Кто является родоначальником бразильской музыки?

Кто является родоначальником бразильской музыки?  Был ли он действительно схвачен каннибалами и едва  избежал участи быть съеденным — никто достоверно не  знает. Многие его рассказы о бурной скитальческой  юности вызывают некоторое недоверие. Но абсолютным  фактом является то, что Бразилию он пересек вдоль и  поперек, заглядывая в самые дикие уголки. Эйтор Вилла­ ЛобосФото: Источник Цель (по крайней мере,  заявленная) была достойная: записать все песни и  запомнить все звуки джунглей. А Бразилия — страна  большая, самая большая в Южной Америке. На скитания  ушли несколько лет. Часто связи не было. Вернувшись,  он с изумлением узнал, что родная мать уже отслужиламессу за упокой его души. Но факт, что он позже  опубликовал более 1000 услышанных в разных уголках  страны мелодий и напевов. 5 марта — небольшой юбилей у большого бразильского композитора. Самого крупного, самого известного, называемого часто родоначальником  бразильской национальной музыки. Конечно же, музыка в Бразилии была всегда. И музыка индейцев (самой ныне  малочисленной группы), и музыка чернокожих рабов, и  привезенные традиции португальской музыки —  духовной и светской, и общий диктат итальянской  музыки — к тому времени, когда родился будущий  основатель национальной школы. И свои композиторы  уже тоже были. Эйтор Вилла­ Лобос (до сих пор внаучном обиходе существует несколько правомерных  написаний имени, я буду пользоваться самым  распространенным) появился на свет 5 марта 1887 в  провинциальном тогда городке Рио­де­Жанейро. В  следующем году, кстати, в Бразилии отменили рабство.  Родители были испанского происхождения, отец работал  в библиотеке и был большим любителем астрономии и  музыки. Дома еженедельно были домашние концерты, в  которых принимал участие все музыканты­любители  города. Свои первые (и последние) систематические  уроки Эйтор получил именно от родственников,  научившись играть на виолончели, гитаре, кларнете и  фортепиано. Но отец рано умер. Матери — донеНоэмии — пришлось выходить на работу, чтобы  обеспечить детей. Эйтор тоже выходит на подработки,  чтобы помочь семье. Он работает тапером, играет в  уличных оркестрах. Даже некоторое время работает  «музыкальным негром» — пишет церковную музыку для  одного священника, а тот платит ему вдвойне, но  авторство ставит свое. А потом Эйтор отправляется в  путь по всей Бразилии, в самые «темные» ее уголки,  чтобы проникнуться народных духом. А что еще  остается делать музыкантам (писателям, художникам)  формирующейся национальной школы? Догнать и  перегнать. Только не Америку, а Европу. Поэтому всегда главная задача в таких случаях — полное овладениемноговековой музыкальной культурой Запада (включая,  естественно, Россию XIX—XX вв.ека, а некоторые  интересуются и более ранними традициями). Далее —  полное овладение собственным фольклором, его  изучение и «включение» во все жанры. Все это в  сочетании с собственным стилем и масштабом таланта  часто дает основание остаться в истории и как  основателю или крупнейшему представителю  национальной школы. Так происходило всегда и везде,  так происходит и сейчас — в странах Латинской  Америки (и Азии), в попытках создать органичный синтез всех традиций. Избежав всех опасностей (а какие­то,  безусловно, на длительном пути встречались), Эйторвозвращается и сразу приступает к сочинению. Он и  печатается (имеются в виду ноты, конечно), и  исполняется. Ему удается заручиться поддержкой  европейских и американских знаменитостей (особенно  американского пианиста Артура Рубинштейна). Тот его  исполняет в мировых гастролях — а это уже  известность, это уже большой шанс. Эйтор Вилла­Лобос  оказывается в Париже. Париж в первой половине ХХ  века — мировой культурный центр. Там и учатся, и  общаются, варятся в котле всех самых новомодных  стилей и тенденций. Эйтор Вилла­Лобос знакомится со  всеми крупнейшими деятелями того времени. Часто  встречается с Сергеем Прокофьевым (который тогда ещене вернулся в СССР). Сам Прокофьев с юмором писал:  «Нас в Париже двое варваров — я и Вила Лобос».  Естественно, имеется в виду не вопрос цивилизационный, а оригинальность поиска собственных стилей. Там же  Эйтор встречает Сергея Дягилева, который немедленно  собирается ставить балет на свежую музыку пока еще  неизвестного композитора. Но Дягилев скоро умирает, и  знаменитые «Русские сезоны» остаются без бразильского  «вкрапления». В дальнейшем Эйтор Вилла­Лобос  возвращается на родину, занимается творчеством и  разнообразной организационной работой. Он очень много пишет — огромное количество работ во всех жанрах,  организует и руководит новыми музыкальнымизаведениями в Бразилии. Кто­нибудь еще пробовал  собрать хор из 40000 детей (то есть стадион)? Где­ нибудь еще человек без образования, чистый самоучка,  руководил несколькими высшими учебными  заведениями? А еще непрерывные мировые гастроли. И  сочинение, сочинение, сочинение… Так что же  «мастрид» у Вилла­Лобоса? Как ни странно, найдется на  любой вкус — при желании. Есть мелодичные, чисто  романтические гитарные пьесы, есть сложные  симфонические произведения с диссонансными  звучаниями, оперы, балеты, музыка к голливудскому  кино. Но совершенно очевидно, что нужно послушать  что­то из Бахиан. Хотя бы самую знаменитую Арию изПятой Бразильской Бахианы.