Книга "Из истории Верхотурья". Часть II. Начало освоения Урала русскими

Часть II. Начало освоения Урала русскими Каменный пояс. В   прошлом   Урал   недаром   назывался   Каменным   поясом.   Древние землепроходцы   и   путешественники   открывали   одну   каменную   страну   за другой. Гранитные горы с торчащими причудливыми «останцами» обычно так и называли «камень».   И сколько этих «камней» на Урале! Чем дальше на север, тем выше встают горы, неприступней их вершины, суровее природа.  На приполярном  Урале горы самые высокие, почти по  два  километра высотой.   Самая   большая   гора   Народная.   1895,6   метра   ее   высота.   Лишь немногие уступают Народной горе – Манарага, Защита, Колокольня и другие. Синие и белые вершины этих гор далеко видны. Почти на всех вершинах этих гор – каменные пики и скалы, многие из которых пока даже не описаны и не названы. Они ждут своих открывателей. На северном Урале есть целая страна каменных идолов – Мань­Пупы Ньер. Семь каменных громад, словно невероятной величины памятники, стоят среди гранитных развалин и осыпей. Эта страна белых ночей, непуганых птиц, огромных ледниковых валунов и нехоженой тайги.  Каменные   идолы   напоминают   уродливых   великанов,   нелепые   лица, фигуры зверей. Под действием дождей, солнца и времени всё рассыпалось, и только   великаны,   состоящие   из   самых   крепких   горных   пород,   являются гордостью и украшением этой горной страны. Почти столь же сказочная, но гораздо больше каменная страна Торре­ Порре­Из. Она вытянута почти на девять километров и похожа на древний, покинутый жителями город. Без конца тянутся по гребням кряжа каменные стены,   зубчатые   башни,   и   здесь   много   каменных   идолов,   статуй.   Вот   так описывают   эту   страну   мастера   спорта   по   туризму   Е.   Масленников   и   П. Истомин в книге «Урал – страна туристическая». «Скоро   из­за   гряды   скал   показывается   громада   «Торре­Порре­Из». Кажется   это   развалины   средневековой   крепости   с   грозными   башнями, отвесными стенами высотой более сорока метров. Минуя каменные статуи, находящиеся  по  обеим  сторонам  ворот, путники входят в фантастический город. Все здесь напоминает древнее покинутое селение. Со всех сторон к центру вершины тянутся улицы древнего города с отчетливо выделяющимися кварталами, отдельными зданиями, дворцами и храмами. Не верится, что этих храмов, ажурных изразцов, величественных колонн, статуй людей и животных не  коснулась   умелая   рука скульптора.  Как  зачарованные  идут  туристы  по каменному городу, открывая одно чудо за другим. Вот на огромном камне, приподняв   голову,   замерла   ящерица.   Рядом   с   ней,   встав   на   задние   лапы, застыли могучие львы, а недалеко от них виднеются силуэты медведицы и медвежонка. Еще дальше – треугольная пирамида, острым углом стоящая на каменном   основании.   Вообще   восхищение   вызывают   широкие   улицы, «города»,   устланные   яркими   коврами   полярных   цветов.   Эти   же   бледно­ розовые   цветы   украшают   и   фасады   сказочных   зданий,   колонны,   суровые стены». Каменные страны есть только в очень древних по возрасту горах. Ни на Кавказе, ни на Памире, ни в Альпах нет ничего похожего. Потому что эти горы   «молодые».   Ветры,   дожди   и   солнце   не   успели   потрудиться   там   так, чтобы гранитные камни приняли облик зверей и чудовищ. Долго трудилась природа   –   так   долго,   что   и   представить   трудно.   Зато   теперь   мы   видим результаты ее труда. Уральские   горы   разнообразны.   Они,   главным   образом   на   севере, вырываются   ввысь,   возвышаясь,   поднимают   кверху   свои   седые   вершины. Другие пониже. На одних торчат голые каменистые гребни, скалы. Вершины других сглажены. Есть горы, где еще нетронутыми лежат земные сокровища. А есть и такие, из которых сотни лет добываются ценные руды .   А   какие   красивые,   иногда   странные   имена   дали   люди   горам   нашей области! Хрустальная, Волчиха, Азов­гора, Чертов Стул, Писаный Камень, Медведь­гора, Семь Братьев, Синие горы. Нет! Всех не перечислить.                   Бабиновская дорога. Уральские   горы   пугали   путешественников   своей   непредсказуемой дикостью, но властно манили неисчислимыми богатствами. Исстари на Урале в   изобилии   водился   пушной   зверь.   Местные   охотники   били   и   соболя,   и куницу, и белку. Хватало добычи и для себя, и для продажи, оставалось зверя и на развод. Первопроходцами за Каменный Пояс были новгородцы. Сначала это были дружины бояр, ходившие для сбора дани. Однако права  на свои  владения новгородцам приходилось отстаивать в борьбе с москвичами. Московскому княжеству нужны были уральские земли для пополнения казны за счет сбора дани   и   явились   бы   плацдармом   для   борьбы   с   Казанским   и   Сибирским ханствами. Первый успешный поход московского  войска  в Югру был совершен в 1465   году   (Югра   –   северная   и   северо­восточная   часть   Урала).   Руководил москвичами устюжский воевода Василий Скряба. Он взял в плен югорских князей Колпака и Течика и привез их в Москву. Иван III отпустил пленников в Югру, но обязал платить дань Москве всей Югре. Путь на Урал до конца  XVI  века шел через Ярославль, Вологду, реки Каму,   Вишеру.   Затем   пешком   переваливались   через   Уральские   горы   и выходили к верховьям реки Лозьвы. Этот путь назвали «вишерским». Еще в 1574 году по царскому указу братья Строгановы заняли верховья рек Лозьвы, Южной Сосьвы и Туры. Но дальше продвинуться они не могли и даже потеряли часть освоенных ими земель.  В 1579 году Строгановы пригласили на службу волжских казаков во главе с Ермаком. Предприниматели стремились завоевать зауральские земли при поддержке Ивана Грозного.  В 1581 году отряд Ермака двинулся в Сибирь. Осенью 1582 года дружина разгромила войска хана Кучума. Многие зауральские племена хантов и манси признали власть русских. Новые военные отряды быстро присоединили край к Русскому государству.   На этих территориях к  XVI  веку возникают первые русские городки: Лозьвинский   городок   и   Пелым.   (Интересна   история   Пелыма   –   первым воеводой   здесь   был   зять   Ивана   Грозного,   а   сам   город   в   дальнейшем превратился   в   ссылку   высокопоставленных   и   приближенных   лиц   русских царей, были здесь в ссылке и декабристы). Сначала,   когда   Сибирь   довольствовалась   лишь   подвозом   провианта, оружия,   боеприпасов   для   военных   гарнизонов,   Москве   хватало   прежних путей. Коренные жители Предтурья: пермяки и вогулы разведали несколько путей через Уральские горы. Одним из них и был «вишерский» вариант.  Но к 1595 году, когда в сибирские края все чаще шли мирские обозы, «вишерский» путь оказался слишком трудным. Дорога за Урал и так была длинна,   но   помимо   этого,   всем   приходилось   оставлять   свои   суда   на   реке Вишере, а путь через Уральские горы до реки Лозьвы преодолевать пешком. На новом месте снова строили дощаники и отправлять дальше в путь. А   между   тем,   сподвижники   Ермака   давно   известили   московское правительство   о   существовании   прямых   и   удобных   «пунктов»   в   Сибирь. Поэтому, в 1595 году, по указу царя Федора Иоановича велено было найти и построить более удобную дорогу.  Прямой путь до Урала был разведан и проложен крестьянином из­под Соликамска д. Верхняя Усолка Артемием Сафоновичем Бабиновым. В конце этого пути и появился новый русский город Верхотурье. Разведку прямой дороги Бабинов начал еще в 1595 году. Через год она была расчищена. Строительство велось под руководством Бабинова. Новая дорога составляла 270 верст (около 300 километров) и укорачивала путь в Сибирь на 2000 верст по сравнению с «вишеро­лозьвинским» вариантом. Имя первостроителя осталось в народной памяти, т.к. дорогу в Сибирь стали называть «Бабиновской», или по­другому, «Государевой». В 1597 году дорога приняла первых новоселов Сибири.                  Основание города Верхотурья Строительство города Верхотурья началось одновременно с завершением прокладки   дороги   в   1598году.   Оно   было   поручено   воеводе   Василию Петровичу Головину, ставшему первым верхотурским воеводой. А было, как сообщается в современных описаниях, так. Чердынский воевода Сарыч Шестаков, посланный царем выбрать место для крепости и города, 15 декабря 1597 года передал депешу в Москву о выборе   такого   места.   И   уже   18   января   1598   года   специальная   грамота повелевала строить город. Обратите   внимание   на   быстроту,   оперативность,   с   какой   действовали правители.   Всего   двадцать   три   дня   потребовалось   от   приказа   –   принятия решения – до начала исполнения. Припомните: а ведь телеграфа, телефона тогда не было, все передвигались на лошадках да судах. Что же докладывал царю воевода Шестаков?  «На   северном   берегу   реки   Туры   находится   крупный   камень­гора   ­ Троицкий камень, возвышающийся над уровнем реки на двенадцать  сажен, а длина камня по реке до шестидесяти сажен. Гора так крута, что на нее влезть никак   не   можно,   поэтому   на   этом   месте   и   городовую   стену   строить   не надобно, разве по тому месту велеть хоромы (строения) поставить в ряд. С севера и юга Троицкий камень окружен оврагами, по которым текут реки Свияга и Дернейка». Так на этом месте вырос наш город. И жил он своей тихой, безмятежной жизнью. Со всех сторон его окружали густые хвойные леса, горы и болота. В десяти­пятнадцати минутах ходьбы от города можно было подстрелить зайца, поохотиться   на   рябчиков   и   глухарей,   а   для   сбора   земляники,   малины, черники, брусники, клюквы, морошки и кедровых шишек – лучшего места не найти. Здешний завсегдатай – медведь нередко выходил на проезжую дорогу и, глянув на тарахтящие телеги или пешеходов, грозно и испуганно рявкнув, возвращался обратно в лес. Здесь, на Каменном поясе, нужен был город­кре­пость, который был бы хорошо укреплен, чтобы обезопасить сообщение по новому пути.  И случилось это на 125 лет раньше, чем появился город Екатеринбург.  Неслучайно для строительства города было выбрано именно это место, а не площадка городища Неромкар ­ старинное вогульское городище, которое можно   перевести   как   «Каменный   город»   («нером»   по­мансийски   означает «камень», «кар» по­коми­зырянски – «город» или «крепость»).  Высота   мыса,   расположенного   в   километре   от   мансийского   городища была   выше,   северный   и   южный   склоны   мыса   были   круче   и   опускались   в овраги, к северному склону мыса выходила Бабиновская дорога, и она могла продолжаться   прямо   в   городе   и   находиться   под   защитой   угловой   башни Кремля. И, наконец, площадка мыса более чем в тридцать   раз была больше по площади,   чем   площадка   Неромкара,   что   позволяло   разместить   здесь постройки без большой тесноты. Для   строителей   города   правительство   отпустило   скромную   сумму   – триста   рублей,   послав   ее   С.   Шестакову.   На   эти   же   деньги   организаторы стройки должны были нанять людей пеших и конных, плотников по договору.  Верхотурский воевода Василий Петрович Головин и письменный голова Иван Васильевич Воейков, присланные из Москвы, выполняя царский наказ, велели разослать по всем областям весть о вербовке «охочих людей» новый город строить. По их рассчетам на строительство города необходимо было нанять 550человек. Но из­за того, что край этот был необжит, да и оплата труда мала, люди с неохотой шли в неведомые края строить город. Поэтому строителями Верхотурья стали лозьвинские стрельцы, которые по указу царя, гласившему «Лозьвинскому городу вперед не быти… послати на Верхотурье для годового дела и для их строенья», служивые люди, нанятые из Чердыни, и татарские пленники, взятые при падении Казанского ханства.  Строительство города началось в 1598 году, в год вступления на престол царя Бориса Федоровича Годунова. Первая крепость – иначе «город» (или деревянный кремль), была поставлена по царскому указу «на крутом камене горы».   Здесь   хранились   денежная,   соболиная   и   соляная   казна,   военное снаряжение и хлебные припасы для сибирских городов, размещался воинский гарнизон.  Первые   служилые   люди   в   Верхотурье   –   это   стрельцы   Лозьвинского городка, которые были посланы «на Верхотурье для городового дела и их строенья». В начале  XVII Верхотурский гарнизон состоял из 46 лозьвинских стрельцов   и   казаков.   Уже   в   начале   1598   года   их   атаманом   был   назначен переведённый   их   Тобольска   Пинай   Степанов,   начинавший   свою   службу   в Сибири ещё в составе дружины Ермака.    Город   Верхотурье,   возведенный   на   левом   берегу   реки   Туры,   с   трех сторон   был   обнесен   деревянными   стенами,   а   с   четвертой,   выходящий   к скалистому   обрыву   над   рекой,   были   поставлены   в   ряд   избы.   По   углам расположились сторожевые башни. Внутри города была построена Троицкая церковь. Возникнув   как   крепость,   новый   город   постепенно   обрастал   новыми постройками и разрастался. Еще в 1597 году строитель новой дороги А.С. Бабинов в компании с племянником   и   своими   земляками   –   братьями   Комаровыми   (оба   вскоре перебрались на жительство в Верхотурье), осуществили торговые операции между Тобольском, Тюменью и «русскими городами».  Город Верхотурье, как торговый центр, стал развиваться после приезда сюда купцов из других городов. В 1599 году из Вятки в Верхотурье переезжают вместе с женами и детьми два   купца:   И.Терентьев   и   В.   Ложкин,   которым   правительство   дарит сенокосные, рыбные и охотничьи угодья. А   в   1607   году   из   Соликамска   переезжает   семья   посадского   человека Ш.Шубина.  В   1600   году   в   городе   строится   гостиный   двор,   амбары,   конюшни, «татарский двор» для приезжих торговых людей.  На   гостином   дворе   останавливались   приезжие   из   многих   городов.   В амбарах они хранили свои товары, на гостином дворе торговали.     Гостиный двор Приезжим   людям   запрещалось выезжать за пределы гостиного   торговать   с двора,   чтобы   местным   населением.   За нарушение этого запрета в «государеву казну» взимался денежный штраф, а при неоднократном повторении все купленные товары конфисковались (как это   было   сделано   в   1604   году   по   отношение   к   верхотурскому   купцу   В. Лучанину, занимающемуся массовой тайной  скупкой пушнины) Опасения   о   возможности   нападения   на   Верхотурье   не   были   пустым звуком:   еще   продолжали   вести   активные   боевые   действия   против   русских сыновья   Кучума,   да   и   местное   население   не   отличалось   миролюбием. Сосьвинские вогулы в 1600 году пытались уничтожить соляной промысел на реке   Негле.   А   в   1604   году   лялинские   и   тагильские   вогулы   подстрекали сосьвинских   «русских   людей   побить   и   к   Верхотурью   под   город   с   войной приходить… и сосьвинские де вогуличи… не пошли». Воевода Верхотурья, проявив смекалку, у них откупился. В   1600   году   по   царскому   указу   в   Верхотурье   было   переведено   50 ямщиков из поморских городов. Так возникла Ямская слобода. В середине XVII века на правом берегу, напротив крепости, образовалась Заречная слобода, где селились, в основном, крестьяне, стрельцы и пушкари. Ворота в Сибирь                                                           Г.Пастухов На камне Троицком когда­то Аборигена чум стоял, Он жил ни бедно, ни богато И лучшей доли не искал. Была семья: жена и дети, Лук деревянный и копье, Владел с умом богатством этим, Берег, как счастье, он свое. Река Тура, тайга кормила Семью большую круглый год, Нужна была большая сила, Чтоб избежать больших хлопот. Жизнь проходила так веками, Не нарушал никто покой, Надежда с верой помогали, Чтоб выстоять в тайге глухой. Но вот покой был вдруг нарушен, Нарушен жизненный уклад, Приплыл Турой казак Ванюша, Чтоб строить Верхотурье­град. Открылись в Азию ворота, В загадочную всем Сибирь… Так разрасталась Русь широко, Тем превращала сказку в быль. Стекались в Верхотурье люди, Как малые в реку ручьи, И верили, что вечно будет Жить этот город на Руси. Со временем он стал уездом С большим количеством церквей, Дивились граждане проездом В Сибирь далекую теперь. Четыре века Верхотурье Стоит с глубокой старины, Он видел грозы, видел бури И вот дожил до сей поры. Нам надо сделать город краше, Наш долг его любить, беречь, Зависит все от воли нашей, Мосты бездумья надо сжечь. И он тогда стареть не будет, Он будет вечно молодым, Ведь в нем живут такие люди, Спасут его трудом своим.                                  Таможня Верхотурье   становится   центром   огромного   уезда.   Он   простирался   от истоков реки Печоры до верховьев реки Чусовой и Уфы, занимая все течение рек Туры и Талицы с их притоками. Пограничное положение города, через который следовали товары как из России в Сибирь и Китай, так и обратно, требовало учреждения в Верхотурье таможенного двора.  Уже   в   первых   царских   грамотах   строго   прописывалось   «мимо Верхотурья  не пропускать  никого»,  а  в 1600 году  здесь  была  официально устроена   таможня.   Никто   не   имел   права   проезжать   через   Верхотурье   с товарами без внесения пошлин. Торговые люди лично являлись на таможню, делали взносы, получали свидетельство на право продажи своих товаров или покупку сибирских.  Таможенная   книга   составлялась   из   нескольких   отдельных,   каждая   из которых   посвящалась   сбору   какой­либо   одной   пошлины.   Всего   в   годовых таможенных книгах содержится 13 видов пошлин. Вызывает интерес пошлина, называемая «поголовная с ясырей». Ясыри – это  невольники, взятые  в  плен  и  обращённые в домашних рабов. Тот, кто покупал «ясыря», платил «поголовное» в размере 8 алтын 2 денег за каждого, а   тот,   кто   продавал,   платил   десятую   пошлину.   Так,   23   января   1640   года служилый татарин Иртышаков заплатил 1 рубль за продажу «девки Табии 18 лет» за 10 рублей татарину Тактасуну, с которого было взято «поголовное» в размере 8 алтын 2 денег.   Некоторые товары продавались прямо в Верхотурье на гостином дворе, который   был   построен   в   том   же   году,   что   и   таможня.   Существовал   и «татарский двор», построенный для ясачных людей. Ездить другой дорогой было опасно, так как при поимке нарушителей били   батогами   или   кнутом.  При   повторном   нарушении   ссылали   в  Сибирь. Чтобы никто провозимого не утаил, стража обыскивала всех проезжающих: торговых, государевых, епископских, не говоря уже о гулящих (свободных) людях.  До   сих   пор   в   Свердловской   и   Пермской   областях   еще   встречаются населенные пункты или давно заброшенные поселки с названиями: «Кордон», «Караул», «Караульное». То отголоски тех времен, когда государева стража перекрывала все пути из Европейской России в Сибирь. Василий   Никитич   Татищев,   известный   русский   историк   и   географ, управляющий казенными заводами на Урале, писал о Верхотурском тракте, как   единственном   дозволенном   пути   из   России   в   Сибирь   и   обратно   так: «Верхотурье   –   крепость   пограничная   для   пресечения   тайных   провозов… товаров  беспошлинно, где  крепчайший  дозор  чинится,  ибо  все прочие   под жесточайшим истязанием запрещены». В 1607 году воеводы Степан Годунов и Алексей Загряжский получили из Москвы первую городовую печать. «И вы б тою нашею печатью, ­ указывалось в сопроводительной грамоте, ­ печатали всякие дела и нашу казну, хлеб и деньги,   и   пушечные   запасы,   и   всякую   мягкую   рухлядь   и   у   торговых,   и   у приезжих   людей,   которые   приедут   в   Сибирь,   на Верхотурье…   и   казну   присылали   нам,   к   Москве…   и держали б нашу печать в съезжей избе бережно…, чтобы нихто печати такие для воровства не зделал…».  государева   На   этой   круглой   печати   имелось   следующее изображение:   соболь   под   деревом,   а   около   вырезано: «Печать   земли Сибирския города Верхотурья».  изображение   на   печати   было В   1689   году прежнего   рисунка   появился изменено:   вместо рядом буква «В».  соболь со стрелой, а Верхотурский   уезд   вошел   в В   1781   году губернии. герб состав   Пермской утвержденный   17   июля   1783 Верхотурья, следующим   образом:   в   верхней года, части   щита   герб   Пермский   (на   нем,   на   красном   поле   был   изображен серебристый медведь, на котором стояло Евангелие в золотом окладе, а над ним – серебряный крест). В нижней части – в серебряном поле соболь со стрелою и буквой «В», означающую имя города».   Новый   выглядел    Серебристая поверхность герба – это зимние просторы Сибири и Урала. Соболь – самый дорогой в те времена мех. Стрела – ворота в Сибирь. С каждым годом товаров, провозимых через Верхотурье, становится все больше. Тема V.            Переселенцы. Огромные пространства Урала и Сибири были не обжиты. А именно здесь возникали города, строились заводы. Ох, как нужны были люди.   И по царскому указу отправлялись в неизведанные края люди, шли не только   отдельные   семьи,   целые   деревни   переселялись   на   Урал   и   за   Урал. Сейчас   мы   с   вами   перенесемся   в   те   времена,   где   и   встретимся   с   такими переселенцами.   Рассказ   из   книги   М.   Зуева­Ордынца   «Хлопушин   поиск» поможет вам ярче представить  Июнь. Безветрие. Жара. Жар был сухой, как из печи. Рожь налилась до половины, и хрипели, квакали в ней перепела. Налился лист в лесу, был он зелен и густ, и дышал лес березовой горечью. У подножия небольшой горы журчал ручей. Из­за далекого перелеска к ручью вилась дорога. Вдруг на дороге появился всадник. У ручья всадник остановился, дал коню напиться, затем напился сам и присел у ручья. Вынул из­за пазухи краюшку свежего хлеба, начал есть. Ел осторожно, ломая хлеб небольшими кусочками и бережно собирая в ладони крошки. Недоеденный кусок снова сунул за пазуху.  Вдруг послышался странный шум. Шум нарастал со стороны дороги, где поднималось облако пыли. Когда порыв ветра унес в сторону облако пыли, перед глазами путника предстал бесконечный обоз.  Голова   обоза   приближалась   уже   к   ручью,   а   хвост   ещё   был   где­то   в перелеске. Во всем обозе были только мужчины. У всех ха поясом торчали топоры, у многих на плечах, большими серебряными рыбинами колыхались пилы­однорядки с лезвиями, завернутыми в тряпки. Между телегами сверкали солдатские штыки. Над обозом вились тучи мух и слепней. Ветер приносил со стороны дороги едкий запах пота.  Передние телеги поравнялись с ручьем. Люди шли, низко опустив головы, всем телом подавшись вперед. Воспаленно блестели их глаза, потрескавшиеся черные губы жадно ловили воздух. ­ Эй, крещеные! – крикнул отдыхавший у ручья человек. – Здесь ручеек, испейте водицы, – и те, побросав пилы, толпою ринулись к ручью. ­ Стой! Куда! Стой! – кричали солдаты. Но уже со всего обоза, задыхаясь и хрипя от нетерпения, бежали к ручью люди. Они плашмя падали у воды и пили,   пили,   казалось,   не   только   ртом,   но   и   всем   измученным,   пылающим лицом. Отдыхавший отошел от ручья и пошел вдоль обоза, а ему навстречу все еще   бежали   люди,   услыхавшие   о   воде.   Вдруг   его   остановил   тяжелый, тошнотворный запах. Телегу, около которой он остановился, точно бисером, облепили жирные зеленые мухи. Он поднял лежавшую на телеге кучу тряпья. С раздраженным жужжанием взвились мухи, в лицо ударил удушливый запах разлагавшегося мяса. На телеге лежало два мертвеца. ­ Отчего померли? – спросил он у стоявшего возле тел мужика. ­ Животами маялись, – ответил мужичонка. ­   Путь   дальний,   а   еды   мало.   Кору,   глину   с   мукой   мешали,   павшими лошадьми не брезгуем. Видишь, кони­то еле ноги волочат. – Он кивнул на своего мерина. Усталый конь осел на заднюю ногу – не то задремал, не то собирался   подыхать.   Мужичонка   поправил   за   поясом   топор   и   еще   более сердито добавил: ­   Ты   не   думай,   не   только   эти   двое   богу   душу   отдали.   Посчитай­ка, сколько   их   во   всем   обозе   наберется.   Немало!   Протухли,   а   хоронить   не дозволено. Вот и везем. Глаза   мужичонки   блестели   сухим   чахоточным   блеском.   Он   то   и   дело трескуче кашлял, судорожно цепляясь за рубаху. ­   Сам­то   ты   здоров?   –   ласково   спросил   отдыхавший   и   протянул мужичонке недоеденную краюху. – Накось, пожуй. ­ Здоровье никудышное, это верно, – нехотя ответил мужичок. – Иной раз кровью харкаю. А видишь, в какую даль ведут!? Верст, считай, тысячу уже прошли, а может, и более. ­ А куда путь держите? ­ На Белореченский завод графа Чернышева. ­ Зачем? ­   Знамо,   работать.   Послушай­ко,   как   дело   было.   Графу   Чернышеву работные люди понадобились. И послал он разведать, нет ли еще деревень, к заводам не приписанных. А наше село было свободное, вот нас и приписали к Чернышеву. И вот должны мы сто двадцать дней на заводе отработать. Да на дорогу туда и оттуда еще сто дней клади. Когда ж на себя работать? Как без нас бабы управятся? ­ А зачем шли? – сурово спросил отдыхавший. ­ Мы не шли. Нас силой повели! – обидно ответил мужичонка.  – Мы – хлебопашцы. И привыкли на земле работать. На завод не пойдем. А далее вот что было. Наехали на село солдаты. Стали батогами бить, зачем, мол,   указа   царя   ослушались.   Сначала   пороли,   а   потом   мужиков   хватать начали,   ребят,   которые   повзрослее,   тоже   забрали,   в   колодки   забили   и   на подводы   побросали.   Езжай!   Вот   и   едем.  В  Екатеринбурге   только   колодки сняли, когда люди умирать начали. А ты говоришь – зачем шли? Не пойди тут!