МОНАСТЫРЬ У ВОЛХОВСКИХ ПОРОГОВ

МОНОСТЫРЬ  У ВОЛХОВСКИХ ПОРОГОВ

Крутые берега полноводной реки, на которых стоит современный город Волхов, хранят богатую историю. Во времена процветания Великого Новгорода и его торговли с Ганзою (XIII – XV века) на правом берегу Волхова, у самого начала Волховских порогов, находилось открытое поле, где иностранные купцы – «гости» - перегружали товары, совершали торговые сделки и платили новгородцам пошлину. Поле называлось Гостиным, отчего и возникший здесь мужской монастырь был назван Гостинопольским. Вероятнее всего, здесь сперва была сооружена церковь в честь святого Николая, покровителя мореплавателей и путешественников, а уже потом обитель. В 1460-е годы строится каменный Никольский храм, который стал «последним памятником церковной архитектуры периода самостоятельности Новгорода». О том далеком времени напоминал принадлежавший монастырю 18-ти пудовый колокол, была сделана двухстрочная надпись: «В лето 6983 (1475 г.) слит колокол святому Николе, повеление архиепископа Новгородского Феофила, при великом князе Иване Васильевиче. Мастер Микула». Об известном внимании к Гостинопольскому монастырю со стороны церковной власти в тот период свидетельствовала и великолепная настенная живопись внутри Никольской церкви, исполненная новгородской художественной артелью того же архиепископа Феофила. О гостинопольских фресках, изображавших 180 ликов святых угодников, искусствоведы говорят, что они являлись «последним по времени создания памятником новгородской монументальной живописи XV века», и «представителями той иконописной школы, которая была эпохой величайшего расцвета русской иконописи».

Первые письменные упоминания о Гостинопольском монастыре свидетельствуют о его богатстве: в 1500 году ему принадлежало несколько деревень (в том числе Свинкино и Боргино) и значительные угодья как на правом, так и на левом берегу Волхова. Однако после опричнины Ивана Грозного все изменилось, и по описи 1582 года за монастырем значились «церковь Николы Чудотворца камена, да теплая церковь с трапезою Живонач. Троица; да на монастыре в келье черный поп Варламей, да пять келей, а в них живут пять братов, да 25 келей пустых».

В Смутное время пришла новая беда. Гостинопольский монастырь, как и большинство волховских обителей, был разорен отрядами иностранных наемников Я. Делагарди. В 1611 году они сожгли деревянную церковь Св. Троицы и все кельи. Вероятно, тогда же пострадал и каменный Никольский храм, который вторично освятили в 1618 году. 

После шведского разгрома мужская обитель у верховья Волховских порогов возродилась, и в 1623 году царь Михаил Романов пожаловал ей грамоту на земли и угодья.

 В конце июля 1634 года эту обитель посетила делегация немецких дипломатов, направлявшихся в Москву. Пройдя Волховские пороги, европейцы, в составе которых был известный путешественник Адам Олеарий, остановились на ночлег вблизи Гостинопольского монастыря. «Старый монах, - вспоминал А. Олерий, - явился и принес послу для привета редьку, огурцы, зеленого горошку и две восковые свечи. Затем отпер церковь и надл свое священническое одеяние, показал нам библию на славянском языке. Монах нас, без сомнения, ввел бы и совершенно в церковь, ели бы не подошли стрельцы и не начали ворчать, что он нас слишком далеко пустил. Мы подарили ему талер, за что он нам несколько раз поклонился до земли».

И впоследствии история не обошла своим вниманием Гостинопольский монастырь, не раз он упоминался и в царских грамотах. До 1762 года район Волховских порогов входит в государеву дворцовую вотчину, поэтому на ловлю рыбы в порогах требовалось «высочайшее» разрешение. 30 января 1675 года царь Алексей Михайлович подписал указ, по которому «игумену Гостинопольского монастыря Тарасию с братьею» давалось право «на Волхове, на Обонежской стороне, повыше их монастыря, против их пустошей Паневы и Ульяшевщины, вновь разловить тоню (место для лова рыбы), да ниже Ладлжского порогу, на той же стороне против их же монастырской пустоши Дубовика в весне и в осень приколки заколить, будет та вода прежь сего никому не отдана и дворцовым крестьянам от того утеснения никакого не будет». За это монастырская братия была обязана сдавать половину улова в государеву казну, а другую оставлять себе, тратя доход от продажи излишков рыбы «на церковное строенье, на свечи и на ладан».

Наступил XVIII век.

Согласно монастырскому преданию Гостинопольскую обитель любил сын Петра I царевич Алексей. Действительно, здесь были богослужебные книги, подаренные царевичем. Известно также, что 22 июня 1704 года он пожаловал сюда же церковную утварь. Не исключено, что Алексей Петрович, человек очень набожный, мог лично посетить волховские монастырь, чтобы помолиться Богу перед старинными иконами. Это вполне реально, если учесть, что в Ладожском уезде в собственном владении царевича находилась деревня Сясьские Рядки, а выполняя задание своего отца по заготовке корабельного леса, он побывал в Старой Ладоге. Будь царевич жив, вряд ли бы он позволил в 1728 году архиепископу Феодосию отобрать у Гостинопольского монастыря часть имущества. Тогда в Новгородский архиерейский дом было увезено около 9 кг церковного серебра, старинное Евангелие в серебренном окладе, а также «медной разной посуды – 3 пуда, лошадей – 24, скота рогатого - 61». Гостинопольские монахи с присущим им терпением пережили это самоуправство и продолжили свои праведные труды. На месте сожженной в 1611 году иноземцами церкви они в 1749 году возвели новую деревянную Троицкую церковь. Строителем этого храма был настоятель монастыря Иосиф Шаров, известный еще тем, что на берегу Волхова, рядом со своей обителью и в ближайших к ней селениях поставил несколько больших деревянных поклонных крестов, простоявших до 1917 года.

По описи 1763 года в Гостинопольском монастыре, кроме двух церквей, была «колокольня с 6 колоколами деревянная, настоятельские и братские кельи, службы и ограда на 212 саженях все было деревянное; монастырь в длину на 38, а в ширину на 76 сажен. Пахотной земли за ним 84 десятины, сенных покосов на 200 копен, крестьян же 299 душ».

Но уже в следующее году монастырская жизнь у Волховских порогов закончилась. В указе императрицы Екатерины II говорилось: «Все Великороссийским вотчнным и прочим монастырям быть по учиненному и утвержденному расписанию в трех классах». С введением новых штатов было закрыто больше половины всех монастырей России. В современных границах Санкт – Петербургской епархии упразднении. подлежало 30 обителей, в том числе и Гостинопольская. Монастырские земли и крестьяне отошли к государству, церкви обращены в приходские храмы, а монахи переселились в другие монастыри. Стой поры место, где стояла старинная волховская обитель, известно под названием «Никольский погост». Со временем деревянная церковь Св. Троицы стала кладбищенской, а к приходу Никольского храма были приписаны не только ближайшие деревни, но и село Петропавловское и (до 1867 г.) деревня Дубовики, на землях которых ныне стоит город Волхов – II.

Сразу же после ухода монахов их кельи почти четыре года занимали солдаты Александра Васильевича Суворова, тогда, в 1764 – 1768 гг. командира Суздальского пехотного полка. Об этом факте сообщает историк полка Л. Плестерер: «По прибытию [в Новую Ладогу] на непременные квартиры Суздальскому полку “по способности в квартиры” отведены три упраздненные монастыря: Староладожские Ивановский и Георгиевский Застенный, и Гостинопольский монастырь».

Известно, что суздальцы со своим командиром неоднократно совершали длинные марш-броски из Новой Ладоги вдоль берегов Волхова. Так что великий полководец вполне мог зайти в Никольский храм бывшего Гостинопольского монастыря, чтобы помолиться Богу, а заодно и полюбоваться старинными фресками.

От бывшего монастыря оставалось много рукописных книг конца XV века. В 1775 году по приказу Новгородского митрополита Гавриила эти книги перевезли в Великий Новгород, в библиотеку Софийского собора. Позже, в 1859 году Софийская библиотека поступила в библиотеку Санкт – Петербургской духовной академии, а оттуда в 1919 году, собрание рукописных книг Сифийского Новгородского собора перешло в отдел рукописей Государственной публичной библиотеки, где хранится до сего времени.

К середине XIX века в первоначальном архитектурном облики Никольской церкви произошли изменения. В 1833 году к ее западной части пристроили каменную паперть, а в 1845 году, с севера храма – каменную колокольню взамен старой деревянной. Пять лет спустя, при священнике Тимофее Лаврове, петербургский иконописец Иван Любавин обновил росписи стен церкви, тогда же ее пол выстлали путиловской плитой.

В 1884 году гостинопольский священник Василий Каменский сообщил, что «оставшиеся от монастыря церкви – Никольская и Троицкая существуют и до ныне». Далее о. Василий указал размеры деревянной церкви во имя св. Троицы: «длина храма с алтарем и папертью 8 саж. 2 арш., ширина 3 саж и 5 четвертей». Из достопримечательностей Никольской церкви он перечислил серебряный ковчег с частицами мощей святых угодников, храмовый пояс образ св. Николая Чудотворца в серебряной ризе весом3 кг, а также Евангелие, изданное в Москве в 1654 году и в том же году подаренное Гостинопольскому монастырю новгородским купцом Семеном Гавриловым. Во второй половине XVII века это имя было хорошо известно. Один из самых богатых и влиятельных купцов Великого Новгорода Семен Гаврилов «пользовался уважением у русского царя Алексея Михайловича, который “за многую службу и радение” взял Гаврилова под свою собственную юрисдикцию с предоставлением ему и других льгот <…> Царь ценил своего торгового человека и не раз пользовался его услугами. В 70-е годы Гаврилову поручено большой важности дело – отыскание и обработка медной руды в Олонецком уезде». Владея большими капиталами, Семен Гаврилов вел крупную торговлю со Швецией и был способен «своим положением и значением в заграничной торговле влиять на торговую политику русского правительства».

По сведениям того же о. Василия в 1884г. в Никольской церкви продолжали находиться и богослужебные книги, пожалованные царевичем Алексеем. Говоря о принадлежащей причту земле, которой было более 39 гектаров, священник не упомянул церковное кладбище, хотя известно, что к тому времени на Никольском погосте было много могил не только служителей культа. Здесь хоронили и крестьян, и купцов, а в 1897 году у северной стены Никольского храма был погребен местный помещик, почетный мировой судья и благотворитель вице-адмирал Павел Антонович фон-Моллер, сын морского министра России.

В 1913 году Никольскую церковь бывшего Гостинополского монастыря обследовал археолог Н.И. Репников. «Храм двухэтажный, - писал он в отчете, - главный престол помещается во втором этаже. Назначение нижнего этажа неясно, ныне он пуст. Нам представляется, что здесь помещался также престол небольшого храма, таковой обычай известен и в других храмах новгородской земли». Интересная деталь: вход на второй этаж возвышается над землей на 4 аршина, это почти 3 метра.

Кроме росписи стен, Репников интересовали древние иконы. Поиски ученого увенчались успехом. В храме и в близлежащих церквах прихода он обнаружил почти все части первоначального иконостаса, который после упразднения монастыря в 1764 году был разобран и заменен новым. «На обороте старых икон, - сообщал археолог, - имеются следы пожара, которому, видимо, подвергся старый иконостас в эпоху шведского разгрома».

Дальнейшая судьба этих древних образов такова. Между 1914 и 1920-ми годами они были вывезены из Никольской церкви, после чего попали в разные коллекции. В 1930 г. большая часть икон поступила в Государственную Третьяковскую галерею, другая часть – в Антиквариат, откуда в 1934 г. попала в Государственный Русский музей, Государственный исторический музей и музей-квартиру художника Павла Корина. Несколько икон находится за рубежом, в том числе в коллекции Дж. Ханна (США) и в знаменитом Лувре (Париж).

А теперь заключительная, самая грустная часть этого повествования.

В 1938 году Никольскую церковь закрыли, священника о. Леонида репрессировали. В 1942 году храм взорвали наши саперы. Шла война, от пристани на противоположном берегу Волхова отправлялись баржи с грузом для блокадного Ленинграда. Белеющий контур Никольской церкви стал отличным ориентиром для фашистской авиации, что по-видимому, и определило трагическую участь этого древнего русского храма.

Так безвозвратно и невосполнимо погибла его великолепная настенная живопись, в которой никакая копия не в состоянии приблизиться к оригиналу. Вокруг руин храма, в зарослях кустов сирени остались надгробные плиты некрополя да высокие сосны. Духовное подменилось материальным, и в поисках золотых крестов и украшений безжалостные вандалы разграбили могилы, а деревья, которые простояли около двухсот лет, одолела старость.

В 80 – 90-е годы прошлого века о памятнике немилосердной эпохи – Никольском погосте, находящемся в пяти километрах к югу от г. Волхова, вспомнили местные краеведы. Затем инициатором благотворительных работ по обустройству исторического объекта выступил общественные фонд возрождения «Благовест» во главе с исполнительным директором его Волховского отделения Н.Ф. Шверикасом.

С привлечением сторонних организаций были проведены топографические и археологические исследования по обоснованию границ Никольского погоста, как памятника истории и культуры федерального значения, собраны и отвезены на реставрацию сохранившиеся надгробные  плиты и памятники, установлен информационный стенд. Летом 2001 года под наблюдением старшего научного сотрудника Староладожского музея-заповедника, кандидата искусствоведения Б.Г. Васильева удалось извлечь из-под руин Никольской церкви фрагменты уникальных фресок общей площадью около 3 кв. метров (первоначальная площадь росписи составляла около 600 кв. метров). Тогда же архитектурно-строительный комитет администрации Волховского района провел земляные работы по благоустройству прилегающей к погосту территории. К сожалению, эти работы не были доведены до конца. Без дренажных труб для стока поверхностной воды Никольский погост стал быстро заболачиваться, и в настоящее время практически не доступен для осмотра.  Следует добавить, что из всех сохранившихся к началу реставрации надгробий вернулись на погост, на специальную устроенную для них площатку, лишь могильные памятники двух фон-Моллеров, поэтому месту, которое на протяжении многих веков было одним из центров православия на берегах Волхова, теперь выглядит как мемориал двух людей лютеранского вероисповедания. Это вызывает недоумение и, мегко говоря, обиду.