Краеведение

АЙВАЗОВСКИЙ

 ИВАН КОНСТАНТИНОВИЧ

(1817 – 1900)

Живописец – маринист и баталист, снискавший мировую славу. Академик. Написал свыше 6000 картин. Произведения художника имеются во многих музеях мира.

 

 Во время учёбы в Петербургской Академии художеств И.К. Айвазовский познакомился с коллекционером художественных произведений Алексеем Романовичем Томиловым, в доме которого постоянно собирались художники, велись интересные беседы об искусстве. Молодой Айвазовский зачастую проводил весь воскресный день в картинной галерее Томилова.

  В 1834 г., через год после поступления в Академию художеств, Айвазовский написал копию в размере оригинала с одной из лучших картин русского пейзажиста С. Щедрина – «Вид Амальфи близ Неаполя». Вполне возможно, что выбор оригинала был сделан по совету А.Р. Томилова. В настоящее время эта копия хранится в Тверской картинной галерее, куда она поступила из бывшего имения А.Р. Томилова в Старой Ладоге, где Айвазовский провёл лето того же 1834 года.

 Семнадцатилетний художник купался в Волхове, катался на лодке, а вечером, вернувшись с прогулки, пел и играл на скрипке. В его альбоме стали появляться новые рисунки с натуры. Здесь были живописные развалины древней крепости, рыбаки, отдыхающие у костра, убогие крестьянские дворы.

  По отзывам Айвазовского, «он многим обязан ему (Томилову) в своём первоначальном художественном развитии и сохраняет о нём самое сердечное воспоминание».

Литература:

1.     Вагнер Л., Григорович Н. Повесть о художнике Айвазовском. – Сухуми, 1961, стр. 68 – 72

2.     Булгаков Ф.И. И.К. Айвазовский и его произведения. – СПб, 1901, стр. 9

3.     Барсамов Н.С. Иван Константинович Айвазовский. – М., 1962, стр. 16, 17,174

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПЕТРАШЕВСКИЙ

(БУТАШЕВИЧ – ПЕТРАШЕВСКИЙ)

МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ

(1821 – 1866)

Общественный деятель, один из первых русских социалистов. Организатор кружка прогрессивной демократически настроенной молодёжи в Петербурге.

 

Первое влияние на развитие и расширение кругозора Петрашевского оказал его отец – дворянин, один из образованнейших врачей того времени. В Отечественную войну 1812 г. он был главным доктором и хирургом при армиях князя Багратиона и графа Милорадовича. В Новоладожском уезде ему принадлежали несколько деревень (470 душ крепостных крестьян с 8-ю тысячами десятин земли), которые наследовали жена и дети: сын Михаил и три дочери.

  После окончания Царскосельского лицея и юридического факультета Петербургского университета Михаил Петрашевский увлёкся трудами утопических социалистов, в особенности Шарля Фурье и в 1845 году организовал кружок. В разное время в него входили многие писатели, в том числе М.Е. Салтыков – Щедрин и Ф.М. Достоевский.

  Писатель и журналист В.Р. Зотов (1821 – 1896), сблизившийся с кружком М.В. Петрашевского, знакомого ему ещё по Царскосельскому лицею, вспоминал: «Господствующей идеей его (Петрашевского) была фаланстерия Фурье… Он задумал осуществить её на деле в 1847 году. Был у него недалеко от уездного города (Новой Ладоги) небольшой выселок в 7 дворов, ютившихся на болоте, у опушки огромного соснового бора. Во всех дворах было душ 40 с ребятами; земли было достаточно, с десяток лошадей, коровы не приживались, да и жильё самих мужиков на болотистом грунте было неказисто и хозяйство у них велось плохое: допотопные плуги и бороны работали плохо, избы подгнили». Когда староста пришёл к Петрашевскому просить брёвен на починку домов, он предложил крестьянам «вместо того, чтобы подновить свои избы  на заведомо нездоровом месте, выстроить в бору, на сухой почве одну просторную новую избу, где бы поместились все семь семейств, каждая в отдельной комнате, но с одной общей кухней для стряпни и такой же залой для общих зимних работ и посиделок, с надворными пристройками и амбарами для домашних принадлежностей, запасов и инструментов, которые также должны быть общими, как и вообще всё крестьянское хозяйство».

  Петрашевский обещал всё устроить на свои средства: купить все необходимые сельскохозяйственные орудия и новую домашнюю утварь.

  Нежелание мужиков, видевших в Петрашевском только барина, изменить исконный заповедный образ жизни было очевидно, хотя и не высказывалось прямо. 26 –летний Петрашевский решил всё-таки привести в исполнение свою идею, надеясь, что испытав на деле все удобства новой жизни, они оценят заботу об улучшении их быта. «Не вытащить их из их болота, так они и совсем в нём завязнут», - говорил он и начал строить в лесу фаланстер. Работа продвигалась быстро и к зиме всё было готово.

  « При свиданиях со мной, - вспоминал В.Р. Зотов, - Петрашевский не раз сообщал мне о ходе дела, обещал рассказать подробнее, как они начнут жить в новой обстановке с Рождества 1847 года. Прошло и Рождество, но он не показывался в Петербурге. После Нового года… я случайно встретился с ним на Невском. «Вообрази, - сказал Петрашевский, - накануне переезда я ещё раз обошёл с ними всю постройку, назначил каждой семье её помещение, указал на все его достоинства и выгоды, передал всю утварь, которую закупил для них, все инструменты, велел перевести с утра скот и лошадей в новые хлева и конюшни, перенести весь скарб и запасы в амбары. С сознанием исполненного долга и доброго дела оставил я их, обещая на другое же утро приехать к ним на новоселье из дома лесничего, где я обыкновенно жил во время моих поездок… Приезжаю рано утром и нахожу на месте моей фаланстерии одни обгорелые балки. В ночь они сожгли её со всем, что я выстроил и купил для них». В тоне его голоса было столько горечи, столько разочарования, что я не мог смеяться над развязкой этой барской затеи на социальной подкладке. Но этот неисправимый фантазёр, несмотря на неуспех своих попыток, упорно продолжал дело пропаганды, которою он думал осчастливить своё Отечество».

  А.И. Герцен считал, что за «величественную простоту, чистоту побуждений в действиях, смелую последовательность, отсутствие всякой хитрости, всякой задней мысли и личного тщеславия Петрашевского можно без всякого преувеличения считать святым».

  Осуждённый в 1849 г. на каторгу в Сибирь, Петрашевский в письме к своей любимой сестре Ольге сказал ей: «Советую ту часть имения, что вы владеете, как мне принадлежащую, обратить в деньги».

  Теплее всех относился к осуждённому Петрашевскому его зять, генерал П.Ф. Демор, женатый на старшей сестре Михаила Васильевича Софье. Их усадьба в Новоладожском уезде находилась на левом берегу реки Сясь примерно в 20 километрах от Новой Ладоги. Один их сын, племянник Петрашевского, в конце XIX – начале XX века был председателем Новоладожской уездной земской управы и председателем уездного благотворительного общества, другой в 1920 году опубликовал о своём дяде биографический очерк.

Литература:

1. Зотов В.Р. Петербург в сороковых годах  // «Исторический вестник», 1890, №6, стр. 541 – 542

2. Семевский В.И. М.В. Буташевич – Петрашевский в Сибири «Голос минувшего», 1915, №1-2, стр. 76

3. Демор В.П. М.В. Петрашевский. Биографический очерк. – Петроград, 1920.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

О. АПОЛЛОС

 (ПОПОВ)

(1804 – 1874)

Архимандрит, настоятель Троице – Сергиевской пустани, игумен Староладожского Никольского монастыря.

 

Родился о. Аполлос (в миру Александр Иванович Попов) в петербургской купеческой семье. В 27 лет стал послушником Соловецкого монастыря, а затем Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом. Здесь начался его монашеский путь. В 1836 году настоятелем пустыни, известным церковным просветителем Игнатием (Брянчаниновым), он был пострижен в монахи с именем Аполлос.

 В 1841 г. иеромонах Аполлос занял видный пост наместника Троице-Сергиевой пустыни. Через пять лет он стал настоятелем Никольского мужского монастыря в Старой Ладоге, которым руководил до 1863 года. Годы его правления стали лучшим временем в истории монастыря.

  При нём на территории этой старинной обители были сооружены: каменный корпус для братских келий, трёхэтажное каменное здание, в котором разместились покои настоятеля, старшей братии и пожилых монахов, гостиничные покои для приезжающих, а также обустроены хлебопекарня, склад трапезных и хозяйственных припасов. Оба корпуса дошли до наших дней.

  Памятником трудов и попечения отца Аполлоса остаётся церковь во имя свт. Иоанна Златоуста, построенная по проекту академика архитектуры А.М. Горностаева.

  Стараниями настоятеля были открыты монастырская школа – приют, плитные ломки (камнеразработки) и кирпичный завод.

  В 1852 году о. Аполлос был возведён в сан игумена, а через пять лет в сан архимандрита. Кроме хлопот по управлению Старолодажской обителью, на него возлагались самые разные и ответственные послушания: он был членом строительной комиссии по возведению в Петербурге Воскресенского Новодевичьего монастыря, состоял помощником благочинного монастырей столичной епархии и благочинным монастырей Новоладожского уезда.

  Добрыми делами он надолго запомнился окружающему крестьянскому населению, которое  называло о. Аполлоса «своим благодетелем, наставником, просветителем и кормильцем».

  К числу его воспитанников принадлежал будущий академик живописи, художник-передвижник Василий Максимов.

Литература:

1.     Лорченко К. Архимандрит Аполлос. – СПб., 1900

2.     Левшин Р. Староладожский Никольский мужской монастырь.- СПб., 2007, стр. 52 - 64

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

УШИНСКИЙ

КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ

(1824 -1871)

Русский педагог – демократ, основоположник научной педагогики в России. Его педагогическое учение во многом опередило время. В 1945 году правительство СССР  учредило медаль К.Д. Ушинского, которой награждались особо отличившиеся учителя и деятели педагогической науки.

 

Ушинский владел литературным языком, писал ярко и увлекательно. В 1852 году он стал сотрудничать в журнале «Современник» и в сентябре того же года опубликовал очерк «Поездка за Волхов», в котором дал целый ряд интересных сведений о Новоладожском уезде. Он прибыл в Новую Ладогу водным путём по каналу, затем нанял извозчика и поехал в Старую Ладогу.

  «Налюбовавшись на прекрасные окрестности, - писал Ушинский, - набродившись по развалинам крепости и намечтавшись вдоволь над курганами, я снова взобрался на телегу и ямщик, успевший в это время выспаться, помчался далее». За Никольским монастырём Ушинский сделал остановку, чтобы посмотреть ломку известняковой плиты, затем, переночевал в селе Ильинском (теперь это деревня Плеханово), поспешил к знаменитым Волховским порогам.

  «Ещё издали слышен их шум, - писал он, - а подъехав к берегу, я увидел прекрасную картину: вода во всю ширину реки пенилась и клубилась… Самые опасные пороги у села Петропавловского (ныне – микрорайон Халтурино г. Волхова – авт.)… Вода кружится, ревёт, бьёт ключом и пенится;  кажется, как будто волны выбрасываются снизу каким-то подводным вулканом».

  Говоря о судоходстве на Волховских порогах, Ушинский отмечал: « Опытность, ловкость, сила и сметливость тамошних лоцманов изумительны. Это искусство передаётся наследственно от отцов к детям, и им занимается с незапамятных времён несколько прибрежных деревень».

Литература:

1.     Ушинский К.Д. Собрание сочинений, т.1, - М. - Л., 1948, стр. 295 -299

2.     Цветкова Г.П. След на земле. Литературно – краеведческие очерки Южного Приладожья. – СПб., 2009, стр. 18 – 20

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

БОЧКОВ

АЛЕКСЕЙ ПОЛИКАРПОВИЧ

(в монашестве о. Антоний)

(1803 - 1872)

Литератор, церковный деятель.

 

Человек с необычной судьбой, он был знаком с Пушкиным и Гоголем, поражал современников своим умом, образованностью, эрудицией, красивой внешностью.

А.П. Бочков родился в Петербурге в богатой купеческой семье. С молодых лет был прекрасно начитан, превосходно рисовал, имел дар сочинять стихи.

После ранней смерти жены в 1827 г. Бочков пережил тяжёлое психическое расстройство с мучительными галлюцинациями, во время которых дал обет в случае выздоровления уйти в монастырь.

С 1828 г. почти десять лет странствовал по многим обителям как паломник.  В 1837 году Бочков поселился в Троице – Сергиевой пустыни близ Петербурга, настоятелем которого в то время был святитель Игнатий (Брянчанинов), ставший его наставником и другом.

В ноябре 1844 г. А.П. Бочков вступил в монахи с именем Антоний. Спустя год он переходит по собственному желанию в Староладожский Никольский монастырь. «Очень рад, - писал ему Игнатий Брянчанинов, - что Старо–Ладожский край, нравившийся Вам и прежде, снова привлёк к себе Ваши взоры. От души желаю, чтобы Вы обрели в нём покой по душе и по телу».

В 1852 году иеромонах о. Антоний стал духовником братии Никольской обители. В Старой Ладоге он много рисовал, сочинял стихи, в том числе написал стихотворение «Зеленецкий лес» о Троицком Зеленецком монастрыре.

Есть край болотистый, печальный,

Покрытый тению лесов,

Там ели чёрной, погребальной

Остреет верх пирамидальный

Между рябиновых кустов.

«…»

Как величаво в этом мраке

Обитель древняя стоит.

И только у святые раки

Лампада тихая горит…

Стихотворение «Зеленецкий лес» снабжено авторскими примечаниями, из которых видно, что Антоний побывал в Зеленецком монастыре.

В эти же годы он совершил три паломничества в Иерусалим, а также посетил греческий Афон и написал об этом книгу.

В своём Староладожском монастыре он жил в небольшом двухэтажном доме, где находилась его богатейшая библиотека. В середине 1850 – х годов в доме о. Антония некоторое время жил малолетний послушник Никольского монастыря Василий Максимов – будущий академик живописи. Здесь он впервые прочитал произведения Пушкина, Гоголя, Крылова, любовался на акварели талантливого иеромонаха, который дал будущему художнику–передвижнику и первые уроки рисования. «Достаточно одних добрых советов отца Антония, чтобы помнить о нём до смерти» - вспоминал Василий Максимов.

В 1859 году о. Антоний был назначен настоятелем Введено – Островского монастыря (в Новоладожском уезде, на реке Оять), а через три года, уже в сане игумена, - настоятелем Череменецкого Иоанно – Богословского монастыря (в 20 км. от города Луги).

В конце своей жизни о. Антоний (Бочков) совершил подвиг человеколюбия. В 1872 году в Москве разразилась страшная эпидемия тифа. «Больных и умирающих было так много, что приходское духовенство не успевало совершать необходимые требы: исповедь, причастие, соборование, отпевание. Митрополит Московский Иннокентий подписал воззвание к монашествующим с приглашением добровольно служить страждущим в больницах. Одним из первых на него откликнулся о. Антоний. Идти на призыв в Москву – значило идти почти на смерть. Но о. Антоний в порыве христианского милосердия к ближним пошёл. Едва прибыв в Екатерининскую больницу для чернорабочих, он сразу же приступил к исправлению духовных треб для всех больных и умирающих от тифа, исправлял их ежедневно, еженощно и почти ежечасно, отчего заразился и слёг в постель. Перед смертью он сказал: «Ежели такова воля Божья, то я желаю умереть на подвиге». Желаемое им исполнилось.

 

 

Литература:

1.     Письма Игнатия Брянчанинова к Антонию Бочкову. – М., 1875, стр. 2

2.     Автобиографические записки В.М. Максисова // «Голос минувшего», 1913, № 4 (апрель), стр. 167

3.     Русские писатели 1800 – 1917. Биографический словарь, т. 1 – М., 1989, стр. 322

4.     Исаков С.Г. Забытый литератор А.П. Бочков и его связи с Оптиной пустынью // Оптина пустынь: монастырь и русская культура. Материалы международного симпозиума в г. Бергамо (Италия), 19 – 23 апреля 1990г., выпуск 1 – М., 1993, стр. 227 – 269

5.     Егорова Е.Н. Игумен Антоний (Бочков), инок и литератор // Санкт – Петербургские епархиальные ведомости, выпуск 37 – 38 – СПб., 2009, стр. 22 – 27