Научная разработка по теме : «Семантика и функционирование лексико-тематической группы со значением цвета в текстах М. А. Булгакова «Роковые яйца», «Собачье сердце», «Морфий»

Тема:  «Семантика   и   функционирование   лексико­тематической группы   со   значением   цвета   в   текстах   М.   А.   Булгакова   «Роковые   яйца», «Собачье сердце», «Морфий» 2 Введение…………………………………………………………………………4 Глава I   Феномен цвета в культуре……………………………………………7 1.1. Особенности семантики цветов…………………………………………7 1.2. Семантические традиции цвета…………………………………………12 Глава II Контекстуальный анализ цвета………………………………………31. 1. Красный цвет…………………………………………………………………31 1. 2. Зеленый цвет………………………………………………………………35 1. 3. Черный цвет………………………………………………….....................38 1. 4. Фиолетовый цвет………………………………………………………….41 1. 5. Желтый цвет………………………………………………………………42 1. 6. Белый цвет…………………........................................................................46  III  Глава Лексико­тематическая   группа   цветообозначений   в ономасиологическом и категориальном аспектах……………………………49 Заключение………………………………………………………………………52 Список использованной литературы…………………………………………..55 3 Введение                     Проблема   цветообозначений   постоянно   находится   под пристальным   вниманием   многих   отечественных   и   зарубежных   лингвистов, которые использовали различные подходы в её изучении. Наименования цвета исследовались   с   точки   зрения   их   этимологии   и   исторического   развития, системного   подхода,   символики,   семантической   структуры,   с   помощью психо­   и   этнопсихолингвистического   подходов.   Ряд   исследователей занимались рассмотрением имён со значением цвета в плане сопоставления, изучались   особенности   их   функционирования   в   художественных   и фольклорных произведениях, а также в составе фразеологических единиц.  С   течением   времени   вопрос   цветообозначений   не   потерял   своей актуальности.   В   наши   дни   появился   ряд   работ,   где   современные исследователи изучают прилагательные цвета с точки зрения разных наук, опираясь на опыт предыдущих учёных, подтверждая или опровергая более ранние гипотезы и теории. Актуальность  исследования   определяется   выдвинутой   в современной   лингвистике   задачей   широкого   изучения  различных  единиц   и звеньев   системы   языка,   его   коммуникативных   возможностей   и   средств реализации их в речи, в частности художественной. Цель    работы   –   исследовать   основные   способы   семантического переосмысления на базе лексики цветообозначений; выявить неоднозначную интерпретацию данных лексем в контексте; показать функциональную роль колоративов. Описание   функционирования   единиц   лексико­тематической   группы «цвет»  определило необходимость решения конкретных задач: 4 1.   Выявление   семантики   и   реализации   цветообозначений   в   творчестве М. А. Булгакова, установление их семантического потенциала: узуальное и авторское употребление; 2. Выявить функции, которые выполняют лексемы цветовых наименований в художественных   текстах   М.А.Булгакова,   их   роль   в   создании   авторской картины мира писателя; 3. Описать семантическую структуру ЛТГ «Цвет», установить первичные и индивидуально­авторские значения; Методологической основой  для решения поставленных задач были использованы методы лингвистического наблюдения и описания.                             Научная   новизна  состоит   в   рассмотрении   семантики   и функционировании цветообозначений на базе трех текстов, которые ранее не были проанализированы с точки зрения данной тематической группы.               Объектом исследования являются  произведения М. А. Булгакова «Роковые яйца», «Собачье сердце», «Морфий».                Предмет работы служат цветовые наименования, выделенные в произведениях.             Практическая значимость работы состоит в возможности  использования содержащихся в ней положений при разработке специальных и общих курсов по семантическому анализу цветообозначений. Кроме того,  очевидная связь символики цветообозначений с культурой социума делает  интересным изучение диахронических аспектов развития цветонаименований  в литературе. Работа состоит из введения, трех глав и заключения. 5 В первой главе проводится анализ цветовых систем русского языка, позволяющий   выявить   грамматические   и   этимологические   закономерности цветообозначений Проведённый этимологический анализ основных названий цвета   даёт   возможность   объяснить   происхождение   каждого   отдельно существующего   слова,   установить   его   первоначальную   морфологическую членимость,   выделить   его   исторический   корень,   определить   исходное значение корневой части и пути развития первоначального значения. Во первой главе рассматривается смысл колоративов, принятый как традиция от древности и до наших дней, что дает основу для их исследования непосредственно   в   текстах   писателя   и   выявлять   новые,   контекстуальные смыслы.   Во второй главе исследование было направлено на предмет изучения. Специфика того или иного цветового наименования была выявлена на базе изучения контекста, где в качестве ключевых лексем  выступали адьективы или   глаголы,   обозначающие   цвет,   также   на   базе   принятых   семантических традиций цвета. В результате вышеизложенного, авторская семантика была выявлена в каждом исследуемом случае. В третьей главе был проведен семасиологический и категориальный анализ   трех   групп   цветообозначений,   сформулированных   следующим образом:  ­ перцепция окружающего мира  ­ состояние психики человека  ­ характеристика окружающих предметов 6 Глава     I Феномен цвета в культуре 1. 1. Особенности семантики цветов          О самом существовании такой категории, как цвет, сложилось   Перед   изучением   системы множество   разнообразных   мнений. цветообозначений появляется необходимость в рассмотрении понятия цвета как   объекта   научного   изучения.   В   исследовании   Курмакаевой   В.Ш. достаточно подробно рассматриваются естественно­философские концепции цвета,   упоминается   о   том,   что   философская   и   научная   традиция исследования   цвета   восходит   к   Р.   Декарту   (Descartes  1954)     Дж.   Локку [Locke  1961], которые придерживались мнения, что следует различать два воззрения на цвет, трактующие его как эмпирический цвет (данный нам в наших   ощущениях)   и   цвет   как   свойство   объектов.   Большинство исследователей придерживается взгляда, предложенного еще И. Ньютоном, и предлагают различать цвет предметов, цвет света и цвет в восприятии. При кажущейся   простоте   системы   цветообозначений,   её   анализ   представляет значительные трудности. Одним из самых известных можно считать учение И.В. Гёте о цвете, поделивший все цвета на три группы: 1. Основные   цвета   ­   желтый,   синий,   красный,   из   которых теоретически могут быть составлены все остальные цвета; 2. Составные   цвета   первой   степени   ­   зеленый,   оранжевый, фиолетовый, полученные смешением двух основных цветов; 3. Составные   цвета   второй   степени   ­   цвета,   полученные   путем смешения составных цветов первой степени. 7                  Цветовая семантика никогда не была обделена вниманием лингвистов. Однако большинство исследований так или иначе переходили из области языка в область физики и нейрофизиологии. Попытки определить языковое значение цветообозначений в терминах физических свойств света (длина волны, относительная интенсивность) или в терминах тона, яркости и насыщенности   привели   к   тому,   что   языковое   значение   обиходного   языка стало   подменяться   сугубо   научной   информацией.   В   частности,   многие лингвисты считают неправомерным  для выяснения того, как организованы значения   цветообозначений   в   языковом   сознании   говорящих,   использовать такие   категории,   как   теория   размытых   множеств,   трёхкомпонентные нейронные   реакции   ядросодержащих   рецепторов   сетчатки   [Kay,  McDaniel 1978],   длина   световой   волны,   колеблющаяся   в   пределах   от   400   до   470 нанометров,   и   т.п.,   справедливо   замечая,   что   названия   цветов   успешно использовались во всех языках задолго и до открытия волновой теории света, и до того, как было получено знание о рецепторах, нейронах и сетчатке глаза [Фрумкина 1984, Вежбицкая 1996]. В системе названий цвета необходимо также учитывать характер их морфологической   структуры.   В   современном   русском   языке   существует определенная,   сложившаяся   в   течение   веков   система   средств   для обозначения   цвета.   Группа   простых   названий   цвета   состоит   из   общих названий   для   основных   хроматических   (красны,   желтый,   коричневый, синий,   зеленый)  и   ахроматических   цветов   (белый,   серый,   чёрный)   и некоторых единичных названий для цветовых оттенков. Эти названия цвета обладают широкой сочетаемостью, могут выражать, кроме цветовых, другие понятия,   участвуют   в   качестве   компонентов   сложных   названий   цвета,   в устойчивых словосочетаниях и широко вовлечены в словообразовательный процесс. 8 Цветообозначения   ­   заимствования  (фиолетовый,   оранжевый, лиловый   и   др.)  устоялись   в   русском   языке,   видимо,   в   силу   удачного использования   русских   словообразовательных   моделей,   своеобразной русской   оранжировки,   в   результате   чего   они   слились   с   другими цветообозначениями и не были “вычурными”, неудобными, что приводило к их широкому распространению, употреблению, увязывало с общей гаммой цветообозначений   русского   языка.   Другие   же   заимствования,   не соответствующие указанному выше требованию, как правило, или стирались в русском   языке   (вместо   них   появились   более   удачные   русского происхождения),   или,   оставаясь   в   русском   языке,   употребляются   крайне редко  (брэнсолитеровый, вердепомовый, вердрагоновый, опельдурсовый и др.).            Весьма распространенным типом названий цвета в современном русском   языке   является   модель:   основа   существительного   (название предмета)   +   суффиксальный   формант  ­ный:  кофейный,   шоколадный, салатный, т.е. указывается называние цвета по предмету, обладающему этим цветом.  Группа производных прилагательных цвета образуется в современном русском языке от корней основных названий цвета   c  помощью суффиксов: зеленоватый,   желтёшенький,   чернявый;   желтоватый,   пожелтелый’; зеленоватый’   ‘беловатый,   белесый’‘черноватый’  и   т.д.   Эти   названия остаются в пределах того цвета, слабую степень которого они выражают. Относительные   прилагательные   типа  золотой,   ржавый,   ореховый, шоколадный и т.д., образованные от основ существительных, обозначающих предметы определенной окраски, могут получать также цветовое значение. Они сохраняют семантическую связь с основой и обозначают цвет предмета, лежащего   в   основе.   Эти   прилагательные   как   выразители   определенного 9 цветового   качества   синонимичны   модели:   основа   существительного   + суффиксальный формант.  Очень   многочисленной   и   продуктивной   в   русском   языке   является группа сложных названий цвета. Сложные прилагательные цвета позволяют с наибольшей точностью обозначить цветовые оттенки. Основной принцип, по которому строятся сложные названия, предусматривает необходимое участие в   функции   второго   компонента   слова   с   общим   значением   цвета,   внутри которого происходит детализация. Все частные оттеночные названия можно разгруппировать   по   общим,   выделить   среди   них   слова   со   значением   для красного, синего и других оттенков.               Сложные прилагательные цвета отличаются от других сложных прилагательных   своим   значением   и   разнообразием   структурных   моделей, каждая из которых имеет свои специфические черты и назначения в языке. Но   вместе   с   тем   сложные   прилагательные   цвета   являются   лишь   частью сложных прилагательных вообще. Поэтому они имеют также черты, общие для всей категории сложных прилагательных. Лексическую нагрузку у этих названий цвета несет первый компонент: оранжево­красный. Он определяет эмоциональную окрашенность, выражает какие­то дополнительные признаки, усиление, помогает иногда экономнее выразить мысль. В зависимости от его принадлежности   к   той   или   иной   части   речи   определяется   структурно­ морфологический тип названия цвета.                     Между  компонентами   сложных   названий  цвета   имеются определенные   отношения,   на   основе   которых   появляется   модель, указывающая на участие одного цветового тона в другом и тем самым служит обозначением   промежуточных   тонов:  фиолетово­голубой,   черно­белый. Данная   модель   предусматривает   участие   одних   и   тех   же   компонентов, которые   остаются   в   пределах   реально   существующих   сочетаний.   К рассмотренной   структурной   модели   примыкают   названия   цвета   типа: 10 светло­зеленый,   ярко­синий,   бледно­голубой, характеризующие цвет по насыщенности, светлости, яркости, указывающие   темно­бордовый, на отсутствие или наличие блеска, густоты и т.д.  По   степени   проявления   признака   цвета   сложные   имена прилагательные были подразделены на две подгруппы. К первой подгруппе мы относим сложные адъективы, реализующие семантику высокой степени проявления   признака   с   препозитивными   основами:  ярко­,   ясно. Препозитивный   элемент  ярко­  сочетается   со   многими   цветовыми прилагательными:  ярко­алый,   ярко­белый,   ярко­зелёный.   Синонимичным ему является основа  ясно­  (от  ясный  «яркий, сияющий, светлый»):  ясно­ желтый, ясно­зеленый, ясно­голубой. Ко   второй   группе   относятся   сложные   адъективы,   реализующие семантику   слабой,   незначительной   степени   проявления   признака   с препозитивными   основами   в   рус.:  бледно­   ,   блёкло­,   тускло­.   Круг сочетающихся   основ   с   препозитивным   элементом  бледно­  шире   и разнообразнее,   так   как   это   не   только   слова   типа:  бледно­синий,   бледно­ лиловый,   но   и  бледно­винно­жёлтый,   бледно­медно­красный,   бледно­ оливковый­зелёный.   В   сложных   адъективах   отмечена   также   основа бледновато­: бледновато­желтый, бледновато­розовый.  Также цвет может быть обозначен и другими частями речи, например, именами существительными  в Им. п. или Р. п.: «лазурь» ­ «цвет  лазури», «ультрамарин»   ­   «цвет   ультрамарин»,   «цвет   морской   волны».   Более   того цветовые   наименования   могут   быть   выражены   глаголами,   такими   как «желтеть», «зеленеть» и так далее. 11 1. 2. Семантические традиции цвета С   древнейших   времен   была   замечена   способность   цвета воздействовать на эмоции и физиологические функции человека. Об этом говорят археологические и этнографические данные о ритуальной и военной раскраске древних и примитивных народов; об этом свидетельствуют также мифология и фольклор всего мира.  Но никак нельзя говорить о ясно выраженном общем эмоциональном характере   каждого   цвета,   потому   что   обе   причины   обусловливаются социальной   принадлежностью   и   индивидуальными   особенностями   каждого человека.  Поэтому  вопрос   эмоционального   воздействия   цвета   на  человека является чрезвычайно сложным. Цвета и цветовые сочетания по­разному воздействуют на человека: теплые цвета (желтый, оранжевый, красный) – энергичные, возбуждающие; холодные   (фиолетовый,   синий,   голубой   или   нейтральный   зеленый)   – 12 сдержанные, успокаивающие. Цвет вызывает у человека различные чувства: сильное возбуждение, покой, равнодушие, ощущение холода или тепла, что воздействует на физиологию и психику. Возможно, из­за эмоционального воздействия цвета человек наделил его определенным символическим значением. С   давних   времен   в   культуре   всех   народов   начала   складываться определенная   гамма   любимых   цветов.   Национальные   цвета   исторически объяснимы   и   традиционны,   они   соответствуют   характеру   и   темпераменту народа,   окружающей   его   природе:   красно­желто­черные   цвета   испанцев   и спокойные бело­голубые цвета финнов. Чем ближе к экватору, тем большая тяга людей к открытым ярким цветовым сочетаниям. От окружающей природы, темперамента народа, обычаев и традиций, эстетических норм и религиозных воззрений зависело распространение того или иного цвета в костюме и предметах быта, в произведениях искусства. Средневековая   символика   цвета   объясняет   строгую   религиозную догматику   (в   странах   мусульманского   мира   –   исламскую,   в   Европе   – христианскую, в Китае или странах Юго­Восточной Азии – конфуцианскую, буддийскую   или   синтоистскую   и   т.д.).   Каждый   цвет   или   особый   символ соответствовал   канону   религии,   замена   или   искажение   его   считались преступным отступлением от истины. Например,   в   Индии   и   Китае   символика   цветов   была   строго канонизирована.   В   отличие   от   этого   в   Японии   сосуществовало   несколько цветовых канонов, закрепленных разными религиями. Помимо этого, здесь 13 всегда   было   большое   стремление   к   тонкому   восприятию   цвета,   но   не   к рациональному,   а   к   субъективному,   личностно­интимному.   Тенденция   к подобному восприятию цвета у японцев не нарушала привнесенное ими и освященное религиозным культом отношение к цвету. Внимание и любовь к цвету отражают их чуткое и чрезвычайно тонкое чувство природы. Цветовые системы появляются в культуре разных народов вместе с первыми космогоническими символами, с первыми магическими обрядами и ритуалами.  Исследования   древнейших   культур  (каменного   века)   показали, что   уже   тогда   люди   придавали   особое   значение   трем   цветам:   красному, белому   и   черному.   Этими   красками   обычно   делали   росписи   в   пещерах. Иногда   использовались   также   желтая   и   коричневая,   но,   по   мнению английского этнографа, социолога и фольклориста В.У.Тернера, «цветовая триада белое – красное – черное, везде имеет выдающееся значение» (Тернер В.У. 1972,  76). В Африке найдены захоронения среднего каменного века, в которых   тела   были   густо   забрызганы   красной   охрой.   В   захоронениях бушменов   (Африка)   позднего   каменного   века   в   могилы   клали   половинки страусиных яиц, выкрашенных изнутри черной краской, а извне – красной охрой. В   пещерной   и   наскальной   живописи   каменного   века   широко использовались и белые краски. Все три цвета первичной триады, конечно, имели символический и магический смысл. Может, именно поэтому до сих пор   эти   три   цвета   обладают   самыми   противоречивыми   значениями   в различных религиях и культурах. Стоит   рассмотреть   значения   некоторых   цветов   (В   выборе   цветов автор   опирался   на   общие   закономерности   в   понятии   цвета   в   культурах 14 прошлого   и   настоящего:   архаическим   ядром   древнейшей   символической системы   цветов   стала   триада   –  белый   ­  красный   –  черный;   ньютоновская триада основных цветов – красный – зеленый – синий) в восточной и западной культурах.             Красный цвет Первый   цвет,   замеченный   и   воспроизведенный   людьми,   был,   по­ видимому, красный. Традиционно объяснение этого «первородства» красного цвета связывается с тем, что он ассоциировался в сознании людей с кровью, огнем, солнцем, осенними листьями. Древнейшие мифы связывали с красным сотворение человека. Найденная первобытными людьми красная охра была воспринята ими как кровь мифического первочеловека ­ гиганта, демиурга, из тела которого было создано все живое. В первых мифах человек вылепляется из глины (в глине всегда присутствует красная краска – окислы железа). Например: в сказаниях острова Пасхи говорится о том, что человек родился из красно­ бурого   вулканического   туфа   –   «цветной   земли»;   индейский   бог   Магадео вылепил   из   красной   глины   мужчину   и   женщину;   праотец   племени   майду (Калифорния)   сотворил   людей   таким   же   способом   –   вылепил   две   белые фигуры   (мужскую   и   женскую)   с   красными   глазами   и   черными   волосами. Адам также был создан богом Яхве из красной земли, называемой «адама». Это слово – женский род от слова «адам», что значит человек. Оно также родственно   слову   «Едом»   ­   «красный»   (Фрэзер   Д.   М.,   1985).   Поэтому первоначальное значение красного – это жизнь, кровь, полученная человеком от богов. В крови заключается душа (в Священном писании людям запрещено 15 есть   кровь   животных),   а   в   душе   –   сама   жизнь,   энергия,   без   которой невозможно существование живого. У   древних   греков   и   римлян   красный   был   символом   плодородия. Статую Приапа (бога плодородия) окрашивали в этот цвет. В Древнем Китае существовала легенда о красной птице, которая пролетала в небе, держа в клюве   девять  колосьев.  Зерна  упали  в  землю,  проросли.  Хлеба  не   только спасали людей от голода, но были вечнорастущими. Поскольку и жизнь, и плодородие связаны с любовью и браком, то красный цвет – знак всего, что сопровождает эти явления. В средневековой Японии красный был символом любви. В наше время стало привычным одевать невесту в белое. Между тем у русских крестьян XIX и начал ХХ века свадебный наряд был красным. Кроме того, у всех народов красный цвет считался целебным. Для каждой   болезни   существовало   свое   лекарство,   но   оно   непременно   было связано   с   красным.   Так   Плиний   рекомендует   «…   в   качестве   средства   от лихорадки   носить   с   собой   в   красной   тряпочке   первые   анемоны,   которые показываются   весной».   Александр   из   Траллеса   против   лихорадки рекомендует носить «навозного жука, завернутого в красную тряпочку». В качестве   лекарства   против   ревматизма   часто   рекомендовалось «прикладывать   к   больному   месту   красных   улиток».   Эпилепсию   также предлагалось лечить красными средствами – такими, «как птицы малиновки, сок гранатовых яблок» (Фрагменты ранних греческих философов: В 2­х ч. / Под ред. А.В.Лебедева. Ч. 1. М., 1989. С. 113, 114, 117). 16 Жизнетворная сила красного, по поверьям древних, проявляется еще и в том, что он отпугивает злых духов, демонов и другой нечисти. Поэтому столбы   критских   дворцов   окрашивались   в   красный   цвет,   люди   носили красные амулеты, повязки, окрашивали различные предметы. Новорожденных детей красили красной краской целиком или только лицо, надевали на руку красную   повязку.   Мальчиков   при   инициации   окрашивали   так   же,   чтобы защитить от болезней и злых духов. В свое время народ Израиля спасся от десятой казни (Никитин В.Н., Обухов В.Л., 2001,210) тем, что выкрасил косяки домов кровью. Христианин, регулярно вкушающий кровь Христа (в которую превращается вино после молитв) чувствует себя защищенным от всяких зол. Кроме всего прочего красный незаменим в колдовстве (в виде крови, краски, различных предметов). Красный – цвет жизнетворного тепла и света, огня. Именно поэтому солнце красное, заря красная, боги, дарящие тепло, ­ красные. «Земные боги» ­ цари, императоры, короли, военачальники – также носили красные одежды (напр., в романе «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова Понтий Пилат был одет в красную мантию; византийские кесари одевались сплошь в пурпур и даже указы подписывали чернилами такого же цвета; распятый Христос был одет в багряницу – красную мантию, которая должна была говорить о том, что погибший – «Царь Иудейский»). Мария Стюарт в момент казни была освобождена от верхнего платья и предстала в нижнем – из алого шелка. Смысл такого наряда королевы на эшафоте тот же, что и в изречении: «В моем конце – мое начало», алый – символ воскресения. 17 Красный цвет производит на человека самое возбуждающее действие и вызывает сильный эмоциональный, в основном позитивный, отклик в душе. Поэтому красный цвет «красивый», «прекрасный». Все   перечисленные   выше   значения   красного   цвета   являются положительными.  Но этот цвет имеет также множество негативных значений,   которые,   к   сожалению,   иногда   перевешивают   значения положительные.  Красным   отмечены   смерть,   убийство,   грех,   насилие, возмездие,   демонические   силы.   Этот   цвет   связывается   с   агрессивностью, плотскими   желаниями.   Это   символ   греха   и   позора   (например,   «Великая блудница», олицетворение Рима и Вавилона, явилась св. Иоанну Богослову в виде женщины, «облеченной в порфиру и багряницу, украшенной золотом, драгоценными камнями и жемчугом и держала золотую чашу в руке своей, наполненную   мерзостями   и   нечистотою   блудодейства   ее»   (Откровение Иоанна Богослова 13: 17­18). Как   видно,   с   самой   древности   красному   цвету   приписывались преимущественно позитивные смыслы. Но в XVII веке красный цвет начинает приобретать   негативные   значения.   Рембрандт   придает   ему   драматические, даже   трагические   оттенки,   а   французская   Академия   изящных   искусств осуждает Рубенса за чистый яркий красный цвет в его картинах. Начиная   с   XVIII   века,   в   Европе   красный   цвет   часто   заменяется розовым. В моду входят оттенки «вермильон», «резвая пастушка», «веселая вдова», «цвет бедра испуганной нимфы». 18 Красный   цвет   приглушается,   разбавляется,   теряет   энергию.   И возвращается к концу века как цвет Великой французской революции. В   XIX   веке   красный   цвет   вообще   становится   устрашающим.   Во Франции   продолжаются   потрясения:   Парижская   коммуна,   реставрация Бурбонов, империя Бонапарта… Красный приобретает значение духа смерти, упоения кровавой борьбой, нечеловеческого напряжения. В прикладном искусстве XIX века красный угасает, приглушается, темнеет.   Он   превращается   в   цвет   граната,   бордовый,   «цвет   перезрелых яблок»,   мальвы,   вянущей   розы…   Модерн   и   ар   нуво   предпочитали разбеленные   гаммы,   избегали   чистых   тонов.   Сложные   цвета,   теряя насыщенность, теряют вместе с ней символические значения. В   XX   веке   происходит   революция   –   социальная,   политическая, культурная. Знаком обновления выступает красный цвет. Без него не могут обойтись кубисты, супрематисты, футуристы. Здесь красный излучает силу, энергию, мужество, а порой ярость и воинственный дух. Уже в начале века писатели и поэты, наделенные пророческим даром, видят в нем зловещий символ.   Андрей   Белый   замечает   над   Петербургом   кровавое   зарево   и размышляет: «Не есть ли это геенское пекло?» В романе «Петербург» героя терроризирует злобный шутник, дразня красным плащом. В пьесе Максима Горького   «Дети   солнца»   чахоточная   героиня   ненавидит   красный   цвет, который   напоминает   ей   сцену   дикой   расправы   озверевшей   толпы   с помещиками.   У   Александра   Грина   красный   –   знак   больного   сознания,   у Бертольда   Брехта   –   пошлости   и   порочности   («Трехгрошовый   роман»).   У Карена Шахназарова – глупости и глухоты к страданиям ближнего (фильм «Курьер). 19 И только в народном искусстве, в сознании «неученых» художников и простых   людей   он   остается   любимым   –   не   за   символизм,   а   за непосредственное эстетическое восприятие. (Антропова Т., 1987,56) Белый цвет Белый уже в глубокой древности был отмечен и выделен как особый цвет. Вместе с красным и черным он входил в триаду основных цветов. Это свое   значение   он   сохранил   и   до   настоящего   времени,   хотя   с   физической точки зрения он таковым не является. Древнейшие символические значения белого   в   основном   позитивны:   белый   означает   всяческое   благо,   радость, чистоту, здоровье, приумножение потомства, мир, согласие. В   древности   бесцветные   или   просто   светлые   вещества   называли белыми. Белой считалась и вода, так как белый цвет связывался и с теми благами, которые дает вода. Отсюда значение белого как символа чистоты, безгреховности, безмятежности. Белый – это цвет божества и добрых духов, противостоящий черному как цвету демонических и злых сил. В   Китае   и   Индии   этому   цвету   был   придан   мистический   и трансцентный смысл, который происходит не из чувственных восприятий или ассоциаций, но возникает как визуализация философских понятий. Так,   уникальное   космическое   и   миростроительное   начало   дао   в древнем Китае не имеет формы, веса, вкуса, цвета, но может быть сравнимо с такими реалиями, как вода, туман, облака. Даосская живопись из всех красок предпочитает китайскую тушь, из всех цветов – хризантему, а из всех птиц – 20 аистов и белых журавлей. Помимо этой философской символики в Китае придавали белому и более простые значения – это был знак Запада, осени, металла. В древней Индии белым цветом было отмечено южное направление и ритуальные   гимны.   Кроме   того,   белым   цветом   в   индийской   философии кодируются ключевые понятия «шунья» и «саттва». Шунья означает пустоту, но не пространство, лишенное материи, а психологическое состояние, т.е. душевную   пустоту   –   отсутствие   страстей,   эмоций,   восприятий,   даже восприятия собственного «я». Достигший такого состояния превращается в святого, бодхисаттву. «Саттва» ­ понятие, близкое «шунье». Оно означает чистоту и безмятежность. В   античном   мире   белый   –   цвет   благородства,   знатности,   величия. Этот цвет наряду с красным и пурпурным был привилегированным. Античные философы   подняли   значение   и   достоинство   белого   цвета   на   максимально возможную высоту: он стал первым из божественных цветов, т.к. представлял свет   –   это   божество   Платона,   Парменида,   Прокла,   Плотина,   Филона Александрийского, предвосхитившее Единого Бога, сказавшего о себе: «Я свет миру…» Белый – это цвет богов, святых, праведников. В эпоху цивилизации белый   всюду   символизирует   главное,   верховное   божество,   а   оно   издавна отождествлялось с солнцем. Египетские жрецы носили белую одежду и в такой же цвет одевали богов и покойников (что в их понятии было одно и то же). 21 В раскраске этажей вавилонских зиккуратов, стен храмов и дворцов белый занимал самое почетное место. Зиккураты (например, Этеменанка – т.н.   Вавилонская   башня)   были   увенчаны   белыми   кубами   божественных «спален», где бог солнца проводил ночи в обществе храмовых жриц. Христианская   религия   целиком   восприняла   символику   белого   из Ветхого   завета.   Белый   означал   светоносность,   родство   с   божественным светом. Белый цвет заимствует свои символические значения от света, а свет в христианстве – это и Бог, и слово, и разум, и всяческое благо. Кроме   того,   белый   означает   радость,   веселье   духа,   невинность, чистоту. В   культуре   ислама   белому   цвету   также   отведено   почетное   место. Ведь сам Аллах – «свет небес и земли», и хотя ангелы его одеты в зеленое, верные   ему   люди   и   сам   пророк   Магомет   носят   белые   тюрбаны.   Если   в странах   с   умеренным   климатом   сакрализуют   триаду   красный   –   белый   – черный, то в Аравийской пустыне предпочитают триаду зеленый – белый – черный. Эти  цвета  являются  священными   символами,  и вместе   с  тем  они наиболее любимы в странах ислама. Конечно же, в культуре не были незамечены и негативные значения белого. Седина – это приближение смерти, белый – цвет савана покойника, проказы и лишаев. В природе белый – не всегда добрый цвет. Он присущ некоторым стихиям,   чуждым   или   враждебным   человеку:   снег,   лед,   иней,   белая   пена морских волн, недоступные горные вершины, облака… 22 В момент горя, в предсмертный час человек бледнеет. От тяжелых переживаний   волосы   белеют.   Все   это   является   источником   ассоциаций негативного характера: белый связывается в сознании с холодом, безмолвием, смертью,   отчуждением,   страданием.   И   в   тех   культурах,   где   забыт   или неизвестен божественный смысл белого, на первый план выступают эти его негативные   или   полунегативные   значения.   Так,   в   японской   классической поэзии   белый   символизирует   холод,   разлуку,   страдания   неразделенной любви: Белотканых Рукавов разлуку Омыла роса, И, пронизывая холодом, Осенний ветер подул. На осеннем ветру В Фукиаге стоящие Белые хризантемы. Подует ветер, И расходятся на вершине Белые облака… Совсем безжалостно сердце твое! (Цит. по: Боронина И.А., 1978. С. 34). 23 В культуре Европы нового времени семантика белого сдвигается в сторону   негативных   значений.   Белым   цветом   отмечены   смерть,   обморок, холод, молчание, истощение сил, одиночество, даже ненависть и жестокость. Для пионеров архитектуры XX века и посткубистической живописи (супрематизм,   неопластицизм)   белый   цвет   стен   или   фонов   картин отождествлялся   с   бесконечно­мерным   свободным   пространством.   Белые стены   воспринимались   всеми   людьми   как   бездонное   пространство,   в   чем европейцы XX века были солидарны с японцами, китайцами, индусами начала эры. Белый цвет является простором, воздухом, светом, которых возжаждал XX   век.   Воображение   рисует   на   белом   любые   картины,   давая   простор творчеству зрителя. У   заирских   комо   белый   ассоциируется   прежде   всего   со   скверной, болезнью,   смертью.  Это   цвет   страха,   небытия   (Иорданский   В.   Б.,   Хаос   и гармония, 1982). Черная невольница из арабских сказок припоминает, что седина — это знак приближения смерти, а белый —  цвет савана покойника, проказы   и   лишаев,   бельма   на   глазу.   Белая   известь   —   самый   дешевый материал, а черный мускус — самый дорогой. И в поэзии начала века белый – излюбленный цвет. В нем заключается некая   мистическая   неопределенность,   полная   возможностей,   которым   не суждено осуществиться. Обычно белый связан с негативными эмоциями и с мыслями, обращенными в потусторонний мир. Так, у А.Блока белый цвет означает смерть, тоску, холод, отчужденность. Нюансы белого обозначаются такими словами, как снежный, бледно­белый, светлый, ясный, жемчужный: …Белой мечтой неподвижно прикован К берегу поздних времен… 24 Белая ты, в глубине несмутима, В жизни – строга и гневна. Тайна тревожно и тайно любима Дева, Заря, Купина… Терны венчают смиренных и мудрых Белым огнем Купины. (Блок А.А., 2001. С. 174) В   наше   время   белый   цвет   принят   как   символ   божества   во   всех религиях   мира.   Помимо   традиционных,   его   присвоили   новые   религиозно­ философские   течения   –   теософия,   агни­йога,   «живая   этика»,   тайная доктрина, экуменизм. Черный цвет. Семантика   черного   цвета   у   большинства   народов   в   основном негативна. Это можно объяснить причинами физиологическими. Черное небо, темнота, глубокие ямы, пещеры, ущелья, истлевшая плоть, сгоревшее дерево, болотная   грязь   –   все   это   вызывает   у   человека   инстинктивный   страх   и отвращение; черное поглощает энергию человека и делает бессильным его зрение, что само по себе грозит опасностями. В ритуалах и мифах древних народов черный цвет, как символ зла, противостоит белому, как цвету добра. Кроме того, черный символизирует гордыню, тайную зависть, злобу, подлость, прелюбодеяние. 25 Восточная   мифология   связывает   черный   цвет   с   женским   началом, поскольку   это   цвет   Праматери­Земли,   убивающей   и   порождающей;   кроме того, женщинам приписывалась пророческая и колдовская сила в большей мере,   чем   мужчинам.   Образуется   цепочка   символов   черный   –   женщина   – любовь – смерть – тайна – магия. У древних индусов черный цвет соответствовал понятию «тамас» ­ состоянию сдавленности, угнетенности. В средневековой Японии черный – знак печали. В   средневековой   Европе   черный   считали   цветом   смерти,   скорби. Черные   рясы   духовенства   символизировали   умерщвление   плоти   в   земной жизни ради вознесения души и ее блаженства в жизни будущей. В   иконописи   только   глубины   пещеры   –   символ   могилы,   ада   – закрашиваются   черной   краской.   Это   значение   цвета   было   настолько устойчивым, что наиболее тонкие живописцы, желая избежать его там, где требовался   черный   цвет   без   всякой   символики,   или   заменяли   его   темно­ синим   и   темно­коричневым,   или   же   корректировали   его   сине­голубыми бликами. (Антропова Т., 1987, 183) Черный цвет имеет также и позитивные значения. У   африканского   племени   ндембу   черный   символизирует   дождевые тучи;   черные   животные   и   птицы   приносятся   в   жертву   во   время   ритуала вызывания   дождя.   Кроме   того,   у   этого   племени   черный   связан   также   с половым   влечением,   со   счастливым   браком.   Черные   женщины   очень ценились, но не как жены, а как любовницы. 26 В   древнейших   индийских   упанишадах   черное   воспринимается   как «инобытие» белого, т.е. такой яркий цвет, который не может быть воспринят человеком, ослепляет его, т.е. тождественен тьме, черному. Затем эта же мысль встречается и у Платона: этот невидимый глазом свет, тождественный мраку, ­ не что иное, как бог, непознаваемый в своей сущности. В русском языке черный цвет носит чаще всего негативный характер. Но   в   народном   изобразительном   прикладном   искусстве   черное   вовсе   не отрицается   как   мрачный   цвет.   Он   используется   для   фона   в   лаковых миниатюрах   Палеха,   Мстеры,   в   жостовский   подносах,   в   городецких росписях,   в   керамике   и   т.д.   Триада   красный   –   белый   –   черный   широко распространена в оформительском искусстве и рекламе. В зависимости от ситуации   этот   цвет   может   быть   и   мрачным,   и   траурным,   и жизнеутверждающим.   В   некоторых   европейских   странах   черный   цвет считается нарядным, выходным. (Козлова Т. В, 1989, 40) Позитивные значения черного: молодость, красота, покой (отдых). Зеленый цвет Место зеленого совершенно исключительно. Зеленый цвет занимает особое место в спектре солнечного света: он находится как раз посередине между   возбуждающими   и   успокаивающими   цветами,   между   активными   и пассивными. Слева от зеленого располагаются красный, оранжевый и желтый, справа   –   голубой,   синий,   фиолетовый.   Зеленый   находится   между   двумя этими   группами   и   поэтому   является   нейтральным   в   смысле   действия   не нервную систему человека. 27 Впервые зеленый цвет вошел в культуру вместе с появлением зеленой краски. Это стало возможным лишь в эпоху цивилизации, в бронзовом веке, когда   зеленую   краску   научились   приготовлять   из   окислов   меди.   Зеленые драгоценные камни также вошли в употребление там, где они должны были служить   знаком   богатства,   власти   и   привилегированного   социального положения, т.е. в древних государствах Востока. В   Древнем   Египте   зеленый   –   целиком   положительный   цвет,   что естественно в стране с жарким климатом, окруженной пустынями. Это цвет Осириса, бога­злака, умирающего и воскрешающего каждый год. В Древнем Риме зеленый цвет одежды был исключительно женским. В мужской одежде он был семантически отрицательным: это было признаком изнеженности, женственности, намеком на противоестественную порочность. Существовало выражение «galbini mores» ­ «зеленоватые» (т.е. изнеженные, извращенные) нравы. В   христианской   культуре   средних   веков   главное   символическое значение   зеленого   –   это   земля,   точнее,   поверхность   земли,   покрытая растениями.   Зеленый   цвет   в   изображениях   Иисуса   Христа   и   святых символизирует их земной путь. В культуре ислама зеленый цвет еще более почитаем и любим, чем в христианстве. С этим цветом ассоциируются все блага, которые исходят от растений: пища, тень, прохлада, красота. Мусульманский рай изображается в 28 священных книгах и фольклоре как царство зеленого цвета. Там зелены не только деревья, но и подушки, на которых возлежат праведники и гурии. Для   араба   зеленый   –   это   цвет   оазиса   в   пустыне.   Он   дает   тень   и прохладу, столь желанную для жителя жаркой страны. В   средние   века   существовал   обычай   дарить   девушкам   к   майским праздникам зеленые платья. «Цвет жухлой травы» означал долголетие, «цвет темной зелени» считался символом укрытия и был маскировочным цветом лесных   разбойников   «цвет   ивовых   прутьев»   означал   в   XVI   –   XVII   веках отчаяние, грусть, одиночество. В   средневековой   индийской   литературе   зеленым   кодируется отвращение. После средневековья новая вспышка любви к зеленому возникает в XVIII веке. Об этом свидетельствует живопись, философия, поэтика. Входят в моду деревенские пейзажи с изображением пастушек, резвящихся на лоне природы. Руссо предлагает проводить занятия на поляне. Обитатели дворцов и пышных чертогов вдруг ощутили потребность в свежем воздухе, свободе, в зелени садов, лесов. В   XIX   и   начале   XX   века   стало   принято   вводить   зеленый   цвет   в интерьеры, предназначенные для спокойной и сосредоточенной умственной работы. Письменные столы, как правило, застилали зеленым сукном, абажуры настольных ламп делали из зеленого стекла. 29 Зеленый – антипод красного, зеленый порождается глазом, если на него воздействовать красным цветом. Зеленый так же амбивалентен, как и красный. В древности зеленый был связан с демоническим началом, нечистой силой, безумием, распадом. В русском фольклоре зеленый также не всегда положителен: зеленый царь – злой и коварный; тоска зеленая; настой трав – зелье – обычно яд. В XX веке семантика зеленого явно сдвигается в негативную сторону: например, психически больные люди очень любят насыщенный зеленый цвет, особенно в сочетании с желтым и фиолетовым (Яньшин П.В., 2001, 40). Желтый Академик   А.   Ферсман   писал,   что   человечество   постигало   цвета   в такой последовательности: желтый, красный, зеленый и синий. По мнению некоторых исследователей, дети также начинают различать первым желтый, а в 10­11 лет ему явно отдают предпочтение среди всех остальных. Этот цвет производит на человека теплое и приятное впечатление. Те, кто может видеть ауру, говорят, что голова человека с высоким уровнем интеллекта окружена золотистым сиянием. Гете   в   своем   "Учении   о   цвете"   построил   круг   по   вершинам разностороннего   треугольника,   на   которых   находятся   основные   цвета   ­ желтый, синий, красный. Желтый Гете отнес к теплым, активным, с большой светосилой. "Желтый ­ первый среди светлых", ­ заключал он. 30 В современном мире любовь к желтому связывают с общительностью, любопытством, легкой приспособляемостью. Этот цвет хорошо заметен на фоне   других,   поэтому   любитель   желтого   получает   удовольствие   от пристального внимания к своей персоне. Если при виде желтого возникает неприятное   чувство,   значит   человек   сосредоточен   в   себе,   пребывает   в пессимизме, испытывает затруднения при контактах. Желтый   цвет   мог   связываться   с   болезнями   и   смертью,   а   также   с потусторонним миром. У некоторых народов Азии желтый ­ цвет траура, цвет скорби и печали. Фиолетовый Он   выделяется   из   всех   спектральных   цветов   своей   сложностью, балансирует   между   красным   и   синим,   а   также   между   синим   и   черным. Отсюда его семантика и символика. Основные значения: траур , страх, печаль подавленного   духа,   таинственность   (мистика),   старость,   угасание   жизни, трагизм,   болезненность,   грустные   обстоятельства   (у   немцев),   любовная страсть (в средневековой Японии). На основе вышесказанного можно сделать вывод о том, что семантика цвета,   несмотря   на   свои   традиционные   значения,   претерпевала   эволюцию. Смысл цветообозначения действительно зависит от той или иной культуры, воспринимающей   цвета   с   точки   зрения   своих   традиций   и   верований.   Для данной работы актуальными останутся многие из рассмотренных значений колоративов, так как именно основой для изучения авторского понимания цветов служат базовые и периферийные значения. 31 Глава II Контекстуальный анализ семантики цветов В результате анализа текстов был сделан вывод о том, что наиболее частотные   цвета,   встречающиеся   в   текстах   следующие:   белый,   зеленый, красный, черный, фиолетовый, зеленый. Так как для нашего исследования важен именно контекстуальный анализ семантики выделенных цветов, то эта часть работы посвящена рассмотрению конкретных ситуаций, в которых мы проследим использование лексем цвета и выявим коннотации. Стоит заметить, что в качестве примеров были взяты не все цветовые наименования,   а   только   те   случаи,   в   которых   мы   можем   проследить неоднозначную семантику. Красный цвет  «– 40 грамм морфия? И   я   чувствую,   что   прячу   глаза,   как   школьник.   Чувствую,   что краснею...»  В   данном   случае   мы   видим,   что   цвет   использован   для   передачи человеческого   смущения.   То   есть   именно   в   данном   контексте замешательство   повлекло   за   собой   «покраснение»,   но   также   следует сосредоточить внимание на значении красного как символа нечеловеческого напряжения, высшей точки эмоционального состояния, что выявлялось во Франции в XIX веке.  «Испорченный бок торчал  свалявшимися  промерзшими  комьями,  а между  ними глядели  красные зловещие пятна обвара». 32 Здесь   семантика   цвета   приобретает   свою   неординарность   за   счет прилагательного «зловещие», которое характеризуется в словарной статье, как 1) а) Предвещающий несчастье; служащий дурным предзнаменованием. б) Связанный со злом, с несчастьем. в) Вселяющий страх, тревогу, опасение. 2) перен. Мрачный, гнетущий. (Новый толково­словообразовательный словарь русского языка. Автор Т. Ф. Ефремова). Основным для нас является первое значение, так как «судьба» Шарика в дальнейшем действительно изменится, более того, одним из символов красного цвета является символ рождения чего­то  нового.  Следовательно,  можно  сделать  вывод,  что   словосочетание «красные   зловещие   пятна»,   в   какой­то   степени   приобретает   семантику предзнаменования   и   дальнейшие   события   повести   «Собачье   сердце» оправдывают наше предположение. «Шея Филиппа Филипповича налилась красным цветом.  ­  Спокойно, Зинуша,  ­     молвил   он,  простирая   к   ней   руку,  ­   не   волнуйся,  мы   все   это устроим».  Как   говорилось   раньше,   процесс   покраснения     кожи   человека является   знаком   смущения,   но   из   данного   контекста   мы   понимаем,   что профессор   наоборот   справляется   со   своими   эмоциями,   а   у   кубистов   и футуристов   изучаемый   нами   цвет   являл   собой   знак   мужества,   энергии. Однако,   такое   суждение   может   быть   высказано   только   с   точки   зрения наблюдателя, так как мы исследуем текст не с художественной стороны, а следуя соотношению контекста и семантики, приобретаемой в нем. Следующие две цитаты будет целесообразно рассмотреть вместе, так как мы проанализируем ключевую лексему, общую для них: «Луч   этот   был  ярко­красного  цвета   и   из     завитка   выпадал,   как маленькое острие, ну, скажем, с иголку, что ли». 33 И далее,  «…в  то время,  как  в  диске  вне  луча  зернистые амебы валялись     вяло   и   беспомощно,     в   том   месте,   где   пролегал  красный заостренный меч, происходили  странные  явления.  В  красной  полосочке кипела  жизнь». «Серенькие амебы, выпуская ложноножки, тянулись изо всех сил в красную полосу  и в ней (словно волшебным образом) оживали. Какая­то сила вдохнула в них дух жизни».  Опять же, обращаясь к предыдущей главе, мы выделяем несколько коннотаций: базовым значением является значение рождения новой жизни; под   действием   луча,   окрашенного   в   ярко­красный   цвет,   как   известно, появятся   существа,   несущие   смерть,   страх,   ужас.   Мария   Стюарт,   будучи сожженной в алом облачении, провозгласила: «В моем конце – мое начало». Дальнейший   контекст   изучаемого   нами   текста   как   раз   заключает   в   себе начало нового, рождение катастрофы. Более того, следуя хронологическому порядку, стоит отметить значение красного цвета как знака демонических сил, далее, У Рембрандта он приобретал драматические, даже трагические оттенки смысла, а в начале  XX  века писатели видели зловещий символ в данном   цветовом   наименовании.   Отмеченные   нюансы   смысла   усилены лексемами: словно волшебным образом, какая­то сила, странные  явления. волшебный  ­   1.Действующий   волшебством,   обладающий чудодейственной силой. 2. перен.Очаровательный, пленительный;  сила  ­   1.   Способность   живых   существ   производить   физические действие, энергия, порождаемая способностью управлять движениями мышц. 2. Напряжение, энергия как причина, выводящая тело, материю из состояния покоя   или   изменяющая   направление,   скорость   движения.   3.   Способность проявления какой­н. деятельности, характерная степенью, устремленностью, напряженностью проявления этой деятельности. 34 странный  ­     Необычный,   трудно   объяснимый,   вызывающий   недоумение (Кузнецов, 2004, 960). Следующие наименования луча в тексте реализуют его значения: "В.И.Персиков,     открывший  загадочный    красный   луч",   «красный таинственный луч». В данном случае мы сталкиваемся не с авторской интерпретацией, а с восприятием   луча   профессором   Персиковым  через  автора.   Здесь немаловажным   будет   обратить   внимание   на   словарное   определение нижеследующих слов:   Загадочный­ 1) Заключающий в себе тайну.  2) Окруженный тайной, преисполненный тайны. перен. Загадочный, непонятный. 3) перен. Стоящий за пределами человеческого понимания; непостижимый. 4) перен. Обладающий чудодейственными   свойствами,   чудодейственной   силой;   волшебный. (Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова) Таинственный – 1) Заключающий в себе тайну, нечто неразгаданное, загадочный.   2)   Являющийся   секретом,   скрытый,   скрываемый.   3) Многозначительный   и   загадочный.  (Толковый   словарь   русского   языка   под ред. Д. Н. Ушакова) Как мы видим, некоторые значения двух слов коррелируют, общим для них является семантика неразгаданности, многозначительности. В этом случае   автор   сам   предлагает   читателю   воссоздать   понимание   значения красного цвета путем номинирования его как таинственный и загадочный.   относить Может   возникнуть   вопрос,   действительно   следует   ли   прилагательные   «таинственный»   и   «загадочный»   к   определению   значения исследуемого цвета или все­таки логичнее будет отнести их к обозначению 35 луча? Вероятно, следует ответить на оба этих вопроса положительно: автор ставил акцент на экспрессивном усилении восприятия лексемы «луч», более того,   посредством   этого   усиления,   мы   можем   выявить   для   себя коннотативное   значения   слова   «красный»,   то   есть   цвет,   воспринимаемый именно   в   этом   контексте   как   цвет   многозначительный,   загадочный, волшебный.               В   следующей   цитации   мы   можем   выделить   тематическое   поле наименований   изданий:   «Сотрудник   московских   журналов   ­   "Красный огонек", "Красный перец", "Красный журнал", "Красный прожектор" и газеты "Красная вечерняя газета".  Как   мы   знаем,   в  XX  веке   происходит   революция   не   только политического   характера,   но   и   культурного,  и   в   это   время   красный   цвет выступает знаком обновления, также излучает силу, энергию, мужество, а порой   и   ярость.   Здесь   для   нас   интересен   даже   не   контекст,   в   котором красный   цвет   использован,   а   общее   значение   тематического   поля, приобретающего семантику знака обновления, как уже было сказано выше, свойственного текстовому времени. «Он, совершенно   бешеный, с  красными  глазами метался, не зная, что делать,  и посылал всех к чертовой матери».  В наш обиход давно вошло употребление словосочетания «красные глаза»,   как   символа   человеческой   ярости,   то   есть   предыдущая   лексема «бешеный» становится базовой для понимания смысла колоратива «красный» Зеленый цвет 36 «В   памяти   стерлась  зеленая  лампа   с   шипящим   керосином, одиночество, сугробы... Неблагодарный!»  Употребление зеленого цвета в этой ситуации не случайно: во­первых, в  XIX  и   начале  XX  века   стало   принято   вводить   этот   тон   в   интерьеры, предназначенные для спокойной, сосредоточенной, умственной работы, во­ вторых,   было   принято   абажуры   ламп   делать   из   зеленого   стекла,   но употребление лексем, выделенных курсивом, несет в себе дополнительную смысловую нагрузку, например: Один чество — социально­психологическое оо явление,   эмоциональное   состояние   человека,   связанное   с   отсутствием близких, положительных эмоциональных связей с людьми и/или со страхом их потери в результате вынужденной или имеющей психологические причины социальной   изоляции.   Лексема   «сугробы»   в   данном   случае   в   сознании человека может ассоциироваться с холодом, отчужденностью, а если взять во внимание   тот   факт,   что   психически   неуравновешенные   люди   тяготеют именно к зеленому цвету, то, выстраивая ассоциативный ряд из слов «зеленый ­   одиночество   –   сугробы»   можно   выделить   общую   для   них   семантику отрешенности, безумия.  «Зеленый огонек, мигающий фонарь... скрип саней... короткий стон, потом тьма, глухой вой метели в полях...»  Здесь   мы   можем   наблюдать   лексический   ряд,   состоящий   из наименований звуков. Исследуя значение предложенного в этом случае цвета, следует   вспомнить,   что   он   является   символом   демонического   начала, следовательно, зеленый цвет может входить в этот семантический ряд, так   имеют   негативный   оттенок   и   могут как   «скрип­стон­тьма­вой»   восприниматься как звуки, наводящие ужас и страх. «Зеленый огонь... Ведь я покончил с ним расчеты на всю жизнь... Ну и довольно... Спать...» 37 Безусловно,   данное   словосочетание   можно   вполне   сопоставить употреблявшимся в русском фольклоре сочетанием «зеленый царь», то есть коварный и злой; в нашем случае мы имеем дело с использованием метафоры, так   как   «зеленый   огонь»   воспринимается   нами   как   наркотик,   морфий,   о котором   размышляет   герой.   Выводом   является   тот   факт,   что,   наложив семантику   цвета,   заданную   прошлым,   на   контекст   мы   получаем отрицательную коннотацию не только цвета, но и самого сочетания. В следующем случае мы столкнемся со значением цвета, которое не было заявлено в предыдущей главе, но у нас есть возможность понять его из контекста:  «Та ночью пришла ко мне и вынуждена была впрыснуть мне морфий. Говорит, что я был совершенно зеленый».  Здесь   семантика   цвета   находится   не   периферии,   то   есть   ни положительную, ни отрицательную коннотацию не имеет, но мы понимаем, что в данном случае речь идет о больном человеке, находящемся на пороге летального исхода, следовательно, именно это значение цвета используется для   наименования   состояния   человека,   претерпевающего   тяготы   жизни, является символом болезненного состояния, распада. «Следующую   ночь   в   кабинете   профессора     в  зеленом  полумраке сидели   двое   ­   сам   Филипп   Филиппович   и   верный,     привязанный   к     нему Борменталь». В данном примере характеристика света усугубляет семантику цвета. Ранее   было   сказано,   что   зеленый   цвет   приобретает   значение   символа демонических сил, некой мистики;  в сочетании с полумраком, то есть почти полным отсутствием света, что вызывает в человеке чувство страха, тревоги, мы     можем   трактовать   значение   словосочетания   «зеленый   полумрак»   не 38 иначе, как негативно, мистически, но стоит заметить, что выявление данной семантики уместно лишь в  контексте (именно в данном словосочетании).  «Разошлись   спать   довольно   поздно,   когда   над   совхозом     и окрестностями разлилась зеленоватая  ночь».  Интерпретируя   данный   контекст,   мы   обратимся   к   русскому фольклору,   где   семантика   цвета   находит   свое   отражение   в   определениях «злой и коварный» (например, зеленый царь). Как мы знаем, события ночи, описываемой   здесь,   являют   собой   начало   катастрофы   в   тексте   «Роковые яйца»,   то   есть   само   время   суток   и   его   характеристика   являются предвестником   последующих   событий,   Следовательно, мелиоративной коннотацией зеленого цвета является значение коварности,   символом. зла.    «­ Боже  мой...  боже  мой,  ­ повторил Персиков и, зеленея лицом, стал садиться на винтящийся табурет».  Классическое   значение   цвета   относится   к   древности,   когда   он приобретал семантику безумия, неуравновешенности. В этом случае мы безо всякого сомнения обнаруживаем это значение, но оно не может быть названо контекстуальным,   так   как   действие   «зеленеть   лицом»   в   любом лингвистическом контексте будет принимать названное мной значение. Черный цвет По сути, черный цвет в сознании человека всегда имеет негативное значение   и   иногда   вызывает   страх,   отвращение.   Но   для   того   чтобы   он воспринимался   нами   неоднозначно,   приведем   в   пример   несколько микроконтекстов: 39   «Весна гремит,  черные  птицы перелетают с обнаженных ветвей на ветви, а вдали лес щетиной ломаной и черной тянется к небу…»  С   одной   стороны,   мы   можем   наблюдать   здесь   привычное   для   нас словосочетание:   «черные   птицы»   и   «черная   щетина   леса»,   но,   с   другой стороны, взяв во внимание макроконтекст, то есть выйдя за рамки данного предложения,   мы   понимаем,   что   черный   цвет   в   этом   случае   приобретает семантику   печали,   скорби.   Данное   восприятие   цвета   было   принято   в средневековой Европе и Японии, но здесь мы исходим из общей атмосферы происходящего   и   больше   следует   опираться   на   коннотацию   цвета, приобретаемую в контексте. «Будет гроза. Брюхо черное вдали за лесом растет и пучится. Вон и блеснуло бледно и тревожно».  Здесь для того, чтобы проследить семантику цвета, для начала нужно обратить внимание на языковое окружение лексемы и их морфологические   использование   формы   среднего   рода характеристики.   Во­первых, единственного числа в сочетании «брюхо черное» не дает  нам конкретного представления   о   предмете   речи   и   может   быть   сопоставимо   лишь   с неопределенным   местоимением   «нечто»,   далее,   использование   наречия «тревожно»,   понимаемое   нами   как   состояние   общего   напряжения, нервозности.   Во­вторых,   сказуемое     среднего   рода   единственного   числа «блеснуло», так же не относится к какому­то неопределенному объекту. И наконец,   третье   предложение   в   цитате   является   безличным   по   своей структуре. Даже   если   предположить,   что   данная   характеристика   относится   к «черному брюху», то мы понимаем, что под этим словосочетанием опять же не   подразумевается   либо   существо,   На   основе вышеизложенного     получается,   что   цепочка   слов:   тревога­таинственность   либо   предмет. 40 (понимаемая   нами   в   образе   неопределенного   предмета)   придают исследуемому нами цвету мелиоративную коннотацию, то есть черный цвет, имея такое языковое окружение и только такое, приобретает дополнительное значение печали, тревоги, сдавленности.  «Ночь течет, черна и молчалива…»  Здесь   следует   для   начала   обратить   внимание   на   глагол   «течет», форма несовершенного вида указывает на длительность действия во времени, на его протяженность, размеренность. Далее, формы кратких прилагательных «черна   и   молчалива»   также   не   характеризуются   мгновенностью,   так   как данное   состояние   не   может   одномоментно   начаться   и   закончиться. Интересующая   нас   семантика   черного   цвета   отождествляется   здесь   с символом   печали,   утвержденным     в   средневековой   Японии.   В   большей степени данное суждение опирается на значение краткого прилагательного «молчалива»:   1.   Не   любящий   много   говорить,   склонный   к   молчанию.   2. Осуществляемый,   понимаемый   без   слов,   без   словесного   заявления (Современный толковый словарь русского языка Т.Ф.Ефремовой). Как мы понимаем, субъект, склонный к молчанию в определенной ситуации, склонен к печали и инертности больше, чем к экспрессии. Исходя из этого, мы можем выделить две семы лексемы «черный» ­ печальный, угнетенный. «Жду   в  черных  окнах   появления   каких­то   бледных   людей». Анализируя   данный   контекст,   следует   обратиться   к   макроконтексту,   а точнее   к   тому   факту,   что   наблюдаемое   героем   воспринималось   под наркотическим   опьянением.   Данное   употребление   цвета,   а   точнее   его семантику нельзя отождествить с какой­либо из предложенных нами выше. Во­первых,   как   было   уже   упомянуто,   окружающая   действительность воспринималась больным сознанием, и установить истинность видимого им в 41 этом   случае   не   представляется   возможным,   во­вторых,   ставится   под сомнение наличие коннотации в этом случае, так как мы можем рассмотреть употребление цвета для передачи цветовой характеристики оконной рамки. На   данном   этапе   мы   можем   лишь   переместить   фокус   внимания   на использование   неопределенного   местоимения   «каких­то»   и,   опять   же,   на особое восприятие субъектом действительности, что позволяет неоднозначно воспринимать   черный   цвет   и   трактовать   его   как   знак   нездорового мироощущения, неопределенных и несфокусированных мыслей. «Он   тоскливо   глядел   на  крышу  университета,  где  в  черной  пасти бесновался невидимый Альфред».  Прочтение   данного   фрагмента   оставляет   позади   неопределенные ощущения,   неясность   происходящих   событий.   Здесь   мы   можем   выделить тематическое поле «черный – пасть ­ бесноваться ­ невидимый». Какие есть основания для выделения лексической группы? Данные лексемы несут общую смысловую   нагрузку   неприязни   и   отвращения,   более   того,   примем   во внимание следующее определение глагола «бесноваться» ­   1) Быть в крайнем раздражении, гневе, ярости; неистовствовать. 2) Очень шумно, буйно вести себя  (Современный толковый словарь русского языка Т.Ф.Ефремовой). Здесь вышеупомянутое значение исходит из корневой морфемы «бес» ­ нечистая сила. Именно за счет данной этимологии анализируемый контекст приобретает негативный смысловой оттенок. А, возвращаясь к обозначенной лексической   группе,   выделенный   глагол   «притягивает»   к   себе   лексемы, «усугубляющие» его смысл, создавая вокруг себя пейоративную коннотацию. Фиолетовый цвет «Тени серо­фиолетовые, как тени заката, все ярче стали зацветать 42 в   углублениях   у   крыльев   носа,   и   мелкий,   точно   ртутный,   пот   росой выступал на тенях».  Как известно, данный цвет является промежуточным между синим и черным или красным и синим. В отрывке мы можем выделить лишь одно значение   цвета:   угасание   жизни   (как   переходный   этап   жизни   и   смерти человека).  «Ослепительнейший  фиолетовый  луч ударил в глаза профессора, и все кругом вспыхнуло…»  Здесь   у   прилагательного   «фиолетовый»   появляется   смысл «таинственный», так как макроконтекст подразумевает некую мистичность в происхождении самого луча, в событиях, следующих после его открытия. «Вы     мне   мешаете,     ­  шипел    он     и   закрывался   кулаками   от фиолетового света».  Здесь   внимание   должно   быть   сосредоточено   прежде   всего   на действиях субъекта, который «шипел», то есть злобно говорил, бурчал, затем «закрывался кулаками». Такое поведение человека свойственно во время приближающейся  опасности, а если рассматривать движения человека как попытку уклониться от фиолетового света, то следует рассматривать данную номинацию   как   «потенциальную   опасность»,   следовательно,   здесь   цвет становится символом  страха. Желтый цвет «И вот вижу, от речки по склону летит ко мне быстро, и ножками не перебирает  под  своей  пестрой  юбкой  колоколом, старушонка  с  желтыми волосами...» 43 Данный   контекст   характеризует,   опять   же,   фантазии   и   видения больного   сознания,   то   есть   субъект,   находясь   под   действием   морфия, испытывает галлюцинации. Если обратиться традиционно   к семантике, то данный колоратив связан с потусторонним миром и актуализированной семой здесь будет являться «нечистая сила, нечисть». Но вместе с тем мы не можем однозначно обозначить семантику, так как здесь мы имеем дело с больным сознанием   субъекта,   с   его   особым   мировосприятием,   в   момент   которого видения могут принимать любой характер и совершенно  не быть связанными с потусторонним миром. «Анна приехала. Она желта, больна».  Обычно     болезненное   состояние   человека   мы   связываем   именно   с желтизной. Здесь форма краткого прилагательного «больна» характеризует и дополняет основную семантику исследуемого цветового наименования.  «Но я не Айседора Дункан!.. ­ Вдруг рявкнул он и  багровость  его стала желтой».  Особый   случай   употребления   адъектива   «желтый»   мы   можем наблюдать в данном примере. Контекст характеризует крайне возбужденное состояние человека, агрессивность, что может быть доказано посредством семантики   глагола   «рявкнуть»,  которая   в   толковом   словаре     В.   И.  Даля определяется как «сердито вскинуться, огрызаться»; более того «багровость» здесь реализует коннотацию   раздражительность и ярость. Таким образом, адъектив «желтый» может означать смену агрессивности  человека на более высокую ступень или, наоборот, снижение и переход в спокойное состояние.          «То сова с глупыми  желтыми  глазами выскакивала  в сонном видении, то гнусная рожа повара в белом грязном колпаке…» 44           Для   начала   обратим   внимание   на   световые   характеристики, которые определяются посредством ассоциативной цепочки к слову «сон».   её   как   темнота­ночь,   следовательно,   действие Здесь   мы   отмечаем   происходило в темноте или ночью. Что касается желтых глаз, то в данном случае они представляются нам как желтый свет, исходящий из глаз, а если принять во внимание тот факт, что этот колоратив связывали с болезненным состоянием   (действительно   такого   рода   галлюцинации   обнаруживаются   у больного человека, находящегося под действием наркотиков), то семантика приобретает мистический смысл. «Желтенькие искры появились в карих глазах Швондера».  Данный контекст характеризует эмоциональное состояние человека. В   нашей   традиции   сложилось   понимание   возбужденности   человека,   даже агрессивности через метафоричное высказывание «искры из глаз». Здесь мы понимаем,   что   семантика   адъектива   «желтый»   восходит   к   значению, определяемому   метафорой,     упомянутой   выше,   но   также   мы   должны понимать,   что   использование   колоратива   и   определенная   нами   семантика возникает на базе именно данного языкового контекста. Следующий   контекст   актуализирует   схожую   коннотацию, выявленную   нами   выше,   но   здесь   нас   интересует   помимо   данного утверждения и вывода, синтаксическая функция анализируемой лексемы: «Ну, что же. Ну, Швондер дал. Он не негодяй... Что я развивался...          ­ Я   вижу, как   вы развиваетесь после Каутского, ­ визгливо и пожелтев, крикнул  Филипп  Филиппович».  Обстоятельство   образа   действия,   как   мы   видим,   тоже   способно передавать   цветовые   характеристики   и   определять   их   семантику.   Если   в предыдущем примере мы столкнулись с использованием метафоры в качестве 45 определяющего   элемента   коннотации   «желтый»,   то   здесь   мы   должны обратить внимание на глагол «крикнул» и, в частности, на его семантику: 1.Издавать   крик.   2.   Говорить   слишком   громко.   3.   Бранить   кого­ нибудь, резко говорить с кем­нибудь(Кузнецов, 2004, 960). Здесь   мы   выделяем   первое   и   второе   значения,     которые   более показательны  для   нашего   исследования.  На   основе   этого,  мы  приходим   к выводу, что также при сильном эмоциональном всплеске субъект желтеет лицом, становясь, при этом, более раздражительным.  Последующий   контекст   характеризует   несколько   иное   состояние человека:  «Желтый   и вдохновенный Персиков растопырил ноги и заговорил, уставившись в паркет слезящимися глазами…»  Для   начала   хотелось   бы   отметить,   что   адъектив   «вдохновенный», именно данная его форма, относится к возвышенному стилю высказывания; его семантика ­   проникнутый вдохновением, исполненный вдохновения – с одной стороны, не соответствует общему тону повествования, с другой же, ­ не   соотносится   с   плаксивым   состоянием   человека.   Приняв   во   внимание данное наблюдение, мы можем лишь сопоставить прилагательное «желтый» с семантикой   указанного   ранее   и   выделить   сему   «расслабленный   и уравновешенный». «­   Какие   такие   объяснения     по   всему   миру?     ­     заныл   Персиков визгливо и пожелтев. ­ Я не обязан вам давать объяснения и ничего  такого... Я занят...страшно занят».  Форма   деепричастия   выступает   как   показатель   эмоционального состояния   субъекта,   но   уже   в   другом   плане.   Сначала   проанализируем микроконтекст: 46 «Я   не   обязан   вам   давать   объяснения   и   ничего     такого...   Я занят...страшно   занят»,   во­первых,   обратим   внимание   на   авторское многоточие   внутри   предложения   и   после     предложения,   во­вторых, лексический   повтор   причастия   «занят».   Данные   особенности   передают значение человеческое напряжение, нервозность, следовательно, коннотация деепричастия   определяется   именно   по   микроконтексту,   то   есть,   желтея лицом,   человек   может   испытывать   эмоциональный   дисбаланс, раздражительность, а отсюда – неуверенность в себе.  «Александр   Семенович   вздрогнул   и   повернулся   к   жене.   Лицо   его пожелтело».  Исследуя эту цитату, нужно воссоздать в памяти макроконтекст, в котором данный субъект, увидев свою истерзанную жену, так своеобразно отреагировал   на   увиденное.   Здесь,   опять   же,   актуализируется   восприятие человеком фактов жизни. Но морфологическая выраженность исследуемого нами   компонента   –   иная.   Форма   глагола   прошедшего   времени,     среднего рода,   совершенного   вида     и   наличие   префикса   «по»   говорит   о   действии, произошедшем моментально в прошлом. Так, мы приходим к выводу, что актуализированы семы «шок», «страх, «ужас».. Также хотелось бы привести аналогию   с   выражением   «волосы   поседели»,   что   в   данном   случае характеризует один и тот же процесс, как и «лицо пожелтело». Белый цвет «Вижу   в   сумраке,   ее   лицо   изменилось,   очень  побелело,   а   глаза углубились, провалились, почернели».  Белый  цвет   здесь   характеризует  переходное   состояние  человека:   с одной стороны, человек становится белым при сильном испуге, страхе, но, с 47 другой,     ­   как   мы   знаем,   данный   цвет   может   заключать   в   себе   значение болезни, истощения, состояния, близкого к обмороку. Именно в рамках этого контекста   субъект   может,   пережив   сильнейший   страх,   находится   в предсмертном состоянии. То есть в любом случае, значение белого цвета, реализованное в глаголе «побелело» создают его негативную семантику. «В окнах приемного покоя полыхал свет  белый  и  беспокойный…» Ключевой   лексемой   данного   контекста   является   прилагательное «беспокойный»,   которое   имеет   следующую   семантику:  1)   Находящийся   в   3) состоянии   беспокойства   2)Испытывающий   волнение,   тревогу. Преисполненный беспокойства. 4) Отличающийся неспокойным характером (Современный толковый словарь русского языка Т.Ф.Ефремовой). Здесь имя прилагательное «беспокойный» синкретично реализует сразу три своих первых значения, корректируя и семантику лексемы «белый». «В белом сиянии  стоял жрец и сквозь  зубы напевал  про священные берега   Нила»,   «…божество   было   все   в  белом,   а   поверх  белого,   как эпитрахиль, был надет резиновый  узкий фартук».  Здесь воспринимаемое Шариком явление происходил одномоментно; семантика здесь однородна: цветообозначения реализуют периферийную сему «божественный». Данное умозаключение сделано не на основе ассоциаций, а по   тому,   какая   семантика   реализуется   у   адъектива   «белый», употребляющегося   при   характеристике   церкви, божественного цвета и всего, что связано с религиозным мировоззрением.   божественности,              «Что ты, одурел, что играешь на жаре? ­ послышался веселый голос Мани,   и   где­то   краем   глаза   справа   уловил   Александр   Семенович  белое пятно». 48 Насколько   мы   знаем,   этим   белым   пятном   будет   в   последующих действиях   чудовище,   которое   растерзает   и   убьет   жену   Александра   В   контексте   достаточно   неопределенно   обозначена Семеновича. принадлежность белого пятна кому­либо. Но белый цвет как символ смерти довольно часто встречается у представителей разных культур и здесь белое пятно   ­   как   раз   не   символ   смерти,   а   знак   приближающейся   смерти, своеобразный предвестник, так как змеи, описываемые в произведении были вовсе не белыми, а обладали почти привычным для нас цветом. «Маня  стала  желто­белой,  и  ее длинные волосы  как проволочные поднялись на пол­аршина над головой». Цветообозначение здесь имеет смысл того, что  человек находится  на пике   эмоций   страха,   ужаса,   переживаний,   что   можно   проследить   через фантастические элементы, внедренные в повесть «волосы  как проволочные поднялись   на   пол­аршина   над   головой».   Следовательно,   коннотацией исследуемого   колоратива   будет   являться   коннотация   всех   возможных сильных негативных эмоций человека.    «Военный   проскочил     мимо   Персикова,   стоящего   как  белое изваяние…»              Лексема   «белое   изваяние»   представляет   собой   статую, мраморную фигуру, а, следовательно, относится к не живому существу. Но использование   определения   в   отношении   человека   как   нельзя   лучше показывает особое  его эмоциональное состояние, с одной стороны, полное их отсутствие,   с   другой   –   находясь   под   сильным   впечатлением,   в   стрессе, говорят, «стоит как вкопанный», что в нашем случае является синонимом. 49 В   заключении   следует   отметить,   что   цветовым   наименованиям, выделенным   в   произведениях   М.   А.   Булгакова,   присущи   смыслы, разнообразные по семантике и по случаям употребления.  Многие из цветов могут передать эмоциональное состояние человека, от страха до эмоционального подъема; нередко колоративы являют собой   Также   посредством   цветовых сигналы   опасности,   знаки   смерти. наименований   читателем   воспринимается   персонаж,   его   характер   и интерпретируются его действия. В   большинстве   случаем   мы   приходим   к   выводу,   что   именно цветообозначения представляют собой один из тех пластов, которые создают мистический   смысл   произведения,   так   как   семантика,   выявленная   у колоративов,   в   основном   негативная   и   несет   за   собой   отрицательную коннотацию. Глава III Лексико­тематическая группа цветообозначений в ономасиологическом и категориальном аспектах       Как известно, ономасиология изучает все единицы языка с точки зрения осуществления ими номинативной, или репрезентативной, функции и для   данного   исследования   важность   рассмотрения   лексико­тематических групп   в   вышеуказанных   аспектах   вызвана,   прежде   всего,   необходимостью 50 проследить способ выражения того или иного смысла, актуализированного в текстах.      Категориальный аспект в данном случае выявляет частотность той или иной части речи, использованной для цветообозначений.           В   ходе   анализа   цветовых   наименований   в   предыдущей   главе, выявлено, что значения можно объединить в смысловые группы, такие как: ­  перцепция   окружающего   мира,   то   есть   восприятие   человеком событий, происходящих вокруг него и выражение своего отношения к ним, в нашем случае это ­ эмоции; ­  состояние   психики   человека,   что   может   быть   выражено посредством динамики состояния, градации чувств; ­  характеристика   окружающих   предметов,   которая   определяет особое отношение автора или персонажа к ним. Целесообразно было рассмотрение цветообозначений в двух аспектах в таблице, так как это дает возможность структурировать наши наблюдения. Лексико­ тематические   группы цветообозначений  1.Перцепция окружающего мира  Микро­контекст Частеречная принадлежность «зеленый огонек… короткий стон» «весна гремит, черные птицы» «закрывался  кулаками от фиолетового  света» «желтенькие искры  появились в…глазах» «желтый и  }  прилагательное 51 вдохновенный Персиков» «в белом сиянии  стоял жрец» «что же это делается  на белом свете»   Состояние 2. психики «чувствую, что  краснею» «шея налилась  красным цветом» глагол прилагательное «бешеный, с красными прилагательное глазами»» «зеленея лицом» глагол «жду в черных окнах  появления каких­то бледных  людей» «старушонка с  желтыми волосами» «она желта» прилагательное прилагательное краткое прилагательное «сова с желтыми  прилагательное глазами» «визгливо и  пожелтев» «лицо его…побелело» «Маня стала желто­ бледной» «стоящего как белое  изваяние» «красные   зловещие пятна отвара» «в красной полосочке    3.Характерист   ика предметов окружающих кипела жизнь» луч» «загадочный   красный «в   зеленом полумраке» «зеленоватая ночь» глагол глагол прилагательное прилагательное } прилагательное 52 «брюхо черное вдали» «ночь   течет   черна   и краткое молчалива» «в   черной   пасти бесновался» «тени   фиолетовые…стали зацветать» серо­ «ослепительнейший фиолетовый луч» «свет беспокойный»   белый   и прилагательное } прилагательное          На основе данной таблицы можно сделать вывод, что языковая выраженность   того   или   иного   значения   действительно   разнообразна,   это могут   быть   и   устойчивые   сочетания,   и   сочетания   лексем,   которые приобретают определенную семантику только в контексте, и метафоричные высказывания.   В   любом   случае,   вне   контекста   выделенные   смыслы   не функционировали бы или воспринимались бы читателем в их первоначальном значении.             Что   касается   частеречной  принадлежности   колоративов,  то  в исследуемых   текстах   мы   наблюдаем   употребление   прилагательных,   реже, кратких форм прилагательных, глаголов. При этом стоит заметить, что таким смыслам, как перцепция действительности и характеристика окружающего   свойственна   морфологическая   выраженность   исключительно мира, прилагательного,   когда   как   состояние   психики   человека   определяется   и остальными частями речи. 53 Заключение На основе собранного и систематизированного материала нам удалось выявить   лексико­тематическую   группу   цветообозначений   в   текстах   М.   А. Булгакова,   выделить   специфические   значения   прилагательных,   глаголов, обозначающих основные понятия цвета как в плане выражения, так и в плане содержания.   Более   того,   на   базе   семантических   традиций   цвета   удалось проследить   и   сопоставить   с   теми   смыслами,   которые   были   заложены   в исследуемые произведения и выявить новые, авторские, что и представляло интерес с точки зрения анализа. Резюмирую   выявленный   контекстный   смысл,   будем   следовать порядку расположению колоративов в данной дипломной работе. Красный цвет: 1. смущение,   замешательство,   высшая   точка   эмоционального состояния 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. предзнаменование мужество и энергия рождение катастрофы демонические силы загадочность, волшебство обновление, переосмысление ярость Зеленый цвет: 1. 2. 3. 4. отрешенность, безумие демоническое начало болезненное состояние, распад коварность, зло 5. неуравновешенность 54 Черный цвет: 1. печаль, скорбь 2. 3. 4. 5. тревога угнетение больное сознание, несфокусированные мысли неприязнь, отвращение Фиолетовый цвет: 1. угасание жизни 2. таинственность 3. страх Желтый цвет: 1. больное воображение 2. болезненное состояние 3. раздражительность, ярость 4. нечистая сила 5. расслабленность, уравновешенность 6. нервозность 7. неуверенность в себе 8. страх Белый цвет: 1. болезнь, истощение 2. беспокойство 3. божественность 4. смерть 5. негативные эмоции 6. стресс, отсутствие эмоций 55 Как показано выше, тексты М. А. Булгакова действительно содержат  цветообозначения, являющие собой различные проявления человеческого  мироощущения, состояния психики, восприятия действительности.  Указанная семантика, приобретаемая в контексте говорит о разнообразном  функционировании того или иного колоратива .   Что касается количественного использования цветовых  наименований, то мы наблюдаем как хроматические цвета (красный, желтый,  зеленый), так и ахроматические (белый и черный) и заимствованное  цветообозначение ­  фиолетовый. 56 Список использованной литературы Источник: М. А. Булгаков. Собрание сочинений в 8 томах. М., «Астрель, 2008. Справочная литература: Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. – М. : Советская энциклопедия, 1966. – 608 с. Даль   В.И.  Толковый   словарь   русского   языка.   Современная   версия   / В.И.Даль. – М. : Эксмо, 2005. – 736 с. – ISBN 5­699­12629­5.  Ефремова Т.Ф.  Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка : ок. 1900 словоообразов. единиц / Т.Ф. Ефремова. – 2­е изд., испр. – М.: АСТ : Астрель, 2005. – 640 с. – ISBN 5­17­029963­Х (ООО Изд­во АСТ). – ISBN 5­271­11307­8 (ООО Изд­во Астрель).   Кузнецов С.А.  Современный   толковый   словарь   русского   языка   /   гл.   ред. С.А.Кузнецов. – М. : Ридерз Дайджест, 2004. – 960 с. – ISBN 5­89355­108­7 Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю.  Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведов ; Рос. АН ин­т рус.яз. ; Российский фонд культуры. – М. : Азъ Ltd., 1992. – 960 с. – ISBN 5­85632­001­8.   Словарь­справочник   лингвистических   терминов   / Розенталь   Д.Е. Д.Е.Розенталь, М.А. Теленкова. – 2­е изд., испр. и доп. – М. : Просвещение, 1976. – 543 с.  Литература: 57 Апресян   Ю.Д.  Избранные   труды.   Т.   1.   Лексическая   семантика   : синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. – 2­е изд., испр. и доп. – М. :  Русское   словообразование   /   Э.А.   Балалыкина, Восточная литература РАН, 1995. – 472 c.  Балалыкина   Э.А. Г.А.Николаев. – Казань : Изд­во Казан. ун­та, 1985. – 184 с. Барт Р. Критика и истина // Избранные работы: Семиотика: Поэтика : пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. – М., 1989. – С. 350­369.  Барт Р. Воображение знака // Избранные труды: Семиотика: Поэтика : пер. с фр. / сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. – М., 1989. – С. 246­252.   Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке / Н.Б. Бахилина. – М. : Наука, 1975. – 288 с. Блок А.А. Посещение / Стихотворения. Поэмы. М., 2001. С. 174 Болотнова   Н.С.  Филологический   анализ   текста:   учеб.   пособие   / Н.С.Болотнова. – 3­е изд., испр. и доп. – М. : Флинта : Наука, 2007. – 520 с. – ISBN 978­5­9765­0053­2 (Флинта). – ISBN 978­5­02­034667­3 (Наука). Боронина И.А. Поэтика классического японского стиха. М., 1978. С. 34). Василевич А.П.  Цвет и названия цвета в русском языке / А.П. Василевич, С.Н. Кузнецова, С.С. Мищенко. – М. : КомКнига, 2005.­ 216 с.  Вежбицкая   А.  Язык.   Культура.   Познание   /   пер.   с   англ.,   отв.   ред. М.А.Кронгауз ; вступ. ст. Е.В. Падучевой. – М. : Русские словари, 1996. – 416 с.  Виноградов   В.В.  Русский   язык.   Грамматическое   учение   о   слове   / В.В.Виноградов. – М. : Учпедгиз, 1947. – 784 с.  Винокур Г.О. Культура языка / Г.О. Винокур ; предисл. Л.П. Крысина. – 3­е изд., доп. – М. : КомКнига, 2006. – 352 с. – (Лингвистическое наследие ХХ века). 58 Грановская   Л.М.  Прилагательные,   обозначающие   цвет   в   русском   языке ХVII­ХХ   вв.   :   авторреф.   дис.   …   канд.   филол.   наук   /   Л.М.   Грановская   ; Академия Наук СССР, Институт русского языка. – М., 1964. – 20 с. Данилова З.П.  Адъективные образования от прилагательных со значением цвета / З.П. Данилова // Русское семантическое словообразование : сб. науч. тр. – Ижевск, 1984. – С. 112­117.  Земская   Е.А.  Активные   процессы   современного   словопроизводства   / Е.А.Земская   //   Русский   язык   конца   ХХ   столетия   (1985­1995)   /   [В.   Л. Воронцова,   М.   Я.   Гловинская,   Е.   И.   Голанова   и   др.]   ;   [отв.   ред.:   Е.   А. Земская] ; Ин­т рус. яз. Рос. акад. наук. – [2. изд.]. –  М. : Яз. рус. культуры , 2000.– С. 128. Кацнельсон   С.Д.  Содержание   слова,   значение   и   обозначение   / С.Д.Кацнельсон. – М. ; Л. : Наука, 1965. – 110 с. Козлова Т. В. Цвет в костюме. ­ М., 1989. ­ 40 с. С. 6 ­ 19  Кубрякова   Е.С.  Части   речи   в   ономасиологическом   освещении   / Е.С.Кубрякова. – М. : Наука, 1978. – 116 с. Лотман   Ю.М.  Символ   в   системе   культуры   /   под   ред.   Ю.М.   Лотмана   // Учёные записки Тартуского гос. ун­та. – 1987. – Вып. 754. –  С. 10­21. Марков В.М.  О семантическом способе образования слов / В.М. Марков // Русское семантическое словообразование : сб. научных трудов. – Ижевск, 1984. – С. 3­12. Миронова Л. Н. Семантика цвета в эволюции психики человека // Проблема  цвета в психологии. ­ М., 1993. ­ 207 с. С.172 ­ 187 Никитин   В.Н.,   Обухов   В.Л.  Религиоведение.   Вероучения   религий   мира. СПб., 2001. С. 210 Новиков Л.А.  Семантика русского языка / Л.А. Новиков. – М. : Высшая школа, 1982. – 272 с. 59 Потебня А.А.  Символ и миф в народной культуре / А.А. Потебня ; сост., подг. текстов, ст. и коммент. А.Л. Топоркова.–  М. : Лабиринт, 2000. – 480 с.  Семантические вопросы словообразования: значение производящего слова / под ред. д­ра филол. наук М.Н. Янцененцкой. – Томск : Изд­во Том. ун­та, 1991. – 221 с.  Телия   В.Н.  Коннотативный   аспект   семантики   номинативных   единиц   / В.Н.Телия. – М. : Наука, 1986. – 142 с. Тернер В.У. Проблема цветовой классификации в примитивных культурах (на материале ритуала ндембу) // Семиотика и искусствометрия. М., 1972. С. 76 Улуханов   И.С.  Словообразовательная   семантика   в   русском   языке   и принципы   ее   описания   /   И.С.   Улуханов.   –   3­е   изд.,   стереотип.   –   М.   : Едиториал УРСС, 2004. – 256 с. – (Лингвистическое наследие ХХ века). – ISBN 5­354­00570­1. Фрагменты ранних греческих философов: В 2­х ч. / Под ред. А.В.Лебедева. Ч. 1. М., 1989. С. 113, 114, 117 Фрэзер Д. Фольклор в Ветхом завете. М., 1985. С. 34­38 Фрумкина   Р.М.  Цвет,   смысл,   сходство:   аспекты   психолингвистического анализа   /   Р.М.   Фрумкина   ;   отв.   ред.   В.Н.   Телия   ;   АН   СССР,   Институт языкознания. – М. : Наука, 1984. – 175 с.  Шмелёв Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д.Н. Шмелёв. – М. : Наука, 1973. – 280 с. Электронные ресурсы http://mironovacolor.org/ 60