Классный час " Гений русской сатиры" ( о творчестве М.Е. Салтыкова -Щедрина.

Государственное образовательное учреждение

Луганской Народной Республики

«Артемовская школа № 9»

Классный час

«Великий сатирик М. Салтыков-Щедрин»

(к 190-летию со дня рождения русского писателя)

Учитель русского языка и литературы:                               Я.А.Кузуб

2015-2016 учебный год

О чём писать? Послушай, старина,

Я понял настоящее бессмертье.

Герои Салтыкова-Щедрина

Пока ещё сильны на белом свете.

Одни – умней, другие – потупей

В качанном хрусте свежих портупей.

Ах, капитан, прилежный интендант,

Ты в плутовстве – давно не дилетант.

Жизнь прожигай в приморских кабаках,

Идею убаюкав на руках

Полковник – жох, распухший от наград,

Ведь не беда, когда ты казнокрад.

И Страшный Суд, и правый не проймёт!

Давайте громче всех: » Виват! Почёт!»

Григорий Вихров (1981).

     Герои  великого сатирика, прекрасного прозаика М. Е. Салтыкова-Щедрина — от Иудушки Головлева до всех незабвенных градоначальников города Глупова — действительно пока еще сильны на белом свете… Суровый и строгий судья общественных пороков, остроязычный  гиперболист -сатирик… Талантливого пера Салтыкова-Щедрина боялись. Его  точно разящая критика, попадая в цель, пробуждала стыд.

    А в жизни Михаил Евграфович   был  чрезвычайно мягким, добрым и глубоко симпатичным человеком,» – так о нем  вспоминал  Н.В Успенский, – (…) он всеми силами поддерживал начинающих писателей, раз только замечал в их произведениях хоть проблески таланта или дарования. Над чужими рукописями он работал едва ли не больше, чем над своими собственными. (…) С посетителями М. Е. обнаруживал необыкновенное благодушие, хотя между ними попадались люди положительно невыносимые». 

    Михаил Евграфович был прекрасным семьянином, очень любил свою жену, не имея  никаких сторонних увлечений — кроме страсти к  литературе. И образ русского писателя, потомственного дворянина, крупного чиновника (он был вице-губернатором в Рязани и в Твери), лучшего представителя российского культурного слоя предстанет перед нами воочию. Он жил любовью к Отечеству. И литературно-общественная деятельность была для него не просто потребностью внутренней, но потребностью витальной, все последние годы своей земной жизни «он жил в «Отечественных записках», и с того дня, как их подрубили (…), – подрублена в жизнь Щедрина. Мы слышали с тех пор о медленном умирании человека, у которого перерезали жизненный нерв. Правда, он все писал, и потому мы не верили, что он умирает.

Но он все-таки умер – в середине недоконченной работы», -

 так писал  В.Г Короленко,  выделяя в Салтыкове-Щедрине главное: «Болело у него то, что болело у русской печати и общества». 

     И на эту боль Салтыков-Щедрин откликался: и очерками, и  острой сатирой. Причем сам  писатель  идеалистично и скромно считал, что уже через несколько лет российская жизнь там изменится, что его злободневный отклик станет не актуальным, более того, даже не  очень-то и понятным без  дополнительных, разъясняющих комментариев.

   Однако, годы шли, а насыщенные художественной энергетикой объемные образы Салтыкова-Щедрина и его гениальные словесные обороты актуальности  не теряли. Перед 1917-м  писатель стал  широко читаемым у революционно настроенной молодежи. Всем  известно, что его постоянно цитировал В.И. Ленин. Однако после революции  многим стало казаться, что и в самом деле острота художественной сатиры Салтыкова-Щедрина угасла: ведь помещичий слой, так грустно и так безжалостно показанный  в «Господах Головлевых» и в «Пошехонской старине» уничтожен, чиновничество стало «прогрессивным и советским», а  всегда вызывавший у Салтыкова-Щедрина жалость простой неграмотный народ получил доступ к бесплатному образованию….

    Однако именно Угрюм-Бурчеев из «Истории одного города» является самым ярким типом революционера, стремящегося разрушить все до основания, а затем построить на пустыре  некий новый мир, который из-за обрубленных корней изначально обречен. Более того, действительность показала:  постреволюционный, правящий советский слой  в конце концов мимикрировал до образов Салтыков-Щедринских чиновников, в придачу прихватив  далеко не самые лучшие, именно щедринские (!) черты  помещичьего быта, а напуганный властью и ее тайными пружинами обыкновенный человек, тот самый, что  всегда был главным героем Салтыкова-Щедрина, вынужден был вести жизнь «премудрого пискаря»…

   И  позднее попытки объявить  писателя устаревшим продолжались и продолжаются. Вот что, к примеру,  пишет  в предисловии к  монографии Иванова-Разумника, посвященной жизни и творчеству  Салтыкова-Щедрина  В.А. Десницкий: «В наши дни Салтыков-Щедрин – уже «история»; у современного читателя часто нет ключей к пониманию образов, картин, волновавших великого сатирика; больше того – часто нет и способности к восприятию его смеха, нет готовности разделить с суровым критиком и судьей его затаенную, конфузливую, но горячую любовь к страдающим, измученным людям…»

    Возможно, лично у господина Десницкого  «нет  готовности разделить» с Салтыковым-Щедриным его любовь «к страдающим, измученным людям». Но уверена: у каждого, имеющего душу и сердце, такая любовь – при чтении  великого русского классика — возникнет,  потому что никакой заданной «готовности» для нее не требуется…

   Так давайте же дадим слово самому Михаилу Евграфовичу  Салтыкову-Щедрину и посмотрим – для современного собеседник, живой мыслитель и  учитель,  живой писатель и критик.