Октябрьская революция 1917 года

В мировой истории не так много событий, подобных Русской

революции, роль и значение которых не только вызывают

противоречивые и зачастую противоположные оценки, но до сих пор

используются в борьбе разных политических сил и идеологий. Для этого

есть веские основания. Революция 1917 года провозгласила своей целью

освобождение людей от гнета самодержавной власти и отношений

неравенства, однако в результате ее возникло советское тоталитарное

государство, подавлявшее личность и ее права, враждебное самой идее

свободы. Советские люди получили массовый доступ к образованию,

современным знаниям, но при этом запрещалась любая не

санкционированная сверху гражданская инициатива, и жестоко

преследовалось инакомыслие.

Не менее противоречивым было международное влияние революции

и Советского проекта. Перед лицом этого вызова капиталистический

мир начал меняться, был вынужден более широко учитывать интересы и

запросы массовых слоев населения. Пример и поддержка со стороны

Советского Союза стали мощным стимулом для народов колониальных и

полуколониальных стран в их борьбе за национальное и социальное

освобождение. Но советская социально-экономическая система, в

конечном счете, оказалась неконкурентоспособной: она не смогла

обеспечить поступательный социальный и научно-технический прогресс

и потерпела поражение в историческом соревновании с мировым

капитализмом.

Хотя констатация этих очевидных противоречий многих заставляет

усомниться в том, можно ли рассматривать Русскую революцию 1917

года как целостный феномен мировой истории, задача постижения

смысла, последствий и уроков революции не теряет своего значения и

3

актуальности.

Чем же она была - неудачной, тупиковой попыткой улучшить

человеческое общество или перспективным Проектом, цели и способы

реализации которого не были до конца ясны самим его инициаторам и

лидерам? Какие исторические результаты и следствия Русской

революции продолжают и сегодня оказывать влияние на Россию и мир, а

что навсегда осталось в ушедшем ХХ столетии?

Сложность этих вопросов для наших современников не в последнюю

очередь связана с тем, что восприятие Русской революции 1917 года, как

среди политиков, так и в массовом сознании, до сих пор находится под

сильным влиянием господствовавших в советскую эпоху представлений.

В соответствии с ними считалось, что революция открыла России

неограниченные возможности развития, обеспечила ей перспективу

превращения в ведущую державу мира - кардинальным образом

изменила основы человеческой цивилизации и направление ее

дальнейшей эволюции.

Неоднозначные итоги и внутренние противоречия революции

1917 года

Россия вступила в капиталистическую эпоху примерно тогда же,

когда и другие европейские государства. Однако ее относительная

географическая удаленность от ядра развития капитализма и наличие

значительных внутренних ресурсов долгое время позволяли сохранять

сложившуюся военно-феодальную структуру, которая сдерживала

капиталистическую трансформацию экономики и модернизацию

государства. Это предопределило простой - «охранительный» - ответ на

внешние вызовы. На европейские революции русская монархия отвечала

«закручиванием гаек» внутри страны. Периодически властями

4

инициировались «реформы сверху», но столь же периодически, как

только становилось ясно, что реформирование невозможно без

изменения наличного внутреннего политико-правового и социального

порядка, происходило очередное «подмораживание» сложившейся

системы. Так, на протяжении более чем столетия, предшествовавшего

революции, русские охранители всегда брали верх над системными

либералами-реформаторами и фактически заблокировали эволюционный

путь развития страны в направлении социально-экономической и

политической модернизации.

Между тем, в недрах Империи и на уровне общества, по меньшей

мере, начиная с Александра Герцена, вызревал другой ответ, сочетавший

в себе идею «особого пути» и идею социализма. Он воплотился в

идеологии и практике революционного движения, в становлении и

развитии которого важнейшую роль сыграла русская интеллигенция. В

условиях жесткого противостояния российского абсолютистского

государства любым попыткам системных социально-политических

изменений именно революционное движение стало претендовать на роль

главного субъекта назревших перемен. Это, в значительной мере,

приблизило перспективу революции.

К 1917 году, прежде всего, из-за Первой мировой войны царская

Россия была поставлена в трудную, по сути, тупиковую ситуацию.

Продолжение военных действий грозило внутренней катастрофой, а

выход из войны означал потерю статуса участника «концерта великих

держав». Не справившись с грузом военных поражений и не сумев

противостоять нараставшему давлению со стороны оппозиционных

либеральных кругов и забастовочного движения рабочих, монархия

Романовых рухнула в феврале 1917 года.

Но Русская революция произошла в стране со слабой экономикой и

неразвитыми гражданскими институтами, почти не имевшей опыта

5

демократии и сотрудничества классов, в обществе с сильнейшим

социальным и культурным расслоением, где даже в среде

интеллигенции, как писали еще авторы сборника «Вехи», идеи

Просвещения были усвоены поверхностно и неполно. Горячо восприняв

просвещенческие идеи прогрессизма и универсализма, русская

интеллигенция увлеклась, главным образом, вольтеровской линией в

этом мощном идейно-философском течении, отводившей первейшее

место в деле улучшения социального порядка - формированию Нового

Человека. При этом другой традиции Просвещения, делавшей упор на

развитии институтов и концепции естественных прав человека, не

уделялось должного внимания.

Если европейские общества шли по пути постепенного

совершенствования конкурентных систем капитализма в своих странах,

то в преимущественно аграрной и военно-феодальной России

представители европеизированных слоев вынашивали идеи разрушения

«до основания» с последующей реализацией абстрактных планов

построения справедливого общества, отличного, как от царизма, так и

западных либеральных демократий. Это во многом предопределило

характерное для российской политической культуры сочетание утопизма

и радикализма, определившее дух Русской революции 1917 года.

Хотя в постсоветской России распространена точка зрения, согласно

которой после свержения царской монархии перед страной открылось

множество альтернатив, а победа большевиков явилась результатом

почти случайного совпадения многих факторов. В реальности коридор

возможностей на пути от Февраля к Октябрю 1917 года не был

широк. Для реализации либерально-демократической и тем более

социал-демократической повестки в стране не существовало ни

институциональных условий, ни культурных оснований, ни

сформировавшихся политических сил.

6

Представители правящего класса Российской империи ни в период с

Февраля по Октябрь 1917 года, ни позже, в годы гражданской войны, не

смогли выработать адекватный ответ на проблемы, вызвавшие

революцию. Они были тесно связаны с государственной машиной

империи Романовых и не имели опыта самостоятельного управления

страной. Лишившись опоры на монархию с ее огромным

бюрократическим аппаратом, они не сумели выработать новых,

привлекательных для большей части общества политических идей и не

обладали способностью к социальным компромиссам.

К началу революции в стране не было ни одной социальной группы

или класса, включая и промышленный пролетариат, которые были бы

заинтересованы в утверждении политического порядка, основанного на

уравниловке, административном принуждении и огосударствлении

собственности. Среди массовых слоев российского общества

доминировал запрос на глубокие социальные реформы – прежде всего, в

сфере аграрных и трудовых отношений, включая, например, наделение

землей крестьян и введение восьмичасового рабочего дня для рабочих.

Для образованных слоев населения приоритетное значение имел переход

к парламентскому строю и разделению властей. Таким образом,

существовал запрос на демократический, социально ориентированный

капитализм. В этом смысле Россия ничем не отличалась от других стран

Европы, где также вспыхнули революционные события - таких, как

Германия, Финляндия, Венгрия, Словакия. Но революция в России

оказалась восприимчивой к большевизму. Это стало возможным

благодаря комплексу причин, подробно проанализированному в

историографии.

Февральская Революция 1917 года разрушила прежний

государственный аппарат и в течение нескольких месяцев привела к

параличу управления страной. Россия, по существу, не имела никакого

7

опыта демократического развития, в результате чего массы стали

воспринимать появившуюся свободу как вседозволенность. И, наконец,

огромную роль в социальной и политической жизни страны,

несравнимую с другими воюющими государствами, стали играть

люмпенизированные слои населения, выбитые из привычных

социальных ниш и отношений. Они-то и составили массовую базу для

реализации большевистского Проекта казавшегося многим авантюрой.

Именно благодаря этим обстоятельствам большевистская партия пришла

к власти. Захват и удержание власти в такой обстановке были уже делом

политической техники и технологий. Успешное решение этих задач

большевиками было обусловлено в первую очередь тем, что искусством

политической тактики в совершенстве обладали их лидеры, существенно

превосходившие конкурентов в организации, умении говорить с массами

и манипулировать ими.

Большевикам удалось умело использовать приобретшие огромную

популярность политические лозунги – требования мира и скорейшего

проведения земельной реформы, которая наделила бы землей десятки

миллионов крестьян. На короткой дистанции от Февраля к Октябрю

вопрос о немедленном мире «без аннексий и контрибуций» не просто

вошел в российскую политическую повестку, но стал едва ли не главным

требованием масс. Что касается вопроса о земле, то он был ключевой

проблемой внутриполитического развития страны, начиная с

крестьянской реформы 1861 года. Монополизация большевиками

популярных лозунгов лишила Временное правительство массовой

поддержки и облегчила захват власти большевиками в Октябре.

Мощная социальная динамика, которую вызвала Революция,

вывела на передний план неграмотную массу аграрного населения.

Превращение ее в реального политического и социального актора

существенно снижало модернизационный потенциал изменений,

8

вызванных революцией.

Важнейшей целью, которую провозгласили большевики, придя к

власти, было построение общества свободы и социального равенства.

Однако по мере того, как складывалась мобилизационная модель

административно-распределительного социализма эти идеалы

заменялись установками на полное подчинение граждан страны воле

правящей партии и тоталитарного государства. Отчасти это и

предопределило неудачу в реализации стратегии большевиков,

направленной на формирование Нового Человека, строителя

коммунистического общества. Хотя следует признать, что эта цель по

определению была нереализуемой. В рамках утвердившейся

общественной модели вместо прежнего сословного неравенства,

возник новый тип социального неравенства – между управляющим

меньшинством и управляемым большинством.

Другой целью большевистского Проекта было достижение всеобщей

грамотности и создание в России, позднее в Советском Союзе,

городского индустриального общества.

В ходе строительства социализма «во враждебном окружении» к

этому добавилась еще одна цель: превращение СССР в мощную в

военном отношении державу, обладающую передовой оборонной

промышленностью. Обе эти цели были, в основном, реализованы. К

середине 1950-х годов в Советском Союзе, действительно, удалось

построить урбанистическое индустриальное общество. Благодаря

большому вниманию, которое отводилось приращению

естественнонаучных знаний и массовому образованию, в СССР был

накоплен значительный человеческий капитал, необходимый для

перехода к следующему, постиндустриальному этапу развития

общества. Однако в рамках советской антидемократической

политической модели такой переход оказался невозможным.

9

Таким образом, в силу фундаментальных причин преобразовательные

возможности Русской революции 1917 года носили ограниченный

характер. Ограниченность была обусловлена периферийным характером

Российской империи, дефицитом имеющихся у нее ресурсов для

модернизации. Это предопределило как противоречивость дальнейшего

политического развития Советской России, так и последствий Русской

революции для мира в целом.

Революция как рождение нового политического и социального

Проекта

Наследуя революциям Нового времени, Русская революция несла в

себе пафос радикального разрыва с прошлым в сочетании с идеей

публичной свободы. «Свобода» в данном случае означает не просто

освобождение от тех или иных форм угнетения, но, главным образом,

учреждение принципиально новой формы правления – устроение

публичной сферы. Именно это делало «революционными» проекты

различных политических сил, принимавших участие как февральских,

так и октябрьских событиях. История Русской революции, какие бы

хронологические рамки ни были заданы этому явлению, в значительной

степени, представляет собой соперничество таких проектов, каждый из

которых очерчивал собственный горизонт социальной утопии. Впрочем,

и большевистский проект первоначально не был гомогенным: дискуссии

относительно путей переустройства тех или иных сфер жизни общества

не прекращались до начала 1930-х годов, когда они были

насильственным образом прекращены Сталиным.

Осознание возможности разорвать с устаревшей традицией и

обрести чувство подлинной новизны – важная черта революций

модерна. Учитывая это, представление о революции как об исторически

10

детерминированном «переходе» от «архаики» к «современности»

выступает очевидным упрощением. Поэтому целесообразно

рассматривать ход Русской революции как комбинацию скорее

дискретных, чем непрерывных, процессов, событий и дискурсов, не

отрицая при этом их взаимосвязанности, а также имея в виду

структурные политико-экономические факторы, способствовавшие

усилению одних тенденций и подавлению других.

В политическом плане к началу 1917 года в России не существовало

единого революционного проекта. Различные политические силы поразному представляли путь, который должна была открыть

надвигавшаяся революция. С точки зрения либералов, ее задачей было

утверждение парламентского строя с ответственным правительством и

установление равенства граждан перед законом вне зависимости от их

происхождения, социального статуса и имущественного положения. Все

это должно было способствовать интеграции в сообщество передовых

западных государств, с которыми Россия находилась в одной военной

коалиции в годы Первой мировой войны. Социалистические партии –

меньшевики и эсеры – рассматривали приближавшуюся революцию как

точку отсчета для глубоких социальных и демократических реформ,

осуществление которых, как им представлялось, создавало почву для

движения страны в направлении социализма. Крайне левые –

максималисты и анархисты – видели в революции возможность для

реализации утопий «трудовой республики», или русского воплощения

идеи самоуправляющегося социализма и федерации анархистских

коммун.

Большевистский (ленинский) Проект нового общества, как он

сложился к 1917 году, выглядел весьма эклектичным. Тем не менее,

большевики были единственной среди европейских социал-демократов

партией, которая в качестве важнейшей практической задачи ставила

11

создание государства диктатуры пролетариата. У европейских

социалистов подобные требования существовали в партийных

программах, но нигде не рассматривались в качестве ближайших целей

практической политики. У народников большевики позаимствовали

идею авангардной партии, ведущей рабочих к победе социалистической

революции и от их имени управляющей новым обществом. Но самое

главное заключалось в том, что, большевики рассматривали

надвигающуюся Русскую революцию лишь как прелюдию к мировой

революции.

Владимир Ленин был последователем Карла Маркса в том смысле,

что он, как и Маркс, полагал, что социализм можно построить лишь

после того, как революция победит в развитых капиталистических

странах. Для Ленина Россия была лишь плацдармом, с которого

революция должна была начать победоносное шествие и охватить

развитые страны.

Большевистский Проект не оставался неизменным. С момента

зарождения до времени превращения его в новый общественный

строй в 1930-е годы Проект пережил сложную эволюцию. В 1917 –

начале 1918 года онсодержал еще много элементов утопии, почерпнутой

Лениным у позднего Маркса (отказ от парламентаризма и замена его

«республикой Советов», всеобщее вооружение народа, рабочий контроль

на производстве). Однако затем в условиях ожесточенной гражданской

войны этот Проект трансформировался в мобилизационную модель

государства - военного лагеря с огосударствлением собственности,

всеобщим принуждением к труду и сверхцентрализованным

распределением. Часть большевиков еще тогда пришла к выводу, что

модель, названная «военным коммунизмом», на самом деле, и есть

практическое воплощение их Проекта. Однако в начале 1920-х годов для

окончательного его утверждения на практике у большевиков не было

12

сил. Поэтому в 1920-е годы они были вынуждены пойти на компромисс и

создать социальную коалицию с различными общественными слоями,

выступавшими за свободу торговли, но «соглашавшимися» на

сохранение однопартийного политического режима в стране.

Социальный компромисс 1920-х годов, допускавший ограниченную

частную инициативу в экономике и определенную свободу творчества в

искусстве, был временным, переходным явлением. Принципиально

важные изменения, оказавшие, возможно, решающее влияние на судьбу

большевистского Проекта, произошли в начале этого десятилетия. После

поражения Революции 1919 года в Германии и провального похода

Красной Армии в Польшу в 1920 году стало понятно, что надежды на

мировую революцию не сбылись. Это означало, что строить социализм в

России (СССР), стране со средним уровнем промышленного развития и

немногочисленным рабочим классом, придется «во враждебном

капиталистическом окружении». В таких условиях большевистский

Проект неизбежно утрачивал даже теоретическую перспективу

демократического развития: он мог развиваться лишь в рамках

мобилизационной модели, в которой причудливым образом

переплетались элементы модернизации и контр-модернизации, и которая

порождала многочисленные противоречия. Не случайно, будучи

изначально секулярным и просвещенческим, большевистский Проект в

дальнейшем пришел к языческому культу Вождя.

Тем не менее, несмотря на антидемократическую

трансформацию, большевистскому Проекту удалось в течение

долгого времени сохранять эгалитаристскую идеологию первых

лет революции. Именно эта идеология помогла ему обрести «второе

дыхание» в период хрущевской Оттепели. Ее гуманистическая

направленность проявилась в сфере культуры и идеологии, где главной

темой стало свободное развитие личности. Однако политический строй и

13

экономическая система остались неизменными – это предопределило

поражение Оттепели.

Идеи Революции 1917 года стали источником вдохновения для

политики Перестройки, когда во второй половине 1980-х годов

руководством СССР во главе с Михаилом Горбачевым была

предпринята попытка создания нового общества – «социализма с

человеческим лицом». Однако сопротивление закостенелой

общественно-политической и социально-экономической советской

системы, сложившейся в предшествующие десятилетия, оказалось

настолько сильным, что Перестройка была насильственно прервана.

В современной России наследие Советского проекта по-прежнему

является предметом ожесточенных политических дискуссий, особенно,

когда речь заходит об утраченном статусе сверхдержавы и о социальных

гарантиях, которые имели граждане бывшего СССР и которых лишились

современные россияне. И хотя сегодня на политической арене страны

нет ни одной значимой силы, которая провозглашала бы своей целью

возвращение в советское прошлое, на символическом уровне отношение

к революции 1917 года по-прежнему остается и, по всей видимости, еще

будет оставаться одним из критериев политической идентификации,

линией, разделяющей различные политические силы и приверженцев

разных идеологий