Подвиг полкового священника Отца Иоанна Соколова

Подвиг полкового священника Отца Иоанна Соколова.

О знамя ветхое, краса полка родного,
Ты, бранной славою венчанное в бою,
Чье сердце за твои лоскутья не готово,
Все блага позабыть и жизнь отдать свою.

(К. Р.)

(К. Р. – так подписывал свои стихи Великий Князь Константин Константинович Романов)

Знамя является святыней для любой воинской части, пока существует знамя - полк жив, без знамени нет полка. Взять в бою чужое знамя считается верхом военной доблести, а “взятое в бою знамя” самым почетным воинским трофеем. Именно поэтому столько крови лилось за обладание чужим знаменем и сохранением своего. История Русской Императорской армии знает немало примеров геройского подвига солдат и офицеров, отличившихся не только в деле взятия чужого знамени, но и в деле спасения своих знамен. Примеры эти происходили во все времена и во многих армиях, на них воспитывали будущих воинов, но этот пример, о котором рассказывается в моей статье, на мой взгляд, является исключительным.

Самые драматичные эпизоды спасения знамен связаны с Великой войной, которая у нас известна, как 1-я Мировая. Наиболее драматичной является история спасения знамени 29-го пехотного Черниговского полка полковым священником Иоанном Соколовым.

Пехотный фон Шведена 29-й Черниговский генерал - фельдмаршала графа Дибича - Забалканского полк имел славную боевую историю и был отмечен несколькими  боевыми знамёнами.

За Отечественную войну 1812-го года полк получил Георгиевское знамя с надписью: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России в 1812 году». Это знамя имело в центре медальон с изображением двуглавого орла с перуном, факелом и венком в лапах; углы чёрно-красные, в углах вензеля Александра I в венках под коронами.

Знамя полка.    Годы существования.    1700 - 1917.

Георгиевское полковое знамя за оборону Севастополя 1854-55 гг.

Кроме этих знамён 29-му Черниговскому пехотному полку 25 июля 1900 года пожаловано Георгиевское юбилейное знамя с иконой "Рождество Христово" и надписью: "За отличiе при пораженiи и изгнанiи непрiятеля изъ пръделовъ Россiи в 1812г.". Знамя белое, кайма знамени красная. Знамя имело Георгиевское навершие образца 1867 года и жёлтое древко. На Александровской юбилейной ленте надписи: "1900 года" и "1700 г. Пъхотный  фонъ  Шведена Черниговскiй  полкъ".

Знамена Русской Императорской армии того времени имели древко, к которому вызолоченными (или высеребрянными) гвоздями прибивалось полотнище, древко венчалось вызолоченным латунным навершием, в нижней части крепления знамени на древко надевалась вызолоченная латунная скоба, где гравировались год основания и первоначальное название части, вензеля Государей и пожалованные ими отличия. Некоторые старые полки имели юбилейные и Георгиевские ленты.

Вот под таким знаменем и сражались воины 29-го пехотного Черниговского полка в боях 1-й Мировой войны.

Планируя военные операции предстоящей войны, германское руководство понимало, что вести войну на два фронта гибельно для страны, поэтому немцы строили свои планы, исходя из уверенности, что Россия не сможет быстро провести мобилизацию и выдвинуть войска на фронт. За это время, которое будет потрачено русскими на мобилизацию, немцы намеревались нанести сокрушительное поражение Франции и тем cамым вывести ее из войны. Для спасения союзника и второго фронта, русское командование направляет удар двух русских армий в Восточную Пруссию.

Необходимость сдерживать это наступление не позволяет Германии разбить Францию и осуществить свои планы, но цена, которую заплатила Россия для спасения союзника – гибель 2-й армии Самсонова.

В воспоминаниях полковника Желондковского об участии в военных действиях XV корпуса во время операции армии генерала Самсонова так  описывается один из боёв с участием воинов 29-го Черниговского полка.

Август 1914 — Участвовал в Восточно-Прусской операции.

На фронте 8-й дивизии день 10 августа прошел приблизительно следующим образом. Правая колонна, 1-я бригада дивизии, двигаясь по шоссе на деревню Орлау, натолкнулась неожиданно на противника. Авангард, по невыясненной причине, следовал слишком близко к колонне главных сил — шагах в 400 вообще не были приняты надлежащие меры охранения, и когда авангард — два баталиона 29-го пехотного Черниговского полка, втянулись в деревню Орлау, а главные силы подошли к ней вплотную, непосредственно из домов, засевшие в них германцы, открыли пулеметный и ружейный огонь в упор. Произошло замешательство, а затем ожесточенный рукопашный бой, длившийся около часа. Во время этого боя, командир Черниговского полка полковник Алексеев схватил знамя и бросился с ним вперед. Полковник Алексеев был убит и знамя на момент попало в руки германцев; вокруг знамени дрались всем, чем попало. В конце концов, знамя было отбито при содействии Полтавского полка, но части бригады были приведены в полное расстройство.

Войска именно этой армии, армии генерала Самсонова, сражались с крайним напряжением своих сил, гибли целыми полками, выходили из окружения, и именно славным полкам этой армии принадлежат выдающиеся подвиги спасения своих знамён, не имеющие примеров в истории войн.

Патриотический подъем, охвативший Россию сто лет назад, в августе 1914 года, – хрестоматийная истина. Являясь частью общества, не осталась в стороне от этого патриотического подъема и православная Церковь. При разгроме злосчастной армии генерала Самсонова некоторые священники погибали, некоторые из них даже попадали в плен. Попал в плен и священник 29-го Черниговского полка 6-й пехотной дивизии отец Иоанн Соколов, но был почти сразу отпущен из плена немцами, которые по какой-то причине решили освободить одного священника и  20 солдат. Отец Иоанн вернулся через Швецию в Россию и вынес на себе знамя полка. 29 сентября он представил знамя Черниговского полка Государю Императору. За спасение знамени отец Иоанн Соколов был награждён золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте. Николай 2-й записал в своём дневнике: «29 сентября 1914 г. Между докладами принял священника 29-го пехотного Черниговского полка, спасшего полковое знамя».

Наперсный крест на Георгиевской ленте являлся высокой наградой для лиц духовного звания. Ею отмечали священнослужителей, совершивших подвиги при непосредственной опасности для собственной жизни. Крестом награждали только за отличие под огнем неприятеля, и поэтому его мог получить любой священнослужитель, вне зависимости от полученных ранее духовных или светских наград. Крест на Георгиевской ленте невозможно было выслужить, и он не входил в список очередных наград даже в военное время. Он жаловался Государем Императором, по согласованию со Святейшим Синодом, и выдавался из Кабинета Его Величества. Так как военные священники, в силу своего положения, чаще епархиальных подвергали свою жизнь опасности, то их было больше и награждено. Имелись случаи награждения наперсным крестом и епархиальных священников. Например, в Крымскую войну несколько иеромонахов Соловецкого монастыря были награждены наперсными крестами на Георгиевской ленте.

На всем протяжении военной истории России священнослужители проявляли мужество и героизм, воодушевляли личным примером солдат при выполнении боевых задач. Во время Первой мировой войны погибло и умерло от ран более 30 военных священников, получило ранения и контузии более 400, попало в плен более 100, что значительно превосходило потери в предыдущих войнах. Лучшей оценкой деятельности военного духовенства в Русской Армии стали слова Верховного Главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича в 1915 году: «Мы в ноги должны поклониться военному духовенству за его великолепную работу в армии». Военное духовенство с достоинством, не жалея своей жизни, выполняло возложенные на него обязанности. На полях сражений Великой войны проявились подвиги исключительного героизма военного духовенства, подтверждением которого служит тот факт, что, по неполным данным, за годы войны священникам было вручено: 227 золотых наперсных крестов на георгиевской ленте, 85 орденов  Св. Владимира 3-й степени с мечами, 203 ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами, 643 ордена Св. Анны 2-й и 3-й степеней с мечами. Некоторые имели несколько наград.

Основой воспитания и обучения личного состава русской армии во все периоды ее развития являлось православие. Одним из каналов религиозно-нравственного воздействия на воинов служило военное духовенство. Последним главой Военного духовенства в 1911–1917 гг. был протопресвитер армии и флота Г. И. Шавельский. В ведении протопресвитера перед войной находилось 907 неподвижных храмов (12 соборов и 806 полковых, 12 крепостных, 24 госпитальных, 10 тюремных, 6 портовых, 3 домовых церкви и 34 – при разных учреждениях). За время войны в действующей армии, исполняя свой пастырский долг, побывало более 5 000 священников. Одним из этих священников и был Отец Иоанн Соколов. К моему большому сожалению в интернете не нашлось ни его биографии, ни его изображения – есть только скудные данные о его подвиге. Нам известно из сборника  «ВОЕННОЕ И МОРСКОЕ ДУХОВЕНСТВО 
НА 1905 ГОД» что он уже в этом году был священником полковой церкви 29 –го пехотного Черниговского полка.

ВОЕННОЕ И МОРСКОЕ ДУХОВЕНСТВО 
НА 1905 ГОД

8-я пехотная дивизия:

74. 29-го ПЕХОТНОГО ЧЕРНИГОВСКОГО ПОЛКА

Забалканский штаб, Ломжтнской губ., Остр. уезда

249. Священник Иоанн Андреевич Соколов

Как служил в полку священник Иоанн Соколов мне тоже неизвестно, сколько имел он лет от роду, когда началась Первая мировая война, не указано.  Да и о том, как он спас боевое знамя своего полка известно только по рассказам его сослуживцев. Но что это был подвиг сомнений ни у кого не вызывает. Это подтверждено «Списком военных священнослужителей Русской Православной Церкви, награжденных золотыми наперсными крестами на Георгиевской ленте>>. Источниками для составления данного списка награжденных священнослужителей послужили:

- за периоды русско-японской и Первой мировой войн — приказы по ведомству Протопресвитера военного и морского духовенства и «Список вещей, выданных из Кабинета Его Императорского Величества», хранящийся в РГИА.

Список награжденных священнослужителей публикуется, как правило, с указанием частей, в составе которых были совершены отличия и из него видно, что это тот самый священник, про которого написал в своём дневнике  Николай 2-й: «29 сентября 1914 г. Между докладами принял священника 29-го пехотного Черниговского полка, спасшего полковое знамя».

А о том, как за короткое время было дважды спасено полковое знамя и какую решающую  роль в этих боевых эпизодах судьба отвела Отцу Иоанну Соколову, сейчас можно узнать только из воспоминаний его однополчан. Вот как они повествуют о случившемся.

Из книги С.П. Андоленко “Два знамени”: “История спасения этого знамени кажется еще более чудесной. Два раза оно было спасено в бою, первый раз - 23 августа, под Орлау, а второй раз при окружении полка, 30 августа. Вынесено оно было в Россию сразу же по окончании боев, при совершенно исключительных обстоятельствах и уже в октябре 1914 г. возвращено в полк.

К глубокому сожалению история сохранила только одно имя отца Иоанна Соколова. Имена многих других, жертвенно содействовавших сохранению знамени, остались неизвестными.

Первый эпизод подробно описан полковником Богдановичем, офицером штаба 6-й пехотной дивизии, производившим расследование на следующий день после боя под деревней  Орлау. Из его книги " Вторжение в Восточную Пруссию в августе 1914 г. ", изданной в 1964 г., я приведу следующие выдержки:

"Командир 29-го Черниговского полка Алексеев, находившийся за центром боевого расположения, увидя отходившие части его полка, вызвал последний резерв, знаменную полуроту, приказал развернуть знамя и во главе полуроты, имея знамя справа, а полкового адъютанта, поручика Голубева, слева, пошел в контр - атаку против немцев, появившихся уже на плато к северу от высоты 189. Полковник Алексеев сразу был ранен в шею, подбежавший фельдшер хотел перевязать рану, но Алексеев крикнул ему: " Нашел время заниматься перевязками, уходи вон! " В следующий момент немецкая пуля, попавшая в рот, прекратила жизнь доблестного командира полка, сложившего свою голову под знаменем родного полка...

Как магнит притягивает железо, так и вид гордо реющего знамени неудержимо влек к полковой святыне и немцев и Черниговцев... Завязалась упорная борьба. Первые стремились овладеть самым почетным боевым трофеем, который может дать поле брани, вторые рванулись на защиту своей военной чести и своего полка. Трижды раненный знаменщик наконец выпускает из своих ослабевших рук знамя, его подхватывает поручик Голубев. Падает смертельно раненный поручик Голубев у тела своего командира, а знамя подхватывается следующим Черниговцем, и опять продолжается эпическая борьба; немцы пишут: "Может быть не существует в мире другого военного трофея, за обладание которым шла бы такая героическая и драматическая с обеих сторон борьба, как велась за знамя Черниговского полка. Снова падает убитым Черниговец, державший свое знамя, тогда раненый знаменщик срезает полотнище и прячет его у себя на груди. На этот раз поднимается уже древко, снова идет смертельная схватка за него, груда трупов и раненых растет и растет..."

Немцы не могут овладеть древком. Отогнанные от него, они теперь решили ружейным и пулеметным огнем истребить всех защитников древка. Это им не удалось, древка больше не видно, как нет больше ни одного Черниговца, стоящего на ногах в этом печальном месте, все или ранены или убиты. Но все же немцы не могут овладеть знаменем, все доступы к нему теперь находятся под жестоким обстрелом других Черниговцев...

Попытки немцев подойти к месту знамени обходятся им слишком дорого. Находящиеся у древка раненные Черниговцы, не зная, как окончится бой, частями разбитого затвора, выламывают Георгиевский крест из копья знамени, а древко пытаются закопать, сломать на куски, сломать древко ни у кого не хватает физических сил, и недостаток этих сил не дал возможности закопать древко на поле, заросшем волчаном. Атака Берникова, картечь Слухоцкого,  контр - атака Алексеева и удар Цимпакова снова погнали немцев, но для далекого их преследования уже не было организованных сил. Наступили сумерки, густой, туман, шедший клубам из расщелины реки  Алле, еще более усилил темноту..."

С наступлением темноты явилась наконец возможность добраться до того места, где произошел рукопашный бой за знамя. К несчастию первым попавшим на это место был немец егерь Аве, 1-го егерского батальона, он и подобрал древко.

"Как только стих бой", продолжает полковник Богданович, "Черниговцы бросились к тому месту, где шла такая нечеловеческая борьба за их знамя. Горы убитых и раненых окружали это место. Докопались, наконец, до знаменщика, подпрапорщика, он был тяжело ранен, но был еще жив, говорить не мог, лишь жестом указал на свою грудь на вопросы о знамени. Расстегнули залитую кровью гимнастерку и под ней нашли полотнище знамени. На вопросы о древке никто из раненых ничего не мог сказать, кроме того, что в темноте его кто-то вытащил и унес. Решили поиски древка и выломанного из копья Георгиевского креста отложить до утра. Утром нашли в волчане крест, но древка найти не удалось к глубокому горю и отчаянию доблестных Черниговцев".

Назначенный 1 сентября командиром полка генерал Ступин впоследствии писал: "Рука немца не коснулась знамени. Несколько немцев бросились, чтобы взять знамя, но раньше, чем добежать до него, были переколоты. Положение только такое, что унести знамя не было возможности. Солдаты спороли знамя и одному из них навернули на тело".

Древко знамени попало в руки немцев. При каких точно обстоятельствах выяснено не было. В донесении XX германского армейского корпуса было сказано следующее: " 23 августа 1914 г., в бою под Орлау, егерский батальон графа Иорка, после того как русские были оттеснены, нашел в их окопах, под грудой убитых, знамя русского полка фон - Дибича. Но полковая история 147-го полка уточняла, что дело шло не о знамени, а о древке, без полотнища и без Георгиевского креста, но со скобой. История егерей так описывает бой: "Затем отход... настроение угнетенное, никто не говорил ни слова от отчаяния неудачи и громадных потерь батальона. Он потерял 17 офицеров и 254 нижних чина. Древко знамени русского 29-го полка было найдено под кучей убитых, поздно вечером, егерем Аве...".

Впоследствии, несомое подобравшим его егерем Аве, древко парадировало

(принимало участие в военном параде)  в качестве военного трофея в Берлине и было поставлено в Цейхгауз.

Полковник Богданович предполагает, что Аве набрел в темноте на место боя и случайно ему попалось древко. Было тихо и покойно и никакого боя за древко Аве не пришлось вести. "Я думаю, что Аве просто запутался в отдельных очагах боя, которые были брошены и нами и немцами. Не забудьте, что это был первый бой и бой очень упорный и, как первый бой, очень кровопролитный".

Дальнейшая судьба знаменщика, имя которого не установлено, была следующей. Эвакуированный в Иейденбургский госпиталь, он сначала был взят в плен, но потом, при вступлении в город отряда генерала Сирелиуса, был освобожден и с описанием его подвига отправлен в Варшаву. Полковник Богданович свидетельствует, что Высочайшим приказом он был произведен в подпоручики и награжден орденом св. Георгия.

24-го утром в расположение полка прибыл командир XV корпуса, генерал Мартос. Спасенное знамя было ему представлено и тут же прибито к казачьей пике,  в замен утерянного древка. В таком виде оно вновь стало в строй полка, порученное новому знаменщику.

Но на этом трагическая история знамени Черниговского полка не оканчивается. 30 августа, после нескольких дней тяжелых боев, Черниговцы оказались в окружении. 700 человек пробились из окружения, но знамя вынести не удалось. Оно было вновь снято с импровизированного древка и вновь спрятано на солдатской груди  под гимнастеркой. Знаменщик вместе с знаменем попал в плен. В одну из ночей после последнего боя, пленных Черниговцев и Полтавцев разместили в большом сарае, под охраной часовых. Беспокоясь об участи знамени и страшась обыска, хранивший его солдат узнал среди бывших в сарае своего полкового священника, отца Соколова. Он подполз к нему в полумраке сарая и доложил о спасении знамени. Считая, что священнику было бы легче сохранить знамя, чем простому солдату, он просил его принять от него полотнище. Батюшка согласился. Тут же, не спуская глаз с часовых, солдат передал знамя священнику, а последний спрятал его под рясу.

Утром отца Соколова вызвали в лазарет  к  умирающим. Воспользовавшись этим и даже не предпологая, что с ним будет дальше, он попросил сестру милосердия забинтовать знамя на нем, что и было исполнено.

Вскоре в барак явился немецкий офицер и объявил, что император Вильгельм приказал отпустить на родину одного священника и десять солдат, которые могли бы свидетельствовать о том, как хорошо немцы обращаются с пленными. В бараке было несколько священников, но выбор пал как раз на Отца Соколова. На другой день было подано две подводы, на которых батюшку и солдат в сопровождении немецкого унтер-офицера отправили в направлении границы. Сразу по возвращении на Родину отец Соколов отправился в Ставку, в город Барановичи, где лично передал спасенное им знамя Великому Князю Николаю Николаевичу. Увы, фамилию солдата, передавшего ему знамя, батюшка не знал.

По реставрации и укреплении на новом древке, знамя было возвращено в полк. Отец Соколов был принят Государем и лично награжден им золотым крестом на Георгиевской ленте. Вот что писали тогда газеты: "Государю Императору, в 29 день минувшего сентября, благоугодно было лично Высочайше пожаловать при представлении Его Императорскому Величеству священнику церкви, 29 пехотного Черниговского Генерал - Фельдмаршала графа Дибича Забалканского полка Отцу Иоанну Соколову, за спасение полкового знамени, золотой наперсный крест на Георгиевской ленте, из кабинета Его Императорского Величества".

Старое же древко осталось у немцев. Полковник Богданович пишет:

"Зима 1938-го года. Я в Берлинском военном музее, перед легендарным древком знамени 29-го Черниговского полка. Следы сабельных ударов, выбоины, царапины и рыжие пятна крови покрыли все древко. Дыра в копье на месте выломанного из него Георгиевского креста зияет грозной слепотой. В глубоком душевном волнении стоял я перед немым, но, одновременно, и слишком красноречивым свидетелем того, как в злобном вое шрапнелей, в зловещем стрекотании пулеметов и в предательском визге ружейных пуль, в лязге скрещивающихся штыков и в глухом треске ударов прикладами, в клубах пыли, в тяжелом вихре первого боя, с короткими, хриплыми выкриками " Ура " шла смертельная борьба за обладание знаменем. Сколько людей, бившихся за обладанием им, покоится в вечном сне братских могил у Орлау.

В скупом свете берлинского зимнего дня, бесконечно одиноким, заброшенным и забытым пленником казалось древко, в его пустом копье чудился какой-то суровый укор... Я уходил с такой болью в сердце, с какой, вероятно, уходят после свидания из тюрьмы, в которой находится в пожизненном заключении близкое и дорогое существо".”

После Великой Отечественной войны в 1945 году все знамена, хранившиеся в Берлинском военном музее, были вывезены в СССР.

Вывезенные в СССР, эти прославленные древки и знамена, как было заведено в те времена, были навечно “захоронены” в запасниках музеев от глаз простого обывателя, и сегодня невозможно просто так увидеть знаменитое древко знамени Черниговского полка, как это было ранее в Берлинском военном музее.

За прошедшие годы память об этих знаменах и о воинах, проливавших за них свою кровь, начисто стерта в умах нашего народа стараниями советских историков. Идёт второе десятилетие XXI века, но не все знамена той Великой войны вернулись на родину. Часть из них по-прежнему покоится в земле, зарытыми воинами при отступлении, они всё ждут своих "знаменщиков" не зная, что тех давно уже нет в живых...

Примечания:

1 - Православная энциклопедия. Том IX. — М.:ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2005. — с.156.

2 - Успенский А. А. На войне. Восточная Пруссия — Литва. 1914−1915 гг. Каунас, 1932. — с.25.

3 - Шевяков Т. Знамёна и штандарты Российской императорской армии конца 19-го — начала 20-го вв. — М.:АСТ-Астрель, 2002. — с.22.

4 - Именные списки 1769-1920. – библиографический справочник. Отв. сост. В.М. Шабанов./М.: Русский Мир, 2004г.

Скачано с www.znanio.ru