Из воспоминаний Мирошниченко Николая Васильевича.

Из воспоминаний Мирошниченко Николая Васильевича.

Мирошниченко Николай Васильевич

Я родился  5 мая  1946 года в городе Купянске Харьковской области,  на Украине.  По национальности  - украинец. Отец был главным архитектором города,  мать всю жизнь проработала заведующей детским садом,  её рабочий стаж составляет более  50  лет.

Моя жизнь складывалась как у многих сверстников. У каждого была своя большая мечта, к которой мы стремились. С самого раннего детства я мечтал быть лётчиком. Мой дядя, Василий Фёдорович Булкин, был лётчиком, летал вместе с В. Коккинаки, В. Степанчонком, В. Сталиным. Вместе с другими готовил перелёт В. Чкалова в Америку. Он частенько вспоминал то время! С огромным вниманием я слушал его рассказы о подготовке того перелёта… «Когда стало понятно, что самолёт с таким большим запасом топлива с обычной полосы не взлетит, весь личный состав подмосковного аэродрома «Чкаловский», вооружившись лопатами и тачками, сооружал большой трамплин для взлёта перегруженного самолёта. Потом затаскивали наверх самолёт, загружали его уже наверху и провожали в полёт».

Увлекательные рассказы о жизни лётчика, о той поре развития и становления советской авиации будоражили моё детское сознание и в конечном итоге сформировали для меня цель в жизни - быть военным лётчиком! Этому я и посвятил всю свою жизнь.

Я приехал в Ржев - город с великой героической историей - в 1959 году. Школа
N№ 1 им. А.С. Пушкина, где я начал учиться, была одной из лучших в городе. Коллектив преподавателей состоял в большинстве своём из фронтовиков и людей, прошедших горнило самой страшной войны во всей истории человечества. Главным педагогом для меня был и остаётся директор нашей школы, преподаватель истории Иван Васильевич Ильин. Фронтовик, испытавший тяготы и лишения Ленинградской блокады.

Иван Васильевич был предельно строг к себе. Его никогда нельзя было увидеть в не отглаженных брюках, без галстука, в неряшливой сорочке или пиджаке. Походка была уверенной и стремительной. Говорил чётко, твёрдо, короткими фразами, не любил пустословие. Когда объяснял новый материал, рассказывал об особенностях того или иного времени намного шире и глубже, чем излагалось в учебнике. При этом говорил: «Вы - люди грамотные, в учебнике всё и без меня прочтёте». И такая же была система выставления оценок: расскажешь по учебнику - получишь четвёрку, а если что-то толковое поведаешь из других источников, то можешь рассчитывать на «отлично».

У него был прямой, пронизывающий насквозь взгляд. Под этим взглядом невозможно было устоять, если что-то натворил или не выучил урок. Провинившийся потел, пыхтел и уменьшался в размерах. Недотёпы были готовы на всё, лишь бы не попадаться на глаза директору.

Меня жизнь прилично помотала по свету… Я почти 30 лет отлетал в истребительной авиации, участвовал в боевых действиях. Но таких сильных и уверенных людей, как Иван Васильевич, встречал редко. Принимая какие-либо важные решения по службе или в мирной жизни, часто мысленно обращался к своему педагогу и спрашивал: а как бы он поступил в данной ситуации?

Жизнь у него на этом посту была непростой… Бездушия и бестолковости чиновников и тогда хватало. Он очень переживал, когда его по навету освободили от должности директора школы. Для всех нас это было как гром среди ясного неба. Ощущение, что это не его сняли, а всех нас с самым последним двоечником выкинули на помойку. По-моему, мы даже перестали улыбаться. Никто не злорадствовал по этому поводу. Сам он ходил со стиснутыми зубами, даже почернел весь, но нашёл в себе силы пережить весь этот ужас… Через некоторое время Ивана Васильевича восстановили в должности директора, а школа вновь стала лучшей в городе!

Классным руководителем у нас была учительница по немецкому языку, добрейшей души человек Вера Евгеньевна Ивашова. Она, как и многие её сверстники, пережила все ужасы периода Ржевской битвы. В наше время она была молода, красива, всегда тактична и вежлива. Её звонкий голос выделялся из школьного многоголосья.

С Верой Евгеньевной наш класс был неразлучен до окончания её жизненного пути. Большинство моих одноклассников, и я в том числе, встречались и переписывались с ней многие годы. На всех юбилейных датах нашего выпуска она присутствовала. Мы приходили в школу, фотографировались, садились за парты. Вера Евгеньевна открывала наш классный журнал и начинала перекличку по алфавиту. Каждый из присутствующих, когда называлась его фамилия, вставал и докладывал, когда и где учился, какую приобрёл специальность, где и кем работал, чего достиг в жизни, какую имеет семью, чем занимается жена или муж, сколько детей…

Она для каждого из нас находила добрые слова. В свою очередь, мы всегда к ней относились тепло и уважительно, приходили домой, ежегодно поздравляли с днём рождения. Её 90-летие, 25 августа 2011 года, отпраздновали в стенах нашей родной школы, которой она отдала всю свою жизнь. Открыла этот торжественный юбилейный вечер заведующая ГОРОНО Ирина Кондратьева. Поздравили Веру Евгеньевну коллеги-преподаватели, кто на тот момент был жив. Присутствовали всё её выпускники, кого удалось найти, начиная с первого выпуска 1957 года. Главными организаторами этой встречи были директор школы Игорь Либензон и завуч Валентина Трифонова. Вера Евгеньевна была потрясена таким радушием и вниманием, которое проявили к ней все участники её юбилея!

В декабре она поздравила меня с наступающим 2012 Новым годом. Когда я читал это письмо, у меня наворачивались слёзы от той теплоты и благодарности, которые исходили от каждого её слова!

Она была нашим классным руководителем с 1959 года и оставалась им до последнего дыхания, до последнего своего вздоха! К большому сожалению, она немного не дожила до 50-летия нашего выпуска. Но в своих письмах и телефонных разговорах она призывала нас обязательно встретиться. Мы встретились в 2014 году и начали вечер со слов благодарности к ней…

Наша школа по составу учеников была очень разношёрстной. Основу её составляли дети рабочих механического завода им. Петровского (позже предприятие стало выпускать швейные машинки «Ржев»). Кроме этого, к школе были приписаны дети всех близлежащих сёл района. Интерната при школе не было, и сельские ученики ютились у различных родственников или просто хороших знакомых. В данной ситуации о высокой успеваемости говорить не приходилось, но стабильное среднее образование ребята получали все.

Мы - «послевоенные» дети, тогда в стране был небывалый демографический рост населения. Мальчишек и девчушек было много. Школ не хватало… Классы были переполнены, все школы занимались в две смены. Учителя при таком ритме работы просто валились с ног, выматывались полностью! С учениками дело обстояло несколько иначе… Нам, например, больше нравилась вторая смена, которая начиналась в 14.00. Можно было как следует выспаться - родители-то на работе. Контролировать выполнение домашних заданий тоже было некому. А после уроков пора идти домой, ужинать и спать. Вместе с тем, после уроков надо было позаниматься в какой-нибудь спортивной секции. У девочек была очень популярна гимнастика, а у ребят - баскетбол, лёгкая и тяжёлая атлетика. В спортивных секциях занимались обязательно, с полной отдачей. Существовало негласное правило: если мальчик не занимается в 2-3-х физкультурных секциях и не является членом сборной команды школы по какому-либо виду спорта, то ни одна уважающая себя приличная девочка не будет танцевать с ним на школьном вечере и не позволит проводить себя до дома… Тут как хочешь, так и крутись…

Я относительно быстро освоился в новом коллективе. Привык к преподавателям, их требованиям и в короткое время стал одним из лучших учеников класса. Преподавательский состав был намного сильнее и квалифицированнее, чем в моей бывшей школе. Это стало понятно буквально с первых уроков, с первых домашних заданий, с первых ответов у доски. Учителя требовали понимания и глубоких знаний, чётких и лаконичных ответов на поставленные вопросы. Мои успехи в учёбе не остались без внимания. В апреле 1960 года в газете «Ржевская правда» под общей рубрикой «К 90-летию со дня рождения В.И. Ленина» была помещена моя фотография как отличника учёбы. Только почему-то меня сфотографировали с рубанком и в столярной мастерской.

Наш класс был самым большим. В седьмом классе нас училось более 50 человек. Конечно, заниматься и управлять такой «ордой» было очень не просто. Возрастные шалости так и лезли из нас, каждый стремился чем-то «отличиться» от одноклассников… Историю средних веков нам преподавал Яков Иосифович Гуревич. Он страдал близорукостью, и мы этим «активно» пользовались. Зимой во вторую смену на улицах темнело рано, и перед его уроком мы в цоколи под электрическими лампочками напихивали мокрую бумагу. Начинался урок, все лампочки горят… Потом по мере высыхания бумаги все лампочки гаснут, в классе начинается вселенский гвалт. Дежурный скоропалительно бежит за керосиновой лампой, ставит её на учительский стол, но дальше первого ряда Яков Иосифович уже никого не видит… поэтому в задних рядах в это время творится чёрт-те что. Он потом всё время в учительской удивлялся: «Что же это такое? Как ни приду в этот класс, так среди урока все лампочки гаснут? Ничего понять не могу»…

У моего друга Генки Колюшева отец работал в милиции, и однажды Генка притащил в школу настоящий большой воздушный (пневматический) пистолет… а потрогать-то его надо было всем! И вот в течение урока начиналась тихая ротация мальчишек с места на место. Перемещались с таким расчётом, чтобы посидеть немного рядом с Генкой и подержать в руках мечту каждого мальчишки, настоящий огромный пистолет! Так продолжалось несколько дней… но «сколько верёвочка не вейся, а конец будет»… Дело кончилось тем, что кто-то нечаянно нажал на курок, и пистолет во время урока физики оглушительно бабахнул. Все онемели, а наша молоденькая физичка чуть не упала в обморок… Вызывали в школу Генкиного отца со всеми вытекающими последствиями: милицейский ремень «гулял» по Генкиной заднице сколько хотел… Видимо, это сыграло свою воспитательную роль. Пистолет в классе больше не появлялся. В дальнейшем Генка увлёкся футболом и это у него неплохо получилось. Уже в 10-11 классах он был играющим тренером юношеской футбольной команды города в спортивном клубе «Локомотив». В наших глазах это было выдающимся достижением!

В 8-м классе у нас появилось новое «взрослое» увлечение: мы начинали покуривать. «Курцы» из нас были никакие, но считалось неким «шиком», когда от тебя попахивало табаком и какая-нибудь девочка при встрече с возмущением говорила: «Фу! Табачищем-то как несёт!». Осенью и весной покуривали в кустах сирени и акации, которых около школы было великое множество. А зимой «баловались» папиросками «Север» или «Прибой» в школьном туалете… И однажды, в конце большой перемены, перекур уже заканчивался, как вдруг кто-то из учеников влетает в тамбур туалета и потерянным голосом произносит: «Николай Петрович идёт…» Николай Петрович, преподаватель истории в параллельных классах, фронтовик, на войне потерял ногу. Ходил на протезе, с палочкой. Замечательный человек, всегда спокойный, уравновешенный, серьёзный… Предупреждение мы получили поздно, бежать было некуда… В спешке побросали окурки кто куда, кто-то сунул в карман, кто-то бросил в мусорное ведро, кто-то от страха просто… съел. И в суматохе стали пулей вылетать в школьный коридор. А Николай Петрович уже был в дверях и нам ни спрятаться, ни скрыться. Двери были узкими, можно было войти или выйти только одному человеку, поэтому мы выбегали согнувшись, по одному, чтобы он никого не смог узнать. Учитель стоял, как строгий часовой на посту и каждого из нас по спине «охаживал» своей палкой. «Средство воспитания» ложилось на наши плечи не больно, больше «для порядка». Разбежавшись по классам, мы с замиранием сердца стали ждать вызова в учительскую для «разбора» или приглашения в школу родителей… Но, на удивление, Николай Петрович никому из коллег ничего не сказал. В свою очередь, и мы, в пух и прах провинившиеся, молчали. Никому из нас и в голову не пришло жаловаться «на унижение собственного достоинства» или на травмирование нежной детской психики. Да таких слюнтяйских понятий тогда и не было. В данном случае произошёл мужской разговор. Николай Петрович строго всем нам указал, что так делать нельзя! А мы - огольцы, поняли, что так действительно делать нельзя, за что и справедливо «огребли» по заслугам!

Я окончил с серебряной медалью среднюю школу №1 в городе Ржеве и в 1964 году поступил в Качинское высшее военное Краснознамённое авиационное училище лётчиков им. А.Ф. Мясникова. В  1968 году окончив Качинское Высшее военное училище лётчиков  был оставлен на инструкторскую работу на самолётах типа МиГ -21. В  1977 году я с должности Заместителя командира авиационной эскадрильи по политической части был направлен в Военно-политическую академию имени В.И. Ленина.  Окончил её в  1980 году с отличием и был направлен заместителем командира полка по политической части в Черниговское Высшее военное авиационное училище лётчиков.  Через два года мне предложили должность инспектора политического отдела ВВС  (Военно-воздушных Сил)  Туркестанского военного округа. В это время,  с декабря  1979  года, нашими войсками велись боевые действия в Афганистане. 

Не обошли и меня стороной боевые действия в Афганистане. Когда летел в Туркестан, я имел смутное представление о том, что там происходит.  Прибыв к новому месту службы, я приступил к изучению характера и особенностей боевой подготовки авиационных частей, базирующихся на территории Советского Союза и боевой работы частей,  входящих в состав ВВС  40-й армии. 

Всё было не совсем так, как и чему учили в академии, и как преподносили наши СМИ. Все знали, что советские войска были введены на территорию Демократической республики Афганистан для Оказания интернациональной помощи афганскому народу по защите завоеваний Апрельской революции во главе с М. Тараки. Но умалчивался другой главный вопрос или причина ввода наших войск в Афганистан, к сожалению,  молчат об этом и сейчас. 

Глубинная причина ввода войск была очень серьёзной для безопасности нашей страны.  Дело в том, что по программе модернизации НАТО, базировавшиеся в Европе американские баллистические ракеты  «Першинг-1»,  с дальностью полёта  790  километров,  должны были уступить место более современным ракетам  «Ланс»  с дальностью полёта до  5000  километров,  практически до Волги.  В НАТО встал Вопрос  -  куда девать Першинги?  Вскоре нашёлся и ответ  -  разместить их на плоскогорьях Гиндукуша в Афганистане на высоте  3000-3500  метров над уровнем моря.  Оказывается,  ракета  «Першинг-1»,  пущенная со стартовой площадки,  расположенной на высоте 3000 метров над уровнем моря,  летит не на  790  километров,  а на дальность около  4500  километров,  достигая Саратова.  Таким образом, европейская часть Советского Союза перекрывалась боевым радиусом американских ракет как с запада,  так и с юга.  А этого допустить было нельзя.  

Начальником политического отдела ВВС КТуркВо был генерал-майор авиации Селезнёв Юрий Павлович.  Человек грамотный, уравновешенный,  он своим спокойствием,  разумным подходом к делу вселял в нас уверенность в верности принятого решения и вызывал желание выполнять стоящие задачи с высоким качеством и в сжатые сроки. Он был одним из первых, кто вместе с Командующим ВВС округа генерал-лейтенантом авиации Мартынюком Николаем Калениковичем  27  декабря  1979  года перебазировался на территорию ДРА и с аэродрома Кабул руководил перебазированием и действиями нашей авиации в ДРА.  Заслуживают добрых слов по умению руководить боевыми действиями начальник штаба ВВС КТуркВо, умнейший человек, генерал-майор авиации Чарторижский Вадим Борисович, начальник

отдела боевой подготовки генерал-майор Озолен Евгений Владимирович,  главный инженер объединения генерал-майор Илюшкин Виктор Васильевич, начальник связи, любимец офицеров штаба  -  полковник Чилингарян Мрав Иванович и многие другие.  

В  политическом отделе ВВС округа каждый офицер отвечал за определённый участок работы. Я отвечал за организацию партийно-политической работы по обеспечению безопасности полётов и снижению боевых потерь в частях ВВС 40-й армии. Хотя на практике мы занимались всем спектром вопросов,  которые касались организации лётной подготовки, обеспечению безопасности полётов, боевой работы и обеспечению всем необходимым для неё,  укреплением воинской дисциплины в частях ВВС округа и ВВС 40-й армии. Ежемесячно мы в составе оперативных групп офицеров штабов ВВС КТуркВо или округа вылетали в командировки для изучения положения дел и оказания практической помощи командирам и политработникам ВВС 40-й армии,  организации боевой работы, подготовки и проведения операций против бандформирований противника, обеспечению личного состава всем необходимым для войны и жизни.  

Первая моя командировка в Афганистан, за  «ленточку»,  состоялась в октябре  1981 года, в  181- й ОВП  (отдельный вертолётный полк), который базировался на аэродроме Кундуз.  Я в составе группы офицеров боевой подготовки ВВС округа вылетел туда.

Мне понравился военный городок вертолётчиков. На протяжении всего пребывания наших войск в ДРА он оставался одним из лучших и ухоженных городков ВВС 40-й армии.  Улицы носили названия мест, откуда приходили полки - Телавская, Виноградная, Калиновская и т.д. Городок был чистый, ухоженный, к тому же погода была превосходная. Мягко грело южное солнце, ветра не было, и даже не верилось, что где-то здесь идут боевые действия. Но эту южную тишину то и дело вспарывали отдалённые очереди крупнокалиберных пулемётов, и где-то тяжело ухали разрывы от снарядов нашей артиллерии. Командовал полком молодой, скромный офицер, подполковник Варюхин Е. В. 

В ходе работы я слетал в отдалённый, расположенный на востоке Афганистана, кишлак Файзабад. Там была небольшая вертолётная площадка, на которой несли боевое дежурство вертолёты  181-го ОВП. Вертолёты и строения  (это и не дом, и не землянка, а что-то среднее),  где жили лётчики, от кишлака отделял высокий дувал,  который сами афганцы и построили, чтобы никто не мог стрелять в  «шурави»  со стороны населённого пункта. Отработав неделю в Кундузе, мы вылетели в Кабул,  а из Кабула уже вернулись в Ташкент. В штабе ВВС КТуркВо я был до ноября  1984 года. Служил под непосредственным руководством замечательного человека, который впоследствии стал моим самым близким и надёжным другом, подполковником Скрыпником Евгением Ивановичем.  Он многому меня научил,  за что я ему безмерно благодарен. За эти четыре года я в составе оперативных групп  20 раз летал  «за ленточку»  для работы в частях  40-й армии. 

Главной сложностью для наших войск являлось то, что Афганское правительство в стране авторитетом не пользовалось. Не имеет оно авторитета, к большому сожалению, и сейчас. Очень тяжело руководить всеми племенами. Как правило, на роль главного руководителя подбирался пуштун. Но выбор шёл не в Афганистане, а за его пределами. Поэтому этот человек не имел необходимого веса и авторитета у населения республики и, прежде всего, у вождей племён и духовенства. Поэтому в армию ДРА набирали молодёжь по кишлакам чуть ли не силой, воевать они не умели, да и не хотели. Толку от них было крайне мало.  Всё лежало на плечах наших войск.

В противовес правительственным войскам афганские моджахеды  (душманы) - члены нерегулярных вооруженных формирований, формировались (с 1979 года) из числа местного населения с целью ведения вооруженной борьбы против военного присутствия СССР и Афганского правительства. Они имели полную поддержку большинства руководителей племён, духовенства и населения.  Часть афганских моджахедов после окончания войны в середине  1990-х годов пополнила ряд радикального движения  «Талибан», другая - отряды Северного альянса.

Афганистан, в целом, с его народом и средневековым укладом жизни и быта мне понравился. В душе я гордился тем, что наши среднеазиатские советские республики жили намного богаче и цивилизованнее, чем народы Афганистана. Дело в том, что в начале 20-го века Таджикистан, Узбекистан, Туркмения и Афганистан были примерно на одном уровне развития. Но за кратчайший промежуток времени в составе Советского Союза они превратились в процветающие, богатые республики, а Афганистан, каким был, таким и остался. 

Поражала потрясающая неграмотность  -  92% населения не умели ни читать, ни писать.  Уровень жизни предельно низкий,  в глаза бросалась страшная бедность населения. Впечатление о местном населении хорошее, афганцы  -  народ добрый и очень любознательный. 

Говоря об уровне жизни местного населения,  не могу не упомянуть о кочевниках.  В пустыне Регистан, южнее Кандагара, жили кочевники - белуджи.  Зимой эти кочевые племена выходили из пустыни к населённым пунктам.  Недалеко от этих мест находился наш аэродром. Жили они в палатках. Погода зимой слякотная, неприятная - снег с холодным дождём. Жизнь кочевников очень сложная и тяжелая, палатки разбивались на голой земле без настила, и в них жили женщины, дети, старики, которые делили свой убогий кров с домашними животными. Потом, когда становилось немного теплее, они опять уходили в пустыню. 

Говоря о характере боевых действий наших войск в Афганистане, необходимо учитывать его главное отличие от целей и задач, которые наша армия решала в годы Великой Отечественной войны. Тогда мы воевали за свою страну,  за наш народ. Солдаты шли на фронт, зная, что у него за спиной были его родные и близкие, в бой шли  «За Родину». Здесь же в Афганистане, была совершенно иная ситуация. Дух временного нахождения порой негативно сказывался на нашем пребывании. Не было того чувства патриотизма, высокой ответственности за качество выполняемых боевых задач.  Это происходило из-за плохой информированности и недостаточных знаний солдат о том, что происходило в Афганистане, какие цели преследовала Апрельская революция,

каковы цели нашей миссии в этой стране. Много было секретности, информация о боевых действиях была практически полностью закрыта. В печати и других средствах массовой информации были только сюжеты о непонятных учениях в горах. Зачем эта информация была так засекречена, я до сих пор не понимаю. Если страна воевала, значит, народу следует говорить об этом правду. А когда по городам и населённым пунктам стали Ан-12 развозить  «груз  200», то горе стало приходить в дома советских граждан,  и стало расти

непонимание и недовольство этой далёкой войной.

В мою память, да и не только в мою, врезалась командировка в мае 1982 года.  Перед нашими войсками стояла задача разоружить и обезвредить воинственное племя Ахмад Шаха Масуда, живущее в Панджшерском ущелье. Весной 1982 года началась подготовка к проведению крупной операции 40-й армии по уничтожению в Панджшерском ущелье хорошо подготовленных душманов под руководством грамотного полевого командира Ахмада Шаха Масуда. Организационной работы и мероприятий по этому поводу было довольно много. С наших южных аэродромов была задействована бомбардировочная и дальняя авиация, которая несколько дней подряд бомбила ущелье. 

Панджшерское ущелье длиной около 120 километров начинается в 15 километрах севернее аэродрома Баграм и уходит на северо-восток практически до Пакистанского города Пешавар. Высота ущелья над уровнем моря разная. У основания - 1800 м. и увеличивается до 3400 м. над уровнем моря близ границы Афганистана с Пакистаном.

Нашим руководством было принято решение о последовательном десантировании наших штурмовых бригад на всём протяжении ущелья. С этой целью оно было разделено на три зоны десантирования. 

Первая зона - высота над уровнем моря  1800-2500 метров. Наши вертолёты Ми-8 для десантирования в этой зоне брали по  8-9 десантников. 

Вторая зона  -  высота над уровнем моря  2500-3000 метров. Сюда на Ми-8 планировалось брать по  6-7 десантников. 

Третья зона располагалась свыше  3000  метров над уровнем моря. Ми-8 здесь

мог брать для десантирования только  3-4 десантника, т.к. вертолёт на большую высоту не мог поднимать большую массу.

На 17 мая 1982 года после бомбовых ударов нашей бомбардировочной и дальней авиации по бандформированиям Ахмада Шаха Масуда был назначен общий штурм ущелья. Для выполнения десантирования была создана группировка армейской авиации на аэродроме Баграм из лучших авиационных подразделений ВВС  40-й армии.  Командовал группировкой командир  50-го ОСАП полковник Павлов Виталий Георгиевич, впоследствии Герой Советского Союза, Командующий армейской авиацией ВС СССР, генерал-полковник авиации. 

Перед началом операции несколько боевых вылетов на бомбометание по ущелью сделала бомбардировочная авиация, базировавшаяся на южных аэродромах ТуркВо.  Непосредственно утром  17 мая  1982 года, перед первой волной десантирования, боевую штурмовку опорных пунктов ущелья выполнили лётчики истребительной авиации. Позднее выяснилось, что этого было недостаточно. 

Когда пошла первая волна десантирования, я был на передвижном командном пункте. Экипажи и десант заняли свои места в вертолётах. Операция началась. Лётчики докладывали о том, что перед ними стена огня, ничего не видно, плотный огонь душманов не даёт возможности десантировать войска!  Нашим лётчикам пришлось в этом  «огненном месиве»  выполнять поставленную задачу. Первую колонну вёл командир 3-й авиационной эскадрильи 50-го ОСАП - майор Грудинкин. У него на борту была группа управления десантированием офицеров ВВС 40-й армии.  Её целью было развернуть радиостанцию и управлять ходом десантирования в первой зоне боевых действий.  При подходе к цели майор Грудинкин прямым попаданием был убит. Управление взял на себя штурман эскадрильи, правый лётчик капитан Кузьминов. Непосредственно перед приземлением он был смертельно ранен, вертолёт перевернулся, упал в расщелину на камни, и весь состав оперативной группы погиб. На выручку командиру бросился экипаж заместителя командира эскадрильи по политической части капитана Александра Садохина. От прямого попадания ДШК вертолёт капитана А. Садохина загорелся, упал и сгорел вместе с героическим экипажем. Другие экипажи в этой тяжелейшей обстановке выполняли десантирование. И выполнили! Никто не сорвал боевое задание!

Десантникам удалось закрепиться и занять оборону. После возвращения на аэродром, лётчики не могли скрыть своего волнения. Когда закуривали, у многих дрожали руки, сигарета заканчивалась через три-четыре затяжки.  Полковник Павлов В.Г., видя всю эту ситуацию, крикнул: «Все лётчики ко мне!»  Собрав экипажи вокруг себя, он сказал: «Я не могу вам приказать идти снова в бой. Мы выполняем интернациональный долг, но если мы сейчас не пошлём вторую волну десантников, то погибнут те ребята, которых мы уже десантировали и которые ведут неравный бой в ущелье с душманами».  После того, как лётчики немного пришли в себя, он приказал готовить вторую волну десанта. Подошли с полной боевой выкладкой десантные подразделения для проведения тренировки по десантированию. Десантники, как на подбор, молодые, красивые, сильные парни под два метра. Я подумал тогда: «Господи! Что же мы делаем?  Это же наше будущее, генофонд страны! За что же мы его так неразумно губим!» Началась тренировка десанта по погрузке в вертолёт и его покиданию. Командиры вертолётных экипажей по два раза заводили свои группы в вертолёты, объясняли, как нужно занимать своё место в вертолёте, какие соблюдать меры безопасности как правильно покидать вертолёт,  Полковник Павлов В.Е.  командует: «По вертолётам!»  и приказывает взлетать вертолётам с самолётным разбегом в  300-метровой полосе.  Я сначала не понял, зачем это надо. Потом стал ясен глубокий смысл этого приказа.

Пока выполнялась тренировка второй волны десанта, он приказал установить Боевое Знамя полка рядом с 300-метровой полосой ВПП. Сам встал около него и провожал взлетающие в бой экипажи,  отдавая честь, а командиры экипажей, в свою очередь, приветствовали его, взлетая на выполнение боевой задачи в этот огненный ад также отдавали честь своему командиру, прикладывая руку к защитному шлему. Зрелище было потрясающее. Я уверен, что такого единства и понимания между командиром и подчинёнными вряд ли когда-нибудь будет!  Именно, благодаря этому было обеспечено выполнение боевой задачи! Трудно приходится лётчику, да и не только лётчику, в бою, но ещё труднее и ответственнее командиру посылать своего лётчика в огненное пекло, из которого он может и не вернуться…

Отдельно хочу остановиться на поисково - спасательной работе во время операции. В самом начале операции, я уже ранее говорил об этом, погибли экипажи (вместе с группой управления десантирования) командира 3-й авиационной эскадрильи  50  ОСАП майора Грудинкина и его заместителя по политической части капитана А. Садохина. Кроме этого, были убитые и раненые из числа десантников. Всех их надо было эвакуировать из зоны боевых

действий. И путь здесь был один: только по воздуху! Этим занимался, героически и пренебрегая опасностью, заместитель командира 3-й АЭ майор А. Сурцуков. Он прилетел к тому месту, где погиб экипаж майора Грудинкина. Вертолёт на весу держал правый лётчик, борттехник вёл огонь из бортового оружия, а сам А. Сурцуков под огнём душманов вытаскивал из разбитого вертолёта погибших товарищей из-под огня и переносил в свой вертолёт.  Эвакуировав одну партию погибших и раненых, он летел за следующей. Таким же образом он вынес обгоревшие тела своих погибших боевых друзей из экипажа капитана А. Садохина. За то время, пока основная масса вертолётов выполнила два вылета на десантирование, майор А. Сурцуков сделал пять вылетов на эвакуацию и спасение боевых товарищей. Операция эта длилась несколько дней. За умелые, поистине героические, действия заместитель командира 3-й авиационной эскадрильи 50 ОСАП майор Александр Васильевич Сурцуков был награждён орденом Боевого Красного Знамени. Всё, что было спланировано, было выполнено, но, к великому сожалению, с большими потерями. Через несколько лет я встречался с бывшим подполковником А.В. Сурцуковым в Военно-воздушной академии им. Ю.А. Гагарина. Всё такой же подтянутый, уравновешенный, с умным пристальным взглядом.

Анатолий Васильевич Сурцуков получил звание генерал-лейтенанта. В 2003 году он по праву возглавил управление армейской авиации. Был награждён орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденами Мужества и Дружбы народов, многими медалями.

Прошли годы… Сейчас я полковник в отставке, военный лётчик 1-го класса. Состою в двух общественных организациях - «Фонд «Качинец»  ветеранов Качинского высшего военного авиационного училища лётчиков» ёи Всероссийской организации воинов-интернационалистов  «Боевое братство».

Веду патриотическую работу с молодым поколением, встречаюсь с учащимися учебных заведений. Ученикам Есинской СШ Ржевского района во время встречи 01.02. 2019 года подарил свою книгу «Жизнь - полёт», которую написал в соавторстве с Торубаровым В.И.

Источник: газета «Ржевские новости» № от 28.05. 2018 г. и № от 28 февраля-6 марта 2018 г.