он совершил лично сам [со] своими частями несколько подвигов, разбил также много частей противника, он также сумел вывести и спасти очень много золота, которое передал правительству».

Несмотря на фантастичность излагаемых фактов, слушатели ему верили. По всей видимости, Третьяков обладал даром интересного рассказчика, привлекал публику, умел её очаровать. Районный военный комиссар Гелофеев тоже сначала поверил Третьякову, объясняя это тем, что «есть же у нас в Союзе такие люди». Такую уверенность в окружающих поддерживал и сам Третьяков, заявляя: «Ведь таких, как я, нас во всём СССР только 3 человека». Чтобы у слушателей не возникало недоумения по поводу несоответствия между создаваемым героическим образом и тем реальным человеком, которого они видели перед собой, Третьяков объяснял это влиянием тяжёлых жизненных обстоятельств: «Конечно, тогда я был не такой как теперь, теперь не осталось и 80% от прежнего Третьякова. Зверь я был в те времена, а не человек».
В то же время И.Т. Третьяков рассказывал о себе такие вещи, которые входили в диссонанс с создаваемым им образом заслуженного члена партии, который должен служить примером моральной порядочности, образцом для подражания всем остальным. Он не стесняясь, повествовал слушателям о своих амурных похождениях, когда «он брал к себе на дом артисток театра, раздевал их донага, обливал духами, потому что от них пахнет потом, а потом употреблял, что
он в лес увозил девочек, с которыми поступал так же». Такое аморальное поведение, сексуальная распущенность больше подходили для нэпмана 1920-х гг., беспечного прожигателя жизни из мелкобуржуазной среды, чем для пламенного революционера и героя Гражданской войны.

Значительную часть создаваемого Третьяковым образа составляют рассказы о его личных, товарищеских взаимоотношениях с высокопоставленными советскими политическими фигурами. В автобиографии Третьяков указывал: «Знают меня товарищи Чубарь, Петровский, Молотов, Ворошилов, Магидов, Межлаук и др., в старое время и по сегодняшний день».

Знакомство с В.М. Молотовым, по словам И.Т. Третьякова, произошло во время Гражданской войны на Украине («моя должность в то время - командарм 13»), когда он был вызван в ЦК КП(б)У по поводу расстрела им эшелона с отступающими коммунистами для дачи объяснений.

 

 

Председатель Совнаркома СССР В.М. Молотов. 1930 г.

 

«Подходит ко мне тов. Молотов и резко говорит: «Кто тебе, Третьяков, дал право расстреливать коммунистов?» Я и на этот вопрос промолчал, только размахнулся и ударил Молотова по щеке. Он упал, все вскочили, раздались голоса: «Требуем высшей меры наказания». Молотов встал, держась за щёку,
и только тогда я смог заставить себя крикнуть Молотову: «А кто
тебе, т. Молотов, дал право защищать коммунистов, организованно
предающих революцию!» Тов. Молотов всё ещё держался за щёку,
подошёл ко мне, подумал и хлопнул меня по плечу и сказал: «Да, ты
прав». С тех пор мы с ним - лучшие друзья». Как тут не вспомнить известное хлестаковское: «Я с Пушкиным на дружеской ноге»!

Боевым соратником Третьякова был и другой известный советский военный и политический деятель - К.Е. Ворошилов.

 

 

К.Е. Ворошилов приветствует участников парада на Красной площади 7 ноября 1935 г. Фото Г.Г. Петрусова.

 

По словам Третьякова тесные дружеские связи между ним и этими членами советского руководства сохранились до настоящего времени. Иногда они
встречаются, совместно проводят время. Вместе с К.Е. Ворошиловым
Третьяков отдыхал на курорте, где они хорошо выпивали и однажды
напились «в доску». «Ворошилов говорит мне: «Давай ещё пить». Я
ему говорю: «Если ты, Климка, пройдёшь по одной доске, то будешь пить, а если не пройдёшь, то буду пить я один». Он пошёл и свалился с доски, а я прошёл».

Стремясь показать, что он пользуется уважением и авторитетом со стороны высокопоставленных друзей, Третьяков рассказывал, что, когда он бывает в Москве, то его принимают как дорогого гостя. Он несколько дней жил в квартире у Ворошилова, «где мы с ним выпивали, он даже в честь моего
приезда не ходил в Наркомат». Об их встрече узнал Молотов и обиделся, что они ему не сообщили, а затем спросил у Третьякова, почему он не заходит к нему. «И потом я несколько дней пробыл у Молотова и уехал на курорт». «Я почти каждый год бываю у него на квартире как желанный гость». Кроме этого они оказывают своему старому боевому товарищу материальную помощь. «Лично от Молотова и Ворошилова он получает денежные переводы и посылки».

Со стремлением Третьякова позиционировать себя как человека вхожего в высшие слои советской политической элиты, способного общаться с её представителями на равных и даже позволять себе фамильярность в их отношении, связано его сообщение о встрече с Молотовым во время
приезда последнего в Пермь в 1932 г. и посещения им завода № 10, на котором работал Третьяков. Когда Молотов пришёл в цех, Третьяков его увидел и радостно закричал: «А, здорово п… [нецензурное выражение] курносая!» Начальник ГПУ, сопровождавший Молотова, подбежал к нему с револьвером, «но Молотов увидал меня, остановил его, подошёл ко мне и расцеловался со мной». После этого рабочие между собой говорили: «Вот тебе и Третьяков,
Молотовто его обнял даже. Наверное, родичи какие-нибудь с
ним». Я слушал и помалкивал».

Третьяков чувствовал себя достаточно вольготно и безопасно, так как находился под покровительством пермских руководящих работников. У военного комиссара Гелофеева «сложилось такое мнение, что многие не хотят с ним связываться и боятся его». Думается, что рассказы Третьякова о его близкой дружбе с высшими советскими руководителями также служили своего рода защитным барьером от скептиков и возможных недоброжелателей, держали их на дистанции от его персоны.

У Третьякова имелись тесные контакты с руководящими работниками Пермского горкома ВКП(б) и горсовета, он состоял в хороших личных отношениях с секретарём лечебной комиссии Пермского горкома ВКП(б) И.И. Тимофеевым.

 

 

Здание Пермского горкома ВКП(б) в праздничном убранстве. 1932 г. Фото М.И. Кузнецова.

 

По словам военного комиссара Гелофеева он видел Третьякова, «ездящим на автомобиле горкома с Тимофеевым <…>, они поехали за город. Предварительно заехали в магазин партактива, наверное, за выпивкой». Когда Гелофеев попросил одного из руководителей Пермского горкома А.И. Старкова разобраться с личностью Третьякова, то тот никаких мер не принял, вместо этого попросил Гелофеева «выяснить подробнее о Третьякове и потом написать в горком».

Третьяков постоянно пользовался партийной столовой и закрытым магазином партактива, в который имел свободный доступ, и в котором любил, сидя за кружкой пива, рассказывать посетителям магазина и служащим о своих подвигах на фронтах Гражданской войны. Допуск к закрытым благам, предназначенным только для партийных функционеров, маркировал его особый статус, принадлежность к привилегированной социальной группе, приближённость к местной политической элите.

Но за эту привилегию и за покровительство необходимо было расплачиваться, оказывая разные услуги своим патронам из властных инстанций, выполнять их поручения. Такого рода поручение получил и Третьяков во время выдвижения на заводском партийном собрании кандидатов в члены Пермского горкома партии. Перед заседанием к нему подошли руководитель Пермского горкома ВКП(б) И.Н. Корсунов и секретарь заводского парткома Бабкин, которые дали ему указание выступить на собрании и провалить неугодного им кандидата Ежелева, бывшего члена районной комиссии по чистке. Третьяков должен был обвинить его в том, что он «имеет наклонности к оппозиции, любит подсиживать, любит склоку и так далее». Однако Третьяков провалился со своим выступлением, так как рабочие-коммунисты стали требовать фактов, а их не было. Видя, что интрига не удалась, Корсунов и Бабкин дали ему команду «отставить», кандидатура Ежелева была проведена, а Третьяков оказался в неловком положении и через некоторое время вынужден был
извиниться перед Ежелевым.

В образе, создаваемом Третьяковым, явственно проявляются черты аберрации, то есть наблюдается отклонение конструируемого образа от истинной сущности его носителя. Так, если в реальной жизни Третьяков являлся фигурой зависимой, подчинённой, безропотным исполнителем указаний своих могущественных покровителей, то в своём мифологизированном образе он представал в качестве вершителя судеб местных партийных и советских руководителей, которых он держит в страхе, заявляя: «Если я захочу, напишу письмо в Москву и любой работник, начиная с Корсунова, полетит со своего места, пусть только меня кто оскорбит». Себя он позиционировал как человека независимого, не участвующего во властных интригах, стоящего над схваткой: «По приезде в Пермь я сразу занял такую позицию - ссорьтесь, деритесь, но меня не трогайте, оставьте в покое, а то, плохо будет. Ну, меня и не трогают, а я со стороны смотрю на них».

Третьяков пытался заработать авторитет, изображая из себя человека самодостаточного, независимых суждений, имеющего собственную жизненную позицию и способного прямо и решительно высказать своё несогласие по поводу проводимой в Советском Союзе политики самому главному человеку в государстве. Когда представитель областной комиссии партийного контроля Е. Шпехт, прибывший в Пермь для расследования ситуации с Ежелевым, в ходе беседы спросил Третьякова, почему он выбрал для проживания Пермь, то
получил ответ: «Знаете, не поладил немного с Виссарионычем». А
затем пояснил причину разногласий: «В 1930 году погорячился, ну
взял, да и написал Виссарионычу письмо, что у тебя самого голова
закружилась, а ты сваливаешь всё на низы. Ну, потом я понял, что
хватил лишку». Таким образом, получалось, что Третьяков из-за своей принципиальной позиции попал в опалу и был вынужден уехать в провинцию.
Тучи стали сгущаться над Третьяковым в 1935 году. Его уже некому было прикрывать, его покровители к этому времени потеряли власть. В результате громкого скандала вокруг Пермской горлечкомиссии, начавшегося с заметки
«Бери, сколько хочешь, только молчи», опубликованной 12 сентября 1934 г. в газете «Правда», вскрылись вопиющие факты разложения пермской руководящей верхушки. По результатам проведённого партийного расследования И.Н. Корсунов был снят с должности секретаря Пермского горкома ВКП(б) и отправлен в распоряжение ЦК партии. Большинство других членов группы также было снято со своих постов, некоторые попали под следствие, были осуждены и приговорены к различным срокам заключения. В июне 1935 г. И.Т. Третьяков был арестован после того, как «в Пермский сектор
НКВД поступили данные о том, что Третьяков Иван Тимофеевич занимается к[онт]р[еволюционной] пропагандой и имеет поддельные документы».

 

 

Обложка архивно-следственного дела И.Т. Третьякова. 1935 г.

 

В ходе следствия и вскрылась вся правда о «героической» личности И.Т. Третьякова. Оказалось, что он далеко не тот, за кого себя выдаёт.

Кем же в действительности являлся И.Т. Третьяков, что это был за человек, насколько можно доверять поведанной им биографии? Определить, что в ней правда, а что вымысел во многом, но не окончательно позволяют материалы следственного дела.

 

 

Протокол допроса И.Т. Третьякова. 20 июня 1935 г.

 

Был ли Третьяков героем Гражданской войны, заслуженным орденоносцем, как он себя представлял? Первым кто скептически отнёсся к правдивости рассказов
Третьякова, был районный военный комиссар Гелофеев. В отношении личности И.Т. Третьякова он выражается прямо и однозначно, называя его аферистом, проходимцем и вымогателем. Усомнившись в свидетельствах Третьякова, он
провёл своё расследование, поднял документы и нашёл расхождения
между рассказами Третьякова и теми данными, которые содержались в найденных документах (заявление в комиссию партизан и автобиография). Из них следовало, что до революции 1917 г. Третьяков был не большевиком, а анархистом-террористом. В годы Гражданской войны служил в Красной Армии, но «насчёт командарма» в имеющихся материалах Гелофеев
«ничего не нашёл». Подозрения Гелофеева в отношении личности
Третьякова нашли своё подтверждение позднее в ходе следствия.
Выяснилось, что для создания образа героя Гражданской войны
Третьяков прибегал к фальсификации официальных документов. Как следует из обвинительного заключения, с целью подтверждения своих боевых заслуг он «сделал исправление в учётно-воинском билете».

Из материалов следственного дела можно сделать вывод, что Третьяков, по всей видимости, действительно принимал какое-то участие в партизанском движении и служил в рядах Красной Армии, но высоких командных должностей, в том числе командира особого полка своего имени, а тем более командарма (в другой своей версии - комиссара) 13-й армии РККА, никогда не занимал и выдающихся героических подвигов не совершал. На допросе он признался, что организованный с его участием партизанский отряд состоял «не из 829 человек, а было человек 46, из которых половина в последующем разбежалась». Командные должности, которые занимал Третьяков, если верить его словам, - это командир роты в Красной гвардии в 1917 г. и политрук роты связи в 42-й дивизии 13-й армии в 1918-1919 г. на царицынском фронте. Из рядов Красной Армии он был демобилизован не в 1922 г., а в начале 1920 г. и сразу же вернулся на ст. Дебальцево (Донбасс).

Сведения о награждении Третьякова тремя орденами Красного Знамени являются однозначно недостоверными. В «Сборнике лиц, награждённых орденами Красного Знамени и почётным революционным оружием», выпущенном в 1926 г., фамилия И.Т. Третьякова не значится.

 

 

«Сборник лиц, награждённых орденом Красного Знамени и почётным революционным оружием». Обложка (Москва, 1926 г.).

 

Среди лиц, получивших орден Красного Знамени трижды, наш персонаж также не числится. Хотя даже в ходе допроса мнимый герой продолжал утверждать, что был «награждён орденом Красного Знамени в 1919 г. Реввоенсоветом
Республики за участие на фронтах Гражданской войны». Ранее в автобиографии Третьяков в ярких красках описывал обстоятельства,
которые привели к получению высокой боевой награды: «На царицынском фронте… отбил 13 тысяч своих пленных, разбил 6236 чел[овек] белых… и забрал обоз белых в плен». Но и это ещё не всё! Далее в автобиографии Третьяков упоминает и о втором ордене. В местечке Сугров Курской губернии «мной разбит отряд генерала Дроздова - 2436 чел., за что прошу второй орден».

А что же с революционной деятельностью Третьякова? Оказалось, что в значительной степени революционные заслуги им были сильно преувеличены. В первую очередь, чтобы дореволюционный период его «борьбы» с царским режимом выглядел более убедительным и солидным, он изменил свой возраст, прибавив себе четыре года. В  действительности Третьяков родился не в 1889 г., как он указывал в официальных документах, а в 1893 г., и не в Горловке, а в селе Ольховатка Славяно-сербского уезда Екатеринославской губернии.
«Факт того, что меня поймали с прокламациями, когда я их разбрасывал в котельном цехе, был, но аресту не подвергался, был малолетним», - признавался на допросе Третьяков. Остальные аресты оказались также выдуманными, ни в каких царских тюрьмах Третьяков не сидел, под чужими именами подпольную работу не вёл. Вымышленным оказался и эпизод о
расправе над 13 провокаторами: «провокаторов я не убивал». Полным вымыслом оказалась и история с двумя повешенными братьями-анархистами. Третьяков действительно имел трёх родных братьев и сестру, но все они к счастью были живы. Старший брат Михаил, «инвалид, красный партизан» и
сестра проживали в г. Енакиево (Донбасс) и работали на заводе им.
Рыкова. Второй брат Яков, член ВКП(б) жил в г. Ржеве и был начальником авиационных мастерских. Третий брат Трифон работал в НКВД в г. Москве. Как, когда и при каких обстоятельствах Третьяков оказался в Перми? По одной из версий, которую Третьяков озвучил в разговоре с Е. Шпехтом, переехать в Пермь он был вынужден после выражения несогласия с политикой И.В. Сталина в отношении крестьянства. Вторая версия, не такая политизированная, изложена им в автобиографии.

 

 

Первая страница автобиографии И.Т. Третьякова. 1934 г.

 

В 1922 г. после демобилизации из РККА он был направлен для работы в ВЧК в Москву. В 1923 г. работал инструктором в ЦК профсоюза рабочих и служащих железнодорожного транспорта. В 1924 г. был назначен на руководящую должность на Екатерининской железной дороге. В этом же году, по словам Третьякова, с ним произошла неприятная ситуация. Он получил партийное взыскание - «ЦКК ВКП(б) в 1924 г. объявлен выговор за избиение начальника гарнизона Москвы и за драку с работниками милиции». С
1925 г. трудился мастером по горной разработке в г. Софиевка на
Украине. В 1927 г. переехал на Урал и работал в г. Свердловске. В
Пермь перебрался осенью 1929 года. Таковы официальные версии Третьякова.
Истинные обстоятельства и мотивы появления Третьякова в Перми вскрылись в ходе следствия. Из следственных материалов выясняется, что период жизни после Гражданской войны был Третьяковым в автобиографии серьёзно
отредактирован и мистифицирован. В действительности большую часть этого времени Третьяков провёл на Украине. Как признавался Третьяков на допросе в
1920-1922 гг. он проживал в г. Дебальцево, работал монтёром железнодорожной станции, а позднее был назначен заведующим паровозным ремонтом. По словам Третьякова в этот период он занимал
различные руководящие должности районного масштаба: «В 1920 году в Дебальцеве я был избран членом исполнительного комитета райкома и назначен упродкомиссаром района, а вскоре - председателем Совета народного хозяйства района. В 1921 году по ликвидации Совета народного хозяйства был назначен зав. горкомхозом». Таким образом, Третьяков успел почувствовать вкус власти и всё, что с этим связано. Затем его карьера идёт вниз. В 1922 г. Третьяков направлен на производство по специальности. В 1923-1924 гг. трудился мастером депо в г. Льгов Курской губернии. В 1924 г. возвращается на Донбасс и до 1929 г. проживал в г. Славянске, «работал мастером в депо текущего ремонта, впоследствии был переведён на средний ремонт мастером».

 

 

 

г. Славянск. Паровозное депо. 1927 г.

 

Отсюда, из Славянска и начинается путь, который, в конце концов,
и привёл нашего персонажа в Пермь. И у этого пути был криминальный след. В 1929 г. Третьяков привлекается на Украине к суду как расхититель социалистического имущества «за систематическое хищение цветных металлов из депо с целью наживы». Не дожидаясь решения суда, И.Т. Третьяков, прихватив партийный билет, ударился в бега, стремясь как можно дальше уехать от Украины. Как оказалось, по-своему Третьяков принял правильное решение, так как по результатам расследования он был исключён из рядов ВКП(б) и «осуждён народным судом 17 участка Артёмовского округа от
22/X1929 г. на 2 года лишения свободы с поражением в правах гражданства после отбытия мер социальной защиты - сроком на 3 года».
Гонимый чувством опасности Третьяков убежал далеко - аж до
самой Сибири! Первым пунктом его остановки стал г. Иркутск. Но
здесь Третьяков надолго не задержался и перебрался на Урал. Дальнейшие свои перемещения по Уралу он подробно описал на допросе: «переехал в г. Челябинск, где тоже не подыскал работы, перебрался в г. Свердловск и поступил на завод ВИЗ мастером механического цеха. Проработав около трёх мес[яцев],  я с ВИЗа перешёл в Правление дирекции Рудметаллторга, поступил
тех. руком Надеждинского завода по снабжению сырьём доменных печей. В этой должности проработал семь дней. Работа меня не удовлетворила, я по своему желанию оставил её и перешёл в г. Свердловск в Уралруду, главным механиком рудника Самарино, проработав две недели, уволился снова
по своему желанию».

После серии переездов по Уралу Третьяков в конце 1929 г. или в начале 1930 г. окончательно осел в Перми. Это место показалось ему
комфортным, привлекательным, город пришёлся, что называется по
душе, почему - неизвестно, возможно решил, что надежно замёл
следы. Осмотревшись, он развивает бурную деятельность по созданию героической легенды, формированию своего нового позитивного
образа, «чтобы приобрести удельный вес, создать авторитет». Первым делом Третьяков повысил свой социально-профессиональный статус - сделал себя инженером, благодаря чему устроился на завод им. Дзержинского сменным инженером, заключив договор на два года. Позднее занимал должности технического контролёра завода и технического инспектора по технике безопасности, хотя на самом деле всё образование Третьякова ограничивалось сельской школой.

Весьма кстати для конструирования нового образа пригодился предусмотрительно сохранённый партийный билет. Умело воспользовавшись сложившейся политической ситуацией в стране, Третьяков проворачивает хитроумную комбинацию. Весной 1930 г. он «написал письмо в ЦК ВКП(б) с заявлением о выходе из партии по причинам того, что партия не ценит героев и, будучи не согласен со статьёй тов. Сталина «Головокружение
от успехов»». После этого, войдя в роль принципиального коммуниста,
он уничтожает старый партийный билет, изорвав его на клочки, и сдаёт в Пермский горком ВКП(б) вместе с заявлением о выходе из партии. Выждав четыре месяца, изображает раскаяние, признаёт свои ошибки и подаёт заявление о вступлении вновь в партию и принимается кандидатом в члены
ВКП(б). Но тут в план Третьякова вмешиваются непредвиденные обстоятельства. 10 декабря 1932 г. ЦК ВКП(б) принимает решение о проведении очередной партийной чистки в течение 1933 г. и на время
её проведения приём в кандидаты и перевод в члены партии был прекращён. Такой ход дела Третьякова не устраивает, и как человек авантюрного склада он предпринимает активные действия. Пишет письмо с просьбой о восстановлении его в рядах партии на имя секретаря Уральского обкома ВКП(б) И.Д. Кабакова, но получает отказ. Тогда он направляет аналогичное
письмо К.Е. Ворошилову и, как не удивительно, получает из Москвы
положительный ответ. В результате «по решению Пермской горКК и облКК Третьяков получает новый партийный билет, с восстановлением партийного стажа с 1916 года». Это была несомненная удача ловкого комбинатора, который подкрепил свою легенду документально и заодно «удревнил» свой партийный стаж, так как в действительности Третьяков вступил в партию большевиков в июле 1917 года.

Окрылённый успехом Третьяков делает следующий шаг по пути практического воплощения в жизнь своей аферы по легализации придуманной биографии.

 

 

Последняя страница автобиографии И.Т. Третьякова. 1934 г.

 

Ему удалось получить билет красного партизана, официально подтвердив свои
революционные боевые заслуги. Каким образом у него это получилось? Традиционным для России способом. Будучи компанейским человеком, умевшим расположить к себе окружающих, он приглашал к себе на квартиру знакомых коммунистов, работавших с ним на заводе, для совместных пьянок. В результате его друзья-собутыльники подписали коллективное ходатайство от имени заводской партийной организации о выдаче ему партизанского билета.
Последним пунктом плана по созданию своей новой идентичности стало вступление Третьякова в «Общество старых большевиков».

 

 

Анкета, заполненная И.Т. Третьяковым, для вступления в Общество старых большевиков. 1934 г.

 

В 1934 г. у него появляется для этого формальная возможность, так как в «Общество» могли вступать члены партии, имевшие 18 лет непрерывного партийного стажа. Воспользовавшись этим, Третьяков в декабре 1934 г. подаёт заявление, заполняет анкету и пишет автобиографию. Анкету и автобиографию ему удаётся заверить официальной печатью завода и получить подписи секретаря партийного комитета завода, председателя завкома и директора завода. По всей видимости, Третьяков не планировал на этом останавливаться и у него были далеко идущие планы: «При обыске у Третьякова была изъята… мастичная печать [Пермского] станкостроительного завода». Также он пытался
легально получить оружие, ссылаясь на то, что в годы Гражданской войны занимал должность комиссара 13-й армии. Оружие ему было
необходимо, как он объяснял, «с целью самозащиты, предохранения себя от каких-либо возможных хулиганских нападений».

В какой степени лжекоммунист Третьяков соответствовал созданному им образу заслуженного члена партии большевиков? Может быть, под влиянием выстроенной легенды произошло перерождение личности, и он начал подражать созданному образу, следовать в своих поступках выдуманной легенде и имел в Перми репутацию образцового коммуниста, ответственного и надёжного работника? Сам Третьяков в сентябре 1934 г. в беседе с сотрудником областной комиссии партийного контроля Е. Шпехтом утверждал: «Все чистки партии я прошёл без замечаний и взысканий, партвзысканий не имею». Однако, как показывают документы партийных органов и материалы следственного дела, И.Т. Третьяков явно покривил душой. В пермский период своей жизни он был далеко не образцовым коммунистом. Не изменил он и прежним своим привычкам, и стилю поведения. В 1933 г. Третьякову «Пермской гор[одской] КК ВКП(б) объявлен строгий выговор за систематическую приёмку бракованных деталей и бытовое и моральное разложение. В 1933 г. ячейковой комиссией по чистке переведён из членов ВКП(б) в кандидаты, но районной комиссией по чистке восстановлен в члены ВКП(б)».
Факты истинной биографии Третьякова свидетельствуют о том, что и твёрдым большевиком он никогда не был. До революции он симпатизировал анархистам, с 1912 по 1916 г. состоял в партии анархистов-террористов, затем с
марта по июнь 1917 г. - в партии социалистов революционеров. На
допросе Третьяков признавался, что уже будучи большевиком, посещал собрания эсеров «и работой партии интересовался».

В 1920-е гг. Третьяков продолжал отклоняться от «генеральной линии» партии и был замечен в сочувствии к троцкистам. В обвинительном заключении отмечалось, что до приезда на Урал Третьяков «был тесно связан с к[онт]р[революционной] троцкистской группой и разделял контрреволюционные троцкистские взгляды троцкиста Ковалёва», по поводу чего он вызывался для объяснений в местные НКВД и партком. Репутацию оппозиционера Третьяков объяснял своей легкомысленностью и пристрастием к спиртному: «Я выпивал и под действием алкоголя у меня действительно разговоры троцкистского характера были - но, ни в рабочей массе и с какой - либо действительной целью, а просто, что называется, болтаю, за это вот поведение меня и обвиняли. Фактически же взглядов троцкистской оппозиции я не разделял и не разделяю вообще». Возможно это и было правдой, но «фигу в кармане» для советской власти Третьяков всё же держал. Во время обыска у него была найдена «тетрадь с записями анекдотов контрреволюционного содержания, дискредитирующих партруководство и членов Советского правительства». Живя в Перми, самозваный герой далеко не бедствовал. Как революционеру, герою Гражданской войны и заслуженному члену партии Третьякову полагались преференции в получении материальных благ. На допросе он пытался себя обелить, выгородить, отказывался от корыстного характера своих действий, всячески отрицал этот мотив: «Злоупотреблять где либо присвоенными заслугами я не злоупотреблял». Хотя факты говорят об обратном. Наш лжегерой не стеснялся извлекать выгоду из своего приобретённого статуса и в полной мере пользовался предоставленными ему льготами. В то время, как большинство советских граждан получало продовольственные и промышленные товары по карточной системе, Третьяков отоваривался в закрытом спецраспределителе, ежегодно выезжал отдохнуть на южные курорты. Да и билет красного партизана давал его обладателю и членам семьи определённые льготы, предусмотренные постановлением ЦИК и СНК СССР от 13 января 1930 г., в том числе в плане получения жилья и оплаты санаторных и курортных услуг. Работая на заводе, Третьяков получал ещё и пенсию. Но этих средств ему видимо не хватало, поэтому он «прикрываясь лжегеройством, занимался вымогательством денег для личных целей у разных организаций». Следствие по делу И.Т. Третьякова длилось четыре месяца. В ходе следствия Третьяков маску заслуженного героя так до конца и не сбросил, вёл себя изворотливо, признавал только те факты обмана, которые нельзя было отрицать, признав себя виновным лишь частично. Затем материалы следствия были переданы в Спецколлегию Свердловского областного суда и 26 декабря 1935 г. на основании ст. 5810 ч. 1, 169 ч. 2, 72 и 82 УК РСФСР он был приговорён к восьми годам лишения свободы. Отбывал наказание Третьяков в системе «Дальстроя» на территории Магаданской области.

История И.Т. Третьякова - типичный пример советского политического самозванства, которое могло более-менее комфортно существовать в относительно благоприятной атмосфере первой половины 1930х годов.

 

 

Постановление бюро Пермского горкома ВКП(б) «Дело Третьякова И.Т.,
разоблачённого афериста при проверке партийных документов».
27 июня 1935 г.

 

Этому способствовало и то обстоятельство, что система партийного учёта в этот период ещё оставалась несовершенной, в учётных документах могли содержаться неточные, непроверенные данные о личности члена партии, а уровень развития средств коммуникации того времени не позволял оперативно получить о человеке нужную и достоверную информацию. Однако уже довольно скоро ситуация резко изменится. С наступлением 1937 г. в условиях ужесточения политического режима существование подобных персонажей стало сопряжено с серьёзными рисками для них и их патронов, так как их деятельность могла закончиться тюремным заключением или даже расстрелом. Вот и Третьякову было не суждено отсидеть свой срок полностью. С началом эпохи «Большого террора» политические противники и социально опасные элементы уже не только исключались из партии, снимались с должностей и подвергались судебному преследованию с присуждением реальных сроков заключения. Сталинский режим начинает широко практиковать физическое устранение действительных и потенциальных противников Советской власти, в том числе «окопавшихся» в самой партии. Начинаются массовые операции против «врагов народа», в жернова репрессий попадают не только известные партийные, советские деятели, военачальники, но и рядовые советские граждане. Репрессиям подлежали не только вновь разоблачённые враги, но и те, кто уже был осуждён и находился в местах лишения свободы. Под этот маховик массовых репрессий попал и И.Т. Третьяков. Тройкой УНКВД по
«Дальстрою» 14 сентября 1937 г. он был осуждён за «контрреволюционную деятельность» и расстрелян 25 октября 1937 года. Так печально закончился жизненный путь самозваного героя сталинской эпохи.

И. Т. Третьяков был посмертно реабилитирован 27 сентября 1989 г.

 

 

 

Источники:

 

1.Электронный научный журнал (Online). ISSN 2303-9922. htp://www.vestospu.ru  07.00.00 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ 2015г. № 4 (16) УДК 94(470.5).084.6ИК Воробьев С.  «Знаете, не поладил немного с Виссарионычем»: из истории политического самозванства на Урале в 1930-е гг.

(Статья подготовлена по Комплексной программе УрО РАН «Урал в социальных трансформациях России XX века: специфика и идентичность исторического процесса», № 15-13-6-23).

 

2.«Веси» литературно-художественный, историко-краеведческий журнал. №9 2015 г. С. Воробьёв, «Молотов увидал меня, …подошёл ко мне и расцеловался со мной»: история одного пермского самозванца».

 

 

 

 

Скачано с www.znanio.ru