Описание жизни и творчества поэта Н.М. Кузнецова

БПОУ ОО «Омский колледж транспортного строительства»

 

 

 

 

 

 

НУЖНО ВОЗДЕЛЫВАТЬ САД…

 

 

ЖИЗНЬ  И  ТВОРЧЕСТВО

ОМСКОГО ПОЭТА

НИКОЛАЯ  МАТВЕЕВИЧА КУЗНЕЦОВА

 

 

Урок-экскурсия

 

 

 

 

Автор:  преподаватель

В.А. Суворова

 

 

Омск-2023

 

                    МОЙ  ПУТЬ

 

Бреду по снежной целине,

С трудом передвигая ноги.

В снегу по пояс трудно мне

Пройти к протоптанной дороге.

 

И снова в снежной целине,

В сугробах тесно застреваю.

Барахтаясь. Так в полынье

Руками кромку обрывают.

 

Но ужас состоит не в том,

Что я устал, что пропадаю,

Что воздух запаленным ртом

И что губами снег хватаю,

 

А в том, что сам себя обрек

На труд тяжелый и упорный,

Путь без накатанных дорог

И на характер непокорный.

 

НУЖНО  ВОЗДЕЛЫВАТЬ  САД

 

Нужно возделывать сад,

Что б ни случилось.

Яблоки низко висят –

Бог нам явил свою милость.

 

Пусть мир жесток и суров:

Беды и войны,

Нас защитят от ветров

Кровля и кроны.

 

В переплетеньях ветвей

Птаха вспорхнула.

И, укрывая детей,

Тоже уснула.

 

Тот, кто спастись от нужды

Хочет работой,

Что ему корни вражды

С кем-то кого-то?

 

Кто в многодневном поту

Сад свой возделал,

Тот возлюбил доброту,

А не злодея.

 

Громы над нами гремят,

Солнце смеется.

Только возделывать сад

Нам остается.

«А  ОДНОМУ  КАК  СОГРЕТЬСЯ?..»

 

Я стадо пригоняю. В дом вхожу:

Постанывают тихо половицы.

И долго в сумрак за окно гляжу.

И не с кем даже словом поделиться.

 

Тогда я кошку в доме завожу.

Еще не кошку – кроху лишь, котенка.

Делюсь с ним тем, что людям не скажу,

Мне веселей с ним в пасмурных потемках.

 

И дом теперь не пуст. Меня там ждет

И у дверей встречает громким писком

Пускай и небольшой, пускай не кот –

Всего лишь только крохотная киска.

 

Но только я войду, как норовит

Мне на колени прыгнуть и свернуться.

Мурлыканье – есть добрый знак любви,

В которой не дай, Бог, нам обмануться.

 

А лягу спать – почувствую опять

Тепло живое крохотного тельца.

Недаром сказано: двоим теплее спать,

Где одному так трудно бы согреться.

 

          ОСЕННЕЕ

 

А в полях осенних

Глушь, простор и тишь.

Только ветер сеном

Шебуршит, как мышь.

 

Или мчится пашней,

Прах взметая в небо,

И полынью пахнет

Пополам со снегом.

 

Скот уже на воле

Больше не пасется.

Перекати-поле

По полю несется.

 

Редкие снежинки

В воздухе летают.

На стерню садятся

И уже не тают.

 

Хорошо в такое

Время у костра

Сердце успокоить,

Если боль остра.

 

 

ТРЕВОЖНЫЕ  СТИХИ

 

Трудно себя отыскать,

Трудно, но надо.

Только глухая тоска,

Верная, рядом.

 

Только проносится свист

Ветра над рощей.

День, будто сорванный лист,

Под ноги брошен.

 

Милый ты мой, отзовись

Перед порошей.

Вспомним прошедшую жизнь

Словом хорошим.

 

Вспомним, закурим, вдохнем

С горечью воздух.

Новую жизнь не начнем.

Поздно. Уж поздно.

 

                                     ***

Вижу, лишь веки прикрою:

Лошади, поле, стожок.

На берегу над рекою

Варит уху костерок.

 

Где эти светлые дали,

Поле, и речка, и лес?

Вы, журавли, не видали

Их с невозвратных небес?

 

Вы ли туда не летели,

Лебеди-гуси мои?

Детство мое куда дели,

Юность куда унесли?

 

Детскую добрую душу

Вы пожалели, спасли

Или, как в сказке Ванюшу,

К бабе Яге унесли?

 

Кто мне ответит? Не знаю,

И одиноко стою,

И без конца вспоминаю

Дальнюю юность свою.

 

Лошадь, плакучие ивы,

Поле и речку вдали.

А надо мною тоскливый

Крик проплывает «курлы».

 

 

 

Николай Матвеевич Кузнецов родился 15 сентября 1939 года в селе Медвежья Грива Нижне-Омского района Омской области в  крестьянской семье. Отец его был конюхом, мать – дояркой.  Он рано узнал тяжелый труд – помогал и по дому, и отцу на работе - пас коней.

 

В цыпках руки, в цыпках ноги –

По проселочной дороге

Я обед несу,

И ягнят звонкоголосых,

И курчавых мериносов

За отца пасу.

 

Саранча в траве стрекочет,

И подошвы ног щекочет

По дороге пыль.

Брызнет из-под ног, пугая,

Вихрем нечисть полевая,

С треском веер раскрывая

Разноцветных крыл.

 

Лебедой, полынью, мятой

Пахну с головы до пяток.

Ошибясь цветком,

На плечо уселась пчелка,

Сквозь рубашку, в дырки, в щелки

Тычет хоботком.

 

Я еще нещадно молод,

Очень часто волчий голод

Мучает меня,

На ходу щавель срываю:

Сквозь кислинку ощущаю

Сладость бытия.

 

В семье Кузнецовых было 9 детей, Николай Матвеевич был предпоследним. Когда ему исполнилось 3 года, умерла его мать,  и отец женился на другой женщине. Она не была злой мачехой из сказок, но любви особенной к детям не проявляла. А может, и не до любви было – дай Бог одеть и накормить такую ораву. Целыми днями  дети проводили в огороде, который занимал примерно гектар земли – пололи, поливали, окучивали картошку. Тем и выжили.

Через много лет поэт будет вспоминать свое детство в стихах, как это всегда бывает, только добрым словом. Ведь детство – это одно из самых лучших  времен в жизни любого человека, даже если оно было тяжким. Но таково уж свойство человеческой души, души поэта – помнить в основном хорошее:

 

ИЗ ДЕТСТВА

И землю напоил водой,

И побежал по скатам

Весенний дождик молодой

Вслед за грозы раскатом.

 

Малыш бежит по луже

Весь в радуге из брызг.

Закладывает уши

Восторга дикий визг.

 

Бывало, как утенок,

Весь по уши в воде,

Шлеп-шлеп, и до потемок

Не отыскать нигде…

 

И прошмыгнешь украдкой,

И мокрый лезешь спать,

Пока вдогонку тряпкой

Не угостила мать.

 

И вот развесишь уши,

Начнешь штаны сушить.

И всякий шорох слушать.

И есть. И спать. И жить.

 

Николай Матвеевич учился в школе только на «4» и «5», правда, по поведению у него была «четверка»  - как он сам говорил, из-за того, что он был очень подвижный, веселый, шустрый, озорной, любил проказничать.

Здесь, в школе, классе в седьмом, он впервые начал писать стихи – о природе, о своих друзьях. Эти стихи печатались в школьной стенгазете. Жизнь тогда еще казалась вечной и обещала впереди только радости, несмотря на бытовые тяготы и бедность. Это ощущение грядущей радости бытия очень точно передано в стихотворении «Юность».

 

ЮНОСТЬ

Мы жили в бедности лихой,

Но жизнь взахлеб, как воду, пили.

Нам было голодно порой,

Но жизнь, мы так тебя любили!

 

Еще любили, я не вру,

Твои простые ощущенья.

От грязи ноги о траву

Мы очищали с наслажденьем.

А тело мощное реки

Упругим мускулом играло.

Лекала тела и руки

В свое лекало облегало.

 

И мир струился и мерцал

В смешенье музыки и света.

Мне мнится, было лишь вчера,

Но как давно все было это!

 

Николай Кузнецов -  единственный из своих двадцати одноклассников закончил не семь классов, как все, а десять, и для этого три года ходил в школу на станцию Колония каждый день за 18 километров. Окончил ее на «4» и «5».

Больше уже никогда ему не пришлось жить в родной деревне. Но память о своем деревенском детстве пропитывает многие стихи поэта. Не случайно в каждой книге его стихов есть раздел, так и озаглавленный: «В полях воспоминаний», или «Грустная родина предков», или «Деревни блудный сын». Чувство родства, «связей корневых» со своими истоками, чувство вины за «отступничество», «бегство» из родного дома преследует лирического героя поэта:

 

ГРУСТНАЯ РОДИНА ПРЕДКОВ

 

Так непростительно редко

В памяти край свой держу.

Грустная родина предков,

Что в оправданье скажу?

 

Здесь я провел свое детство,

Тут вот, в тени от берез,

Вдоволь успел нареветься

И насмеяться до слез.

 

Здесь исходил все околки

В поисках ягод, грибов.

Тут, как бутыль – на осколки –

Мальчишеская любовь.

 

И потому-то из города

Мне наезжать все больней.

Было здесь мною исколото

Столько подошв по стерне.

 

Грустная родина предков,

Все же про нас не забудь

И помаши каждой веткой,

Нас провожаючи в путь.

 

После окончания школы Николай Кузнецов поехал поступать в Томский политехнический институт на химико-технологический факультет, где и проучился почти два года, но потом понял, что это не его призвание, и, несмотря на активные возражения семьи (очень всем родным хотелось видеть в семье хоть одного «ученого», инженера!), бросил институт, переехал в Омск и поступил на филологический факультет Омского государственного педагогического института.

 

В институте с ним  произошла история, которая повлияла на всю его дальнейшую жизнь и, в какой-то мере, на творческую судьбу. В 1959 году он допустил «антисоветское», как его тогда назвали, высказывание о том, что в магазинах ничего нет, что живем мы плохо, и высказал иные критические замечания в адрес нашего тогдашнего политического строя. За это его исключили из комсомола, затем из института и послали «на перевоспитание» в отдаленный колхоз Тевризского района – работать конюхом. Через год он привез в институт замечательную характеристику о себе от председателя колхоза. Тогда как раз сменилось областное партийное начальство – секретарь обкома, ректор института, всем было не до его  «прегрешений» перед властью, и его восстановили. Однако ярлык диссидента приклеился к поэту на долгие годы, его не печатали в центральной прессе до 1989 года.

Не потерять себя, не сломаться, не опуститься, не стать конформистом ему помогло только творчество:

 

На последнем пределе

Сил последних уже

Нужно помнить о деле

И радеть о душе.

 

И среди обстоятельств,

Не подвластных, увы,

Не терять своей стати,

Не склонять головы.

 

И пусть небо с овчину,

И пусть слезы в кулак, -

Оставаться мужчиной,

Только так, только так.

 

 В институте он был участником драматической студии, писал сценарии литературных вечеров, которые проходили тогда в кинотеатре «Победа»  (по примеру знаменитых литературных вечеров в Москве, в Политехническом институте). На этих вечерах студенты читали стихи Евтушенко, Вознесенского, Ахмадуллиной, Окуджавы, свои произведения.

Несмотря ни на какие внешние обстоятельства, Николай Кузнецов всегда оставался верен себе, своей внутренней свободе художника. В позднесоветские, застойные годы, чтобы никому не служить, как и должно поэту, он был сторожем, вольным строителем, маляром. «Спас себя, подавшись в пастухи»: «кнуты плести достойнее, чем ложь вплетать в стихи…»

Он и сейчас не порвал «связей корневых» с родным для себя миром, с природной своей изначальной сущностью, хотя мучается тем, как много забирает быт и труд для хлеба насущного:

 

Давно благие помыслы забыты,

Так я забит и так подавлен бытом.

Преследует сознание вины:

Что я наделал с собственной судьбою?…

 

К счастью, ни время, ни среда не сумели сломать его. Многие сверстники сошли с круга, изверились, измельчали, бросились в изыски формы. Николай Кузнецов остался самим собой и убеждений не меняет. К шестидесятилетнему юбилею   он написал серьезную книгу, которая показывает и путь поэта, и его талант, и его творческий потенциал. Это сборник «Горькая лирика» (Омск, 1999). Сборник избранных стихотворений  может быть прочитан как единый поэтический текст (вот он, высокий критерий настоящей поэзии!) и подтверждает открытое когда-то еще Пушкиным убеждение, что творчество способно преодолеть трагизм бытия.

Эта серьезная книга – «сладкий пир бытия души». В ней органично слились бередящая память о родине, о деревенском детстве и преданность «темным путям России»; нежная сдержанность любви к женщине и бездна космоса, тучная сила земли и «божественное ремесло поэта», и щемящие стихи о смерти. В них голос живой души. Веришь, что в таком слове «не достигает души суетность нашего духа»:

 

Пребудем и мы, не обманем

Заветную веру живых.

То ветром, то облаком станем,

То каплями слез дождевых.

Не ново убеждение, что судьба поэта – в воле Бога, того, кто таинственно рядом:

И целью одной озабочен:

Свой шаг соразмерить пути…

Но как ответственно так сознавать истоки творчества, как редки ныне поэты, рискующие ценить себя столь высокой меркой. «Короткий восторг вдохновенья» дает художнику «…в слово переплавить / Булыжник грубый и простой…», «…и шелестящий шум березы, / И еле слышное «прости…» Этой мерой ответственности определяется и глубина мирочувствования Николая Кузнецова, и горькое состояние его души. «Деревни блудный сын», ушедший, как и многие, и многие, в город – «навстречу соблазнам и грешной судьбе», лирический герой поэта не утратил «связей корневых». Он продолжает в своем творчестве давнюю национальную тему русской лирики – горестное и врачующее чувство любви к «грустной родине предков», где «разор и разруха»     и «уже всех унесли на погост», где остались лишь «оголенных изб души».

Позднее покаяние поэта, обращенное к скудной разоренной земле, - это и всеобщее наше состояние. И поэтому замирает душа от печали Николая Кузнецова, который судит себя столь беспощадно:

 

Мне часто одиноко, как в пустыне,

Прекрасное рождается с трудом,

И чувство, и чутье ослабевают.

И мысль скудна. И память забывает,

Куда мы с ней усталые бредем.

 

Пронзительную искренность чувства и мысли, горькую исповедь тревожной души открывают нам стихи Николая Кузнецова. Стих его по-мужски сдержан и вместе с тем мощно заряжен энергией ритма, звуковых подхватов, игрой оригинальных и внутренних рифм, тревожащих метафор. Видение мира необычно, бытийно: острый драматизм мироощущения – рядом, слит с радостью чувствования мира. Понятно, почему «пастуший терпеливый долгий труд» для него похож на вдохновение, почему в его стихах соседствуют удивительно органично печаль и сладость бытия. Еще из детства памятно для Кузнецова эпическое чувство жизни, молодость – это «жизнь взахлеб», слияние с миром, природой, родиной:

 

И вот развесишь уши,

Начнешь штаны сушить.

И всякий шорох слушать.

И есть. И спать. И жить.

 

Вот этим первородным чувством жизни в ее глубинных, вечных началах – в юности стихийно-жадном, к зрелости сознательном, выстраданном – особенно сильна лирика Николая Кузнецова, высокая энергетика его живой души, способная противостоять трагизму нашего мира.

 

Скажу, быть может, повторясь, -

Другим наука:

Я в жизни часто падал в грязь

И падал духом.

 

Как часто в подлости людской

Удостоверясь,

Я выходил вдвоем с тоской

За двери.

 

Я сам был слабый человек,

А жизнь – морозной.

Я выходил и падал в снег.

А видел – звезды!

 

В этих строках выражено кредо поэта: видеть звезды в самом безнадежном положении, несмотря на трагизм и горечь обстоятельств.

Николай Кузнецов   очень трепетно относится к родной природе. Его стихи о ней не выражают слащавых восторгов, они по-мужски скупы, но наполнены тугой мощной внутренней слой чувств. А его стихотворение «История о том, как я приручал коня» по своей пронзительности щемящего чувства любви к «братьям нашим меньшим» стоит в одном ряду с такими произведениями, как, например, «Хорошее отношение к лошадям» В. Маяковского или «О собаке» С. Есенина.

 

С младых копыт испортили коня,

Едва ходить под верхом обучили.

Лихой седок по пьяни загонял,

И, загнанного, пацаны поили.

 

И конь стал недоверчивым и злым,

Копытом бил и на того кидался,

Кто сам в селе не очень добрым слыл,

Из рук вон плохо в руки конь давался.

 

Его не бил и зря не понукал,

И называл лишь ласковою кличкой.

И все же от меня он убегал,

Скорей всего, по въевшейся привычке.

 

Но, как глазами зло он ни косил,

Как хищно уши бы ни припадали,

Ни разу он меня не укусил

И никогда копытом не ударил.

 

А если не ловился конь пока

И подставлял скорее зад, чем спину,

Винить в том надо, значит, седока,

Испортившего чуткую скотину.

 

Нас, отношеньем к нам живых существ,

На доброту природа проверяет.

И если конь из рук моих не ест,

То, видимо, он мне не доверяет.

 

Тогда я сахар комковой купил.

Все стали головой качать и ахать.

Конь, оказалось, лакомкою был

И стал ходить за мною, как собака.

 

Я думаю, читатель мне простит

Уловку хитрость, частный этот случай.

Но эта хитрость лучше хворостин,

Которыми мы вряд кого приручим.

 

Стихи о природе, о ее красоте, о ее врачующем влиянии на смятенную, страждущую покоя душе занимают значительное место в творчестве поэта. И всегда настроение природы созвучно настроению человека – лирического героя его стихов.

 

ДОЛГОЖДАННАЯ ВЕСНА

 

Солнце, встань над городом,

Городом зазябнутым,

Чтобы можно горлинкам

Было петь и зябликам.

 

Чтобы запеленуты

Мглою и туманом,

Не казались клены те

Мороком, обманом.

 

Чтоб водица талая

Пела водостоком,

А душа усталая

Полнилась восторгом.

 

Люди издавна подметили: можно бесконечно смотреть на то, как горит огонь и течет вода. Николай Кузнецов, знакомый со стихией огня не понаслышке – сколько костров ему приходилось зажигать, спасаясь от комаров, готовя пищу в своем деревенском детстве, в ночном! – осмысляет эту тему по-своему:

 

Отрада добра есть в отраде огня.

Давненько в лесу уже не был.

Забот комарье от меня отогнав,

Дым устремляется в небо.

 

А я устремляюсь всем взглядом за ним,

Да только угнаться – куда там!

Дым, вырастая под самый зенит,

Сливается с облаком – братом.

 

Лети же, а мы посидим у костра,

Тебя провожаючи взглядом.

Со мною печаль – моих мыслей сестра,

Молча устроилась рядом.

 

«Унылая пора, очей очарованье», которая так была приятна нашему солнечному гению, в душе Николая Кузнецова рождает грустные и философские строки о смысле бытия, навевает печаль об ушедшем, о невозвратных днях юности, о необратимости и конечности нашего бытия.

 

О, сколько времени потеряно

По ерунде и пустякам!

Потерянно стою у дерева,

А листья падают к ногам.

 

Какие ворохи нападали!

Кружи, кружи, последний лист,

На землю леса, парка, сада ли,

Единственный, ты не садись!

 

Кружи, как выводок утиный,

Пари, лист, как парашютист.

Схватись за стропы паутины,

Лети в безоблачную высь.

 

Чтоб мне, стоящему у дерева,

Где еле шорохи слышны,

О невозвратном, о потерянном

Пригрезились златые сны.

 

Но не только грусть  и томление духа вызывает в лирическом герое поэзии Николая Кузнецова созерцание природы. Гораздо чаще она является для него источником вдохновения, бодрости, хорошего настроя души – на работу, на радость жизни. И так ярко, сочно, достоверно передано ощущение июльской изнуряющей жары, затишье перед дождем в стихотворении «Июльская гроза», что, кажется, ощущаешь всей кожей эту липкую духоту и истому. Поэтому гроза  является долгожданным, освежающим и очищающим природу и душу поэта радостным водопадом:

 

Июльских щедрот наливная пора,

Плодов созревания сроки.

И греет бока, как корова, жара,

Лежа на солнцепеке.

 

И спит, разомлевший от сытости, шмель

На бархатном одеяле.

Одурь сонливой дремоты, как хмель,

В голову ударяет.

 

И тут, как спасенье, приходит гроза,

Медленно назревая.

Молнией вдруг полоснет по глазам

И освежит осязанье.

 

Ветра еще осторожный порыв

Зренье и слух наш разбудит.

Грома расплескивающийся взрыв,

Будто рокочущий бубен.

 

Бедному лесу не совладать

С листьев шумящим нарядом.

И бормоча: - Благодать, благодать! –

Дождь зачастит рядом с градом.

 

Молния будет глаза мне слепить,

Ветер – валить, а гром будет

Весло молнии палочкой бить

В неба грохочущий бубен.

 

Но иногда общение с природой навевает  печаль. Вечность природы неизбежно порождает грустные мысли о своей «невечности». Одна грусть эта – не тосклива, она светла и прозрачна:

 

Вижу, лишь веки прикрою:

Лошади, поле, стожок.

На берегу над рекою

Варит уху костерок.

 

Где эти светлые дали:

Поле, и речка, и лес?

Вы, журавли, не видали

Их с невозвратных небес?

 

Вы не туда ли летели,

Лебеди-гуси мои?

Детство мое куда дели?

Юность куда унесли?

 

Настоящий поэт всегда одинок. Творчество – это тяжкий труд, это удел избранных, отмеченных Божией печатью, а поэтический дар – тяжкое бремя как для самого поэта, так и – чего таить – для окружающих его близких людей. Не много найдется желающих быть рядом с человеком, который стоит на ледяной вершине, обдуваемый пронизывающими ветрами жизни. Тема одиночества проходит сквозь многие стихи Николая Кузнецова. Это одиночество он начал испытывать с раннего детства, с момента смерти мамы.

 

Я стадо пригоняю. В дом вхожу:

Постанывают тихо половицы.

И долго в сумрак за окно гляжу.

И не с кем даже словом поделиться.

 

Тогда я кошку в доме завожу.

Еще не кошку – кроху лишь, котенка.

Делюсь с ним тем, что людям не скажу.

Мне веселей с ним в пасмурных потемках.

 

И дом теперь не пуст. Меня там ждет

И у дверей встречает громким писком

Пускай и небольшой, пускай не кот –

Всего лишь только крохотная киска.

 

Но только я войду, как норовит

Мне на колени прыгнуть и свернуться.

Мурлыканье – есть добрый знак любви,

В которой, не дай бог, нам обмануться.

 

А лягу спать – почувствую опять

Тепло живое крохотного тельца.

Недаром сказано: двоим теплее спать,

Где одному так трудно бы согреться.

 

И это ощущение печали и одиночества вновь и вновь испытывает поэт, навещая родные места. Каждый человек испытывает потребность в тяжелые минуты своей жизни забыться, найти защиту и опору в своих истоках, припасть к живительному роднику, источнику своему – к местам своего детства.

 

Захлебываясь от печали

И задыхаясь от тоски,

Я вспомню, как меня встречали

Родного края уголки.

 

В безлюдье прятали, стараясь

В глушь поукромней завести.

Рукой рассеянной срывались

Мне с детства милые цветы.

 

Срывались, падали, скользили

Цветы, пружиня о траву,

И снова появлялись силы

И жить, и грезить наяву.

 

Когда не станет сил заплакать, -

Места родные посети.

Так убегает в глушь собака

Траву целебную найти.

 

 

Как и у любого поэта, лирический герой Николая Кузнецова много размышляет о месте поэзии в своей жизни, о роли поэта в жизни общества, в человеческом «обще-житии»:

 

МОЙ ПУТЬ

 

Бреду по снежной целине,

С трудом передвигая ноги.

В снегу по пояс трудно мне

Пройти к протоптанной дороге.

 

И снова в снежной целине,

В сугробах тесно застреваю,

Барахтаясь. Так в полынье

Руками кромку обрывают.

 

Но ужас состоит не в том,

Что я устал, что пропадаю,

Пью воздух запаленным ртом

И что губами снег хватаю,

 

А в том, что сам себя обрек

На труд тяжелый и упорный,

Путь без накатанных дорог

И на характер непокорный.

 

Особое место в творчестве поэта занимают философские размышления о смысле бытия – и человеческого вообще, и поэта в частности. И не всегда эти размышления оптимистичны: «Скажи, зачем мы так грустим / И для чего из кожи лезем, / И сеем хлеб, детей растим, / Ужели труд наш бесполезен?"

 

Через страдание в радость –

Это куда бы ни шло.

Если росла бы отрада –

пусть бы и горе росло.

 

Но не всегда так бывает,

Чаще – наоборот:

Радости нас забывают,

Горестей – невпроворот.

 

Может быть, вывод поспешный,

Только почудилось мне,

Что на земле этой грешной

Нету счастливых вполне.

Кроме того, жизненные утраты – утрата иллюзий, утрата друзей, размышления о конечности своего бытия отражены в ряде других стихотворений: «Плач по самому себе», «Ужас», «Смерть друга», «Памяти друга», «Пророчество».

 

Трудно себя отыскать,

Трудно, но надо.

Только глухая тоска,

Верная. Рядом.

 

Только проносится свист

Ветра над рощей.

День, будто сорванный лист,

Под ноги брошен.

Милый ты мой, отзовись

Перед порошей.

Вспомним прошедшую жизнь

Словом хорошим.

 

Вспомним, закурим, вдохнем

С горечью воздух.

Новую жизнь не начнем.

Поздно. Уж поздно.

 

Но все-таки через печаль и горечь бытия пробивается положительный настрой, вера в лучшее будущее:

 

И видя, как растут кресты,

И после похоронной  тризны

Мы сеем хлеб, детей растим

Еще упорнее для жизни.

 

Николай Матвеевич Кузнецов прожил очень трудную жизнь. Но, несмотря на это, он не озлобился, не стал ворчуном, не утратил оптимизма, доброты, он много лет работал редактором в издательстве, помогал молодым поэтам. Он планирует выпустить новую книгу стихов. Вот одно из стихотворений будущей книги:

 

ПРЕДЧУВСТВИЕ ВЕСНЫ

 

И вот опять весной запахло,

Все оживает впопыхах.

И воробей – родная птаха

Вовсю чирикает в кустах.

 

И облака светлей и выше,

И лучезарней синева.

И кажутся нежней и чище

Вполне обычные слова.

 

Жизнь кажется добрей и проще,

Милей в предчувствии тепла.

Стоит березовая роща

И тянет в небо купола.

 

И не случайно стихотворение поэта, которое можно считать «программным»,  дало название одной из последних его книг: «Нужно возделывать сад». Да, что бы ни случалось с вами в жизни, не надо отчаиваться, не надо унывать, надо верить в людей, верить в лучшее и своим трудом приближать, творить это светлое будущее, делать добрые дела:

 

Нужно возделывать сад,

Чтоб ни случилось.

Яблоки низко висят –

Бог нам явил свою милость.

 

Пусть мир жесток и суров:

Беды и войны.

Нас защитят от ветров

Кровля и кроны.

 

В переплетеньях ветвей

Птаха вспорхнула

И, укрывая детей.

Тоже уснула.

 

Тот, кто спастись от нужды

Хочет работой,

Что ему корни вражды

С кем-то кого-то?

 

Кто в многодневном поту

Сад свой возделал,

Тот возлюбил доброту,

А не злодея.

Нужно возделывать сад.

 

Громы над нами гремят,

Солнце смеется.

Только возделывать сад

Нам остается.

 

Николай Кузнецов – чрезвычайно талантливый поэт и замечательный человек. Наш город может гордиться таким земляком и с нетерпением ожидать новых творений выдающегося художника слова.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ИНТЕРВЬЮ  с  НИКОЛАЕМ  МАТВЕЕВИЧЕМ  КУЗНЕЦОВЫМ,

которое он дал участникам литературной студии,

студентам Омского колледжа транспортного строительства

15 февраля 2019 г., в день 80-летнего юбилея

 

1. Когда и где вы родились?  15 сентября 1939 года в селе Медвежья Грива Нижне-Омского района Омской области.

 

2. В какой семье? Кто ваши родители?  Родители были крестьяне, всю жизнь работали в колхозе. Отец – конюхом,  мать – дояркой.

 

3. Где и как проходило ваше детство? В семье нас было 9 детей, я – предпоследний. Когда мне исполнилось 3 года, умерла моя мама,  и отец женился на другой женщине. Она не была злой мачехой из сказок, но любви особенной к нам не проявляла. А может, и не до любви было – дай Бог одеть и накормить такую ораву. Целыми днями мы, дети, проводили в огороде, который занимал примерно гектар земли – пололи, поливали, окучивали картошку. Тем и выжили.

 

4. Чем вы любили заниматься в детстве? Времени свободного у меня в детстве было очень мало, потому что надо было постоянно помогать и дома, по хозяйству, и отцу на работе, но когда бывали такие редкие минуты, я проводил их на рыбалке.

 

5. Где вы учились? Семилетку  я окончил в родном селе, был «отличником» по всем предметам, кроме, правда, поведения (по поведению у меня была «четверка» – любил поозорничать), а затем 3 года, единственный из всех одноклассников, ходил в десятилетку за 18 километров каждый день на станцию Колония, где и закончил Актарскую среднюю школу. Затем поехал поступать в Томский политехнический институт на химико-технологический факультет, где и проучился почти два года, но потом понял, что это «не мое», и, несмотря на активные возражения семьи (очень им хотелось видеть меня инженером!), бросил институт, переехал в Омск и поступил на филологический факультет Омского государственного педагогического института.

В институте со мной произошла история, которая повлияла на всю мою дальнейшую жизнь и, в какой-то мере, на творческую судьбу. В 1959 году я допустил «антисоветское», как его тогда назвали, высказывание о том, что в магазинах ничего нет, что живем мы плохо, и высказал иные критические замечания в адрес нашего тогдашнего политического строя. За это меня исключили из комсомола, из института и послали «на перевоспитание» в отдаленный колхоз – работать. Через год я привез в институт замечательную характеристику о себе от председателя колхоза, тогда как раз сменилось областное партийное начальство – секретарь обкома, ректор института, всем было не до моих «прегрешений» перед властью, и меня восстановили. Однако ярлык диссидента приклеился ко мне на долгие годы, меня не печатали до 1989 года. В институте я был участником драматической студии, писал сценарии литературных вечеров, которые проходили тогда в кинотеатре «Победа» (по примеру знаменитых литературных вечеров в Москве, в Политехническом институте). На этих вечерах мы читали стихи Евтушенко, Вознесенского, Ахмадуллиной, Окуджавы, свои произведения.    

 

6. Где и кем вы работали?  После окончания института я работал несколько лет в селе Бакшеево Тевризского района, затем вернулся в Омск. Так как я числился «неблагонадежным», меня не брали на преподавательскую работу, и работал на разных работах, в основном неквалифицированных, рабочих должностях.

 

7. Чем вы сейчас занимаетесь? В чем состоит ваша работа? С 1990 года почти десять лет я проработал директором издательства Омского государственного педагогического университета. Затем  работал главным редактором этого издательства. Сейчас пишу стихи, бываю на заседаниях литературных объединений.

 

8. Когда вы начали писать стихи? Вы помните ваши первые литературные опыты?  Это было в 7 классе. Это были четыре строчки о природе, которые я помню до сих пор (Николай Матвеевич зачитал эти строки). Эти стихи печатались в нашей школьной стенгазете.

 

9. Насколько автобиографичны ваши произведения? Они полностью, «на 100%» автобиографичны. Да, мы это заметили. По вашим стихам можно изучать вашу жизнь.

 

10. Когда вышла ваша первая книга? Это произошло в 1989 г. В Омске мой первый сборник тогда печатать отказались, потому что посчитали, что он слишком пессимистический, да и прошлая моя слава «диссидента» еще давала о себе знать, а вот в Москве, в издательстве «Современник» мою рукопись приняли охотно, написали на нее очень хорошую рецензию и издали. Этот сборник называется «В полях воспоминаний».

 

11. Ваши стихи в сборнике «Горькая лирика» в большинстве своем пронизаны ощущением грусти, если не сказать -  трагичности. Что является этому причиной – это ваше мировосприятие или просто стихи рождаются в горькие минуты вашей жизни?  Да нет, я бы так не сказал. Я очень веселый и оптимистичный человек, насколько это применимо к моей жизни. Просто в жизни моей было очень много грустных, порой трагических моментов – трудные времена, потеря друзей и близких, поэтому такое грустное настроение во многих стихах.

 

12. У вас есть прозаические произведения? Нет.

 

13. Как вы относитесь к современной литературе? Она очень неоднородна.

 

14. У вас есть связь с другими омскими литераторами, вы где-то встречаетесь, как-то участвуете в литературном процессе, литературной жизни города? Я был участником ХХII литературных чтений «Омская зима», сейчас иногда бываю на литературных вечерах.

 

15. Чем вы любите заниматься в свободное время? У вас есть хобби? Люблю читать. Сейчас читаю Вадима Кожинова, новый взгляд на нашу историю, особенно меня поразила новая трактовка роли «черной сотни» в нашей истории. Любимая и единственная газета, которую сейчас читаю и которая объективно оценивает современную жизнь и современное состояние литературы – «Литературная газета».

 

16. Как вы относитесь к животным? У вас есть дома кошка или собака?  Животных я  люблю. Разве это не видно по моим произведениям? – Конечно, видно. Особенно в стихотворении «Рассказ о том, как я приручал коня». На наш взгляд, по пронзительности, по глубине чувств оно стоит в одном ряду со стихотворением В. Маяковского «Хорошее отношение к лошадям». Дома у меня живет кот (в этот момент в комнату входит огромный красивый зверь! См. фото)

 

17. Расскажите о своей семье. Судя по стихам, у вас есть дочь? Где она живет, кто она по профессии, в каких вы с ней отношениях? Она работает в одном из учреждений нашего города.

 

18. Какое место занимает поэзия в вашей жизни?  Одно из самых главных, если не главное.

 

19. Что вам нравится и что не нравится в современной молодежи (по сравнению с вашей юностью)?  Современная молодежь более свободная. Более раскованная. В какой-то мере это хорошо, а в каких-то ситуациях – не очень.

 

20.У вас есть близкие друзья? Кто они? Близких друзей у меня очень немного, они у меня – на всю жизнь, с юности.

 

21. Ваши стихи обнаруживают не только талант, но и отточенность поэтического мастерства. Вы специально этому учились где-то?  Нет, никогда и нигде я этому не учился. Как приходят на ум стихи, так и записываю.

 

22. У вас есть любимое время года? Осень.

 

23. Ваш любимый фильм? Нет такого. Люблю смотреть исторические фильмы.  - Книга?  Все книги Михаила Булгакова.

 

24. Кто из русских поэтов вам наиболее близок по мироощущению?  Сергей Есенин, из современных – Борис Рыжий.

 

25. Самый личный вопрос: как рождаются ваши стихи? Это конкретный повод, или настроение, или сначала замысел появляется, потом он облекается  в форму? Нет, замысла нет. Появляется особый настрой души, лелеешь его, бережешь, чтобы не спугнуть, не испортить какой-то бытовой суетой настроение – вот так.

 

26. Над чем вы сейчас работаете? Есть несколько новых стихотворений, эпиграмм, в основном – короткие стихи. Издаваться пока не планирую (Николай Матвеевич прочитал нам несколько своих последних стихотворений, забавных, остроумных, порой печальных).

 

27. Как вы относитесь к преобразованиям в нашем обществе, которые происходят в последние годы? Я от них не в восторге.

 

28. Как вы считаете, что ждет Россию? У нее есть будущее? Или, скажем, это будущее будет светлым?  Конечно, есть, куда ж оно денется? Все будет хорошо, вот только когда – это вопрос.

 

29. Что бы вы могли пожелать молодым с высоты вашего жизненного опыта? Не теряйте надежды. Хорошо, что вы чем-то увлекаетесь (имеется ввиду – занятия в литературной студии), продолжайте в том же духе.

 

Больше вам спасибо! Поздравляем Вас с юбилеем! Желаем вам здоровья, творческих успехов, будем с нетерпением ждать ваших новых произведений.

 

 

Участники литературной студии ОКТС и преподаватель Суворова В.А.

в гостях у поэта Н.М. Кузнецова. 15.09.2019.

 

 

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

1.     «Омская правда», 20 марта 1988 г. Стихи: Бабушка Алена, Отец, Рождение поэта, Как мама обнимала.

2.     «Омская правда», 23 февраля 1991 г. Стихотворение «Белый цветок».

3.     «Омская правда», 29 мая 1988 г. Статья С. Поварцова и стихи: Блажен, чей голос на ветру рожден, Гражданские права, отец народа, Сын народа.

4.     «Вечерний Омск», 24 июня 1988 г. Стихи: В полях воспоминаний, Оглянется дорога поворотом, Заповедные строки, Сырые грузди, из детства.

5.     Сборник «Крестьянский характер». Омск, 1989. Стихотворение «Где столько неба».

6.     «Омская правда», 11 декабря 1988  г. Стихи: Где столько неба, Я был слезливым маленький, Но теперь мне все прежние страхи…, Новые стихи.

7.     «Омская правда», 10 мая 1989 г. «Если даже березы стрела…»

8.     «Омская правда», 9 июля 1989 г. Стихи: Деревни блудный сын, И похожа на нее земля…

9.     «Вечерний Омск», 1 марта 1988 г. Стихи: Закон весны, И трогаются ветки в рост…, На тропинке лесной.

10. «Вечерний Омск», 28 марта 1990. Стихи: Запахи земли, Связи корневые.

11. «Молодой сибиряк», 7 ноября 1973 г. Стихотворение «И наступил рассвет».

12. «Омская правда», 19 января 1991 г. Стихи: Притча о блудном сыне, На кинопленке памяти моей…, Табун.

13. «Омская правда», 14 февраля 1988 г. Стихотворение «Как я с войны пришел».

14. «Молодой сибиряк», 28 мая 1974 г. «Как я завидую деревьям…», «Воздушной гимнастке».

15. «Омская правда», 1 января 1991 г. «Когда мы елочкой-сосенкой…»

16. «Вечерний Омск», 9 мая 1988 г. «Молодой день».

17. «Вечерний Омск», 30 декабря 1989 г. «Метель».

18. «Омск театральный», № 1, 1992 г. «Монолог зрителей».

19. «Вечерний Омск», 27 апреля 1979 г. «Моя весна», «Заповедные строки», «Гимн работе».

20. «Искра», Называевск, 23 сентября 1989 г. «На побывку».

21. «Вечерний Омск», 18 декабря 1987 г. «Настрой души неколебим и точен…», «Края родные», «Я в детстве неумехой рос…», «Вбегая в леса узкие ворота…», «Береза беззащитная стоит..»

22. Бударин М.Е., Николаев П.Ф., Самосудов В.М. Омский государственный педагогический университет в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Омск, 1995. «Не вывезли Россию…»

23. «Вечерний Омск», 21 февраля 1992 г. «Попробуй-ка сосредоточиться…», «Скудная зима», «А на меня тихий шелест берез…», «Вчерашний костер», «Знойный день», «На сладком пире бытия…»

24. «Вечерний Омск», 16 февраля 1988 г. «Пора обретенья».

25. «Земля сибирская, дальневосточная». № 4, 1990. «Связи корневые», «Судьба хлебороба», «Запахи земли», «Молодой день», «Закон весны», «Деревни блудный сын», «Пора обретенья».

26. «Крестьянское слово», 21 марта 2001 г. «То ли со зла, то ль с тоски…», «Тревожные стихи», «Вижу, лишь веки прикрою…»

27. «Вечерний Омск», 7 марта 1988 г. «Цветы для Вас».

28. «Омская правда», 3 марта 1990 г. «Все реже в стихах…», «Недаром долго отдыхала…», «Нужно возделывать сад.».

29. «Сибирские огни», № 2, 1990 г. «Эмигрантам».

30. «Вечерний Омск», 27 сентября 1989 г. «Я вошел в тебя, лес..», «Закончились каникулы», «В предзимье», «Ах, какой сегодня день», «Идти в безбрежное пространство», «Запою, будто птаха поет».    

31. «Омская муза», Омск, 2000. Статья о Николае Кузнецове.

32. «Новое обозрение», 13 октября 1999. С. Нагнибеда. «Улыбка поэта». Рецензия на книгу Н. Кузнецова «В полях воспоминаний».

33. «Омская правда», 17 июля 1990 г. «Горький мед».

34. «Омский вестник», 10 марта 1992 г. О. Мирошникова. «Горький дух полыни и радость бытия». Рецензия на книгу Н. Кузнецова «Сладость бытия».

35. «Вечерний Омск», 9 апреля 1990 г. С. Поварцов. «Чернозем под асфальтом». Рецензия на книгу Н. Кузнецова «В полях воспоминаний».

36. «Вечерний Омск», 27 апреля 1979 г.  С. Поварцов. «Чтоб работа побеждала смерть». О стихах омича Н. Кузнецова.

37. «Омская правда», 11 февраля 1990 г. «В полях воспоминаний».

38. «Омская правда», 30 сентября 1988 г. Г. Хоботьев. «Омичи в «Современнике». О подготовке к выпуску книги Н. Кузнецова «В полях воспоминаний» в московском издательстве.

39. «За коммунизм». Горьковское,  15 марта 1963 г. «Из детства».

40. «За коммунизм». Горьковское, 1 сентября 1963 г. «Как я ловил Голубка». 

41. В. Новиков. Сестрам по серьгам. Омск, 1989 г. Стихотворение, посвященное Н. Кузнецову.

42. Н. Кузнецов. Горькая лирика. Омск, 1999 г. Сборник.

43. Н. Кузнецов. В полях воспоминаний. Москва, 1989 г. Сборник.

44. Н. Кузнецов. Сладость бытия. Омск, 1991. Сборник.

45. Паруса. Сборник стихов омских поэтов. Омск, 1988 г.

46. На первом дыхании. Сборник стихов омских поэтов. Омск, 1996.