Классный час по теме: "Оккупация Краснодара детскими Глазами".

«Оккупация Краснодара Детскими Глазами» В Государственном архиве Краснодарского края хранятся детские сочинения, написанные 8 февраля 1945 года, накануне 12 февраля, в честь годовщины освобождения Краснодара от оккупации (Р – 807, оп.1). И вот я в читальном зале архива и передо мной детские сочинения. Даже не приступив к чтению, увидев эти пожелтевшие листы шестидесятилетней давности, чернильные буквы и детский, не всегда опрятный почерк, уже тронули мою душу. Но когда я полностью погрузилась в эти сочинения, я поняла, что эти авторы далеко с «не детскими» глазами вспоминают то, что пережили они и их семьи. Все сочинения написаны девочками из средней женской школы № 45 г. Краснодара. Это была их домашняя работа – написать сочинение на тему «Мои переживания во время эвакуации (оккупации)». Ученицы 7 А и 7 Б классов писали свои сочинения на тетрадных листах в клетку или в линейку, одно – на листах из бухгалтерского журнала. Все сочинения, кроме двух были подписаны, правда, не везде были указаны имена. Из 58 сочинений 12 были написаны девочками, которых не было в Краснодаре в 1942 году, их семьи эвакуировались в Узбекистан, в Грузию, в Северный Казахстан, а кто-то был в станицах Краснодарского края. Одна девочка приехала в Краснодар после его освобождения из блокадного Ленинграда, выехав вместе с мамой по Ладожскому озеру. В этих сочинениях девочки описывали свои переживания, связанные с необходимостью покинуть Краснодар, устраивать свою жизнь в незнакомом месте. Сочинения писали по определенному плану, который, по-видимому, был дан учителем. Первым пунктом план было занятие города, потом жизнь в оккупации и освобождение. В одних сочинениях план был краткий и простой, а в других он был развернутый и сложный. Задав план, учитель как бы направил мысли детей в нужное ему русло, указав им, что и как должно быть выполнено, ограничив тем самым их мысли и творчество. Даже в такой мелочи чувствуется атмосфера и дух того советского времени. Однако, несмотря на какие-то заданные рамки, девочки рассказывают детально то, что они пережили, описывают те муки и страдания, которые пришлось им познать в столь юном возрасте. Фраза тринадцатилетней девочки: улицы были «украшены виселицами» меня повергла в шок. Сразу чувствуется, шло им пришлось пережить за эти 6 месяцев «неволи и плена». Собрав и структурировав все сочинения в единое целое, я решила воссоздать всю картину тех лет, опираясь на их воспоминания, следуя их плану. При этом я сохранила пунктуацию и особенность написания некоторых слов, например «итти». Занятие города. Хроника событий. В начале июня 1942 г. началась эвакуация из Краснодара госпиталей, военных училищ, детских домов, заключенных. Одновременно стали эвакуироваться и жители города. 21 июля 1942 г. руководство города принимает решение об эвакуации промышленных предприятий, научных учреждений и вузов Краснодара. Из-за отсутствия необходимого количества вагонов, горожан толком эвакуировать не смогли. Из школьных сочинений: Рыжкова: «Тяжело было покидать родной город, в котором я родилась и прожила семь лет, покидать квартиру и родных, но нужно ехать, немцы были у ворот Краснодара». Киселева Валя: «Немцы подходили к городу Краснодару. Моя мама не достала эвакуационного листа, так как людей выезжало очень много». Жардиенко Марианна: «С горечью приходилось покидать родной Краснодар. Немцы были уже близко. Мы второпях собирали вещи и спешили на вокзал. Там было очень много народу. Как только подошел поезд, все бросились к нему, толкая друг друга. Кажется, все жители Краснодара хотели сесть на этот поезд. Сильные лезли по головам, слабые падали; их толкали и топтали спеша сесть в вагон, невзирая на их крики. Кто лез в двери, кто в окна, кто на крышу. Ввиду того, что я была не из числа сильных (мне было тогда десять с половинной лет) мне порядочно досталось. Спасать свои вещи было невыносимо. Кто лез с чемоданом, того выталкивали и не пускали в вагон. Наши вещи тоже остались на станции. Мы не могли их взять сквозь тысячную толпу. Невозможно было взять даже продукты, иначе мы остались бы на станции…» Евсеева Люда: «Заводы, фабрики, люди эвакуируются в тыл. Хотелось поскорее выехать, чтобы не попасть в лапы фашистов, но завод, где работал мой отец, должен был уезжать в последнюю очередь. 9 августа мы должны были уезжать, но проклятые немцы уже заняли город. Выехать мы не успели. Хотелось плакать, кричать от горя». Бои шли под Краснодаром и немцы постоянно бомбили город. Особенно упорный бой был на подступах к городу, продолжавшийся даже после того, как город был занят немцами. Это был бой в районе Пашковской переправы. Здесь, на юго-восточной окраине города, на берегу Кубани приняли бой новобранцы – старшеклассники школ Краснодара, которые почти все погибли. При отступлении 9 августа 1942 г., 15-й специальный взвод 56-й армии и сотрудники краевого управления НКВД осуществляли мероприятии по выводу из строя предприятий и административных зданий, чтобы немцам ничего не осталось. В Краснодаре список ликвидируемых предприятий включал 36 пунктов. В числе подлежащих уничтожению оказались заводы им. Седина, им. Калинина, «Октябрь», «Краснолит», компрессорный, КРЭС, нефтеперегонный завод, комбинат «Главмаргарин», мясокомбинат, хлебокомбинат, спиртзавод и пр. Последними были взорваны мосты через реку Кубань. Из школьных сочинений: Шаруненко Людмила: «Четвертого августа, днем на наш город налетели немецкие самолеты. В это время я была у мамы на работе. Было сброшено несколько бомб, которые упали рядом с нашим домом. Когда мы с мамой пришили домой, то все стекла в окнах повысыпались и мы не знали, что делать, куда уйти, спрятаться. На улицах были видны следы крови, на углу снесло дом и поранило людей, везде валялись бревна, железо с крыш, куски мяса. Мы собрали вещи, и ушли жить на окраину города». Коваленко Наташа: «Ночь на 9 августа 1943 года была ужасной, везде пылали здания и предприятия, это наши сжигали всё, чтобы ничего не попало в руки врагу». Мотовилина Антонина: «Краснодар пылал со всех сторон. Зловещие, пламенные языки огней, столбами поднимались вверх к небу, которое было устлано черной, едучей пеленой дыма». Бобылева Ира: «Весь город горел, а дым был такой густой, что небо казалось черным и не было видно солнца». Синенко Клара: «Всю ночь и утро горел нефтеперегонный завод. Бледный диск солнца тускло светил сквозь рыжую мглу пожара... Высоко в темно- синем небе расцветали красные букеты разрывов и надрывно выли моторы «Юнкерсов». Где-то на окраине блекло и разгоралось зарево пожара, отблеск его отражался в окнах домов. Город был полон тревожной военной жизни. По ночам через него двигались бесконечной лентой войска; тянулись обозы, тяжело громыхали гусеницы танков, шла пехота». Шаруненко Людмила: «Наши войска стали отступать. Сердце уходило с каждым бойцом туда, на восток, куда уходили войска. Я была уверена в том, что не в последний раз смотрю на родную и близкую звездочку, что придет светлый день освобождения, что наши придут и придут скоро. С этими мыслями я уснула в саду, потому что в доме было опасно: снаряд мог попасть в дом». Силами семи пехотных и одной моторизированной дивизии 17-й армии Руоффа, при поддержке танков и авиации немецкие войска нанесли удар на Краснодар и захватили город. 9 августа 1942 г. весь Краснодар был занят немцами. Начался отсчет времени оккупации города фашистско- немецкими войсками. Из школьных сочинений: Хомякова З.: «Ужас и страх охватил нас». Синенко Клара: «Улицы наполнились ревом моторов, едким запахом эрзац-бензина и чужой хриплой речью. Потянулись страшные дни оккупации. Казалось время замедлило свои шаги, час казался днем и день годом». Коваленко Наталья: «И вот настал ужасный день, когда по улицам пошли немецкие танки, зловеще зазвучала чужая немецкая речь». Артёмова: «Фашистская орда приближалась к городу. Красная Армия уходила на юг. Стояла осень…. Тоска сжимала сердце. Наступила ночь и все жильцы нашего дома собрались в подвале. Здесь была раньше контора. Теперь на письменных столах лежали люди. Но никому не спалось. Где-то близко грохали взрывы. За стеклянной перегородкой горела ещё электрическая лампочка. Её синий свет связывал нас с уходящей прежней жизнью. Значит, электростанция ещё работала. Тяжело было у меня на душе. Уходило все родное, надвигалось неизвестное. Но даже тогда я верила, что это временно. Рассвет застал всех на ногах. Солнце, выглянувшее рано утром, затянулось густой пеленой дыма. Вдруг раздались звонкие ружейные выстрелы. Они раздавались все дальше и дальше и, наконец, совсем затихли». Опомах: «…9 августа 1942 года в 10 часов утра прошли черные немецкие танки по улицам города. Многие их жителей в этот ужасный час, находились в темных подвалах. Здесь была я и вся моя семья. Мы ушли, чтобы не видеть проезжающих гитлеровцев, которые подняли огонь. Они стреляли, убивали наших людей. В подвале слышны были стоны, жизнь стала не жизнь. Лучи, ярко светящего солнца, скрылись, свет стал темен и не радостен. Настали месяцы, о которых и сказать жутко, это месяцы мучений, слез и крови». Волошина: «…Утром 9 августа я вышла во двор и увидела машины проезжающие с такой быстротой, что нельзя было даже рассмотреть сидящих в них. «Наши» мелькнуло у меня в голове и я радостно побежала к калитке нашего двора. Но горькое разочарование ждало меня. Вслед за машинами ехали мотоциклы, и я уже ясно увидела, что это были немцы». Радомская: «Немцы подходили к городу Краснодару, центру Кубани. Я и мои родные сильно переживали в этот момент, потому что мы знали, что ждет нас впереди. Мы читали в газетах о зверствах, которые творили немецкие кровопийцы. Перед взятием города немцы бомбили его. Мы сидели в подвалах и траншеях». Айвазова Мира: «Это был август 1942 года. Немцы подходили к Краснодару. Уже было слышно стрельба из пулемётов. Я как раз в это время проходила по улице Красной. На улице последние части Красной Армии устанавливали пулемёты. Я с жалостью смотрела на уходивших наших бойцов. Немцы уже были на окраине города, я со слезами и страхом поспешила домой. Когда я пришла домой, мне было очень тяжело и больно. Собралась наша семья и мы вспомнили о своих родственниках, которые эвакуировались. Я думала, что больше не увижу их, так как были слухи, что их разбомбили. Опустели улицы Краснодара, только двигались по улицам немецкие машины, из которых выглядывали противные рожи фашистов. Через несколько дней в Краснодар вступило немецкое гестапо». Мотовилина Антонина: «И вот наступил тот ужасный день, когда кровавый и грязный немецкий сапог, впервые вступил на чистую улицу кубанской столицы, города Краснодара. Накануне наступления протекала ужасная ночь. Холодит сердце, когда представляешь весь этот ужас объятый пламенем и дымом… Враг вступил и ранил гордое сердце Кубани. Наступило утро, но небо было черное и казалось, что солнце потухло, что его уж нет, что никогда, никогда оно не заглянет сюда и не обласкает своим нежным, теплым, золотистым лучом детвору и стариков. И что уж никогда, в зеркальных водах Кубани не окунется игривый золотистый луч солнца и не пробежит по гладкой листве зеленых деревьев, по ярким цветам растущих в полях и по зеленой траве на сочных лугах. Оно ушло и скрылось ото всех, ото всего. И потекли мрачные, тяжелые и жуткие дни рабства». Жизнь во время оккупации Первую неделю оккупации, почти всю оккупацию и не меньше месяца перед отступлением немецкие солдаты мародерствовали. Из школьных сочинений Саенко Т.: «Как только немцы вошли в город, в городе начался грабеж. Немцы, как голодные волки рыскали по домам и забирали всё, что попадется под руку». Широкова: «Мы со злобой и ненавистью смотрели на немецких грабителей, которые грабили квартиры, гонялись за свиньями, курами, гусями, как голодные волки. У нас забирали нашу ножную машину для отправки в Германию, но мы её спрятали. Мы не могли эвакуироваться и терпели нужду в неволе». Воскобойникова: «Немцы сразу же пошли грабить мирное население. Они ходили по домам и забирали все, что им заблагорассудиться. Так в нашем дворе, немец пришел в комнату одной женщины и взял шелковую косыночку. Они издевались над жителями нашего города, заходили во дворы, ловили домашнюю птицу, уводили коров, свиней, забирали все, что им нравилось, неистово хохотали над жителями, старались мычать, как коровы, проявляя при этом свою дикость». Васльева Муза: «Фашисты рыскали по квартирам жителей города, забирали последние вещи. Они забирали все, что попадалось под руку». Хроника событий С первых же часов оккупации все вопросы решались военной комендатурой, но уже 10 августа состоялось городское собрание «общественности», на котором был избран бургомистр. Ему подчинялись районные управы. Вводился институт участковых старост, которые содержались за счет местного населения. На всех улицах города были установлены радиорепродукторы, через которые немцы передавали свои сообщения и приказ. Сообщения по радио дублировалось объявлениями, расклеенными на перекрестках улиц города. Немецкие приказы сопровождались указанием меры за невыполнение приказа. В большинстве случаев эта мера определялась расстрелом, а за сопротивление властям – повешением. Устанавливался «новый порядок»: за невыход на работу – расстрел, за не сдачу продовольствия – расстрел, за нарушение комендантского часа – тоже расстрел. Террор, преследования, глумление и унижение людей, тяжелые подати, налоги, различные поборы – вот что было нормой жизни при оккупантах. При этом расстреливали не публично. А вот вешали публично, и трупы висели по несколько дней с табличкой на груди – такой-то приговорен к смертной казни через повешение за какое-то преступление против оккупационной власти. Из школьных сочинений Мотовилина Антонина: «Немецкое командование издавало приказ за приказом, распоряжение за распоряжением, в которых гордый, трудолюбивый, советский народ Кубани, должен был гнуть спину и преклонять гордую голову перед кем?». Артемова: «…немцы наводнили весь город. Всюду мелькали их серо- зеленые мундиры.… Через несколько дней я решилась выйти на улицу и посмотреть на город. Улицы были грязны и малолюдны. Меня никто не трогал, но чувства свободы не было. Ведь хозяевами города были немцы. Эта мысль вызывала сознание какой-то униженности. Как будто весь город опутан невидимой колючей проволокой, и оккупант с автоматом в руках недоброжелательно следит за каждым твоим движением.… На стенах появились приказы. Почти каждый пункт оканчивался угрозой расстрела». Хроника событий Немецкие власти приступили к восстановлению разрушенных предприятий. Одним из первых в число действующих предприятий Краснодара вошел мельзавод № 3. Уже в сентябре в Краснодаре действовали кожевенный и пивоваренный заводы. Работал хлебозавод № 2. На заводе измерительных приборов организовали ремонт и сборку танков. К ноябрю 1942 года были восстановлены молочный завод, отдельные цеха мясокомбината. Частично были восстановлены нефтеперегонный завод, цеха заводов им. Седина и «Краснолит», где изготавливались детали для танков и машин. В городе был полностью восстановлены водопровод, электростанция и трамвайное движение. Работал кинотеатр и театр «миниатюр», но только для немцев. В железнодорожном клубе и клубе «Путь к коммунизму» ежедневно устраивались танцы только для немцев и опрятно одетых граждан. В городе проходила перерегистрация всего населения. Все работающие граждане обязаны были вернуться на свои рабочие места. Остальные жители от 14 до 60 лет должны были зарегистрироваться на бирже и работать на немцев. Оказавшись в экстремальной ситуации, многие жители, чтобы спасти себя и свою семью от физической расправы, голода и лишений служили в действующих и тыловых частях вермахта, полиции и специальных вооруженных формированиях, лечили людей, работали на заводах и фабриках, на транспорте и в сельском хозяйстве. Рабочий день на предприятиях длился 10 часов, выходных не было. Из школьных сочинений: Саенко Т.: «На Красной улице, в кинотеатрах, театрах, магазинах появились надписи: «Только для немцев». Не имея возможности эвакуироваться, мы с грустью и с жаждой мести смотрели на стальные каски и зеленые мундиры, которые хозяйничали в городе». Воронина Р.: «Немцы заняли наши школы своими складами, выбросили парты на двор, а потом сожгли их. У меня пропал один учебный год. Во время оккупации я сидела дома. Кинотеатры были закрыты для жителей города... Город утопал в грязи и мусоре об этом гитлеровцы не заботились. Они разрешали ходить только до 4 часов вечера». Кузнецова Женя: «У нас две комнаты, и немцы в нашей комнате устраивали канцелярии. Двери они никогда не закрывали, было холодно. И когда мы говорили, что надо закрывать дверь, то они нам угрожали». Ермакова Валя: «Мать моя во время оккупации всегда скрывалась, потому что не была зарегистрирована на бирже труда. Почему не зарегистрирована? Потому что не было смысла работать на врагов своей родины, зная, что каждый трудовой день будет обращен в грозное оружие против советских воинов. За это мать рисковала жизнью, но все равно не пошла. Не были зарегистрированы мамина сестра и дедушка». Позднякова С.: «Войдя в город немцы чувствовали себя хозяевами. Они с первого же дня стали издавать ещё никем не слыханные законы. Вскоре появились виселицы совсем невинных людей с надписями о не подчинении немецкого распоряжения… Часто я вспоминала школу, и проходя мимо видела валявшиеся парты и у меня ещё больше росла ненависть к немецким захватчикам. Приходилось много работать – носить воду с вокзала». Артёмова: «Невыносимо обидно и горько было читать на русских домах и магазинах фразу: «Только для немцев»». Вскоре мне пришлось самой испытать грубое самовластие немцев. Немцам понравился трехэтажный благоустроенный дом, в котором мы жили. За один день всем русским было приказано выехать из дома. Выселяли на самые далекие окраины. В этом был открытый цинизм свойственный обращению немцев: немцам – центр, русским – окраины родного города. Жгучая обида наполняла меня. Но я ни за что не заплакала бы в присутствии этих самодовольных бесчеловечных захватчиков. Во мне все больше росла и крепла ненависть и презрение к немцам». Воскобойникова Лидия: «Кино, театры, учебные заведения были закрыты для жителей Краснодара, всё было «только для немцев». Немцы топтали Советскую культуру». Волошина: «Это были люди отнявшие у нас нашу светлую, счастливую жизнь, учебу и все то чем мы жили до этого времени и чему радовались. Через два дня после вступления в Краснодар немцы устроили в нашей школе казарму. Больно сжалось мое сердце, когда я увидела как они рубят и бросают в печку походной кухни наши ученические парты. Немцы сжигали все, что попадалось им под руку: книги, знамена, карты, стулья, столы, парты». Широкова: «Мы не могли эвакуироваться и терпели нужду в неволе. Немцы не разрешали выходить на улицу после четырех часов, кто выходил того расстреливали». Хроника событий Вместе с немецкими войсками в Краснодар прибыли гитлеровские спецслужбы. На улице Седина в домах № 7, 11, 29, 10, с августа 1942 по январь 1943 г. размещалась военная разведка – «Абвергруппа – 102», разведывательный и контрразведывательный орган – «Абвергруппа – 301» помещался по ул. Коммунаров, 12. Контрразведывательный и карательный орган «Зондеркоманда СС-10А», который краснодарцы называли «гестапо» разместилась по ул. Орджоникидзе, 61. Кроме того, расправами с мирным населением занимались тайная полиция и Краснодарская городская полиция. Были составлены три списка граждан. Список № 1 включал постоянных жителей города, список № 2 – всех прибывших после 22 июня 1941 года. Мужчины и женщины старше 16 лет, внесенные в оба списка, получали временные удостоверения, подписанные бургомистром или старостой. Те, у кого были паспорта – специальную отметку в паспорт на немецком и русском языках. В список № 3 заносились евреи, иностранцы, красноармейцы, партизаны, коммунисты, т.е. все «политически неблагонадежные», а так же крупные уголовники и их семьи. Приказом бургомистра города Краснодара от 2 декабря 1942 г. работа по учету населения Краснодара полностью возлагалась на городское управление полиции. Этот приказ совпал с активизацией карательной деятельности «Зондеркоманды СС 10-А» Уничтожать горожан немцы начали с евреев и пациентов больниц. Евреям было приказано явиться на регистрацию, а потом их посадили в машину, вывезли за рощу и расстреляли. За два дня было уничтожено свыше тысячи человек. Регулярно проводились облавы. Чаще всего захват людей проходил на рынках, когда всю территорию оцепляли и людей вывозили на расстрел либо сразу сажали в душегубки. 16 января 1943 г. под видом изъятия не зарегистрировавшихся на немецкой бирже труда была проведена самая массовая облава, когда сразу было захвачено около 800 человек. Краснодаре фашисты применили душегубки – машина с дизельным двигателем, оббитая внутри железом и снабженная герметически закрывающейся дверью. По специальной трубе через решетку в полу в кузов поступали отработанные газы, содержащие окись углерода высокой концентрации. Запертые в машине люди погибали от газа. При посадке в машину загружалось до 80 человек, которых предварительно раздевали. Трупы зарывали в противотанковом рву в районе завода измерительных приборов. В «душегубках» уничтожали не только людей арестованных по обвинениям, но и граждан схваченных во время массовых облав на базарах и не имевших с собой учетной карточки с отметкой биржи труда о работе или болезни. Всего за период оккупации таким способом было уничтожено около семи тысяч человек, среди них – женщины, старики и дети. После освобождения Краснодара от фашистов была создана краевая комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко- фашистских захватчиков, которая выяснила, что всего в Краснодаре было уничтожено 11 472 человека, из них 4972 мужчины, 4322 женщины, 2187 детей. Осенью 1942 г. в Краснодаре активную работу развернуло бюро труда по отбору граждан в возрасте от 17 до 40 лет, добровольно желающих уехать на промышленные предприятия Германии. Средствами пропаганды рассказывали о «прелестях» жизни в Германии, обещали перевести завербованных в пассажирских вагонах. Первый эшелон с 1100 добровольцами отбыл с Краснодарского вокзала в декабре 1942 г. Однако добровольцев было мало, и преобладала принудительная отправка горожан в Германию, особенно при отступлении немцев. В работах по восстановлению городских объектов оккупанты использовали труд военнопленных. Их лагеря находились на территории стадионов «Динамо» и «Труд», в районе аэродрома, на территории бывшего завода им. Калинина, мясокомбината. Самый крупный лагерь был на территории стадиона «Динамо», где находилось до 10 тысяч наших солдат. Из школьных сочинений: Саенко Т.: «Расстреливали женщин, детей, стариков. С первых же дней начались аресты и появились первые повешенные на площадях, на бульварах, на главной улице и на базарах. Ветер раскачивал окоченелые трупы с различными надписями на груди. На улице нельзя было показаться после четырех часов. Людей, которые попадали в руки немецких палачей, сажали в закрытые машины и увозили неизвестно куда. В городе повсюду происходили облавы. Полицейские рыскали по домам, искали комсомольцев, коммунистов, евреев и учиняли над ними зверские расправы». Игнатова: «С первого дня они начали грабить жителей города. Заходя в дома немцы искали партизан, партийных и комсомольцев. Но их они не находили. Тогда немцы забирали их семьи в гестапо и жестоко расправлялись с ними». Шкиль О.: «Немцы зверски расправлялись с населением. Ужас охватил меня при виде этой черной машины, которая увозила людей на смерть. Всё это вызывало во мне ненависть и презрение к этим палачам». Воронина Р.: «Немцы что хотели, то и делали с мирными жителями. Они убивали не только молодых жителей, но и детей и стариков. Немцы убивали комсомольцев, партийных рабочих и школьников». Дуреева Таисия: «Ранним утром девятого августа по нашей улице прошли немецкие танки. Через несколько часов стали забирать мужчин, в том числе забрали моего брата и угнали в конц-лагерь. Заставляли выполнять непосильную работу, морили голодом и за целый день не давали воды. Он заболел и его бросили по дороге. Нам сообщили колхозники, что он лежит у них больной, и не в состоянии добраться домой, мы поехали и забрали его. Долго он был болен, но молодой организм поборол болезнь и он поправился и сейчас находится в рядах Красной Армии. Во время оккупации я пережила очень тяжелое время». Мотовилина Антонина: «В последние дни оккупации, на площадях висели те, кто боролся против их рискуя своей жизнью. Это была молодежь, у которой молодое, пылкое сердце рвалось к свободе, к счастью, к светлой и жизнерадостной жизни. Тысячи и десятки тысяч детей, стариков, да и вообще населения, погибло от жестокой, бессердечной руки гитлеровцев. Душегубками были задушены дети, которые привыкли к светлой, счастливой жизни. Они были оторваны от любимой матери, которая взлелеяла их своей материнской лаской, и обречены на жестокую, невиданную до сего времени пыткую смерть. Но какая мать будет молчать, когда у неё отнимают может быть единственного ребенка. Какая мать отдаст его в руки палачам. О нет…! Она шла туда тоже, туда за своей крошкой, туда…. На жуткую смерть!» Хомякова З.: «А еще больше возненавидела я проклятых извергов, мучителей после того, как однажды, в силу необходимости мне пришлось пойти на базар и я увидела повешенную русскую женщину с надписью «убийца». А таких виселиц была не одна». Коваленко Наталья: «Каждый час я, как и другие ждала смерти. Много было пленных русских. Их держали за колючей проволокой, их по утрам гнали на тяжелые работы и притом даже близко не подпускали к ним. Этим они, палачи, хотели скрыть свои издевательства над измученными бойцами. Но мы все видели. Много девушек увозили в Германию на непосильные работы. Так прошла зима хмурая, как сами палачи. Но я не теряла надежду, я знала что за все свои издевательства немцы ответят. Притом ещё немцы часто оцепливали базар, а людей расстреливали за городом». Прохорова Евгения: «В городе было много русских пленных, на которых было жалко смотреть, так как они были оборваны и грязны. Кормили их очень плохо, и полуголодных угоняли на непосильные для них работы. Сажали людей в подвалы и избивали их до смерти». Стружкина Валентина: «Однажды, придя на базар, я увидела машину черную. Возле машины стояли немцы, и помогали женщинам и детям влезть в машину. Я стояла поодаль и смотрела на происходящее. Немец увидел меня и стал подзывать пальцем, но я не подошла, а спряталась в толпе, а потом убежала домой. Впоследствии после освобождения города Краснодара от немцев, я узнала, что машина эта была душегубка. В январе и феврале стали вешать людей. Идешь по улице Красной и вдруг перед глазами повешенный, это было ужасно». Шаруненко Людмила: «Повешенные висели главным образом на главной улице. Было жутко на них смотреть. Вот висел с деревянной доской (юноша) с надписью: «Я не выполнил приказа немецкого командования», молодой юноша лет шестнадцати. У него есть родные, которые быть может несколько раз в день ходят смотреть на труп своего сына, а он ещё с детским выражением лица висит потому, что так захотелось немцам». Васильева Муза: «К моей подруге немцы ворвались в дом, приказали следовать за ними её отцу и больше он домой не вернулся. После оказалось, что он был в гестапо, а после попал в машину-душегубку, в которой был увезен за город. Во время пути, все люди, которые находились умерли от едких газов, которые пускали в машину. У нас во дворе немец убил маленького мальчика, который сидел на руках у бабушки и смертельно ранил бабушку. Идя по улице можно было наткнуться на повешенного ребенка или женщину, которые висели на дереве, столбе и даже на балконе. У них на груди были дощечки, на которых были написаны ложные подписи. Например: «Отравительница», «Партизанка», «За агитацию» и всевозможные другие… Каждый думал, что и его ждет такая же участь как и всех кто попадал в гестапо. Лишний раз боялись выходить на улицу, на базар». Арутюнян С.: «Пощады от них никому не было. Потом они начали производить повальные аресты. Людей забирали и неизвестно куда девали. Все лучшие здания были заняты ими. Очень часто производили облавы на рынках и улицах. Всех пойманных граждан усаживали в машины-душегубки и увозили туда, откуда они уже не возвращались. Их отравляли газами, а затем выбрасывали в противотанковые рвы. Улицы, площади, рынки были «украшены виселицами», на которых вешали все новых и новых людей с различными надписями на груди. Конечно, надписи были все ложные. При вступлении в город была убита моя двоюродная сестра и ее подруга. Рядом с нами жила семья евреев, у которых был пятилетний мальчик. Однажды родителей не было дома, ребенок остался один. В квартиру ворвались, как бешенные собаки гестаповцы и арестовали ребенка. Мальчик понял и начал плакать. Они приказали мальчику следовать за ними. По дорогу его били прикладом, чтобы он шел быстрее и не кричал. Нужно было видеть, как гоняли немцы наших пленных. Они били их прикладами, морили голодом. Всех издевательств и ужасов не перечесть». Волошина: «Страшная картина гитлеровского террора развернулась передо мной впоследствии. Немцы расстреливали, вешали, душили в душегубках ни в чем неповинных людей. Они схватили директора нашей школы П.П. Балакину и после долгих допросов, задушили в душегубке». Вайнерман: «У нас в городе была полиция, в которой немцы замучили: женщин, детей, стариков. Они многих душили, расстреливали и вешали. В это число попал и мой папа. Они его взяли больного, замучили в душегубке. Немцы над ним издевались, били. Мы в это время скрывались». Киселёва Надежда: «Каждое утро машина – душегубка подъезжала на базар и немцы забирали всех: женщин с детьми и стариков. Люди в ней умирали, их отвозили в особые рвы, которые рылись пленными, над которыми немцы крайне издевались. Тогда немцы на базаре взяли мою соседку с ребенком. Мы долго не знали где она. После узнали, что она попала в душегубку». Радомская: «Пленных часто водили мимо нашего двора и я часто давала им хлеб испеченный из кукурузы или отрубей с примесью бураков, который мы ели в то время. Вот один раз я увидела что идет много пленных, я быстро побежала домой взяла пышку и вышла на улицу. Когда пленные подошли близко я подошла и дала пышку одному бойцу, как вдруг меня по спине как ударит немец прикладом так, что я упала и у меня изо рта хлынула кровь. Этим я хочу сказать, какие немцы собаки и сами не кормят и населению не разрешают ничего давать пленным». Киселева Валя: «Немцы во время хозяйничества много расстреляли людей и замучили в машинах «душегубках». Жутко было проходить по главным улицам города и смотреть на посиневшие трупы людей, висевших на столбах. Погибло много ни в чем неповинных людей… Вот и наших знакомых Петренко Веру с двумя маленькими детьми замучили в душегубке. Они были найдены в противотанковых рвах. Пятнадцатого февраля были опознаны Петренко Вера с её 4-х летней девочкой Инной. Жутко было смотреть на эти трупы. Особенно было жалко мне Инночку. Её красные губки сжались навсегда. У гроба покойных плакали все присутствующие. Через неделю был найден сын их, Юрик. Вторые похороны в семье ещё больше расстроили родственников и всех знакомых. Отец дал свое слово отомстить за своих деток и жену… Жизнь была тяжелой. Каждый из нас ожидал со дня на день смерти от фашистской руки. Умирать не хотелось. Мысль о том, что мой папа в РККА бьет врагов- немцев и что победа будет за нами, всегда поддерживала наш дух». Медко Эмилия: «Наступили тяжелые, тоскливые дни. По улицам ходили немецкие патрули. Мы боялись даже выглянуть во двор. Казалось, что всякая жизнь умерла в городе. Через некоторое время новое обстоятельство совсем загнало нас в дома. Во дворе жила Гаранина. Она была женой офицера Красной Армии. Изменники родины донесли в гестапо, что она не эвакуировалась. На другой день пришел лейтенант с тремя солдатами, и её увели. Через неделю мы узнали, что ее повесили. Однажды я шла от своей тёти домой и на улице увидела как вели пленного красноармейца. Немец, идущий рядом с ним, бил его длинной плетью по спине. Это зрелище глубоко потрясло мою душу. К горлу подступили спазмы бешенства и ненависти. В тот же вечер я выглядывая из ворот увидела странную черную закрытую машину. Меня удивило то, что она ехала очень медленно, как черепаха. Я тогда не знала, что это была душегубка, которая убивала людей отработанными газами. Это было страшное оружие которым немцы уничтожали мирных жителей». Позднякова С.: «Вдруг я увидела на стене пятна крови, это немцы, убили женщину... Однажды идя по улице я увидела как немцы гнали измученных пленных, они еле волокли ноги и кто не мог итти того расстреливали на месте, сердце мое обливалось кровью». Бояринцева Светлана: «В дом моей подруги Нади Немцевой ворвались фашисты. Мать Нади в это время была на рынке. Фашисты приказали Наде, которой было тринадцать лет, её отцу и дедушке следовать за ними. Когда героическая Красная Армия прогнала немцев из города, Надю, отца и дедушку нашли вместе с тысячами других граждан замученных в противотанковом рву». Айвазова Мира: «Однажды по нашей улице вели пленных и среди них я узнала своего дядю. У меня сжалось сердце и мне хотелось помочь ему, но я не могла. Он в плену убежал, но его снова немцы поймали и взяли в гестапо. Через три дня я узнала, что его расстреляли. Мне стало ещё тяжелее и хотелось мстить немцам. Другой дядя был секретарь Комсомольской ячейки. Он с партизанским отрядом ушел в горы. Карачаевцы предали партизанский отряд. Многих партизан взяли в плен, но мой дядя успел скрыться. Он долго скитался в горах. В горах было очень холодно и он отморозил себе руки. У него поотпадали пальцы на руках. Он был усталый, голодный, и ни в силах был бороться с немцами. Его взяли в плен и привели в ст. Преградную. Там расстреляли восемнадцать партизан в том числе и его. Когда пришла Красная Армия мы узнали как он погиб. У меня в груди кипела ненависть к проклятым извергам. Прошло несколько месяцев немецкой оккупации. Ночью только и слышно стрельба из автоматов. Это немцы расстреливали наших советских людей. Однажды я с мамой пошла в станицу за продуктами. Когда мы шли по дороге, то я увидела убитого человека. Его расстреляли немцы. У меня еще больше сжалось сердце, когда я увидела этого человека». Ермакова Валя: «Однажды до меня долетели слухи, что на центральной улице г. Краснодара люди видели повешенных. Я пошла посмотреть. Да, историю одного из них я знаю. Это был врач, который доверяя людям посоветовался, чтобы как можно больше сохранить марли для спасения советских героев, потому что он знал, что они придут. Но уж каким образом это разоблачили я не знаю. Но я только знаю, что он погиб, как патриот своей родины». Хроника событий Магазины в городе не работали. Хлеб населению не выдавался. Чтобы как- то получить продовольствие, люди на базарах меняли вещи на продукты. Хотя на базары было опасно ходить из-за того, что немцы там постоянно устраивали облавы. Большинство горожан предпочитали ходить в станицы и там обменивать вещи на продукты. Из школьных сочинений: Роман Евгения: «После, когда вошли немцы в город, в городе началась безработица. Хлеба немцы не давали, а поэтому каждый человек выносил на базар вещи продавать и покупал хлеб». Киселёва Надежда: «Жить тогда было нечем и мы продали все вещи… Немцы хлеба не давали. Люди были без работы, болели и умирали с голода. Однажды немцы ворвались к нам в квартиру и взяли последние пол-пуда зерна, несмотря на то, что у нас девять человек семьи. Тогда я очень много пережила трудностей». Хомякова З.: «Запасы продовольствия иссякали и приходилось родителям итти в станицы менять одежду на хлеб. Мне тоже часто приходилось ходить вместе с ними». Кузнецова Женя: «Жилось нам очень трудно, мы ходили по станицам и меняли последние тряпки за кусок хлеба. По пути мы видели, как немцы гнали наших военнопленных. Они их били плетьми, которые уже были не в силах идти. Часто идя по дорогам мы видели убитых детей и женщин». Медко Эмилия: «Так как мама не хотела работать на немцев и хлеба поэтому не получала, то пришлось менять платья и белье на кукурузу в деревне». Дуреева Таисия: «Мне с сестрой приходилось ходить по 50-60 км в станицы, с целью достать себе продукты. Однажды был такой случай, что мы шли со станицы с продуктами, нас встретили на окраине города немецкие патрули и отобрали продукты». Образ врага Читая детские сочинения, я столкнулась с такой характеристикой образа врага, которую раньше не слышала на уроках истории. В наших школьных учебниках по истории пишут: «немецкие войска», «немецкие солдаты», «немцы», «фашисты», «немецко-фашистские войска», «германские генералы», «германская армия», «немецкие захватчики», «противник». Из школьных сочинений: Хомякова З.: «гитлеровские людоеды». Васильева Муза: «немецкие людоеды». Майстренко Люба: «гитлеровские разбойники», «гитлеровские банды». Мотовилина Антонина: «Изверги, душегубы, палачи людей!». Хомякова З.: «… Красная Армия – армия освободительная вырвала нас из кровавых лап немецкого зверя». Токмачева: «Доблестная Красная Армия освободила нас от двуногого зверя». Рыжкова: «Это были не такие люди как другие – это были кровожадные звери с хищными глазами, которые так и искали чтобы сотворить что- нибудь ужасное». Воскобойникова Лидия: «Пьяные солдаты шатались по улицам города, угрожая смертью каждому попавшемуся жителю…». Осташко Елена: «Немцы врываясь в квартиру, рыли своими окровавленными руками вещи…». Васильева Муза: «С первого же дня немцы, как голодные волки, стали грабить». Воскобойникова Лидия: «Всё это переполняло чашу презрения и ненависти к этим вандалам». Опомах: «Эти противные изверги смели называть себя: «Мы освободители» «Мы освободили вас». Хотелось закрыть рот противнику, но сопротивляться – это значит уничтожить сотни людей. Приходилось молчать и терпеть». Артёмова: «…Советским людям казалось, что их душу потирает кованый сапог чужеземца…Однажды на улице немцы вывесили портрет Гитлера. Я молча смотрела на него. На низкий лоб свисал клок волос, даже на портрете выражение лица было злое и отталкивающее. Неужели у этого человека со лбом дегенерата могли быть великие мысли? Я вспомнила великолепный лоб Ленина и почувствовала гордость, превосходство перед немцами». Теперь я понимаю, что девочки, пережив оккупацию, имели право так называть немцев. Как иначе можно назвать взрослых мужчин, которые просто так убивали детей и матерей? Освобождение города Живя в занятом немцами Краснодаре, дети жили надеждой в его освобождение. Из школьных сочинений: Воскобойникова Лидия: «Нам, не имевшим возможности эвакуироваться, довелось видеть, как эта свора голодных волков отняла у нас все, что дала нам Родина и товарищ Сталин. Но уверенность в то, что час освобождения настанет, что власть Советов сильна, что Советский народ могуч и крепок духом, что Красная Армия непобедима, что гитлеровцы будут изгнаны из- за пределов нашей Родины, не покидали нас» Ермакова Валя: «Немецкие пропагандисты пускали слухи, что Красная Армия уже разбита. Но мысль смелая, в тоже время полная надеждами, жила в сердцах Советских людей. Но хотя эти надежды было опасно высказывать, все-таки каждый гражданин преданный родине знал, что придет день освобождения от немецкого ига. И этот день пришел». Бобылева Ира: «За шесть месяцев мы только и мечтали, когда части Красной Армии отобьют наш город и возвратят нам свободу». Мотовилина Антонина: «Но терпя всё, всё, люди ждали тот час, тот момент, ту минуту, когда они гордо поднимут свою голову, когда они своими глазами снова увидят солнце, когда они снова счастливо улыбнуться своими губами, которые казалось разучились улыбаться, а которые привыкли за это время только шептать и посылать проклятия на голову душегубам, извергам, кровопийцам людей. Они ждали, они были уверены в это; что снова они станут свободными, счастливыми людьми, а не рабами, обреченными на смерть. И я, я тоже была уверена в этом. Я знала, что придет время, когда мы снова облегченно вздохнем и когда уже свободно произнесем такие слова, как: « Мы счастливы, мы свободные дети, советские дети любимой Советской Родины. Я ждала тот день, когда я встану из-за парты, подойду к карте и громким, отчётливым голосом скажу: «Это наш Советский Союз; страна, где все свободны и счастливы, где все равны!» Я ждала тот день, когда мы все смело скажем: «Да здравствует наш любимый, родной отец, товарищ Сталин!» Когда в этих нескольких словах мы выразим всю свою любовь и благодарность от чистых и молодых сердец, любимому вождю. Я и мы все, знали, что этот день непременно придет». Хроника событий В начале февраля 1943 г. советские войска начали Краснодарскую наступательную операцию. Накануне отступления оккупанты повесили около 80 человек на улицах Красной, Красноармейской, Новой, на базарных площадях. Последним злодеянием фашистов был поджог здания гестапо с содержащимися там арестованными. Всего сгорело около 300 человек, о чем говорит мемориальная надпись на бывшем здании гестапо – ул. Орджоникидзе, 69. Уходя из города, немцы взрывали дома. После освобождения города выяснилось, что были разрушены 161 предприятие, 119 торговых точек, 3 театра, 6 рабочих клубов, 17 школ, 5 институтов, 3 гостиницы и Дом колхозника, 4 больницы, 20 детских яслей, 3 трамвайных парка, городской водопровод, электростанция, 613 жилых домов и много другого имущества. В ночь с 11 на 12 февраля 1943 года 40-ая отдельная мотострелковая бригада и 31-ая стрелковая дивизия (части 46-й армии ордена Красного Знамени) форсировали Кубань в районе нынешнего парка 40-летия Октября, вступили в бой с немцами и в результате ожесточенных боев освободили город Краснодар. Рано утром 12 февраля на башне «Зелёного гастронома» (угол улиц Красной и Гимназической) реяло красное знамя, водружённое бойцами взвода конной разведки лейтенанта Крапивы 121-го горно-стрелкового полка 9-й горно-стрелковой дивизии Данилом Васюковым, Юлмухамедом Шикининым и Халгиреем Адалгиреевым. Об этом сообщает мемориальная доска, установленная на здании. Радостно встречали жители своих освободителей – с красными флагами, сохранёнными под страхом смерти, цветами. Из школьных сочинений: Рыжкова: «Немцы отступали. Они лихорадочно жгли свои машины, обливая их бензином. Они жгли наши лучшие здания, школы, театры, и жилые дома. Они отступали, оставляя после себя следы кровавой расправы. На улицах, на столбах висели трупы замученных мужчин и женщин». Игнатова: «Немцы жгли большие дома в городе. Жителей дома они предупреждали за 15 минут. Не успев вынести вещи, жители оставались без ничего». Прохорова Евгения: «Перед уходом они (немцы) вешали врачей, женщин и детей – совсем невинных. Но на этом они не успокаивались, они грабили квартиры, а людей выгоняли на улицы. В последние дни немцы стали разрушать большие и красивые здания». Васильева Муза: «Особенно в последние дни перед своим отступлением немцы стали ещё разъяреннее. Все небо было озарено пламенем. Это горели дома и все то, что могли уничтожить немецкие изверги. Но вот наступил долгожданный радостный день, когда в городе не осталось ни одного немецкого людоеда». Волошина: «Хотя немцы и продвигались вперед, кичась своими легкими победами, но меня не покидала мысль о том, что наступит день освобождения от немецкого ига, что Красная Армия снова вступит на родную землю. И этот день наступил 12 го февраля . 10 февраля при отступлении немцы взорвали нашу школу. Мину они положили в зале возле рояля. Когда при взрыве обрушился потолок здания, мне почудилось что какой-то звук, подобный игре рояля, раздался среди треска рушившегося здания и обломков. Это был предсмертный звук рояля, если только так можно выразиться. Целую ночь горела школа, зажженная немцами. А под утром остались одни лишь стены. А на утро 12 февраля мы принимали народных мстителей, партизан. Вслед за партизанами вошли в город передовые части Красной Армии. На площади состоялся митинг. Советские люди с радостью принимали своих освободителей. Слава героям, освободителям Кубани!». Игнатова: «Этот день, 12 февраля 1943 года, надолго останется в памяти, когда наши воины выгнали немцев из нашего города. Какая радость охватила нас, когда мы увидали наших бойцов. Они пришли и освободили нас от немецкого гнета и мы снова заживем счастливой жизнью». Шкиль О.: «Наконец настал этот долгожданный день, когда наша Красная Армия освободила нас. Слёзы радости появились у меня на глазах. Я вместе с толпой народа, побежала приветствовать и благодарить наших освободителей». Дуреева Таисия: «Но вот настал тот долгожданный счастливый день. Двенадцатого февраля 1943 года в город зашла наша любимая, непобедимая Красная Армия. Я плакала от радости, когда увидела наших бойцов. Смерть немецким оккупантам!» Воронина Р.: «В нашем доме все спят не раздеваясь, чтобы с приходом Красной Армии сразу выбежать на улицу. Ожидание становилось невыносимым. Наконец, в городе больше нет ненавистных оккупантов, но советские войска ещё не зашли. Над городом повисла тишина. Утром во дворе вдруг послышались взволнованные радостные голоса. Наши в городе! Мы бросились на улицу. Мимо проходили усталые бойцы. Их радостно встречали освобожденные жители. С этого момента нас не оставляло чувство настроения. Улицы, усеянные битым стеклом и кирпичом, ещё дымившиеся от недавных пожарищ, заполнились празднично-веселой толпой. Бойцов окружали со всех сторон. Красное знамя развевалось над освобожденной столицей Кубани. Мы отомстим немецким варварам за их убийства и злодеяния! Мы возродим Краснодар из пепла и развалин!». Артёмова: «Кровавые следы оставили гитлеровцы в городе. Но тем счастливей был день освобождения. Ликующее солнце освещало празднично настроенную толпу. Весь этот день меня наполняла горячая радость. Красная Армия пришла. Позади темные дни оккупации, когда каждый день казался вечностью. В эти дни мы научились ещё сильнее любить свою родину и ненавидеть врага». Синенко Клара: «Двенадцатого февраля, утром, по улице Красной торопливо прошла группа разведчиков и за ними ворвались в город наши части. Не было не приветственных речей, не пышных слов, люди плакали, плакали от радости, от того что навсегда рассеялся страшный призрак фашизма, давивший город пол-года, плакали целуя в загорелые обветренные губы своих освободителей. Бойцы торопились, их ждали впереди ещё сотни русских городов и сел, их ждали тысячи советских граждан, стонавших под немецким игом, и армия шла вперед – армия освободительница!». Воскобойникова Лидия: «И вот наступил великий день! День освобождения! Двенадцатого февраля 1943 года Красная Армия выгнала мерзавцев. Охваченные животным стразом они бежали из города. В Краснодар вступили части Красной Армии. Все жители высыпали на улицы. Мы видели ласковые, приветливые лица красноармейцев, хотелось обнять, пожать руку каждому, поблагодарить за то, что они освободили нас от гнета фашистов. По улицам проводили пленных немцев, казалось, вот-вот схватишь немца за волосы или ударишь наотмашь по его поганой роже. Закончилось их царствование. Не причинят они больше боли советским людям. Теперь нет ничего для немцев. Мы можем свободно посещать кино, театры. В город вернулась Советская власть!» Широкова: «От стремительного наступления Красной Армии немцы бежали раздетые оставляя танки, машины, раненных, но они успели спалить большие дома. Двенадцатого февраля Красная Армия освободила нас от немецких захватчиков с радостью мы смотрели на наших освободителей, которые нас освободили». Евсеева Люда: «С улыбками, со слезами на глазах встречали жители города своих освободителей. Я не знала, что делать от радости. Теперь я снова могу учиться в школе и благодарностью Красной Армии будет моя хорошая учеба». Позднякова С.: «Над Краснодаром озарилась заря полная счастья и свободы». Неудивительно, что приход Красной Армии ассоциировался у детей с началом новой жизни, дающей возможность учиться и строить счастливую свободную жизнь. Я обратила внимание на то, что в детских сочинениях Красная Армия ассоциировалась с образом товарища Сталина. Из школьных сочинений: Многие девочки, также как и Осташко Елена заканчивали свои сочинение подобными фразами: «Да здравствует наша доблестная и мужественная Красная Армия! Да здравствует наш вождь и учитель товарищ Сталин!». Мотовилина Антонина: «Пришел тот день, когда можно смеяться, петь, мечтать, учиться. Когда (можно) из детских (губ) уст, вылетают драгоценные слова: «Сталин! Любимый Сталин! Да здравствует наш вождь, отец и учитель любимый Сталин!» Настал тот день, когда мы свободно вздохнули, сбросили с плеч немецкое рабство и на свободную гордую грудь одели красный галстук. Да! Оно вернулось, вернулось к нам наше счастье, наша гордость, наша жизнь, наше будущее, красивое, хорошее и счастливое! Вернулась свобода. Вернулась жизнь!». Васильева Муза: «Да здравствует непобедимая Красная Армия защитница всех угнетенных народов, стремящаяся уничтожить фашизм на всем земном шаре! Да здравствует мудрый полководец, вдохновитель побед Главный Маршал все трудящихся Иосиф Виссарионович Сталин!!» Радомская: «Теперь мы можем свободно учиться и гордо произносить имя великого вождя, учителя и отца Сталина. Да здравствует великий вождь народов товарищ И.В. Сталин! Эти слова произносил каждый и произносит сейчас». Несмотря на идеологическую составляющую, сочинение передает картину тех часов, минут ужаса, которые переживали взрослые и дети, жители города находясь в оккупированной немцами территории. И всё-таки сочинения не позволяют нам увидеть подлинную картину событий. О многих событиях, например таких как, строительство оборонительных рубежей, выпуск немцами газет и журналов, немецкая пропаганда, организация управления городом девочки не пишут, просто потому, что это не коснулось их жизни. Но сочинения дают нам возможность эмоционально пережить то время, увидеть войну глазами детей, почувствовать их страхи, переживания. Не нужно никаких книжных сухих заметок и статей, а нужно просто проникнуться каждым словом, сказанным этими маленькими, но смелыми девочками, чтобы понять, что войне не место в нашей жизни. Читая их сочинения, я лишний раз убедилась: «Какое счастье, что я не жила в то время!». Я не знаю, как бы я жила в оккупированном Краснодаре, но я точно знаю, что войны быть не должно, а впечатления из детства не должны омрачать последующую жизнь. Война как написала Киселёва Надя в своём сочинении: «…Это темная и холодная жизнь для меня и для всех жителей г. Краснодара». Детство у детей одно и его не должна омрачать война.