Образец интервью с Мишелем Фуко

                                            Интервью с Мишелем Фуко

1. В труде «Безумие и цивилизация» Вы обращаетесь к теме «умалишения».  Что для Вас есть термин «Безумие» и какую новую форму власти описываете в этой работе? И, разрешите здесь же, уточнить: когда, по вашему мнению, клиника стала институтом?

Для меня «Безумие»- это феномен, концептуальное восприятие которого в разные эпохи было различным. В эпоху Возрождения это – выражение зла, дело дьявола. В эпоху Разума (Просвещения) символом безумия становится больница, больше напоминающая тюрьму. В безумии тогда не видели признаков болезни как таковой. Современный этап лечения безумия наступил только в конце XVIII века, когда появились специальные дома для умалишенных. Я считаю, что они не предназначены для диагностики и лечения, а являются юридическим пространством, в котором обвиняют, судят и приговаривают за «друговость»; в них опробовалась новая форма власти – власть врачебного патронажа.  Следующий Ваш вопрос,   считаю, затрагивает другую мою  работу - «Рождение клиники», в которой, я в частности, концентрируюсь на XVIII веке. Именно тогда, по моему мнению, и возникает современная, анатомно – клиническая медицина.  В этот период клиника  и превратилась в институт: в нем ставится диагноз и происходит обучение, а каркасом этого является наука о человеке – анатомия.

2.Следующий вопрос связан с Вашей работой - «Порядок вещей. Археология гуманитарных наук». Известно, что эта книга затрагивает тему гуманитарных знаний.  Что для Вас есть «Знание» и какая система из знаковых является главной?

Во-первых, стоит обязательно отметить, что именно в этом труде я опровергаю концепцию научной революции, будто бы развивавшейся последовательно со времени Возрождения. В западной культуре я выделяю 3 периода: Возрождение (примерно XVI век), классический век (XVII-XVIII век), а также современную эпоху. Считаю, что содержание  этих представленных периодов, определяется эпистемой (под ней понимается набор существовавших тогда концепций, в том числе о характере научных знаний, знаковой системе, языке). Во-вторых, «знание» лично для меня это не сформулированная истина о вещах. «Знание» целиком зависит  от природы знаковой системы, используемой в данную эпоху. Важнейшей из знаковых систем, я считаю, является именно  языковая, следовательно, язык сам определяет природу знания.

3.Безусловно, я, как и многие, считаю Ваш труд «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» основным. И, если бы я спросила Вас: «Что является главнейшим элементом тюрьмы?», то каков бы был ответ?

Вполне очевидно, что ответом на этот вопрос является - дисциплина, а именно, постоянный надзор. Он позволяет держать в подчинении, подавляющем и путем оценивания индивидуализирующем каждого. Но, стоит отметить, он же, предполагает и поощрение.

4.Мне, как студентке, педагогического университета,  хотелось бы  сконцентрироваться на вопросе об экзамене, который  описываете в этой работе. Что он сочетает в себе? И здесь же, хотелось уточнить, какую форму принимает экзамен в тюрьме?

Экзамен  - наиболее ритуализированная форма дисциплинарных технологий: он сочетает церемонию подчинения и форму эксперимента. Раньше изготовление шедевра позволяло судить, что подмастерье достиг должного уровня, теперь экзамены стали средством постоянного наблюдения и ранжирования учащихся. Так возникла современная педагогика. В тюрьме, я считаю, экзаменом служит осмотр. Это вид дисциплины. Но! Не стоит забывать, что школа, фабрика, больница «слеплены» с тюрьмы. Да, она не исправляет преступников, но это вовсе не провал! Цель наказания тюрьмой и заключается не в уничтожении, а в воспроизводстве преступности, в снижении уровня толерантности в обществе. Да, эти мои слова буквально ломают традиционное сложившееся представление об истории как о движении к прогрессу, о переходе к более демократичному устройству общества. Я считаю, что никакая революция не изменит установленный порядок, она лишь приведет к воспроизводству дисциплинарных технологий в еще более жестких формах!

5.Работа, о которой мне также хочется поговорить – «История сексуальности». В ней Вы не только оспариваете традиционное представление о викторианской морали, но  и высказываете мысль о том, что на вторую половину XIX века пришелся размах дискурса о сексе. Возникает вопрос: Какое общество является единственным, где дискурс о сексуальности приобрел форму исповеди?

Таковым является западное общество. Тогда как на Востоке, важно сказать, формой дискурса было эротическое искусство. Стоит отметить, что я рассматриваю анализ Фрейда не как революционный метод, а как развитие традиции дискурса. Именно в викторианскую эпоху, дискурс о сексуальности, на мой взгляд, становится частью дисциплинарных технологий. Дисциплинарный режим, включащий контроль над населением и телом можно обозначить понятием – «биовласть».

6.Если бы Вас попросили провести для студентов лекцию на тему: « Мысль и история проблемности», то на что был бы сделан акцент?

Самое главное: я бы сказал студентам, что мысль человека  - это невероятная свобода! Да, безусловно, она ставит под сомнения наши жизненные цели, указывает на какие-либо трудности, которые ждут нас при стремлении ее достичь. Но, разве  на один набор трудностей нельзя дать сразу несколько ответов? Что создаст условия, в которых могут быть даны эти возможные ответы? Что определит элементы, которые будут составлять то, на что различные решения пытаются реагировать? Безусловно, эти проблемные вопросы заставили бы их рассуждать и придти к выводу о том, что именно история проблемности создает эти условия и определяет элементы.

Список используемой литературы и интернет – ресурсов:

Литература:

1.     Соколов А.Б. Введение в историографию нового и новейшего времени стран Западной Европы и США [Текст]; учебное пособие. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2007. -242с.

Интернет – ресурсы:

2.     Вклад Н. Земон Дэвис в историческую науку.[Электронный ресурс]URL:  https://studwood.ru/537430/pedagogika/vklad_zemon_devis_istoricheskuyu_nauku

3.