Колесо истории "Иван Грозный"

Иван Грозный ­  Историк Скрынников, посвятивший несколько десятилетий изучению его эпохи, доказывает, что при Иване IV Грозном в России осуществлялся "массовый террор", в ходе которого было уничтожено около 3­4 тыс. человек. Но зададимся вопросом: сколько людей отправили на тот свет западноевропейские современники Ивана Грозного: испанские короли Карл V и Филипп II, король Англии Генрих VIII и французский король Карл IX? Оказывается, они самым жестоким образом казнили сотни тысяч людей.  Так, например, именно во время, синхронное правлению Ивана Грозного ­ с 1547 по 1584, в одних только Нидерландах, находившихся под властью Карла V и Филиппа II, "число жертв... доходило до 100 тыс.". Из них было "сожжено живьем 28 540 человек". Французский король Карл IX 23 августа 1572 года принял активное "личное" участие в так называемой Варфоломеевской ночи, во время которой было зверски убито "более 3 тыс. гугенотов" только за то, что они принадлежали к протестантству, а не к католицизму; таким образом, за одну ночь было уничтожено примерно столько же людей, сколько за все   время   террора   Ивана   Грозного! тыс.   протестантов".   В   Англии   Генриха   VIII   только   за "бродяжничество" вдоль больших дорог "было повешено 72 тысячи бродяг и нищих". В Германии, при подавлении крестьянского восстания 1525 г., казнили более 100.000 человек. И все же, как это ни странно и даже поразительно, и в русском, и в равной мере западном сознании Иван Грозный предстает, как ни с кем не сравнимый, уникальный тиран и палач.Наверно, это самый главный аргумент против Ивана.   Мол,   исключительно   ради   забавы   резал   грозный   царь   ни   в   чем   не   повинных   бояр.   Хотя периодическое возникновение широко разветвленных заговоров в боярской среде не отрицает ни один уважающий себя историк, хотя бы потому, что заговоры ­ обычное дело при любом царском дворе. Мемуары той эпохи так и пестрят рассказами о бесчисленных интригах и изменах. Факты и документы ­ вещь упрямая, а они свидетельствуют, что против Грозного были составлены несколько следовавших один   за   другим   опасных   заговоров,   объединявших   многочисленных   участников   из   царского окружения. Так в 1566­1567 гг. царем были перехвачены письма от польского короля и от литовского гетмана к многим знатным подданным Иоанна. Среди них был и бывший конюший Челяднин­Федоров, чей чин делал его фактическим руководителем Боярской Думы и давал ему право решающего голоса при выборах нового государя. Вместе с ним письма из Польши получили князь Иван Куракин­Булгачов, три князя Ростовских, князь Бельский и некоторые другие бояре. Из них один Бельский не вступил с Сигизмундом в самостоятельную переписку и передал Иоанну письмо, в котором польский король предлагал   князю   обширные   земли   в   Литве   за   измену   русскому   государю.   Остальные   адресаты Сигизмунда продолжили письменные сношения с Польшей и составили заговор, ставящий своей целью посадить на русский престол князя Владимира Старицкого. Осенью 1567 года, когда Иоанн возглавил поход   против   Литвы,   к   нему   в   руки   попали   новые   свидетельства   измены.   Царю   пришлось   срочно вернуться в Москву не только для следствия по этому делу, но и для спасения собственной жизни: заговорщики   предполагали   с   верными   им   воинскими   отрядами   окружить   ставку   царя,   перебить опричную   охрану   и   выдать   Грозного   полякам. Состоялся   суд   Боярской   Думы.   Улики   были неопровержимы: договор изменников с их подписями находился в руках у Иоанна. И бояре, и князь Владимир   Старицкий,   постаравшийся   отмежеваться   от   заговора,   признали   мятежников   виновными. Историки,   основываясь   на   записках   германского   шпиона   Штадена,   сообщают   о   казни   Челяднина­ Федорова,   Ивана   Куракина­Булгачова   и   князей   Ростовских.   Их   всех,   якобы,   жестоко   пытали   и казнили.  Разгром Новгорода В 1563 году Иоанн узнает от служившего в Старице дьяка Савлука о "великих изменных делах" своего кузена князя Владимира Старицкого и его матери, княгини Ефросинии. Царь начал следствие и вскоре после этого в Литву бежал Андрей Курбский, близкий друг Старицкого семейства и активный участник всех его интриг. В то же время умирает родной брат Иоанна, Юрий Васильевич. Это приближает Владимира Старицкого вплотную к трону. Грозный вынужден принять ряд мер для обеспечения собственной безопасности.  Царь заменяет всех ближних людей Владимира Андреевича на своих доверенных лиц, обменивает его удел на другой и лишает двоюродного брата права жить в Кремле. Иоанн составляет новое завещание, по которому Владимир Андреевич хотя и остается в опекунском совете, но уже рядовым членом, а не председателем, как раньше. Все эти меры нельзя назвать даже суровыми, они были просто адекватной реакцией на опасность. Уже в 1566 г. отходчивый царь прощает брата и жалует его новыми владениями и местом в Кремле для постройки дворца. Когда в 1567 г. Владимир вместе с Боярской Думой вынес обвинительный приговор Федорову­Челяднину и остальным своим тайным сообщникам, доверие к нему Иоанна   возросло   еще   больше.   Однако   в   конце   лета   того   же   года   близкий   Старицкому   двору новгородский помещик Петр Иванович Волынский сообщает царю о новом заговоре такого масштаба, что Иоанн в страхе обратился к Елизавете Английской с просьбой о предоставлении ему, в крайнем случае, убежища на берегах Темзы. Суть заговора, вкратце, такова: подкупленный Старицким князем царский повар отравляет Иоанна ядом, а сам князь Владимир, возвращаясь в это время из похода, ведет за   собой   значительные   воинские   силы.   С   их   помощью   он   уничтожает   опричные   отряды,   свергает малолетнего наследника и захватывает престол. В этом ему помогают заговорщики в Москве, в том числе и из высших опричных кругов, боярская верхушка Новгорода и польский король.  После победы участники заговора планировали поделить Россию следующим образом: князь Владимир получал трон, Польша ­ Псков и Новгород, а новгородская знать ­ вольности польских магнатов. Было установлено   участие   в   заговоре   близких   к   царю   московских   бояр   и   чиновников:   Вяземского, Басмановых, Фуникова и дьяка Висковатого.В конце сентября 1569 года царь вызвал к себе Владимира Старицкого,   после   чего   князь   уходит   с   царского   приема   и   умирает   на   другой   день.   Заговор   был обезглавлен, но еще не уничтожен. Во главе заговора стал новгородский архиепископ Пимен. Иоанн двинулся к Новгороду. Наверное, никакое другое событие того времени не вызвало такого количества гневных выпадов против царя, как так называемый "новгородский погром".  Известно, что 2 января 1570 года передовой отряд опричников выставил заставы вокруг Новгорода, а 6 или 8 января в город вошли царь и его личная охрана. Передовой отряд арестовал знатных граждан, чьи подписи   стояли   под   договором   с   Сигизмундом,   и   некоторых   монахов,   виновных   в   ереси жидовствующих , которая служила идеологической подпиткой сепаратизма новгородской верхушки. После прибытия государя состоялся суд. Сколько было приговоренных к смерти изменников? Историк Скрынников,   на   основании   изученных   документов   и   личных   записей   царя,   выводит   цифру   в   1505 человек. Примерно  столько же,  полторы тысячи  имен насчитывает  список,  посланий  Иоанном для молитвенного поминовения в Кирилло­Белозерский монастырь.  .   "Сыноубийца" Есть   одна   "жертва"   Иоанна,   о   которой   наслышаны   все   от   мала   до   велика. Подробности   убийства   Иваном   Грозным   своего   сына   растиражированы   в   тысячах   экземпляров художниками и писателями. Отцом мифа о "сыноубийстве" был высокопоставленный иезуит, папский легат Антоний Поссевин. Ему принадлежит и авторство политической интриги, в результате которой католический Рим надеялся с помощью польско­литовско­шведской интервенции поставить Россию на колени   и,   воспользовавшись   ее   тяжелым   положением,   вынудить   Иоанна   подчинить   Русскую Православную Церковь папскому престолу. Однако царь повел свою дипломатическую игру и сумел использовать Поссевина при заключении мира с Польшей, избежав при этом уступок в религиозном споре   с   Римом.   Хотя   историки   и   представляют   Ям­Запольский   мирный   договор,   как   серьезное поражение   России,   надо   сказать,   что   стараниями   папского   легата   фактически   Польша   получила обратно только свой же собственный город Полоцк, отнятый Грозным у Сигизмунда в 1563 году.  После   заключения   мира   Иоанн   даже   отказался   обсуждать   с   Поссевиным   вопрос   об   объединении церквей ­ он ведь и не обещал этого. Провал католической авантюры сделал Поссевина личным врагом Иоанна. К тому же, иезуит прибыл в Москву через несколько месяцев после смерти царевича и не мог быть   свидетелем   происшествия.   Что   касается   истинных   причин   события,   то   смерть   наследника престола вызвала недоуменную разноголосицу у современников и споры у историков. Версий смерти царевича было достаточно, но в каждой из них основным доказательством служили слова "быть может", "скорее всего", "вероятно" и "будто бы". Но традиционная версия гласит так: однажды царь зашел в покои сына и увидел его беременную жену одетой не по уставу: было жарко, и она вместо трех рубах надела   только   одну.  Царь   стал   бить   невестку,   а   сын  ­   ее   защищать.   Тогда   Грозный   и   нанес   сыну смертельный удар по голове. В таком отдельном тереме и проживала семья царевича. Распорядок жизни царевны Елены был таким же, как и у других знатных дам того века: после утреннего богослужения она отправлялась в свои покои и садилась за рукоделие со своими прислужницами. Знатные женщины жили взаперти. Проводя дни в своих светелках, они не смели показаться на людях и, даже сделавшись женою, не могли никуда выйти без позволения мужа, в том числе и в церковь, а за каждым их шагом следили неотступные слуги­ стражи. Помещение   знатной женщины  находилось   в  глубине  дома,  куда  вел  особый   вход,  ключ  от которого всегда лежал у мужа в кармане. На женскую половину терема не мог проникнуть никакой мужчина, хотя бы он был самым близким родственником. Таким образом, царевна Елена находилась на женской   половине   отдельного   терема,  вход   в  которую  всегда   заперт,  а  ключ   находится  у  мужа   в кармане. Выйти оттуда она может только с разрешения супруга и в сопровождении многочисленных слуг и служанок, которые наверняка позаботились бы о приличной одежде.  К тому же, Елена была беременна и едва ли ее оставили бы без присмотра. Выходит, что единственной возможностью для царя встретить невестку в полуодетом виде означало выломать запертую дверь в девичью и разогнать боярышень и сенных девушек. Но такого факта история в полной приключениями жизни Иоанна не зафиксировала. Но если не было убийства, то от чего умер царевич? Царевич Иван умер от болезни, чему сохранились некоторые документальные подтверждения. Жак Маржерет писал: "Ходит слух, что старшего (сына) он (царь) убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла... и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье". На примере этой фразы мы можем видеть, как ложная версия, популярная среди иностранцев с "легкой" руки Поссевина, переплетается с правдой о смерти царевича от болезни во время поездки на богомолье.  К тому же, продолжительность болезни состовляла 10 дней, с 9 по 19 ноября 1581 года. Но что это была за болезнь? В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы:   Иоанна   Грозного,   царевича   Ивана,   царя   Феодора   Иоанновича   и   полководца   Скопина­ Шуйского.   При   исследовании   останков   была   проверена   версия   об   отравлении   Грозного.   Ученые обнаружили, что содержание мышьяка, наиболее популярного во все времена яда, примерно одинаково во всех четырех скелетах и не превышает нормы.  Но   в   костях   царя   Иоанна   и   царевича   Ивана   Ивановича   было   обнаружено   наличие   ртути,   намного превышающее допустимую норму. Насколько случайно такое совпадение?  К сожалению,  о болезни царевича  известно  только   то,  что  она   длилась   10  дней.  Место  смерти  наследника   ­  Александрова слобода, расположенная к северу от Москвы. Можно предположить, что, почувствовав себя плохо, царевич выехал в Кирилло­Белозерский монастырь, чтобы там принять перед смертью монашеский постриг. Понятно, что если он решился отправиться в такой далекий путь, то не лежал без сознания с травмой   черепа. В   противном   случае,   царевича   постригли   бы   на   месте.   Но   в   дороге   наступило ухудшение состояния больного и, доехав до Александровской слободы, наследник окончательно слег и вскоре скончался от "горячки".  "Иван­многоженец" Практически все историки и литераторы, писавшие о Грозном, не могут обойти стороной   тему   его   супружеской   жизни.   И   тут   на   сцену   выступают   пресловутые   семь   жен   Ивана Грозного,   созданные   больным   воображением   западных   мемуаристов,   начитавшихся   сказок   о   Синей Бороде,   а   также   помнивших   о   реальных,   трагически   заканчивавшихся   судьбах   нескольких   жен английского короля Генриха VIII. Иеремия Горсей, много лет проживший в России, не постеснялся записать   в   царские   жены   "Наталью   Булгакову,   дочь   князя   Федора   Булгакова,   главного   воеводы, человека,   пользовавшегося   большим   доверием   и   опытного   на   войне...   вскоре   этот   вельможа   был обезглавлен, а дочь его через год пострижена в монахини". Однако такой дамы вообще в природе не существовало. Это же самое можно повторить и по отношению к некоторым другим "женам" Иоанна. В своем "Путешествии по святым местам русским" А. Н. Муравьев указывает точное число Иоанновых жен. Описывая Вознесенский монастырь ­ место последнего упокоения Великих княгинь и русских цариц, он говорит: "Рядом с матерью Грозного четыре его супруги...". Конечно, четыре супруги это тоже немало. Но, во­первых, не семеро. А, во­вторых, третья супруга царя, Марфа Собакина, тяжело заболела   еще   невестой   и   умерла   через   неделю   после   венца,   так   и   не   став   царской   женой. Для установления этого факта была созвана специальная комиссия, и на основании ее выводов царь получил впоследствии разрешение на четвертый брак. По православному обычаю разрешалось жениться не более трех раз.  В 1580 году царь провел еще одну акцию, положившую конец благополучию немецкой слободы. Это тоже используется для очередной пропагандистской атаки на Грозного. Померанский историк пастор Одерборн описывает это события в мрачных и кровавых тонах: царь, оба его сына, опричники, все в черных одеждах, в полночь ворвались в мирно спящую слободу, убивали невинных жителей, насиловали женщин,   отрезали   языки,   вырывали   ногти,   протыкали   людей   добела   раскаленными   копьями,   жгли, топили и грабили.  Однако, историк Валишевский считает, что данные лютеранского пастора абсолютно недостоверны. Тут   надо   добавить,   что   Одерборн   писал   свой   пасквиль   в   Германии,   очевидцем   событий   не   был   и испытывал к Иоанну ярко выраженную неприязнь за то, что царь не захотел поддержать протестантов в их борьбе с католическим Римом.  Совсем по­иному описывает это событие француз Жак Маржерет, много лет проживший в России: "Ливонцы, которые были взяты в плен и выведены в Москву, исповедующие лютеранскую веру, получив два  храма   внутри  города  Москвы,  отправляли   там  публично  службу;   но  в  конце  концов,  из­за  их гордости и тщеславия сказанные храмы... были разрушены и все их дома были разорены. И, хотя зимой они были изгнаны нагими, в чем мать родила, они не могли винить в этом никого кроме себя, ибо... они вели себя столь высокомерно, их манеры были столь надменны, а их одежды ­ столь роскошны, что их всех можно было принять за принцев и принцесс... Основной барыш им давало право продавать водку, мед и иные напитки, на чем они наживают не 10%, а сотню, что покажется невероятным, однако же это правда". Подобные же данные приводит и немецкий купец из города Любека, не просто очевидец, но и участник   событий.   Он   сообщает,   что   хотя   было   приказано   только   конфисковать   имущество, исполнители все же применяли плеть, так что досталось и ему. Однако, как и Маржерет, купец не говорит ни об убийствах, ни об изнасилованиях, ни о пытках. Но в чем же вина ливонцев, лишившихся в одночасье своих имений и барышей Немец Генрих Штаден, не питающий любви к России, сообщает, что русским запрещено торговать водкой, и этот промысел считается у них большим позором, тогда как иностранцам   царь   позволяет   держать   во   дворе   своего   дома   кабак   и   торговать   спиртным,   так   как "иноземные солдаты ­ поляки, немцы, литовцы... по природе своей любят пьянствовать". Эту фразу можно дополнить словами  иезуита и члена папского посольства Паоло Компани: "Закон запрещает продавать водку публично в харчевнях, так как это способствовало бы распространению пьянства". Таким образом, становится ясно, что ливонские переселенцы, получив право изготовлять и продавать водку своим соотечественникам, злоупотребили своими привилегиями и "стали развращать в своих кабаках русских". Как бы ни возмущались платные агитаторы Стефана Батория и их современные адепты,   факт   остается   фактом:   ливонцы   нарушили   московское   законодательство   и   понесли полагающееся по закону наказание.  Михалон Литвин  писал,  что "в Московии нет нигде шинков, и если у какого­нибудь домохозяина найдут   хоть   каплю   вина,   то   весь   его   дом   разоряется,   имение   конфискуется,   прислуга   и   соседи, живущие   на   той   же   улице,   наказываются,   а   сам   хозяин   навсегда   сажается   в   тюрьму...   Так   как московитяне   воздерживаются   от   пьянства,   то   города   их   изобилуют   прилежными   в   разных   родах мастерами, которые, посылая нам деревянные чаши... седла, копья, украшения и различное оружие, грабят у нас золото". Конечно,   царь   встревожился,   когда   узнал,   что   в   немецкой   слободе   спаивают   его   подданных.   Но никаких   беззаконий   не   было,   наказание   соответствовало   закону,   основные   положения   которого приводятся у Михалона Литвина: дома преступников разорили; имущество конфисковали; прислуга и соседи   были   наказаны   плетьми;   и   даже   было   оказано   снисхождение   ­   ливонцев   не   заключили пожизненно в тюрьму, как полагалось по закону, а только выселили за город и разрешили построить там дома и церковь.  Как видно из выше приведенных фактов, фигура Ивана Грозного была изрядно демонизирована, хотя, конечно, во время правления Грозного были темные страницы, но ничего такого, что выходило за рамки политической культуры и нравов того времени, за царем найти трудно. Причем за явно искаженным образом   Грозного   многие   исследователи   не   замечают   положительных   сторон   правления   Ивана Васильевича. А ведь их тоже немало.  При Иване Русь поднялась с колен и расправила плечи от Балтики до Сибири. При вступлении на престол Иоанн унаследовал  2,8 млн. кв. км, а в результате его правления территория  государства увеличилась почти вдвое ­ до 5,4 млн. кв. км ­ чуть больше, чем вся остальная Европа. За то же время население выросло на 30­50% и составило 10­12 млн. человек.  В 1547 году Грозный венчался на царство и принял титул царя, равнозначный императорскому. Такое положение   дел   было   узаконено   Вселенским   Патриархом   и   другими   иерархами   Восточной   Церкви, видевшими в Иоанне единственного защитника Православной веры.  При   Иване   окончательно   были   уничтожены   остатки   феодальной   раздробленности,   а   без   этого   не известно,   пережила   бы   Россия   смутное   время   или   нет.   Именно   при   Иоанне   IV   были   проведены церковные Соборы 1547, 1549, 1551, 1553 и 1562 годов, заложившие основы церковного строительства Руси. Оклеветанный царь Иван ГрозныйДаже в официальной версии истории находится огромное  количество фактов, свидетельствующих о исторических подлогах и постоянном стремлении наших заклятых партнёров поливать грязью Русь и русский народ. Чем же так не угодил  пропагандистам царь Иван Васильевич? Заслуга Ивана Грозного в издании первых русских печатных книг – несомненна. Вообще, многое   в   русской   истории,   названное   «первым»,   связано   с   именем   этого   царя.   Первая аптека появилась  при нём, первое  регулярное войско  – стрельцы,  тоже при  нём. Иван Васильевич   –   основатель   регулярных   погранвойск,   утвердивший   16   февраля   1571   года «Устав сторожевой и пограничной службы». Мало кто сейчас помнит, что Грозным сначала назвали его деда, Ивана III, заслужившего это прозвище в двенадцатилетнем возрасте, когда в 1452 году гонял по Вологодским лесам Дмитрия Шемяку. Имя это ему было дано в похвальном смысле; грозным он был для врагов и строптивых ослушников.Уже заметив   строгость   Иоаннову   в   наказаниях,   прибавим,   что   самые   знатные   чиновники,   светские   и духовные, не освобождались от ужасной торговой казни; так, всенародно секли кнутом Ухтомского князя, Дворянина Хомутова и бывшего Архимандрита Чудовского за подложную грамоту, сочинённую ими на землю умершего брата Иоаннова…» В 1525 году в Германии при подавлении крестьянского восстания казнили более 100 тысяч человек. Именно во время правления Ивана Грозного, с 1547 по 1584 год в Нидерландах, находившихся под властью испанских королей Карла V и Филиппа II, число жертв доходило до 100 тысяч! Причём были это, прежде всего казнённые или умершие под пытками «еретики». После   этого   замученный   до   смерти   князь   получает   во   владение   город   Стародуб­Ряполовский (Платонов) и одновременно шлёт царю из монастырского заточения жалобу, о том, что его семье и 12 находящихся при его особе слугам не присылают положенных от казны рейнских и французских вин, свежей рыбы, изюма, чернослива и лимонов (Валишевский). Вот только приговорён он был за «...измену, чеканку монеты и отсылку её и других сокровищ королям польскому и шведскому, обвинён в содомском грехе, в содержании ведьм, мальчиков и животных и других ужасных преступлениях. Всё его имущество – огромное количество лошадей, денег и сокровищ – было конфисковано в пользу царя, а самого епископа присудили на вечное заключение в погреб, где он жил в оковах на руках и ногах, писал образа и картины, делал гребни и сёдла, питаясь одним хлебом и водою». (Дж. Горсей). Получается – приговорён, но не казнён. Жил в одиночестве, работал, питался скромно... Как и подобает монаху. крестоцеловальную клятву, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами. ...Близкая   России   и   по   языку,   и   географически   Польша   развалилась,   исчезла   с   лица   земли   как государство, именно вследствие тех процессов государственного нигилизма, вольности и сепаратизма шляхты, которые на Руси Иван Васильевич выжигал калёным железом. Казнили именно преступников, и не надо делать вид, что речь идёт о безвинно пострадавших. Каждый смертный приговор при Грозном выносился только в Москве и утверждался лично царём, а приговор князьям и  Но против установки памятника выступила Ярославская епархия РПЦ МП. Архиепископ Ярославский и   Ростовский   Кирилл   обратился   с   посланием   к   губернатору,   областному   прокурору   и   главному федеральному инспектору с требованием воспрепятствовать установке памятника царю Иоанну IV. Практически его современник, отделённый от Ивана Грозного вовсе небольшим количеством лет царь Васька Шуйский (на троне с мая 1606 по июль 1610) в 1607 году обещал Болотникову и его соратникам помилование; когда те сдались, обещание было забыто – самого Болотникова утопили в Каргополе, а четыре тысячи пленных мятежников казнили весьма незатейливым способом – вывели их на берег Яузы и... Дубиной по затылку – тюк, в воду – плюх! Четыре тысячи ударов – четыре тысячи трупов поплыли по Яузе и дальше – по Москве­реке... Илейку, назвавшегося Петром, сыном царя Фёдора, тоже казнили в Москве, вопреки обещанию даровать жизнь. Посчитаем? 600 расстрелов – это всего лишь за 104 дня (с 5 июня по 16 сентября). В день получается по шесть смертных приговоров. И посмотрите, какой памятник взгромоздили ему в Москве, и бюст на родине... Подтверждение тому, что ссора отца с сыном и смерть царевича разнесены во времени – во множестве летописей, и причина смерти его сейчас установлена достоверно – царевич был отравлен; содержание хлорида ртути в его останках превышает предельно допустимую в 32 раза! Более того – при вскрытии саркофага Ивана Ивановича, хотя его череп не сохранился (рассыпался), обнаружили «копну хорошо сохранившихся волос ярко жёлтого цвета длиной до 5­6 см. Признаков наличия   крови   на   волосах   не   обнаружено».   Если   нынешними   средствами   исследования   крови   не обнаружено, значит, её и не было. Не было тогда таких моющих средств, которые могли бы смыть кровь так, чтобы наши криминалисты её не обнаружили. Касательно немыслимого количества его жён – тут сразу нужно внести ясность – жена – это женщина, прошедшая официально признанный обряд вступления в брак. В XVI веке это было венчание. Так что назвать жёнами женщин, с которыми царь не венчался, нельзя. Для их обозначения есть множество терминов, юридических и просторечных, только уж никак не «жена». В   женском   Вознесенском   монастыре,   усыпальнице   Московских   великих   княгинь   и   цариц,   есть захоронения четырёх жён Иоанна IV: Анастасии Романовой, Марии Темрюковны, Марфы Собакиной и Марии Нагой, так что говорить можно только о четырёх жёнах, причём четвёртый брак был совершён по решению Освящённого Собора Русской Православной Церкви, и царь смиренно понёс наложенную на него епитимию. Четвёртый брак был разрешён потому, что предыдущий брак, с Марфой Собакиной, был чисто номинальным – царица умерла, не вступив в фактический брак. И – всё! Больше жён у него не было! Но, тем не менее, в музее Александровской слободы в одной из палат на стене находилось описание обряда венчания с неизвестно какой по счёту женой. Когда писатель Вячеслав Манягин попросил, чтобы для него сделали копию данного документа, заведующая музеем сказала буквально следующее: «Понимаете, от XVI сохранилось очень мало письменных источников. Поэтому мы взяли описание брачного   обряда   XVII   века   и   использовали   его.   Ведь   обряд   за   сто   лет   не   изменился...»   Но   в сопроводительной табличке указывалось, что это описание именно свадьбы Ивана Грозного, и даже указывалось – на ком именно! Интересно – сейчас убрали это «ещё одно доказательство «многожёнства» царя»? Так что не были жёнами царя Анна Колотовская, Анна Васильчикова, Василиса Мелентьевна, Наталья Булгакова, Авдотья Романовна, Марфа Романовна, Мамельфа Тимофеевна и Фетьма Тимофеевна. И не было убийства своего сына. А   что   было?   Присоединены   царства   Казанское,   Астраханское,   Сибирское,   Ногайская   орда,   часть территории   Северного   Кавказа   (Пятигорье).   И   при   этом   Иван   Грозный   писал   покорителю   Сибири Ермаку: «Тимошка, не насильствуй верою православною местные народы. Беда на Руси может быть». Прирост населения составил около 50%. Это   время   отмечается   уменьшением   населения   Русского   Севера,   что   традиционно   приписывается последствиям опричнины – дескать, вследствие кровавой политики жестокого царя обезлюдели города и сёла. Только вовсе не в могилу ушли большинство покинувших родные дома. Нелегка ты, родная стезя, Коли пепел летит на шелОмы Коли кинули грады князья, И холопы покинули дОмы... (Владислав Кокорин) «Писцовые книги Казани и Свияжска 60­х годов отмечают переселенцев из других местностей – из верховых поволжских городов Нижнего Новгорода, Костромы, Ярославля, далее из Вологды, Вятки, Пскова.» (И. Кулишер. «История русского народного хозяйства»). Селились в Казани целыми улицами – например, Псковская и Тульская. В числе казанских домовладельцев – потомки многих удельных князей: Ярославских, Ростовских, Стародубских, Суздальских... (Всего – 10 родов). В Казанской области были поставлены новые города – Свияжск, (1551), Лаишев, (1557), Мокшанск, Тетюши   (1571).   На   Волге   между   Нижним   Новгородом   и   Казанью   построены   Козьмодемьянск, Чебоксары,   Кокшайск.   Ниже   по   течению   от   Казани,   чтобы   обезопасить   путь   до   Астрахани,   были поставлены Самара, (1586), Саратов (1590), Царицын (1589), для наблюдения за башкирами в 1586 году построена   Уфа.   Белгород   (1593),   Воронеж   (1586),   Оскол   (1593),   Ливны   (1571),   Кромы   были поставлены, а также ранее основанный Курск – «...населиша их разными людми казаками и стрельцами и жительными многими людьми». («Новый летописец», XVII век.) Список этот не привожу полностью ради экономии места, (только при Иване Грозном основано 155 городов и крепостей!), но ясно – сокращение населения Руси, которое ставят в вину Ивану Грозному, на деле просто следствие колонизации земель по Волге и Дону. Не народу стало меньше, а земли больше! За 51 год его правления территория Руси выросла вдвое, с 2,8 млн. кв. км до 5,4 млн. кв. км. Россия стала больше всей остальной Европы. Это же время – время резкого увеличения количества казаков. В 1521 году Дон был безлюден, спустя всего 50 лет земли эти заняли казаки. В 1574 году казаков уже столько, что они смогли взять крепость Азов. И трудно временами разобрать – где вольные казаки, а где – государевы люди. По «росписи», уставу Ивана Грозного об охране юго­восточной окраины государства, сторожевым постам было велено «не оседати с конь», было запрещено «сварити каша» два раза на одном месте, «в коем месте кто полдневал,   и   в   том   месте   не   ночевати».   Для   защиты   ближних   и   дальних   подступов   выдвигались наблюдательные посты – «сторожи» и разъезды – «станицы». ∙ На Руси введена всеобщая выборность местной администрации по желанию населения. ∙ Проведена реформа судопроизводства – городским и сельским общинам было предоставлено право самим отыскивать воров и разбойников, судить их и казнить. ∙ Появляются рода войск – конница, пехота, наряд (артиллерия). ∙ Создана государственная почта, основано около 300 почтовых станций. ∙ Создана первая аптека и аптекарский приказ. ∙ Создавалась промышленность, развивалась международная торговля: с Англией, Персией, Средней Азией. ∙ В 1549 году происходит крайне важное событие – учреждается Посольский приказ. По существу – это первое на Руси специализированное учреждение, занимающееся внешней политикой, и, как и поныне водится среди дипломатов, внешней разведкой: перед поездкой за рубеж Посольский приказ   подробно   разрабатывал   инструкции   для   главы   миссии,   в   том   числе   и   разведывательного характера.   Именно   Посольский   приказ   разъяснял   каждому   дьяку,   включённому   в   состав дипломатической   миссии,   его   задачи,   тайные   и   явные,   его   поведение   и   место   в   иерархии   группы, выезжающей за рубеж. Приказ отвечал за все вопросы, связанные с приёмом иностранных представителей на Руси, в том числе и за элементарную слежку, составляя отчёты о встречах иноземцев с другими иностранными гостями, а уж   тем   более   тщательно   отслеживались   встречи   с   русскими.   Первым   руководителем   Посольского приказа   был   подьячий   Иван   Висковатый;   это   имя   мы   ещё   встретим,   когда   будем   заниматься непосредственно библиотекой Ивана Грозного. В 1557 по приказу Ивана Грозного на правом берегу реки Наровы на Балтике русский инженер Иван Выродков (который до этого воздвиг крепость Свияжск близ Казани) построил «город для бусного (корабельного) приходу заморским людям». Так кто построил первый русский порт на Балтике? Иван Грозный или Пётр Великий? То­то... На   Руси   власти   не   утруждали   себя   постройкой   тюремных   замков.   Большинство   обвинённых   в преступлениях до завершения дела находились на поруках у общества или у частных лиц, которые отвечали за них головой. А если у кого не было поручителей, тех заковывали в кандалы или колодки и держали   в   глубоких   погребах,   ямах.   И   кто   в   1560   году   запретил   подземные   тюрьмы?   Правильно, жестокий тиран, Иван Грозный. Именно при Иване Грозном был узаконен выкуп русских людей, попавших в плен к татарам. До этого таких пленников выкупали греки, армяне, турки и приводили их к границам Московского царства, предлагая выкупить, но если не находилось желающих, то их уводили обратно. Иван Грозный повелел выкупать пленных от казны, раскладывая издержки на весь народ. «Никто   не   должен   увольняться   от   такой   повинности,   потому   что   это   общая   христианская милостыня…» Но это было частичным решением проблемы – бороться нужно было с причиной, а не со следствием. «Русских пленников у Казанцев было такое множество, что их продавали огромными толпами, словно скот, разным восточным купцам, нарочно приезжавшим для этой цели в Казань» ( Н.И. Костомаров). Казань, по выражению современников, «допекала Руси хуже Батыева разорения; Батый только один раз протёк русскую землю, словно горящая головня, а казанцы беспрестанно нападали на русские земли, убивали и таскали русских людей в плен…» ...С детства нам вбивали в голову, что русские цари только о том и думали, как бы закабалить покрепче простого   человека,   да   захапать   побольше   земли   миролюбивых   соседей,   а   вот   в   то   же   время демократические бояре желали вольностей простому человеку, а патриотически настроенные соседние ханы   того   только   и   желали,   чтоб   был   мир   между   народами,   а   тут   приходил   Иван   Грозный   и   их немилосердно казнил. По словам современного британского историка Джефри Хоскинга: «Московия начала свою имперскую карьеру, впервые покорив и аннексировав независимое нерусское государство, Казанское ханство... Русь вступила на более чем трёхвековой путь захватов и экспансии, который привёл к созданию самой крупной и разнородной империи в мире». И многие другие историки рассматривают взятие Казани как проявление имперских амбиций русских, захватывающих новые территории и порабощающих народы. Но   если   присмотреться   к   фактам,   то   получается,   что   битва   за   Казань   шла   не   между   русскими захватчиками   и   свободным   миролюбивым   народом,   а   между   войсками   Ивана   Грозного   и   армией, приведённой   из   Астрахани   «крымчаком»   Едигером.   Но   даже   если   считать   войско   Едигера бескорыстными и благородными защитниками Казанского ханства, то как быть с арифметикой? Под   знамёнами   Ивана   Грозного   было   60   тысяч   московских   и   касимовских   татар,   а   у   Едигера   в решающей схватке – 10 тысяч воинов. В   «Казанском   летописце»   подробно   рассказывается,   как   Иван   Грозный   расставлял   своих военачальников:   «В   преднем   же   полку   началных   воевод   устави   над   своей   силой   –   Татарского крымского царевича Тактамыша и царевича шибанского Кудаита... В правой руце началных воевод устави:   касимовского   царя   Шигалея...   В   левой   же   руце   началные   воеводы:   асторозанский   царевич Кайбула... В сторожевом же полце началные воеводы: царевич Дербыш­Алейо». Именно татары первыми пошли в прорыв, в пролом Казанской стены, и именно они отличались особой жестокостью,  когда  город взяли.  Русские  же  поддержали  их  в полной  мере  лишь   после  того, как наткнулись на несколько тысяч замученных русских рабов... Только в один день, 16 августа 1552 года, и только на ханском дворе было освобождено 2700 русских рабов.   Со   свойственной   ему   жестокостью   несусветный   изверг   Иван   Грозный   дал   приказ,   согласно которому – «...если у кого найдут христианского пленника – того карати смертью», и на волю было выпущено 60 тысяч невольников. Пойти и чисто конкретно разобраться с отморозками, которые реально задолбали беспределом – на языке западных историков это и называется – «имперские амбиции» и «порабощение народов». А может, лучше почитать написанную в 1564­1565 гг. «Историю Казанского царства»? В ней подробно описывается последний период казанского ханства и взятие Казани русскими войсками. Безымянный автор истории провёл в татарском плену около 20 лет и был освобождён в 1552 году. Согласитесь, что автор,   бывший   рабом   у   казанских   татар   два   десятка   лет,   имеет   некоторое   представление   о порабощении... Борьба за Казань шла между Москвой и Крымом, а за Крымом стояла Турция, и в походах крымского хана участвовали  янычары. Заниматься  каким­либо  производительным  трудом крымской  братве  по понятиям было западло, и куда как веселей и прибыльней были грабительские  походы в соседние страны, для захвата добычи и пленных для продажи в рабство и получения выкупа. В это время складывается  поговорка, что турок только с  отцом и начальником  разговаривает  по­ турецки. С муллой он разговаривает по­арабски, с матерью по­польски, с бабушкой по­украински... С XV по XVIII век включительно из Великой и Малой Руси было в турецкий плен уведено до пяти миллионов   человек.   Это   –   только   те,   кто   прошёл   Перекопский   перешеек.   А   сколько   было   убито, сколько погибло в дороге... Крымчаки не брали взрослых мужчин, не брали стариков и маленьких детей, которые не выдержали бы дальнего пути. «Не брали» – это такой эвфемизм, употребляемый историками. Всех, кого не угоняли, просто резали... Пять миллионов! Да все население Руси во времена Ивана Грозного – примерно столько! Вся прислуга Константинополя и у турок, и у местных христиан состояла из русских рабов и рабынь. Венеция и Франция использовала русских рабов на военных галерах как гребцов, навечно закованных в цепи. Их покупали на рынках Леванта... Татары   появлялись   с   набегами   под   стенами   Белокаменной   столицы   настолько   регулярно,   что   и посейчас   в   Москве   две   старые   улицы   в   Замоскворечье   называются   Ордынками.   По  ним   крымская братва шла к переправам  через Москву­реку и к Крымскому  броду (теперь здесь Крымский  мост напоминает о кровавом прошлом). Степь поставила перед русским народом вопрос о борьбе не на жизнь, а на смерть. В 1571 году изменник князь Милославский послал своих людей показать крымскому хану Девлет­ Гирею,  как обойти  засечную черту с запада, и  татары прорвались  до самой  Москвы,  взяли  город, разграбили и сожгли (только Кремль уцелел), и, забрав огромное количество пленных, ушли в Крым. Крымчакам казалось, что Россия – кончилась. Москва  сгорела   дотла,  убитых  было  столько,  что  их  невозможно было  похоронить.  Трупы  просто сваливали в реку и отталкивали палками от берегов, чтобы плыли вниз по течению, по Волге, мимо Казани и Астрахани, в Каспий... Но оказалось – это был последний раз, когда крымчаки жгли Москву. В 1572 году Орда вновь пошла на Русь,   Астраханские   и   Казанские   татары   подняли   восстание.   Русь,   обессиленная   20­летней   войной, голодом, чумой и страшным татарским набегом, смогла выставить лишь 30­тысячную армию против 120­тысячного войска Девлет­Гирея. Но реформы Ивана Грозного дали результат – первое на Руси регулярное войско наголову разгромило превосходящего противника в пятидесяти верстах от Москвы (Битва при Молодях). Крымчаки ещё никогда не терпели такого кровавого поражения. Двадцать лет они не осмеливались показаться на Оке... Может быть, в духовной и культурной жизни при Грозном был застой? Нет, напротив – правление его привело ко многим полезным новшествам: начали регулярно созываться Земские  Соборы; прошёл Стоглавый  Собор, созданы Четьи­Минеи митрополита  Макария  – первая духовная, литературная и историческая энциклопедия на Руси, 19 огромных томов с общим числом страниц 13 258, «Домострой» Селиверста. И здесь надо особо отметить одну очень важную грань личности Ивана Васильевича – его литературный талант. Иван Грозный был одним из самых талантливых литераторов того времени, возможно даже, самым талантливым в XVI веке, «...во словесной премудрости ритор, естествословен и смышлением быстроумен», по свидетельству современников. В литературе, безусловно, царь Иван Васильевич был новатором. Для   средневековой   письменности,   в   том   числе   и   для   русской,   был   характерен   особый   этикет, поскольку сословный строй того времени подчинял требованиям этикета всю жизнь. Человек одевался, разговаривал и ходил именно так, как того требовало его положение на общественной лестнице. Даже количество лошадей в упряжке зависело не от толстого кошелька, а от чина, места в государственной иерархии.  И когда  боярыню Морозову, привыкшую  ездить в  повозке,  запряжённой  шестью, а то и двенадцатью лошадьми, в сопровождении двух­трёх сотен слуг, повезли по Москве в простых санях, запряжённых одной лошадью, это уже само по себе было весьма жестоким наказанием. Точно   так   же   и   в   литературе   того   времени   всё   подчинялось   строгим   правилам,   которыми регламентировалось, какими словами и выражениями следует писать о своих и о врагах, о смиренной монашеской жизни и о доблестных подвигах воителя. Сводом этих правил определялось, где можно было   говорить   «простым»   языком,   а  где   торжественно   и   величаво.   В   средние   века   разговорный   и литературный языки отстояли друг от друга весьма далеко. Обороты живой народной речи можно было встретить   только   в   деловых   документах   и   записях   показаний   при   следствии   и   на   суде.   Для литературной речи они были недопустимы. Иван   Васильевич   первым   стал   включать   в   свои   послания   разговорные   и   просторечные   выражения. Исследователи   объясняют   это   тем,   что,   дескать,   Иван   Васильевич   не   собственноручно   писал   свои послания, а диктовал их, поскольку писать своей рукой считалось недостойным великого государя. Даже имя царя на грамоте писал дьяк, а царь лишь прикладывал печать. Ну,   положим,   и   до   Ивана   Васильевича,   и   после   него   соблюдался   такой   порядок,   а   вот   такого искромётного, сочного языка в посланиях других царей мы что­то не наблюдаем. Так что причины своеобразия посланий Грозного следует искать в личных качествах царя. Царь   Иван   Васильевич   на   фоне   своих   современников   выделяется   широчайшей   эрудицией. Аргументируя свои утверждения, он легко и непринуждённо приводит в доказательство примеры не только из истории древней Иудеи, изложенной в Библии, но и из истории Византии. Он прекрасно знает не   только   Ветхий   и   Новый   Завет,   но   и   жития   святых,   труды   византийских   богословов.   Трудами болгарского   учёного   И.   Дуйчева   установлено,   что   Грозный   свободно   ориентировался   в   истории   и литературе Византии. Можно только удивляться, какой памятью обладал Иван Васильевич – он явно наизусть приводит в своих сочинениях  пространные  выдержки  из Священного писания. Об этом можно с уверенностью говорить   потому,   что   цитаты   в   посланиях   Грозного   даны   очень   близко   к   тексту   источника,   но   с характерными разночтениями, которые возникают при воспроизведении текста по памяти. Заклятый враг Грозного, князь Курбский, признавал царя Ивана Васильевича как человека «священнаго писания искуснаго». В своих посланиях Иван Васильевич попросту взрывает этикет письменной речи, но стилистически его новации   безусловно   оправданны.   Чеканным   стилем   писано:   «Не   дожидаются   грады   Германские бранного бою, но явлением животворящего креста поклоняют главы своя». И вслед за этим мы видим усмешку Великого государя: «А где, по грехом, по случаю, животворящего креста явления не было, тут и бой был. Много отпущено всяких людей: спрося их, уведай». Этим же своеобразным стилем он ведёт и дипломатическую переписку. Вот он с негодованием пишет английской королеве: «И мы чаяли того, что ты на своём государьстве государыня и сама владееш... Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые, и о наших о государских головах   и   о   честех   и   о   землях   прибытка   не   смотрят,   а   ищут   своих   торговых   прибытков.   А   ты пребываешь в своем девическом чину, как пошлая девица…» Уточню, что слово «пошлый» в языке того времени означало «обыкновенный», но, тем не менее, Иван Васильевич   королеву   здорово   уел,   назвав   великую   королеву   обычной   девицей,   к   тому   же   она болезненно   воспринимала   намёки   на   своё   затянувшееся   девство,   о   чём   царю,   несомненно,   было известно. Так  что и  в  развитии  российской   словесности   заслуги  Ивана  Васильевича  неоспоримы  – именно   при   нём,   и   благодаря,   в   значительной   степени,   ему   же,   появился   на   Руси   новый   жанр   – публицистика. И   возведение   храма   Василия   Блаженного   это,   согласитесь,   не   столько   складывание   камней   в определённом порядке, сколько торжество духа; и не заезжие архитекторы ставили его, а свои мужики, Барма и Постник (Впрочем, ныне существует версия, что это был один человек – Барма Постник). «Нельзя   сомневаться,   что   замышление   построить   этот   собор   в   том   виде,   какой   существует, принадлежало сколько художеству строителя архитектора, столько же и мыслям царя» (Иван Забелин. «История города Москвы».) Стараниями   Ивана   Грозного   и   его   приближённых   были   созданы   школы:   «...В   царствующем   граде Москве и по всем градом... избрати добрых духовных священников и дьяконов и дьяков женатых и благочестивых ... и грамоте бы и чести и пета и писати горазди. И у тех священников и у дьяконов и дьяков   учинити   в   домех   училища,   чтобы   священницы   и   дьяконы   и   все   православные   хрестьяне   в коемждо  граде предавали  своих  детей  на учение  грамоте книжнаго писма  и  церковнаго петия... и чтения налойнаго...» (Стоглав, гл.26)