Пособие по детской литературе для студентов СПО

Зарождение и развитие жанра литературной сказки.

Литературная сказка как отдельное литературное явление выделилась еще в Х1Х веке и давно стала полноправным литературным жанром.

В литературоведении до сих пор нет единого определения жанра литературной сказки, не создано и единой классификации. Существует большое количество определений литературной сказки, которые условно можно разделить на два типа. Первый тип определений представляет собой перечисление  отдельных характеристик, которые обычно присущи литературной сказке, но в конкретных произведениях данные характеристики могут и отсутствовать. Пример – определение Л. Брауде:

Литературная сказка – это авторское художественное прозаическое или поэтическое произведение. Основанное либо на фольклорных источниках, либо придуманное самим писателем, но в любом случае подчиненное его воле; произведение преимущественно фантастическое, рисующее чудесные приключения вымышленных или традиционных сказочных героев и в некоторых случаях ориентированное на детей; произведение, в котором волшебство, чудо играют роль сюжетообразующего фактора, помогает охарактеризовать персонажей. (Л. Брауде).

Классификация литературных сказок

Таким образом, можно заключить, что по степени удаленности» от образца устной словесности литературная сказка проходит сле­дующие этапы:

1. Запись народных сказок.

2. Обработка, адаптации фольклорных записей сказок (сказки ка­зака Луганского — B. И. Даля; сказки братьев B. и Я. Гpимм).

3. Авторский пересказ (примером тому пересказы Л. H. Толстого, A. H. Толстого).

4. Авторская сказка (в ней создана своя собственная внутренняя форма, фольклорное используется с иной, художесгвенно-ориги­нальной семантикой, как сказке B. Ф. Одоевского «Мороз Иванович»).

5. Стилизация и пародии (это путь от литературной реальности навстречу фольклорному образцу с разной художественно-педаго­гической задачей), например, «Снегурочка» A. H. Островского (пре­восходная стилизация), сказка Кира Булычева «Королева пиратов на планете Сказок» (содержит ярко выраженный пародийный ком­понент).

6. Собственно литературная сказка (она не содержит даже на­мека на известные фольклорные сюжеты, на устойчивые образы, чужда ее интонационно-речевому строю, однако в ней, как и в фольк­лорной, наличествуют прежде в фольклоре не употреблявшиеся структурные элементы: волшебный помощник, волшебное средст­во и др.).

Сказки В.А. Жуковского (1783-1852)

«Я родоначальник на Руси немецкого романтизма, и поэтический дядька чертей и ведьм немецких и английских».

Ранняя поэзия Жуковского отличается романтическими стремлениями. В ней задумчивая мечтательность, прекраснодушная восторженность, меланхолическая чувствительность, влечение к безмолвным дубравам, тихим долинам, мирным обителям, отрешение от земных радостей, лирическое воспевание возвышенной дружбы, продолжающейся и за гробом.

Всю свою сознательную жизнь Жуковский занимался воспитанием детей. В юности – обучал своих племянниц Сашу и Машу Протасовых (детей сводной сестры). В 1817 году он был приглашен в царскую семью, где преподавал русский язык детям, воспитывал будущего наследника престола Александра II. Выйдя в отставку в 1840 году, Жуковский  в 58-летнем возрасте женится на 19-летней дочери своего друга, поселяется в Германии, где и умер в 1852 году. В последние годы жизни он много писал для юных читателей, занимался воспитанием собственных детей, составил учебные пособия, создал оригинальную методику начального образования.

Литературная деятельность Жуковского началась с баллад. Они насыщены мистическими мотивами. Мертвецы оживают в гробах, сатана приходит получить душу грешника, злодей-преступник продает своего ребенка дьяволу, духи, скелеты, кладбища, могилы, привидения, ночь. Бледный свет луны, шабаш ведьм – вот излюбленные образы его фантазии.

В более поздний период он пишет любовные средневековые рыцарские баллады.

Но заимствуя сюжеты из немецких и английских источников, Жуковский создает оригинальные произведения и пытается создать баллады в народно-русском стиле. («Светлана»).

Белинский: «Баллада доставляла нам какое-то сладостно-страшное удовольствие и, чем больше ужасала нас, тем с большей страстью мы читали ее».

Однако Жуковский не только переводчик западноевропейских баллад, но и сказок.  Он был первым переводчиком сказок братьев Гримм, живо интересовался народными русскими сказками. В письме к Юшковой он обращался с такой просьбой: «Не можете ли вы собрать для меня русские сказки и русские предания: это значит заставлять деревенских наших рассказчиков рассказывать себе и записывать их россказни. Не смейтесь. Это национальная поэзия, которая у нас пропадает, потому что у нас никто не обращает на нее внимания. В сказках заключаются народные мнения. Суеверные предания дают понятия о нравах их и степени просвещения, и о старине».

В 1831 году в Царском Селе происходил «поединок сказочников», соперниками в котором были В.А. Жуковский и А.С. Пушкин. Н.В. Гоголь – свидетель этого поединка – утверждал, что именно тогда «появился новый обширный поэт, и уже чисто русский: ничего германского и прежнего». Речь здесь идет о Жуковском. В результате этого поединка Пушкин пишет «Сказку о царе Салтане…», Жуковский три сказки: «Спящая царевна», «Сказка о царе Берендее» и «Война мышей и лягушек». Это был первый сказочный период в творческой биографии В. Жуковского, второй же относится к 40-м годам Х1Х века.

«Спящая царевна» (1831) написана на основе распространенного западного сюжета, имеющегося в сказках Ш.Перро и братьев Гримм. В основе сказки – романтическая идея о всепобеждающей силе любви. Сказку отличает легкость, изящество, во многом благодаря использованию четырехстопного хорея. Несмотря на перевод, Жуковский создает сказку в русском национальном стиле: традиционные приемы народной русской сказки сочетаются у него с элементами романтизма.

«Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кащея Бессмертного и о премудростях Марьи Царевны, Кащеевой дочери» - название звучит в древнерусском стиле. В основе лежит сюжет, который был записан Пушкиным в Михайловском и подарен другу. Царь Берендей женат уже три года, но детей у него нет. Отправившись осматривать свое государство, при возвращении домой он был схвачен чудовищем, которое потребовало от него то, что он имеет. Но о чем не знает. Дома он узнает, что у него родился сын. Царевич. Когда подрос, явился в царство Кащея, где с помощью влюбленной в него царской дочери Марьи выполнил труднейшие задания и вместе с ней убежал от Кащея. Преодолев по пути все препятствия. Исходя из традиций романтизма и из своих взглядов на детскую литературу, Жуковский стремился облагородить сказку, пропитать ее светлыми чувствами. Герои его сказок гуманны и крайне деликатны. Поэту удалось создать образ смелого, благородного и великодушного царевича Ивана, покорного судьбе, но имеющего чувство собственного достоинства. Так, получив задание «сшить пару сапог с оторочкою», он отвечает: «Разве я какой сапожник! Шить сапогов я не стану!»

В 40-е годы Х1Х века Жуковский пишет сказки, обращенные в основном его собственным детям: «Сказка об Иване царевиче и Сером Волке», «Тюльпанное дерево», «Кот в сапогах».

«Сказка об Иване царевиче и Сером Волке» (1845)

Жуковский описывает приключения Ивана-царевича, которому Серый Волк служит верой и правдой, спасает его от недругов, достает Жар-птицу, златогривого коня и Елену Прекрасную. Это известная русская народная сказка. Но Жуковский создает на ее основе совершенно иную сказку.

Через все повествование проходит сказочно-рыцарский мотив. Иван-царевич – рыцарь, мужественный, непоколебимый богатырь. Он совершает подвиги, его ожидает богатырский конь. (пример)

Жуковский стремится облагородить народные мотивы. Он убирает грубый эпизод, когда братья рубят Ивана царевича на куски. Его убивают, как рыцаря, вонзив в грудь острый меч.

Жуковский приглушает народный смысл сказки. У него цари с народом живут в мире. В конце сказки закатывается пир на весь мир. (пример)

Композиционно сказка Жуковского развертывается как кольцевое наслоение сюжетов. На сцене появляются баба Яга, драка леших за волшебную дубинку, шапку-невидимку, скатерть-самобранку, богатырский конь на двенадцати цепях, Кащей Бессмертный, Щука, Змей и т.д. Писатель проявляет богатейшую фантазию.

Жуковский, сохраняя принципы композиции народной сказки, насыщает ее романтическим содержанием. Перерабатывает народный язык. Если народному языку чужда образная перегруженность, в нем живет точное, емкое слово, то у Жуковского, наоборот, чувствуется перегруженность эпитетами, сравнениями, метафорами. (пример – переезд Ивана царевича через море-океан)

Большинство сказок Жуковского написано гекзаметром. Гекзаметр – античный стихотворный размер, шестистопный дактиль.  (пример)

Итак, особенности сказок В.А. Жуковского:

1.       Жуковский  - создатель романтической сказки, близкой к балладе.

2.       Идея о всепобеждающей силе любви – в основе большинства сказок Жуковского.

3.       Создание романтически приподнятых образов.

4.       Композиция, сюжет – насыщены фантастическими приключениями героев.

5.       Язык – на основе русских народных выражений создает свой узорчатый, торжественный стиль.

6.       Большинство сказок написано гекзаметром.

Сказочный мир А.С. Пушкина

А.С. Пушкин специально для детей не писал. Однако он всегда испытывал интерес к детской психологии, к миру детства, своеобразию детских читательских интересов, о чем свидетельствует последнее в его жизни письмо, обращенное к А.О.. Ишимовой по поводу прочтения им «Истории России в рассказах для детей». Не случайно многие произведения Пушкина вошли в круг детского чтения. В первую очередь – сказки.

Современники отнеслись к сказкам великого русского поэта достаточно холодно: одни ругали их за недостаточную связь с фольклором, другие, напротив, - за слишком большое сходство, третьи считали, что они уводят читателя от современности. Все сошлись на том, что сказки являются наименее значительной частью творчества поэта. В.Г. Белинский:  «Мы не можем понять, что за странная любовь овладела им и заставила тратить свой талант на эти поддельные цветы. Русская сказка имеет свой смысл, но только в таком виде, как создала ее народная фантазия; переделенная же и прикрашенная, она не имеет решительно никакого смысла».

 Сказки писались поэтом в зрелом возрасте, в период полного расцвета таланта. Свою основную задачу поэт определил следующим образом: «выявить сущность русского национального характера, особенности его проявления, понять национальные традиции, национальный образ мыслей и чувствований» и воплотить это в художественном произведении, которое соединило бы достоинства фольклорного и литературного произведений.

Любовь Пушкина к сказке приходит из раннего детства – от бабушки М.А. Ганнибал, от крепостного дядьки Никиты Козлова, от нянек-сказительниц. Однако осознанное обращение к сказочной образности произошло значительно позже – в Михайловской ссылке, когда поэт с помощью Арины Родионовны вспоминает и записывает полюбившиеся сюжеты. (Арина Родионовна Яковлева родилась в 1758 году в с. Суйда Петербургской губернии а семье крепостных крестьян. С 1759 года Суйда принадлежала Абраму Петровичу Ганнибалу. Арина Родионовна была его крепостной 22 года. В дом к Пушкиным она была взята в 1797 году, в связи с рождением их первого ребенка. Спустя два года она получила вольную, но осталась в семье, нянчила всех детей. Арина Родионовна «мастерски говорила сказки, знала народные поверья, сыпала пословицами, поговорками».

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила,

Спой мне песню, как девица

За водой поутру шла.

«Зимний вечер», «Подруга дней моих суровых», «Евгений Онегин», «Дубровский», «Вновь я посетил…».

К концу двадцатых годов накапливается народно-поэтический материал, которым поэт не просто интересовался, но и который собирал, записывал. Пушкинские крылатые слова о сказке звучат в его письме к брату в 1824 году, т.е. задолго до того, как поэт станет создавать свой сказочный цикл. Среди ежедневных занятий в Михайловском Пушкин упоминает следующие:»…после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэму!»

Записей сюжетов сказок в творческой копилке Пушкина было значительно больше, чем позже использовалось им в создании собственных сказок. Пушкин подходил к сюжетам избирательно, используя лишь те – русские, европейские, арабские, которые имели всечеловеческое содержание – так обеспечивалась философская основа пушкинских сказок.

С 1831 по 1834 Пушкин пишет свои знаменитые сказки:

«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди». «Сказка о попе и работнике его Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», «Сказка о золотом петушке».

Однако у Пушкина «сказочные мотивы» и сказочные сюжеты присутствуют и в поэме «Руслан и Людмила». И в виде сказочной образности в «Бове», использованы при интерпретации сказки о животных в «Сказке о медведихе», и в сюжете баллады «Жених», и при пародировании мистических романтических историй в «Гусаре».

Можно сказать, что прологом ко всем этим сказкам стал написанный в 1828 году Пролог к поэме «Руслан и Людмила» (сама поэма написана в 1820 году)

В 33 стихах Пролога нашли отражение те важнейшие особенности народно волшебной сказки, которые будут открыты и исследованы наукой уже после Пушкина.

Первое, что бросается в глаза, - мозаичность. Каждый из кусочков может быть развернут, превращен в ту или иную сказку. В то же время композиция пролога – не произвольное собрание сказочных «осколков», а художественно организованное единство.

Логика автора:

3 части: 1-6; 7-29; 30-33 строки.

1-6 – пролог в прологе – формула из сказки «Чудесные дети». Ступенчатое сужение образов: Лукоморье – дуб – цепь – кот – песнь, сказка.

7-29. Здесь последовательно, сменяя друг друга, появляются сцены из сказок. Ключевое слово – там (14 раз), оно скрепляет мозаичную композицию. Там – в сказке, там – чудеса: чудесное является основой волшебной сказки. Оно дает радость перехода от реальности к идеалу, к тайне. Пушкин настаивает: мир сказки прекрасен, а красота ее – в чудесном. Фантастический мир сказки требует от слушателей игры воображения, психологического настроя.

Автор использует принцип контрастного параллелизма: 4-4: витязи, королевич, богатырь царевна – грозный царь, колдун, Баба Яга, Кощей.

Главная строка  - Там русский дух, там Русью пахнет  - духовный мир народа, понимание прекрасного как всего доброго, нравственного.

Итак, центральная часть пролога организует проникновение в художественную природу волшебной сказки.

30-33. – Слова «и мед я пил…» - «наслаждался прелестью сказок». Происходит возвращение к исходной картине, что подчеркивает завершенность. Концовка возвращает к действительности. Сказочник сообщает о своем присутствии на пиру. Пушкин размыкает тот чудесный мир, куда ввел читателя.

Сказки предназначались для взрослого читателя, писались, как уже было сказано, в пору высшего расцвета творчества Пушкина – их содержание столь же глубоко и серьезно, как и других произведений поэта. В 30-е годы Пушкина занимала тема Дома: вопросы природы, общества, истории освещались им с позиции «домашнего человека». Под таким углом зрения легко было отделять добро от зла, правду от лжи. Пушкин включат и народную точку зрения на этот вопрос.

В сентябре 1834 года Пушкин набросал план издания цикла сказок, в котором расположил сказки не по хронологии, а согласно основным идеям. Порядок следования сказок был следующим: Сказка о женихе, о царе Салтане, о мертвой царевне, о Балде, о золотой рыбке, о золотом петушке. Этот план дает ключ к пониманию как общего замысла цикла, так и всех по отдельности сказок.

Литературовед Т.В.Зуева, автор монографии «Сказки Пушкина» с точки зрения жанра классифицирует сказки А.С. Пушкина на сказки-новеллы и сказки- поэмы.

Сказки-новеллы: «Сказка о попе и работнике его Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о золотом петушке»

Новелла (ит. – новость) – малый прозаический жанр, сопоставленный по объему с рассказом. Но отличающийся от него острым центростремительным сюжетом, нередко парадоксальным, отсутствием описательности и композиционной стройностью. Поэтизируя случай, новелла предельно обнажает ядро сюжета – центральную перипетию, сводит жизненный материал в фокус одного события.

Сказки-новеллы имеют народнопоэтическую основу и социальную направленность. Герои сталкиваются с непобедимыми законами мира, теми, что выше всех человеческих желаний. Сказки заканчиваются как правило справедливо, но не счастливо. Отрицательные герои побеждаются силами, несущими то ли добро, то ли зло. Поп, старуха, царь Дадон изображены с социальной стороны ( как принято в социально-бытовых сказках). Но в то же время подчеркнута их личная слабость: жадность, трусость, глупость. Конечное поражение героев объясняется их неразумным стремлением возвыситься над другими людьми, подчинить себе чью-то силу.

Социальная проблематика ярко проявилась в первой и последней сказках Пушкина ( «Cказка о попе и работнике его Балде» и «Сказка о Золотом петушке»). Общий сюжет: договор, заключенный между двумя неравноправными сторонами, и стремление одной из сторон к невыполнению невыгодной для него части договора.

«Сказка о попе и работнике его Балде» ( написана в 1830 году, опубликована лишь в 1897).

Конфликт между жадным недалеким попом и сообразительным, остроумным Балдой. Алчный выжига, ищущий копеечной выгоды, с одной стороны, - и ироничный насмешник, решивший подшутить над попом-хапугой, с другой. В образе Балды – черты двух популярных народных героев: дурака (наивного, непрактичного, но добросовестного) и шута. В сказке нет чудесного начала. Роль чудесного играет Балда, своей мнимой глупостью отменяющий «правильный» порядок вещей.

Победа умного работника над жадным хозяином носит внеличностный характер и является подтверждением авторской мысли о порочной ненасытности властных и имущих. Неоднозначность финала – победа Балды закономерна, но расплата по договору оборачивается расправой над стариком («вышибло ум у старика»).

Эта сказка наиболее близка к народной. Сюжет, герои, язык – «раешный стих», беспощадный смех – напоминают народное театральное зрелище – раек. Эпизоды развернуты, как театральная панорама. Актеры-герои подают реплики не только друг другу – но и в зал ( читателям). Народный смех – главная действующая сила в сказке.

Спустя три года, в 1933 году, Пушкин обратился к подобной идее (расплата за жадность) в «Сказке о рыбаке и рыбке). В поле зрения автора две пары героев, организующих развитие действия: старик-старуха, рыбак – рыбка. Спокойный мир семьи испытывается на прочность, вот почему, поймав рыбку, разговаривающую по-человечьи, старик испугался.

Испытание вседозволенностью и неограниченностью желаний не выдерживает не только старуха. Знающий цену своей жене, старик обращается к рыбке с абсурдными просьбами.

Старуха наказывается прежде всего не за жадность, а тогда. Когда жажда власти и богатства переходят в страсть унижать, подчинять себе. Осуждение неблагодарности соединяется в сказке с мыслью о необходимости иметь чувство меры в желаниях. Лучше прясть свою пряжу и ловить неводом рыбу, чем играть чужую роль, не совершая никакой полезной работы  -  вот одна из идей сказки.

Самой страшной, загадочной, недоговоренной (предположительно, зашифрованной) является последняя сказка Пушкина – «Сказка о Золотом Петушке». Сказка-притча повествует об испытании человека – на этот раз клятвой и нравственным долгом.

В ней все призрачно: многие персонажи жутки и непонятны, чудесное замещается фантастикой нечистой силы. В сказке практически отсутствует формальная логика, она подменена логикой инобытия. Откуда взялась Шамаханская царица, для чего она явилась в угасающее царство, зачем понадобилась Звездочету? Зло в этой сказке всеобъемлюще ( оно в душах героев и вокруг них), и рождает бесконечную смерть: убили друг друге сыновья Дадона, сам он всегда сеял вокруг себя смерть и продолжает это делать на старости лет).

Преступный сладострастник Дадон совершает три страшнейших кощунства: переступает через тела поверженных сыновей, нарушает данную клятву и убивает своего добродетеля. Поражает полное отсутствие описания каких-либо чувств в сказке. Царь многогрешный человек, беспечно вступает в пределы чародейного мира и ведет себя все так же глупо и грешно, как привык в своем ограниченном царстве. Он мнит себя царем всего мира, а между тем в мире есть многое, что подчиняется неземным законам.

Отказ  исполнить обещание был последней ошибкой в прегрешениях царя.

В сказке четко противопоставляются два дива: Золотой петушок – дан царь для добра, он вещает царю правду. Шамаханская царица – воплощает зло, сладкую ложь, коварный соблазн.

В финале немедленно после смерти Звездочета исчезает Шамаханская царица, т.е. морок, наваждение рассеивается, а Золотой Петушок на глазах всей столицы убивает Дадона.

Идея сказки – грозное предупреждение о страшном последствии утраты человеком человеческого облика, об аморальности и тлетворности неограниченной власти одного человека над другим – перекликается с центрально мыслью «Сказки о рыбаке и рыбке».

Сказки-поэмы: «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях».

Поэма – крупное сюжетное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом.

Поэма как синтетический, лиро-эпический и монументальный жанр сочетает в себе эпос сердца и «музыку», «стихию» мировых потрясений, сокровенный чувства и историческую концепцию.

В сказках-поэмах преобладает литературное начало и отмечается прямая форма выражения авторского идеала, кроме того, они более насыщены философскими проблемами. Основное внимание автора уделяется проблемам семьи, дома, герои – обыкновенные люди с чувствами добрыми. Сказки заканчиваются счастливо, добро и зло в них однозначно. Положительные и отрицательные герои не вызывают сомнений.

«Сказка о царе Салтане» представляет утопическую гармонию личного и социального идеала бытия, полноту человеческого счастья – самая праздничная, мажорная сказка, феерическая, многоцветная. Огромно и открыто сказочное пространство моря-окияна, великолепны нарядные города, торжественно сочетание синего, белого и золотого. Сказка изобилует добрыми чудесами, зло в ней ограничено в своих возможностях и легко побеждается (даже прощается – на радости такой). Многочисленный ряд персонажей постоянно пополняется новыми героями, а смерти и старости для них нет – только коршун бесследно исчезает со страниц сказки. Идеальным царством правят идеальные государи (царь Салтан – хотя и наивен, и легковерен, но сохраняет верность свое утраченной любимой). Все в этом мире гармонично, мотивированно и достижимо.

«Сказка о царе Салтане» - прекрасный образец идеального мира, который как ключевые ценности утверждает идеи дома, любви, семьи. Эти три составляющие идеального мира через образы архетипические, востребованные прапамятью каждого славянина. (Архетипы – общие для народа (да и всего человечества) идейно-образные структуры. Воспринимаемые даже неискушенным сознанием. Под архетипическими следует понимать неосознанно воспринятые и трансформированные мотивы или универсально распространенные сюжеты).

 В этой связи любопытно «расшифровать» символический смысл Океана – Острова – Корабля – Берега – Дуба. Изгнанными из дома, брошенными в огромный неведомый мир предстают мать и дитя. Брошенные на погибель, они рождаются для новой жизни, где зло будет истреблено.

 Океан, как и во многих мифологиях, народных сказках, - универсум, мир, Вселенная. Не отменен этот символический план и в сказке Пушкина.

Если Океан – необъятный и неведомый, то Остров – пространство обжитое, но менее, чем, например, Корабль. Семантика корабля в мифологиях многих народов имеет родственную доминанту. Многочисленные мифы о сотворении мира, о великих катаклизмах неизменно происходят через пространства Океана – Острова – Корабля. Примеров тому достаточно.

.Так же известна в семантике мифологий разных народов символика Дуба как родового дерева.

Образ града на острове – это образ рая вообще и рая земного в частности. Выстрадавший вместе с матерью жизнь грядущую, князь Гвидон представляет собой своеобразное триединство достоинств: человека земного, хозяина дома, государственной власти. Идеал властителя, по Пушкину, основывавшемуся на народной традиции, есть природное, унаследованное, помноженное на ум, трудом добытое, сердцем воспринятое.

Главный лирический мотив сказки связан с грустью-тоской разлученных отца и сына. Это чувство тем более заметно на фоне внешнего благополучия, в котором оба героя пребывают. Никакие блага не есть полные условия счастья. Апофеоз радости звучит в конце сказки, когда царь Салтан вдруг как чудо получает и жену, и сына, и чудо-невестку, а те волшебные чудеса – остров, белка, богатыри – были только присказками к настоящей сказке счастливой жизни. Пушкин изображает дальнейшее счастье как большой домашний праздник, на котором отцу семейства не грех и выпить, а виноватых принято прощать  для радости.

В сказке разрабатывается также мотив красоты, волновавший Пушкина на протяжении всей творческой деятельности. «Лебедь белая плывет» - в этом образе не только царственность, но и чистота, и сопричастность божественному непостижимому целому ( «гений чистой красоты»,  «чистейшей прелести чистейший образец»): она «дитя» Океана, появляется впервые у Лукоморья («Море синее кругом, дуб зеленый под холмом»), сама царевна как морская пена на гребне волны – «Глядь, поверх текучих вод Лебедь белая плывет», портрет ее – персонифицированный портрет Мироздания:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Лебедь сочетает в себе черты белой лебедушки- невесты из свадебных песен, девы-волшебницы и невесты-помощницы из народных сказок. Она не просто исполняет желания князя, она сочувствует ему, помогает встретиться с отцом.

В «Сказке о Золотом петушке» также встречается красавица – Шамаханская царица («Хи-хи-хи да ха-ха-ха, не боится, знать, греха») – диаметрально противоположная красавице Лебеди. В этом есть своя закономерность: человеку в его жизни, с одной стороны, сопутствует красота божественная, умягчающая душу, которую в древности люди называли лепота (красота и доброта одновременно), а с другой – красота искушения, прельщения (прелесть), дьявольская.

Итак, в «Сказке о царе Салтане» воплощен идеал женственности – мягкость, доброта, забота о близких, идеал мужественности – разумность решений и решительность действий. В философском плане решает поэт проблемы счастья. Полное человеческое счастье – в гармонии личного и социального идеала бытия.

«Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» намного будничней, элегичней, минорней. В ней меньше волшебства, и по отношению к человеку оно нейтрально (зеркальце лишь констатирует факт, признает красоту падчерицы, но ничем помочь не может). Существенно ограничивается в сказке число персонажей, но все они получают более развернутые характеристики: проще и по-человечески ближе, чем Лебедь, царевна; в отчаянных монологах-обращениях к силам природы  проявляется сила любви Елисея, немотивированно злонамеренна мачеха, жалкое впечатление производит царь, оставшийся «неутешным» после смерти жены всего один год (срок официального траура), а затем женившийся на «злобной, вздорной» бабе.

По сравнению со «Сказкой о царе Салтане» ограничено и по-своему замкнуто сказочное пространство стенами богатырского терема, скалами, лесом ( да и цвета здесь преобладают приглушенные, будничные – зеленый, коричневый, черный). В этой сказке присутствует и настоящая смерть, и страдание. И наказание, и необъяснимые тайны. Складывается впечатление, что в этой сказке автора еще не покидает надежда на возможность реализации личного идеала, этического, семейного, но вера в идеальную государственность от него уже ушла.

Главный лирический мотив – сильные чувства, страсти

Вновь звучит мотив красоты: многопланово сопоставление двух красавиц, одна из которых наделена «кротким» нравом, а другая «горда, ломлива, своенравна и ревнива, черной зависти полна». Цель сопоставления – не просто описать героинь-антагонистов, но в первую очередь подчеркнуть мысль о том, что внутренняя красота не всегда сопутствует внешней, но именно первая определяет истинную красоту человека

Назначение истинной красоты – приводить людские души в состоянии внутренней гармонии, побеждать зло одним своим присутствием. Вместе с тем, по народным представлениям, настоящая красавица – та, на которой дом держится. Идиллия:

А хозяюшкой она

В терему меж тем одна

Приберет и приготовит.

Им она не прекословит,

Не перечат ей они.

Так идут за днями дни.

В царевне – черты древнерусской царевны – кротость, любезность, добродетель.

Рассмотренные две сказки исследователи относят к сказкам поэмам. В них выделяется как эпический, повествовательный план, так и лирическое начало, отражающее чувства и переживания автора. Авторское присутствие реализуется через авторские вопросы («Но из бочки кто их вынет?» «Что же зеркальце в ответ?»), авторские восклицания («Что за страшная картина!»), лирические отступления – изображение обстановки  (гроб со спящей царевной), пейзажа (бочка в море, кораблик на раздутых парусах).

Пушкин-сказочник надевает на себя маску бесхитростного народного исполнителя, но иногда приоткрывает ее («И царица над ребенком, как орлица над орленком»).

Поэт приглашает читателя вступить в игру – войдя в условный мир сказки, в то же время не потерять чувства реальности.

Сказка П.П. Ершова «Конек-Горбунок»

В 1834 году в журнале «Библиотека для чтения» появилась первая часть ставшей впоследствии знаменитой сказки П.П. Ершова «Конек-Горбунок». Автору ее было 19 лет, и он являлся студентом Петербургского университета. Пушкин отозвался на сказку Ершова  восторженно: «Теперь мне можно и оставить этот род поэзии», как бы признавая авторитет юного сказочника, который, конечно же, ориентировался на сказки знаменитого поэта.

В.Г. Белинский между тем с неодобрением отозвался о самом Ершове: «Говорят, что г. Ершов молодой человек с талантом, - не думаю, ибо истинный талант начинает не с подделок, а с созданий часто нелепых и чудовищных, но всегда пламенных и в особенности свободных от всякой стеснительной системы и заранее предположенной цели».

Впрочем, время – лучший ценитель и критик. Сказка Ершова вместе со сказками Пушкина вошла в золотой фонд русской литературной сказки. Это нечто непревзойденное по силе и глубине отражения русского национального характера, его микро- и макрокосма.

Сказка Ершова  во многом опирается на известные фольклорные сюжеты («Иван-царевич и серый волк», «Сивка-бурка»). Но это отнюдь не «попурри на темы народных сказок». Суть чтения этого произведения заключается в узнавании виртуозно сочетаемого художественного материала, в наслаждении мастерством соединения известного в целое. Совершенно неповторимым произведениям с безупречно оригинальной внутренняя формой делают эту сказку и образ сказителя, и главный герой, вернее, пара героев.

Композиция

Композиционно сказка Ершова состоит из трех частей, каждую из которых предваряет эпиграф:

1.       Начинает сказка сказываться.

2.       Скоро сказка сказывается,

Да не скоро дело делается.

3.       Доселе Макар огороды копал,

А нынче Макар в воеводы попал.

В этих эпиграфах угадываются и ход повествования, и меняющаяся роль главного героя.

Каждая из частей имеет свой доминантный конфликт:

1.       Иван и Конек-Горбунок – и смекалистые братья. (Пространство семьи).

2.       Иван и Конек-Горбунок – и царь с приближенными (Пространство государства, напоминающее своей широтой российские пределы).

3.       Иван и Конек-Горбунок – и Царь-девица. (Пространство Мироздания).

Главные герои

Пара героев выступает как единое целое. Причем внутри этой пары герои и противопоставлены, и сопоставлены (любопытный, безрассудный и даже самонадеянный Иван – и мудрый, сострадательный Конк-Горбунок – по существу своему две стороны одной и той же русской широкой натуры. При всем этом они удивительно похожи между собой: Иван-то дурак, самый младший, «герой с дефектом» с общепринятой точки зрения; Конек-Горбунок – «уродец» в своем мире, он тоже третий, младший – они тесно связаны друг с другом.

Попробуем представить себе этого «игрушечку-конька»  - ростом ровно в три вершка (т.е. около 13,5 см – вершок =4,45 см), на спине с двумя горбами да с аршинными ушами (71-72 см, т.к. в аршине 16 вершков). Эта гиперболическая несоразмерность вряд ли кому-либо из современных читателей бросится в глаза. В нашем представлении это просто очень маленький конек с длинными ушами, смешной, очень добрый, ловкий, быстрый, всегда готовый прийти на помощь. Конек-Горбунок оказывается одновременно и волшебным помощником, и волшебным средством, он товарищ и «игрушечка».

Почему такой помощник дан именно Ивану? Иван – дурак, глупый, недалекий, непрактичный человек с точки  зрения обывательского ума, здравого (узкого) смысла, ума приземленного, ума братьев. На самом деле он только кажется дурачком, берет на себя роль дурака, но в его кажущихся глупыми речах много правды, а в поступках по отношению к братьям – милосердие. Иван не стремится к тем земным благам, которые делают людей завистливыми, корыстолюбивыми. За это «нестяжание», детскую открытость он и вознагражден в конце концов.

Иван порой действует самостоятельно? Вопреки увещевании Конька-Горбунка, и тогда навлекает на себя беду, очередное испытание. Но чаще действует в соответствии с  советами друга, проявляя при этом и отвагу, и ловкость, и хитрость, и бдительность: усложняющиеся задания как бы «воспитывают» Ивана. Как и в народных сказках, в сказке Ершова ведущим принципом разрешения конфликта является состязание, соревнование ума как хитрости и подлости (завистников и царских приспешников) – и ума как взаимовыручки и взаимопомощи ставших неразлучными друзей. Благодаря своему единению герои с честью преодолевают испытания-искушения.

Символика сказки восходит к символике народных сказок, когда герой проходит ряд испытаний инициации (посвящения), когда он как бы умирает для жизни прежней, рождаясь в новой. Правда, в фольклорных сказках путь героя в основном направлен в преисподнюю, в иной мир, мир, враждебный человеку. Иван же путешествует на небеса, символически получая благословение небесных сил.

Природа же самой Царь-девицы также ясна, хотя и сказочно-символична: это Заря, сестра Солнца, Заря. Нисходящая на землю,это красота, свет и благодать и потому обручение с светом имеет для Ивана первостепенный смысл и является залогом его счастливого правления.

Писатель утверждает, что путь героя к всенародному признанию, а следовательно, к его власти над народом, лежит через преодоление испытаний. Не дураку дается счастье, а тому, кто нашел любовь (Царь-девица), постиг, что есть мироздание (дорога к Месяцу Месяцовичу и Киту Китовичу), бессмертие и красота.

И если Иван в течение сказки изменяется, то Конек-Горбунок остается неизменен, он как бы внутренняя сущность, внутренний голос героя. Иван преображен, возвеличен, вознагражден любовью Царь-девицы, Конек-Горбунок же счастлив своей службой и дружбой.

Идея

Высшая справедливость не в лукавстве, не в том, чтобы хитростью обрести богатство, а в том, чтобы посрамить умников, проучить их. Наказать высокомерных и вознаградить достойных. Так емко и художественно точно Ершов передал народный духовно-нравственный идеал, который не просто устойчив, а неизменен, несмотря на всю изменчивость социальной и художественной реальности.

Стиль сказки.

Сказка пользуется неизменным успехом именно потому, что синтезировала в своей художественно-речевой ткани лучшие свойства устной народной словесности. Начинается неторопливо, с зачина, как большинство народных сказок:

За горами, за лесами,

За широкими морями,

Не на небе – на земле

Жил старик в одном селе…

Первая часть в последних 20 строках передает сюжет последующих двух глава, интригуя читателя новыми событиями и героями. Такой прием предуведомления не характерен для народных сказок. Вторая часть открывается именно попурри на тему народных сказок, расширяя живописный фон, на котором строится волшебный строй сказки Ершова.

Третья часть  имеет уплотненный сюжетный план (три сюжетные линии – путешествие в палаты Месяца, освобождение Кита и волшебное обращение дурака в царя), более плотен и шутовской, раешный, балаганный стих, когда анекдотически-абсурдное предваряет аллегорически-поучительную концовку. Концовка выдержана в народном традиционном стиле.

Сказка Ершова – стихотворное повествование, изобилующее диалогами, прямой речью. Это говорит о том, что сказка не просто складывается, но и разыгрывается перед нами. Живая устная речь героев как бы рождается на наших глазах, искусно вплетаясь в речь повествователя, сказителя, характер которого также без труда восстанавливается.

Сказитель у Ершова персонифицирован, о себе он заявляет в первом лице ( чего нет в народных сказках):

Много ль времени аль мало

С этой ночи пробежало  -

Я про это ничего

Не слыхал ни от кого.

Или:

На другой день наш Иван,

Взяв три луковки в карман,

Потеплее приоделся,

На коньке своем уселся

И поехал в дальний путь…

Дайте, братцы, отдохнуть!

Лицо сказителя проявляется и в характерных для повествовательной прозы оборотах: Но теперь мы их оставим…

Но теперь мы с ним простимся

И к Ивану возвратимся…

Таким образрм, идея народности в сказке органично сливается со всем художественным строем. Стихотворная форма играет в данном случае не последнюю роль. Она синтезирует живописное, драматургическое, музыкальное, собственно речевое начала, достигая органичного воздействия на читателя-слушателя, завороженного не только увлекательным сюжетом, но и всем мелодическим строем повествования.

Таким образом, можно сказать, что работа  Жуковского, Пушкина, Ершова  как сказочников является непревзойденным образцом художественного переосмысления фольклора в литературном произведении, своеобразным эталоном, с которым соизмеряется труд последующих писателей-сказочников.

Особенности поэтики и композиции сказочной  повести А. Погорельского «Черная курица, или подземные жители».

Антоний Погорельский — псевдоним Алексея Алексеевича Пeровскoго, по6очнгго сына знатного екатерининского вельможи А.К. Разумовского. B детстве А. Перовский полу­чил разностороннее домашнее образование, затем за два c небольшим года окончил Московский университет. Из уни­верситета вышел со званием доктора философии и словес­ных наук, полученным им за лекции естественнонаучного со­держания. Во время войны 1812 года Пеpовcкий был боевым офицером, участвовал в сражениях при Дpездене, Кульме, служил в Саксонии. Здесь он познакомился c известным не­мецким музыкантом и писателем-романтиком Т. Амадеем Гоф­мaном. Общение c Гофманом наложило отпечаток на харак­тер творчества Перовского.

Иронический псевдоним «Антоний Погорельский» связан c названием имения писателя Погорельцы в Черниговской губернии и именем святого Антония Печерского, некогда удалившегося от мира в Чернигов. Антоний Погорельский — одна из самых загaдочных фигур в русской литературе. Дру­зья назывaли его петербургским Байроном: он был так же умен, талантлив, безрассудно смел и даже внешне напоминал знаменитого английского поэта.

А.Погорельский писал стихи, статьи o литературе, в прозе он во многом предвосхитил появление Гоголя, стоял y исто­ков фантастического направления в отечественной литерату­ре. Сборник повестей «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» (1828) привлекал таинственностью то загадочных, то трогательных историй, рассказанных c изрядной долей умной иронии; роман «Монастырка» (1 ч.— 1830, 2 ч.— 1833) был в свое время замечен как первое удачное произведение о русском провинциальном дворянстве, наконец, волшебная повесть для детей «Черная курица, или Подземные жители» (1829) на протяжении ста c лишним лет увлекает детей сказочным сюжетом, без назидательности убеждает в подлинной ценности добра, правды, честности и трудолюбия. Погорельский внес вклад в развитие русской литературы и тем, что способствовал воспитанию, литературному развитию своего племянника — Алексея Константиновича Толстого.

«Черная курица, или Подземные жители» (1828). 

Проблематика, идейный смысл. Повесть имеет подзаголовок «Волшебная повесть для детей». B ней две линии повествования — реальная и сказочно-фан­тастическая. Иx причудливое сочетание определяет сюжет, стиль, образность произведения. Погорельский написал по­весть для десятилетнего племянника. Алешeй он называет главного героя. В переводе с греческого Алексей – значит заступник, так счастливо совпали посвящение племяннику, собственное имя литературного персонажа и его суть. Но в сказке ощутимы отголоски не только  дет­ства Алеши Толстого, но и самого автора (тоже Алексея). B детстве он на короткое время был помещен в закрытый пан­сион, страдал от разлуки c домом, бежал из него, сломал ногу. Высокий деревянный забор, огораживающий пансионный двор, жизненное пространство его воспитанников — это не только реалистическая подробность в «Черной курице», но и символический знак «памяти Детства» автора.

Повесть начинается с экспозиции (предыстория событий, развертывающихся непосредственно в рамках художественного вре­мени произведения).

 Завязка — заступничество Алеши за Чернушку.

Кульминация (наивысшая точка напряжения всех про­блемных линий), своеобразный событийный «узел» конфликта —выбор Алешей в волшебных садах подземных жителей конопля­ного семечка, а не других взращенных прекрасных цветов и пло­дов. Этому самому выбору сопутствует прельщение (трудно не поддаться искушению без труда знать все на «отлично»). Но, од­нажды уступив своей, кажется, безобидной для других мысли, уже маленький человек встает на путь сначала совсем небольшой, а потом все более растущей лжи. Так, кажется, тоже волшебным образом приходит к нему забвение правил ^.и обещаний. Тогда в добром и сострадательном мальчике начинает говорить горды­ня, ничем неоправданное чувство превосходства над другими. Из волшебного средства — конопляного семечка, дурман-травы —произрастает эта гордыня.

Причем потеря героем конопляного семечка еще не развязка, мальчику дважды дается шанс без нравственных потерь выйти из сложившейся ситуации, но, снова найдя конопляное семечко, он вступает на тот же губительный путь.

Развязкой будет разо­блачение обмана, «предательство» подземных жителей, a уход их —уже эпилог (события, которые обязательно последуют, и изме­нить их уже не в силах никто). B лирическом плане развязка — рас­каяние Алеши, горькое, невосполнимое чувство утраты, жaлость к героям, с которыми надлежит расстаться, и уже ничего ни в своих поступках, ни в поступках других изменить нельзя. Событийная сто­рона —повод для начала «работы души.

 Интуитивно читатель приходит к выво­ду, пусть и вербально не оформленному: гордыня, спесь побежда­ются раскаянием, покаянием, соучастием, состраданием, жалостью к другим. Нравственные выводы звучат афористически: «3а­блудших исправляют люди, лукавыx — ангелы, a гордыx — сам Господь БОГ» (св. Иoанн Лествичник)

Образ главного героя. Образ Алеши, девятилетнего воспитанника старинного петербургского пансиона, разработан писателем с особым вниманием к его внутренней жизни.  Впервые в русской детской книге здесь появился живой мальчуган, каждое душевное движение которого говорит o глубоком знании автором детской психологии. Алеша наделен чертами, характерными для ребенка именно его возраста. Он эмоционален, впечатлителен, наблюдателен, любознателен; чтение старинных рыцарских романов (типичный pепертуар чтения мальчика XVIII века) развило его вообpажение, богатое от природы. Он добр, смел, отзывчив. И вместе c тем ничто ребяческое ему не чуждо. Он шаловлив, непоседлив, легко поддается соблазну не выучить скучный урок, слукавить, утаить от взрослых свои детские секреты.

Как y большинства детей, в его сознании сказка и действительность слиты воедино. B реальном мире мальчик ясно видит неуловимые для взрослых следы чудесного и сам непрерывно ежеминутно в повседневной жизни творит сказку. Так кажется ему, что дырочки в заборе, сколоченном из стaрых досок, правертела волшебница, и, конечно, нет ничего удивительного, если она принесет весточку из дома или игрушку. Обычная курица, спасаясь от преследования кухарки, вдруг запросто может заговорить и обратиться за помощью. Поэтому так естественно входят в жизнь героя, a вместе c тем и в сюжет повести и волшебные рыцари, и оживающие фарфоровые куклы, и таинственное подземное царство c его мирным и добрым народом, и обладающее магической силой зернышко, и другие чудеса сказки со всеми правами и законами.

Насколько легко вторгается сказка в жизнь героя Погорельского, настолько свободно в свою очередь в повествование o таинственном введены приемы реалистического письма: точность в описании бытовых деталей и несвойственные сказке элементы психологического анализа.

Детали быта в скaзочных эпизодах повести словно подсказаны художнику ребенком, исполненным наивной веры в реальность всего чудесного. Крошечные зажженные свечи в серебряных шандалах, величиной c Алешин маленький пальчик, появляются на стульях, рукомойнике и на полу темной комнаты, курочка Чернушка приходит за Алешей; большая лежанка из голландских изразцов, на которой синей глазурью нарисованы люди, звери, встречается на их пути в подземное царство. Видят они и старинные кровати c белыми кисейными пологами. Нетрудно заметить, что все эти предметы попали в повесть не из неведомой волшебной страны, а из обычного петербургского особняка XVIII века. Таким образом, писатель вместе c героем как бы «oживляют» сказку, убеждая и читателя в достоверности сюжетного вымысла.

Чем дальше Алеша вместе с Чернушкой идут в таинственный  мир подземных жителей, тем меньше становится в тексте истори­ческого и бытового колорита. Но четкость детского видения, детская зоркость и конкретность представлений остается: двадцать рыцарей в золотых латах, с пунцовыми перьями на латах тихим маршем входят попарно в залу, двадцать малень­ких пажей в пунцовых платьях несут королевскую мантию. Одежды придворных, убранство дворцовых покоев  - все выписано Погорельским с пленяющей ребенка обстоятельностью, создающей иллюзию «всамделишности», которую он так ценит и в игре, и в сказке.

Почти все события сказочного плана можно объяснить, скажем, склонностью героя к мечтательности, к фантазиро­ванию. Он любит рыцарские романы и часто готов видеть обыденное в фантастическом свете. Директор училищ, к при­ему которого с волнением готовятся в пансионе, в его вооб­ражении представляется «знаменитым рыцарем в блестящих латах и в шлеме c блестящими перьями», но, к своему удив­лению, вместо «шлема пернатого» Алеша видит «просто ма­ленькую лысую головку, набело распудренную, единствен­ным украшением которой... был маленький пучок». Но ав­тор не стремится разрушить хрупкое равновесие между сказкой и жизнью, оставляет недоговоренным, например, почему Чернушка, будучи министром, является в виде ку­рицы и какую связь имеют подземные жители со старушка­ми-голландками.

Развитое воображение, способность мечтать, фантазировать составляют богатство личности растущего человека. Поэтому так обаятелен главный герой повести. Это первый живой, несхематичный образ ребенка, мальчика в детской литературе. Алеша, как всякий десятилетний ребенок, любознателен, подвижен, впечатлителен. Его доброта, отзывчивость прояви­лись в спасении любимой курочки Чернушки, что и послужило завязкой сказочного сюжета. Это был решительный и смелый поступок: маленький мальчик бросился на шею кухарке, внушавшей ему «ужас и отвращение» своей жестокостью (кухарка в тот момент с ножом в руках схватила Чернушку за крыло). Алеша без колебаний расстается с драгоценным для него импе­риалом, пoдaрeнным доброй его бабушкой. Автору сентимен­тального детского рассказа этого эпизода было бы вполне достаточно для того, чтобы вознаградить сторицей героя за доброе сердце. Но Погорельский рисует живого мальчика, по-детски непосредственного, шаловливого, не устоявшего перед искушением праздности и тщеславия.

Первый шажок к своим бедам Алеша совершает непред­намеренно. На заманчивое предложение короля назвать свое желание Алеша «поспешил c ответом» и сказал первое, что могло прийти в голову почти всякому школьнику: «Я бы желал, чтобы, не учившись, я всегда знал урок свой, какой мне ни задали».

Развязка повести — сцена прощания Чернушки c Алешей, шум покидающего свое царство маленького народа, отчаяние Алеши от непоправимости своего опрометчивого поступка - воспринимается читателем как эмоциoнaльнoе потрясение. Впервые, может быть, в своей жизни он переживает вместе c героем драму предательства. Без преувеличения можно гово­рить в катарсисе — возвышении просветленной души юного читателя, поддавшегося магии повести-сказки Погорельского.

Особенности стиля. Своеобразие мышления ребенка, героя повествования, глазами которого как бы увидены многие события повести, подсказало писателю отбор изобразительных средств. Поэтому каждая строчка «Черной курицы» находит отклик y читателей — сверстников героя.

Писатель, изобретательный в фантастической выдумке, внимателен к тщательному воссозданию подлинной жизни. Точны полные подробностями, как бы c натуры срисованные пейзажи старого Петербурга, точнее, одной из старейших его улиц — Пер­вой линии Васильевского острова, с ее деревянными тротуарами, небольшими особняками, крытыми голландского черепицей, и просторными дворами, огороженными барочными досками. Подробно и тщательно обрисованы Погорельским и одежда Алеши, убранство праздничного стола, и сложная, сделанная по моде того времени, прическа супруги учителя, и многие другие под­6цостей быта Петербурга XVIII века.

Бытовые сцены повести отмечены слегка насмешливой улыбкой автора. Именно так сделаны страницы, изображающие забавную суету в доме учителя перед приездом директора.

Чрезвычайно интересна лексика и стилистика повести. Слог «Черной курицы» свободный, разнообразный. Стремясь сделать повесть занимательной для ребенка, Погорельский не допускает упрощения, не стремится к такой доступности, которая достигается за счет обеднения текста. Встречаясь, в произведении c мыслями и образами, сложными и не до конца понятными, ребенок усваивает их контекст обобщенно, не будучи в силах подойти к ним аналитически. Но освоение текста, требующего от читателя известных умственных усилий, рассчитанных «на вырост», всегда плодотворнее, чем облегченное чтение.

Своеобразие жанра

Все описанное в повести вполне мотивировано психологией ребенка. Более того, можно подумать, что никакого волшебства и не было: мальчик ложится в постель, за­сыпает и видит сон c вариациями на темы прочитанных им рыцарских романов и собственного поистине рыцарского поступка по отношению к курице и во сне получает нравственный урок. B таком случае все происходящее в сказочной повести умещает­ся в рамках повести психологической и, несомненно, повести педагогической, дающей духовно-нравственные уроки.

Но жанр повести можно обозначить и как святочную повестъ. Не только потому, что действие начинает разворачиваться в зим­нем Петербурге перед Рождеством, но и потому, что в повести на самом деле соблюдены структурно необходимые в святочном про­изведении каноны жанра. Маленький, одинокий, покинутый всеми человек оказывается один на один c искушением, поддается ему, затем раскаивается И заслуживает сострадания или даже какой-то награды. Строго говоря, это вначале нисхождение героя по нравст­венной лестнице, a затем его восхождение к постижению настоящей радости (путь, характерный для героя мистерии). Автор строит свой сюжет, не прибегая к прямым цитатам из Священной истории, но символическая сторона происходящего соотносима c темами и кар­тинами Апокалипсиса.

И все-таки, несмотря на все изложенное, примем за доминант­ное определение жанр волшебной повести, потому что вол­шебное средство (хоть и с иным семантическим наполнением) является и сюжетобразующей и символической деталью. Тайна —важный фактор в формировании внутренней формы произведе­ния, а психологизм u историческая достоверность повести вызы­вают y читателя чувство доверия к тому, что описывается, a свя­точное содержание лишь_. усиливает мифопоэтическую глубину повествования.

Двухчастное название повести «Черная курица, или Подземные жители», с одной стороны, указывает на романтическое двoемирие, столь важное для понимания смысла происходящего в произведе­нии, но c другой стороны, таким образом обозначен и жанр произ­ведения: черная курица — реальное, психологическое, подземные жители — волшебное, мистическое, намекающее на сакральное. Анализ повести подтверждает особое место этого произведения в ис­тории русской детской литературы вообще и литературной сказки в частности, указывая на тот жанровый синкретизм произведения, который, как можно убедиться, — обязательная составляющая ус­пеха произведения y детей.

Органичное сочетание гуманной педагогической идеи, проникновенного тона повествования, художественно выра­зительной фоpмы, занимательности для читателя делает повесть Погорельского классическим произведением детской литературы, равных которому найдется немного в истории не только отечественной, но и зарубежной литературы.

Богатство воспитательного и познавательного содержания «Черной курицы», подлинно творческое литературное решение морально-педагогических задач обеспечили ей прочную и долгу привязанность читателей.

Сказки В.Ф.Одоевского

В.Ф.Одоевский (1804-1869) – известный писатель, музыкант, философ и педагог. «В совершенстве развитый человек», «живая энциклопедия» - так отзывались o нем знавшие его.

Издатель альманаха «Мнемозина» и журнала «Московский вестник», соредактор Пушкинского «Современника». Будучи помощником директора публичной библиотеки в Петербурге, директором Румянцевского Музея (книгохранилище которого стало основой Российской государственной библиотеки – «Ленинки»), он способствовал развитию книжного дела в России.

Он был писателем, ученым, философом, теоретиком музыки, и во все эти миры человеческой мысли вносил что-то свое, оригинальное – волшебное и реальное одновременно.

В музыке он слышал второй язык человечества, которому суждено стать равным по значению языку слов, понятным всем людям, всем народам, он объединит и сдружит их.

Даже слову «философия» - сухому и отвлеченному, он и его друзья найдут замену – любомудрие, здесь, в этом звучании любовь соединена с мудростью.

B течение дли­тельного времени Одоевский входил в Ученый Комитет Ми­нистерства государственных имуществ, занимался организа­цией учебного процесса в различных учебных заведениях — от воспитательных домов, приходских сельских училищ до Мариинского института благородных девиц. Он написал ряд учебных пособий для учащихся, руководств для учителей.

B 1834-1835 годах он издает необычное пособие для воспитательных домов, где пребывали сироты, — «Детские книжки для воскресных детей». Здесь помещались педагогические наставлении для воспитательниц, дидактические материалы, a также рассказы и сказки для чтения детям.

Занимаясь организацией детских приютов и сельских школ, В.Ф. Одоевский обнаружил бедность литературы для детей. Он пишет статью «О детских книгах. О причинах не интереса ребенка к книге…», создает знаменитые сказки и рассказы для детей под псевдонимом «дедушка Ириней», печатает познавательные статьи в журнале «Сельское чтение» и пр.

А как интересна его писательская судьба! Любимый и почитаемый современниками, он был потом надолго забыт, лишь теперь книги его просыпаются после столетнего сна, оживают, становясь с каждым годом все современнее, все необходимее.

«Дети были лучшими моими учителями… Для свежего, не испорченного никакой схоластикой детского ума нет отдельно ни физики, ни химии, ни антропологии…»

На произведения Одоевского для детей повлияли его педагогические взгляды. Считая, что дитя бывает «проснувшееся» и «непроснувшееся», он придавал большое значение детской литературе, способной пробудить ум и сердце ребенка. «Непроснувшиеся более чем спят», ничто таких детей не интересует, они ничего не делают. Пробудить их могут, например, сказки Гофмана. Вообще же задачу литературы Одоевский видит в пробужде­нии «непроснувшегося» детского ума, в содействии духовно­му росту ребенка. Одновременно с этим писатель ставит за­дачу развить «благодатные» чувства в душе ребенка.

 Он стремился привести в движение мысль ребенка, опираясь на любовь детей к вымыслу, фантастике. В его книгах умело сочетаются реальные и фантастические события. Для произведений Одоевского характерно естественность и научность содержания, увлекательность и драматизм  повествования, убежденность в могуществе человеческого разума.

При жизни Одоевского его книги для детей издавались 6 раз: «Городок в табакерке» (1834, 1847), «Сказки и рассказы для детей дедушки Иринея» (1838 и 1840), «Сборник детских песен дедушки Иринея» (1847).

B жанpoвом отношении его произведения разнообразны: сказки, рассказы, очерки, стихи. Написал Одоевский и не­сколько колоритных пьес для театра марионеток: «Царь-де­вица», «Мaльчик-фарисей», «Воскресенье», «Переносчица, или Хитрость против хитрости». По воспоминаниям друзей, Одо­евский c большим удовольствием придумывал сюжеты и ста­вил домашние спектакли c детьми. Он был человеком увле­кающимся, неистощимым выдумки и веселье. Таких лю­дей, по словам Белинского, на Руси называют «детским праздником». Одоевский идеально объединил в себе качест­ва, необходимые детскому писателю: «и талант, и душу жи­вую, и поэтическую фантазию, знание детей». Это и пред­определило его успех.

Изучив сказки и рассказы Одоевского, можно выделить следующие аспекты его произведений:

Информационный. Сказки и рассказы («Два дерева», «Червячок», «Городок в табакерке») содержат научные сведения из различных областей знаний: химии, ботаники, зоологии, физики, математики и пр. Следовательно, они  являются средством умственного развития и воспитания детей.

Материалы для сказочника, по мнению писателя, «везде: на улице, в воз­духе». Материалом для его первой сказки («Городок в табакерке») послужила музыкальная шкатулка, вещь в быту прошлого века достаточно рас­пространенная и в то же время вызывающая любопытство ре­бенка. Не случаен интерес к ней и самого автора-музыканта, создавшего, кстати, музыкальный инструмент под названием «Се6астьянон».

...Маленький Миша очарован внешним видом табакер­ки, на крышке которой изображены ворота, башенка, золотые домики, золотые деревья c серебряными листиками, солнышко c расходящимися лучами. Но больше мальчика занимает внутреннее устройство чудесной игрушки — про­исхождение музыки. Естественное желание любознательно­го мальчика войти в игрушечный городок и увидеть все самому исполняется во сне. В сопровождении спутника, «колокольчика с золотой головкой и в стальной юбочке» автор знакомит маленьких читателей с устройством заводного механизма музыкальной игрушки. Лю6ознательньнл пришелец видит множество  мальчиков-колокольчиков, их 6еспрестанно постукивают злые дядьки-молоточки, за которыми надзирает толстый валик, с боку на бок поворачивающийся на диване. A всеми повелевает изящная царевна пружинка «в золотом шатре c жемчужной 6ахромою». Она-то и объясняет Мише слаженную работу му­зыкального механизма. C удивлением Миша обнаруживает похожесть принципов устройства музыкальной шкатулки с закономерностями общественного устройства: все взаимосвя­зано и нарушение в одном звене выводит из строя всю систему, нарушает чудесную гармонию. Стоило Мише прижать пружинку, все умолкло, валик остановился, молоточки попадали, колокольчики свернулись на сторону, солнышко по­висло, домики изломались...». Городок в та6акерке оказыва­ется своеобразной микромоделью мира.

Путешествуя по сказочному городку, Миша, а значит, и маленький читатель, попутно открывает для себя законы перспективы в живописи, музыкальную теорию контрапункта. И все это просто и естественно вписывается в повествование.

Сказка несет и воспитательный заряд. Подспудно проходит мысль о том, что все в мире движется трудом, праздность кажется привлекательной только со стороны. При этом мораль ненавязчива, она вытекает из действия.

В «Городке в табакерке» Одоевский продемонстрировал в полной мере искусство говорить с детьми о сложных вещах языком понятным, простом и убедительным.

Сходные художественные приемы использовал Одоевский в сказке «Червячок», обратившись на этот раз к области естествознания. Сказка в занимательной, поэтичной форме знакомит читателей с превращениями личинки-червячка в куколку, затем в бабочку. Об этой сказке A. A. Краевский писал следующее: «Не очевидна ли во всем этом рассказе жизни червячка таинственная идея, глубокая аллегория, облаченная в самое простое, прелестное, самое понятное для детей выражение? Вот... образец того, каким об­разом делать доступными детскому разумению самые отвлеченные, даже метафизические истины. Дитя, прочитав этот рассказ, не толь­ко может заохотиться учиться естественной истории, но и примет в душу свою мысль великую, плодотворную мысль, которая никогда не забудется, породит множество других возвышенных помыслов и заложит основу нравственного совершенствования»

  Культурологический. С помощью сказок Одоевского («Мороз Иванович», «Серебряный рубль» и др.) ребенок знакомится с элементами народного быта, традициями, праздниками. Происходит формирование базиса личностной культуры.

Наиболее популярна  сказка «Мороз Иванович». Она перекликается по сюжету с народной сказкой «Морозко», включает традиционные сказочные мотивы (печь с пирожка­ми, яблоня с золотыми яблочками). Создавая свое произведение, Одоевский дополнил его деталями быта, описанием убранства жилища Мороза Ивановича, подробно о6рисовал ха­рактеры главных героинь —девочек Рукодельницы и Ленивицы. B литературной сказке они родные сестры, живут с нянюшкой, поэтому мотив несправедливого гонения со стороны мачехи отсутствует, акцентируется нравственная сторона отношений.

Сказка Одоевского построена на противопоставлении трудолюбия и лености, что подчеркивает эпиграф: «Нам даром,без труда, ничего не дается — недаром исстари пословица ведется».

Рукодельница и в родном доме, и в гостях у Мороза Ива­новича трудолюбива, прилежна, добросердечна, за что и была вознаграждена. Ленивица, только мух умевшая считать, не смогла ни перину снежную взбить, ни кушанье изготовить, ни платье починить.

Финал сказки писатель смягчает. Ленивица получает от Мороза Ивановича подарки, которые тают на глазах. Какова работа, такова и награда. А к читателю обращено послесловие: «А вы, детушки, думайте, гадайте, что здесь правда, что неправда; что сказано впрямь, что стороною; что шутки ради, что в наставленье».

Мудрый сказочник не упускает возможности по ходу сказки рассказать детям о том, как зима сменяет лето, как растут озимые, отчего летом вода в колодце студеная, как c помощью песка и угля отфильтровать воду, чтобы она стала «чистая, словно хрустальная», дать много других полезных сведений.

Личностный. Произведения Одоевского («Серебряный рубль», «Сиротинка»,  «Бедный Гнедко») помогают ребенку задуматься о мотивах своих поступков, понять свой внутренний мир.

Содержание большинства из этих рассказов связано с жизнью детей. Рассказы Одоевского развивают идеи доброты, гуманности, душевного благородства, ответственности, трудолюбия.

Наиболее современно звучит рассказ «Бедный Гнедко» - о судьбе извозчичьей лошади, загнанной своим хозяином.

… Когда-то Гнедко был веселым жеребенком, жил в деревне, с ним дружили дети Ванюша с Дашей. Потом его продали в город. И вот бедный Гнедко лежит на мостовой, «не может пошевелиться, зарыл голову в снег, тяжело дышит и поводит глазами».  Прямой авторский призыв звучит актуально: «Друзья мои… Грешно мучить животных… Кто мучит животных, тот дурной человек. Кто мучит лошадь, собаку, тот в состоянии мучить и человека…»

Социальный. «Индийская сказка о четырех глухих», «Шарманщик», «Столяр» учат детей умению строить и регулировать свои отношения со сверстниками и взрослыми, что способствует социологизации детей.

Остроумная индийская сказка «О четырех глухих» интересна и многозначна. Четверо глухих (деревенский пастух, сторож, всадник и брамин), вынужденных общаться, не слышат друг друга. Каждый по-своему истолковывает поведение остальных, отчего проистекает много несуразного и нелепого. Сказка предостерегает от нравственной глухоты. Писатель обращается к читателям: «Сделайте малость, друзья, не будьте глухи. Уши нам даны для того, чтобы слушать. Один умный человек заметил, что у нас два уха и один язык и что, стало быть, нам надобно больше слушать, нежели говорить».

Сказка «Столяр» рассказывает об истории жизни знаменитого французского архитектора Андреа Рубо, прошедшего путь от нищеты к общенациональному признанию, путь, который мог быть возможен только для мальчика, обладавшего удивительным упорством, волшебной любознательностью, необыкновенным трудолюбием.

Таким образом, можно говорить о важнейшем значении произведений Одоевского в приобщении юных читателей к общечеловеческим ценностям, актуальным для любой эпохи.

Жанровое многообразие детской литературы второй половины XIX века. Учебные книги для детей К.Д. Ушинского.

1. Исторические события:

Крымская война 1853-1856 гг.Реформы 1860-х годов.Революционные события 1905 гг.

2. Отношение к детской литературе

Творчество для детей стало восприниматься большинством писателей как почетное и ответственное дело. Утверждалось отношение к детству как  к суверенному миру с собственными духовными и этическими началами, своим бытовым укладом.

Открывается множество школ для крестьянских детей (Толстой, Тютчев и др.), появляется новый читатель – крестьянский ребенок. Какими книгами он должен быть обеспечен?

3. Противоборство двух тенденций: В детской литературе 60-х годов мы не найдем ни одной книги, которая так или иначе не касалась бы общественных проблем. Но трактовка их была разной. В этом отношении противоборствовали две тенденции:

А) сближение с современной «взрослой» литературой – изображение мира реальных противоречий (опасность духовной спячки) – произведения демократической литературы. .Маленькому читателю – книги современного звучания. Проблема народности: необходимо, чтобы произведение служило связующим звеном между читателем и народом, отвечало интересам всех честных и думающих читателей.(Чернышевский, Добролюбов, Некрасов).

Б) «Охранительная» педагогика – защита детского мира от жестокой реальности: в произведениях на современные темы не должно быть полной картины жизни, неразрешимых противоречий, безнаказанного зла. (Ростовская «Сельцо Лебяжье» - дворянские дети наблюдают в деревне идиллию крепостного строя)

4. Новые жанры: Прочные позиции занимает жанр рассказа: социально-бытовой, героико-приключенческий, исторический, традиционные моралистический и художественно-познавательный, святочный. Отдельбным направлением можно назвать рассказы о детях-сиротах, бедняках, маленьких тружениках (Мамин-Сибиряк, Куприн, Серафимович, Короленко, Горький, Андреев).

5. Привлекают внимание писателей и психологические проблемы детей, живущих во вполне благополучных семьях. Анализ возрастной психологии, воспитательного влияния окружающей обстановки отразился в произведениях Чехова, Толстого, Достоевского, Короленко, Куприна. Отдельно стоит сказать о популярности жанра автобиографической повести: Толстой, Аксаков.

6.Во второй половине Х1Х века нет ни одного известного писателя, который так или иначе не вложил своего труда в детскую литературу. Систематические работают в этой области Некрасов, Толстой, Аксаков. С.Т. Аксаков пишет для детей свою сказку «Аленький цветочек», своей внучке он посвящает автобиографическую книгу «Детские годы Багрова-внука». Гончаров переделывает для детского журнала «Подснежник» свою книгу «Фрегат «Паллада». Отрывок из романа «Обломов» «Сон Обломова» опубликован ранее всего романа в детском издании. Григорович печатает для детей свои рассказы «Гриша», «Гуттаперчевый мальчик», «Антон-горемыка». Рассказ «Бежин луг» из «Записок охотника» И.С. Тургенева быстро вошел во все распространенные сборники для детей. Но, наверное, никто из писателей второй половины Х1Х века не внес столь весомого вклада в детскую литературу, как Лев Николаевич Толстой.

КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ УШИНСКИЙ (1824-1870)

КД.Ушинскому принадлежат удивительные по глубине и образности высказывания о связи языка и духовной культуры народа: “Язык народа — лучший, никогда не увядающий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни, начинающийся далеко за границами истории. В языке одухо­творяется весь народ и вся его родина; в нем претворяется творческой силой народного духа в мысль, в картину и звук небо отчизны, ее воздух, ее физические явления, ее климат, ее поля, горы и долины, ее леса и реки, ее бури и грозы — весь тот глубокий, полный мысли и чувства голос родной природы, который говорит так громко в любви человека к его иногда суровой родине, который высказывается так ясно в родной песне, в родных напевах, в устах народных поэтов. Но в свет­лых, прозрачных глубинах народного языка отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни народа”.

Много раз повторял Ушинский мысль о том, что родной язык — это не только лучший выразитель духовных свойств народа, но и “удивительный педагог”, лучший народный на­ставник, учивший еще тогда, когда не было ни книг, ни школ. Детскую литературу, чтение в школьные годы Ушинский рас­сматривал как способ постижения народной культуры, бо­гатств родного языка. Практическое воплощение идеи педагога получили в созданных им книгах для чтения “Детский мир” и “Родное слово”. Они интересны, во-первых, тем, что дают представление о круге детского чтения того времени и, во-вторых, знакомят с творчеством Ушинского как самобыт­ного детского писателя, многие произведения которого со­ставляют классику детского чтения.

“Детский мир”. Книга “Детский мир” (1861) была создана как учебное пособие для чтения на уроках русского языка в младших классах средних учебных заведений, для детей при­мерно 10—12 лет. Пособие состояло из двух частей, к каждой была приложена хрестоматия художественных текстов. В це­лом в “Детский мир” вошло 316 материалов, из которых 194 написал сам Ушинский.

В авторском предисловии подчеркивалось, что “Детский мир” не просто детская книга, но книга для “классного чте­ния”, которая должна давать детям “какое-нибудь положи­тельное знание”, “отдавать преимущество реальному содер­жанию”. Свое предпочтение естественнонаучному материалу (“предметам естественной истории”) автор-составитель объ­яснял их наглядностью, полезностью в развитии умственных, логических способностей, ибо “логика природы есть самая доступная и самая полезная логика для детей”.

Отдавая приоритет содержательности/книги для детского чтения, Ушинский пишет, что она должна быть “по возмож­ности занимательной”. Язык ее должен быть простым, ис­ключающим “формальные украшательства”, а также поддел­ку под детский способ выражения.

Тематика книги обширна и разнообразна. Первый раздел — рассказы о временах года, о человеке, строении его тела и его способностях (дар слова, ум, воля, вера). Далее следует знакомство с миром животных, растений, неорганической природой, строением Земли, географическими открытиями, городами и странами. В каждой части есть раздел, посвящен­ный истории России.

Основной жанр “Детского мира” — небольшие научно-популярные статьи, написанные “деловым слогом”, то есть стилем научной прозы. Они принадлежат в основном Ушинскому. “Деловым” — не значит сухим и скучным. Вот как, например, начинается статья о луговых растениях (“На лугу”):

“Пойдемте на луг, покрытый высокою густою травою, уляжемся на нем преспокойно и станем рассматривать травинку за травинкой. Вот душистый клевер с красненькими головками, за которыми так прилеж­но ухаживают пчелы; вот вьющийся мышиный горошек; вот кукушкин цвет: все это травы, но не злаки. А вот лисий хвост со своим пушистым колосом очень похож на злак: его колос, соломинка и листья напоми­нают нам рожь; напомнит нам рожь и золотой колосок, который так хорошо пахнет, что придает всему сену его прекрасный запах”.

Оригинален был замысел Ушинского — соединить в учеб­ной книге познавательный и художественный материал, дать два рода чтения: логическое и художественное, эстетическое (Ушинский называл его “плавным и изящным”). Материал для него представлен в хрестоматии. Хрестоматийная часть содержала более ста произведений художественной литерату­ры: стихотворений, рассказов, басен, сказок. Среди авторов:

Жуковский, Крылов (его басен особенно много), Пушкин, Лермонтов, Кольцов, Некрасов, Мей, Тургенев, Гончаров. Здесь же представлены рассказы, сказки и басни самого Ушин­ского, народные былины в его обработке. По мысли педаго­га, художественные произведения, прочитанные параллель­но с научно-познавательными, должны не просто оживить, дополнить знания, но — создать новое качество восприятия, развивать в единстве и мысль, и чувство, и дар слова. “В душе дитяти с логической мыслью будет срастаться прекрас­ный поэтический образ, развитие ума будет идти дружно с развитием фантазии и чувства; логическая мысль отыщет себе поэтическое выражение, и, наоборот, поэзия выражения за­крепит саму мысль”.

После чтения статьи “Яблоня” предполагалось познако­мить детей с басней “Листья и корни”, при чтении статей о временах года — обратиться к стихам Пушкина, Кольцова. Некоторые критики в связи с этим упрекали Ушинского в утилитарном подходе к поэзии. Но он в предисловии к “Дет­скому миру” писал, что полагается на чутье педагога, его слово, обдуманно связующее разные тексты. Впрочем, правомерность тематического подхода при составлении книг для чтения ос­тается дискуссионной до наших дней.

Обращение к произведениям знаменитых поэтов, проза­иков, драматургов было вполне оправданным в связи с исто­рическими темами. Художественный интерес в этом случае способствовал пробуждению интереса исторического, тем более что Ушинский стремился представить детям историю “в лицах”. Рассказ о князе Олеге дополняет пушкинская “Песнь о вещем Олеге”, рассказ о древнерусских летописцах оживляется монологом Пимена из “Бориса Годунова”. В свя­зи с важнейшими историческими событиями Ушинский зна­комит читателей со “Словом о полку Игореве”, “Полтавой” Пушкина, стихотворением Лермонтова “Бородино”, прозой А.К.Толстого.

К помощи художественного слова Ушинский часто при­бегает и для того, чтобы ярче, красочнее рассказать о городах и землях российских. Стихотворения А. Хомякова, Ф. Глин­ки, К.Батюшкова, А.Пушкина поэтизируют облик России. Выразительны рассказы и очерки географической, страно­ведческой тематики, принадлежащие перу Ушинского. Са­мые известные из них — “Поездка из столицы в деревню” и “Путешествие по Волге”. Описание путешествия дает автору прекрасную возможность познакомить читателей с бескрай­ними просторами России, ее городами, селами, с жизнью народа, историей. Читателям младшего возраста особенно интересен первый рассказ, где дорога увидена глазами лю­бознательных детей — мальчика Володи и девочки Лизы. Очерк “Путешествие по Волге” органично/включает народ­ные песни, легенды, предания.

На страницах “Детского мира” возникает образ Родины, объединяющей все части этой замечательной книги. Читая статьи о природе, животном мире своего края, размышляя о прошлом, восхищаясь красотой былинного слога, песенных напевов, дети проникаются живым, трепетным чувством к своей Родине, учатся ценить и понимать ее материальную и духовную культуру. Патриотизм для них не будет абстракт­ным понятием, если сердцем восприняты слова Ушинского:

“Наше отечество, наша Родина — матушка Россия. Отечеством мы зовем Россию потому, что в ней жили испокон веку отцы и деды наши. Родиной мы зовем ее потому, что в ней мы родились, в ней говорят родным нам языком и все в ней для нас родное, а матерью — потому, что она вскормила нас своим хлебом, вспоила своими водами, выучила своему языку, как мать, защищает и бережет нас от всяких врагов, и когда мы уснем навеки, то она же прикроет и кости наши” (“Наше отечество”).

Вторая знаменитая книга Ушинского — “Родное слово” (1864) — имела сходные с “Детским миром” принципы отбо­ра материала для чтения. Она состояла из азбуки и первой после азбучного периода книги для чтения, “Руководства для учащих” (педагогов, родителей) и была предназначена для 1 и 2 года обучения в школе, а также в семье.

“Родное слово”, как и “Детский мир”, имеет тенденцию к энциклопедичности, затрагивает широкий круг представлении и понятий, стремясь охватить все, что интересовало ребенка того времени (семья, школа, обряды, обычаи, праздники, до­машние животные, растения, трудовая деятельность). Здесь та же авторская установка — дать детям систему реальных знаний.

Поскольку читатель “Родного слова” младше, чем читатель предыдущей книги, здесь налицо более четкое следова­ние принципу постепенности и последовательности. Боль­шую роль играет наглядность — рисунки к текстам. Вначале дети читают о близких и хорошо знакомых предметах и явле­ниях: “Классная доска”, “Грифельная доска”, “Наш класс”, “Хлеб”, “Вода”, “Одежда”, “Посуда” и так далее. Затем поня­тия усложняются, расширяются границы “детского мира”, но сам этот мир остается близким и понятным детскому уму (“Какие бывают растения”, “Как человек ездит по земле”, “Как летают по воздуху”, “Село и деревня”, “Город”, “Яр­марка”). Композиционно материал объединен определенной темой: зима, весна, лето, осень, домашние животные и т. д.

“Дитя мыслит образами”, — писал Ушинский. Он стре­мился к тому, чтобы у маленького читателя первоначально запечатлелся фольклорный, художественный образ предме­та, явления. К примеру, в теме “Животные травоядные и пло­тоядные” вместо подробных объяснений Ушинский дает сказ­ку “Старик и волк”, сценку “Лиса и кролик”, пословицы и поговорки, в том числе и такую ироничную “Не торопись, коза, в лес: все волки твои будут”.

Поэтические произведения в “Родном слове” подобраны с учетом возраста начинающих читателей: небольшие отрывки из стихотворений Пушкина, из поэмы Некрасова “Крестьян­ские дети”, стихотворения Майкова, Фета, Плещеева. Специ­ально для “Родного слова” написал несколько стихотворений известный педагог и сподвижник Ушинского Л.Н.Модзалевский, в том числе популярное “Приглашение в школу”:

Дети! В школу собирайтесь, —

Петушок пропел давно!

Попроворней одевайтесь, —

Смотрит солнышко в окно!..

В народно-поэтическом творчестве Ушинского особенно привлекали пословицы. Все они, по его словам, “короче птичьего носа”, но в каждой, как в зеркале, отразилась русская жизнь. Каждая тема в “Родном слове” иллюстрировалась дву­мя-тремя пословицами, поговорками. Пословичные заглавия он дает басням, сказкам, поэтическим отрывкам. По мотивам пословиц Ушинский пишет свои рассказы-миниатюры (“Тише едешь, дальше будешь”, “Неладно скроен, да крепко сшит”, “Некрасиво, да спасибо”, “Горшок котлу не товарищ”) и даже очерк о работе кузнеца называет “Куй железо, пока горячо”.

Великий педагог высоко ценил эстетический, нравствен­ный потенциал народной сказки, не раз подчеркивал, что ставит народную сказку значительно выше всех рассказов, написанных специально для детей: “Это первые и блестящие попытки русской народной педагогики, и я не думаю, чтобы кто-нибудь был в состоянии состязаться в этом случае с пе­дагогическим гением народа”. “Родное слово” включает все виды русских народных сказок: кумулятивные (“Колобок”, “Репка”, “Мена”), сказки про животных, волшебные, быто­вые. Большинство из них пересказаны, обработаны самим Ушинским. Они сохраняют смысл, идею, дух народной сказ­ки, отличаются динамичным сюжетом, простотой и яснос­тью языка. Многие поколения детей знают сказки “Репка”, “Колобок”, “Курочка Ряба” (в “Родном слове” — “Золотое яичко”), “Лиса и кувшин”, “Мужик и медведь” и другие в редакции Ушинского.

Тяготеют к народно-поэтическому творчеству и авторские рассказы Ушинского о животных: “Бишка”, “Васька”, “Уточ­ка”, “Петушок с семьей”. Они написаны ритмизованным сло­гом, украшены прибаутками, поговорками, присловьями, с характерными повторами, уменьшительными и увеличитель­ными суффиксами. “Котичек-коток — серенький лобок. Лас­ков Вася, да хитер, лапки бархатные, ноготок остер”. Так начинается рассказ “Васька”. В этих рассказах животные раз­говаривают, спорят друг с другом, общаются с ребенком. Они — друзья человека: “Некрасива коровка, да молочко дает”. “А ну-ка, Бишка, прочти, что в книжке написано!” Понюха­ла собачка книжку, да и прочь пошла. “Не мое, — говорит, — дело книги читать, я дом стерегу, по ночам не сплю, лаю, воров да волков пугаю, на охоту хожу, зайку слежу, уточек ищу, поноску тащу — будет с меня и этого”. Прием антропо­морфизма, “очеловечивания” оживляет познавательный ма­териал, эмоционально его окрашивает. Характерны в этом плане “Проказы старухи зимы”, “Спор деревьев”, “Мышка. Сказки, басни, рассказы, прозаические миниатюры, ста­тьи и очерки — “педагогическая проза” Ушинского разнооб­разна. “Дети в роще”, “Четыре желания”, “Чужое яичко”, “Сумка почтальона”, “Слепая лошадь” — эти и многие дру­гие произведения стали классикой детского чтения. Расска­зы Ушинского отличает отчетливо выраженная познаватель­ная и воспитательная направленность. Мастерство писателя проявляется в художественной убедительности, органичнос­ти воплощения педагогического замысла в образную форму. Возьмем, к примеру, известный рассказ “Дети в роще”.

Двое детей, брат и сестра, отправились в школу. По дороге им встре­тилась роща, в которой поют птички, прыгают белки. Дети бросают азбуку и гуляют по лесу. Весело, шумно... Одна незадача: никто не хочет с ними играть, все заняты делом: и золотой жук, и мохнатая пчела, и муравьи, и белка, и ручей. Детям стало скучно. Крошечная малиновка, уставшая так, что не может поднять крыльев, укоряет и наставляет маленьких ленивцев: “Помните, что только тому приятно отдохнуть и поиграть, кто поработал и сделал все, что обязан был сде­лать”. Детям стало стыдно: они пошли в школу, и хотя пришли позд­но, но учились прилежно.

Звучит назидательно? Да. Но у этого рассказа особая роль. Он открывает “Детский мир”, служит своеобразным эпигра­фом к первому учебному разделу и ко всей книге в целом. Сценка в роще символична. Детям, приступающим к уче­нию, еще много раз предстоит преодолеть это искушение: “В школе теперь и душно, и скучно, а в роще должно быть очень весело... Не пойти ли нам туда?”

Рассказы Ушинского сюжетны. В них часто присутствует герой-ребенок. Это обостряет интерес читателя-сверстника к содержанию произведения. Рассказ “Как рубашка в поле вы­росла” построен как развернутая метафора. Любознательная Таня пытается понять загадочные слова отца: “А вот сею ле­нок, дочка: вырастет рубашка тебе и Васютке”. Девочка на­блюдает, как лен всходит, цветет голубыми цветочками, по­том его убирают, отбеливают... И вот, наконец, новые, бе­лые, как снег, рубашечки. Ребенок узнает, как много труда, терпения, поэзии вложено в каждую вещь, сделанную рука­ми человека.

Стиль произведений Ушинского меняется в зависимости от литературно-педагогической задачи. В маленьком расска­зе-притче “Хромой и слепой” он предельно лаконичен. “При­ходилось слепому и хромому переходить быстрый ручей. Сле­пой взял хромого за плечи — и оба перешли благополучно”. В развернутом сюжетном рассказе, очерке автор не отказы­вается от колоритных пейзажных зарисовок, выразительных деталей. Одну из своих задач Ушинский видел в том, чтобы подготовить своих читателей к восприятию разнообразия и богатства отечественной литературы.

Учебные книги для детей Л.Н.Толстого.

Л.Н. Толстой как выдающийся педагог и автор книг для детей.

Педагогическая деятельность Толстого началась еще в 40-х годах  Х1Х века и продолжалась 50 лет. Лев Николаевич Толстой, будучи знаменитым не только в России писателем, обращается в 1859 г. к созданию собственной школы и отдается ее устройству вплоть до 1862 г. Несомненно; он принадлежит к плеяде тех русских художников слова, которые по­нимали, что без образования народа y России нет будущего. B этом смысле Л. Н. Толстой следует за Г. Р. Державиным, открывшим 6 народных училищ в Тамбове, за И. A. Крыловым, учившим детей князя Голицына, за B. A. Жуковским, учившим будущего царя Александра II, H. B. Гоголем, преподававшим историю и географию, И. C. Тургеневым, составившим проект «Общества для распростра­нения грамотности и первоначального образования» и учредившим школу в селе Спасское, В. Ф. Одоевским, написавшим несколько учебников, издававшим сборники для крестьян «Сельское чтение», деятельно участвовавшим в устройстве Детских приютов и школ, написавшим «Записки для моего праправнука о русской лите­ратуре».

Еще в 1849 году он начал занятия с крестьянскими детьми. Школу он задумал как альтернативу официальной, обучение в которой представлялось ему «одуряющим», убивающим душу и разум. Такой системе он противопоставил школу, в которой отношения между педагогом и детьми строились на принципе доверительности, свободного общения.  В 1861 году начал издание журнала «Ясная Поляна»: в 1 части – теоретические вопросы, во второй – произведения для чтения детей.

Увлеченный идеями французского просветителя Жана-Жака Руссо, Толстой был сторонником свободного воспитания. Основой обучения, он считал, должны стать практические интересы народа: «крестьянину необходимо только обучиться читать, писать и считать, а не широкое образование. Наш идеал сзади – а не впереди». Воспитание, по его мнению, портит, а не исправляет человека. Таким образом, он допускает в школе только математику и грамматику, так как, преподавая их, можно избежать всякого направления.

Работая в яснополянской школе, Толстой начал писать произведения для детей. В статье «Кому у кого учиться – крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?» он изложил свои мысли по поводу требований к  произведению для детей. Он предлагал учиться у крестьянских ребят их способности видеть главное, найти деталь в изображении предмета, выразить увиденное лаконично и точно. В 50-е годы он пишет  первые рассказы для детей, например: «Сказка о том, как другая девочка Варенька скоро выросла большой». Толстой создает новые приемы, вводит язык, которым говорит народ. Таким образом, Яснополянская школа стала своеобразной опытной лабораторией.

В 1872 году вышла книга Толстого «Азбука», плод его четырнадцатилетнего труда. Однако  и педагогическая, и литературная критика восприняла эту книгу довольно отрицательно. Ему ставилось в упрек то, что он подходит к ребенку как к взрослому, желая его научить сразу же всему. В упрек писателю ставилась и простота языка. Решающим в судьбе книги стало сугубо отрицательное мнение министерства просвщения – «Азбука» не была рекомендована для школ. Толстой переработал свою книгу, в результате появилась «Новая азбука» и четыре книги для чтения, вышедшие в 1874-75 гг. Это дело он считал одним из самых важных в своей жизни. «Рассказать, что такое для меня этот труд многих лет – «Азбука»  - очень трудно». С ней он связывал «гордые мечты», надеялся, что по ней будут учиться два поколения русских детей – от царских до мужицких – и получат из нее первые поэтические впечатления. «Написав эту «Азбуку», мне можно будет спокойно умереть», - продолжал он в своем письме.  Действительно, книга Толстого  пережила несколько поколений.

4. Характеристика «Азбуки» Л.Н. Толстого

Одной из особенностей детского творчества Толстого является жанровое разнообразие. Его азбука и книги для чтения – это своего рода энциклопедия жанров для маленького читателя. В его детском арсенале есть сказки, были, рассказы, басни, различные переложения былин и сказаний.

Собственная педагогическая практика подвигла Л. Н. Толстого на создание его знаменитой «Азбуки» (1872), впоследствии переработанной и изданной под названием «Новая азбука» (1874). В собственном педагогическом пути отра­ботаны были и оптимальная структура учебника, и его композиция, и, конечно, его содержание.

Первая часть «Азбуки» — собственно азбука, обучение началам грамоты, прежде всего чтению, а потому самым распространенным жанром в этой части учебника являются пословицы и за­гадки. Всего 254 пословицы и загадки, соответствующие всем буквам алфавита, расположены по степени возрастания трудности чтения слов. Важная составляющая этой части книги — 23 миниатюрных рассказа, написанные Л. Н. Толстым по пословицам. Л. H. Толстой использовал сборники пословиц И. M. Снегирева «Русские в своих пословицах» (M., 1831) и B. И. Даля «Пословицы русского народа» (1862), причем писатель и в данном случае не следует фольклор­ному образцу безоговорочно: там, где ему диктуют педагогическая целесообразность и эстетическая норма, Толстой исправляет фольк­лорный образец, сообщая ему звучность, ритмичность, даже живописность, колоритность.

B источнике: «Красна птица перьем, а человек учeньeм» У Толстого: «Красна птица пером, а человек умом».

B источнике: «Ворона за море летала, а ума не стало».

У Толстого: «Ворон за море летал, а умнее не стал».

Толстой указывал, что между пословицей и повестью существует вполне видимая связь, которую усваивает даже ребенок, учась сочинять по пословице.

Вслед за пословицами, загадками, коротенькими рассказами по пословицам дети читают сказки. Понятно, что одним из принципов отбора сказок был критерий возможной их лаконичности, поэтому среди них нет волшебных, а только сказки о животных, бытовые, сатирические, но даже этот материал адаптирован писателем, пони­мавшим, каких трудностей даже в технике чтения должен избегать ребенок, чтобы приохотиться к чтению. «Надо, чтобы все было кра­сиво, коротко, просто и, главное, ясно», — говорил Л. H. Толстой, создавая свою «Азбуку».

Каждая глава «Азбуки» содержит такие тексты, которые будят читательский интерес к различным вопросам жизни и различным областям знания. В таком подборе произведений и сочинении про­изведений сказывалась сверхзадача каждого произведения и учеб­ника в целом: ученик должен хотеть задавать вопросы. именно такой педагогический подход воспитывает пытливый и смелый ум. K сожалению, многие сегодняшние наши учебники такой сверхза­дачи избегают.

B жанровом отношении состав «Азбуки» весьма пестрый: это ска­зания, легенды, басни, сказки, предания, связанные с разными об­ластями человеческой деятельности. Здесь встретишь и рассказ o шелковичных червях, и рассказы o магните, и былины.

Вслед за «Новой азбукой» Толстой издал «Книгу для чтения» (1875), в которой систематизировал и вполне логично в композиционном отношении расположил в четырех ее частях произведения, которые отвечали насущным проблемам воспитания и образования гражда­нина.

Композиция «Новой азбуки» учитывает возрастные особенности детей. Вначале даются небольшие тексты, состоящие из нескольких предложений. Например, «Спала кошка на крыше, сжала лапки. Села подле птичка. Не сиди близко, птичка, кошки хитры». Толстой отмечает самые необходимые детали, рассчитанные на первый слой детского восприятия.

Далее содержание книги расширяется и усложняется. Сказки, басни, были захватывают все новые слои жизни, незнакомые ранее понятия. Меняются лексика и стиль, они отвечают не только учебным, но и эстетическим задачам. Пословицы, поговорки, загадки, сказки, былины составляют значительную часть книг для чтения: «Сказанное слово – серебряное, а не сказанное – золотое», «Глупой птице свой дом не мил», «Один говорит: побежим, побежим, другой говорит: постоим, постоим, третий говорит: покачаемся» (вода, берег и трава).

Помимо фольклорных, Толстой помещает в книги для чтения произведения, которые он создавал сам. Как правило, это нравоучительные истории: «Корова», «Косточка», «Филиппок» и др. Причем, вывод из конкретной ситуации юный читатель должен сделать сам. Толстой писал, что особенно удачным он считал детское произведение, когда вывод – нравственный    или практический, который вытекает из рассказа, не сказан, а предоставлено самим детям делать его. «Дети любят мораль, но только умную».

Одним из самых пленительных является рассказ Толстого «Филиппок». Это произведение о глубоких переживаниях маленького героя, об изменениях в его душе, то есть это психологический рассказ. Примечательно, что все психологические изменения происходят с героем в пути. Тема пути связывает сюжетное и психологическое начала рассказа. Во многом этот рассказ сходен со сказкой. Начинается повествование с нарушения запрета. Вступив на путь нарушения матушкиного наказа («Ты еще мал, не ходи»), герой уже не может повернуться назад, просто вернуться домой. Путь это для Филиппка, как и для сказочного персонажа, посолон опасностей и трудностей. Первая опасность – чисто внешняя – на него нападают собаки. Эта опасность преодолевается благодаря помощнику (* как в сказке) – мужик вышел и отогнал собак. Дальнейшие препятствия носят психологический характер. Так, на пороге школы Филиппка охватил страх. Он, как сказочный герой на распутье, должен осуществить свой выбор: «Назад идти – опять собака заест, в школу идти – учителя боится». Новый помощник ( баба с ведром) помог ему в его выборе. Кульминационный момент в психологическом состоянии героя – его вход в класс. Кажется, что все кончится катастрофой -  «в горле у него от страха пересохло и он заплакал» . Но у него и здесь находятся добрые помощники – дети и учитель. Освоившись, Филиппок становится самим собой и рассказ благополучно завершается. В завершение звучит поучительная сентенция: «Ты погоди хвалиться, а поучись».

Кроме того, в книги для чтения вошли и басни, предлагающие мораль в более открытом виде. Свои басни Толстой создавал на основе эзоповских,  максимально приблизив их к детскому восприятию. Толстой в процессе перевода древнегреческих басен обращается к жизненному опыту и впечатлениям русского ребенка. Действие в его историях , как правило, происходит в привычной для читателя обстановке (лес, поле, изба). Незнакомые имена, понятия, античный антураж заменяются известными Например, Гермеса из басни «Дровосек и Гермес» Толстой заменяет на водяного «(«Мужик и водяной», афинянин («Потерпевший кораблекрушение») становится рыбаком («Плыли рыбаки в лодке…»). Толстовские изложения басен Эзопа напоминают драматические сценки. Они значительно более динамичны, чем оригинальные. Для большей доступности  он сокращает повествовательный текст басен, заменяет косвенную речь прямой. Басни Толстого имеют воспитательный характер, формируя лучшие нравственные качества: трудолюбие, честность, доброту,  дружбу, взаимовыручку, смелость («Отец и сыновья», «Лгун», «Два товарища». Басни Толстого описывают реальные условия жизни в крестьянской семье, заставляют задуматься над отношениями в семье («Старый дед и внучек»).

В книгу для чтения включены и сказки, как русские народные, так и зарубежные (народные и литературные) в пересказе Толстого: «Три медведя», «Мальчик-с-пальчик», «Шат и Дон», «Вазуза и Волга». Последние две рассчитаны на то, чтобы детям лучше запомнить научный материал.

В «Новую азбуку» включены и научно-познавательные рассказы, в которых писатель старался дать детям доступные им сведения о законах природы, советовал, как практически использовать эти законы в крестьянском быту и хозяйстве: «Есть червь. Он толст. Он ест лист. Из червя того шелк». «Сел рой на куст. Дядя его снял, снес в улей. И стал у него через год мед.» Рассказы по физике Толстой пишет в виде рассуждения: «Отчего стакан лопается, когда в него льешь кипяток? Оттого, что место, где кипяток, разогревается, растягивается, а где нет кипятка, остается по-прежнему. Снизу тянет, а вверху не пускает, он и лопается».

Особой поэтичностью отличаются рассказы Толстого о животных («Лев и собачка», «Мильтон и Булька», «Котенок»). Животные не очеловечиваются, но их характеры, повадки проявляются в действии, вызывая у читателя сопереживание. Часто животные преподносят людям уроки гуманизма. Писатель реалистически описывает животных, в его рассказах есть место и жестокости, и несправедливости человека по отношению к братьям нашим меньшим. Но полностью отсутствуют у Толстого слезливые описания бедных птичек, кошечек, собачек.

Композиция большинства рассказов и былей Толстого сходна. Сначала – обширная экспозиция, могущая стать самостоятельным произведением( например, в рассказе «Котенок»: кошка принесла котят, дети их полюбили, мать оставила одного котенка, дети стали с ним играть.  Затем завязка и стремительное развитие действия, ведущее к кульминации: «Один раз дети пошли играть на дорогу и взяли с собой котенка». Появляется охотник с собаками, мальчик закрывает котенка собой, а далее постепенно – к развязке.

Говоря о значении «Азбуки» Толстого, С.Я. Маршак писал: «Сегодня, перечитывая учебные книги Толстого, мы особенно ценим в них его блистательное умение пользоваться всеми оттенками, всеми возможностями родного языка, его щедрую затрату писательского мастерства на каждые три-четыре строчки, которые превращаются под его пером в умные, трогательные и убедительные рассказы».

В четвертую книгу для чтения вошел рассказ Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». Писатель считал, что историю как науку в школе преподавать не следует, а нужно лишь «возбуждать чувство», давать детям впечатление от исторических событий.

«Кавказский пленник», не являясь строго историческим произведением, знакомит детей с событиями войны на Кавказе. Офицеры Жилин и Костылин показаны в основном не как воины, а как люди, которые находятся в сложном положении – в психологическом противостоянии с пленившими их горцами. Месте с тем, это и приключенческая повесть для детей: побег героев из плена, помогающая им девочка, враги, опасность, удачи и неудачи и  конечное благополучное  избавление от плена.

Автор пользуется фольклорными приемами: зачин, обрисовка персонажей не через переживания, а через действия, инверсия. Сам Толстой считал, что «Кавказский пленник» - это «Война и Мир» для маленьких.

Нравственное совершенствование человека – главная идея Толстого-писателя, философа, педагога. Она находила свое воплощение и в его педагогической деятельности, и в его отношении к самому себе, и в его произведениях, создаваемых для детей.

Проблематика повести В.Короленко «Дети подземелья».

B историю русской литерaтуры Владимир Галактионович Короленко(1853-1921) вошел как писатель-гражданин, страстный защитник че­ловечности и свободы, мужественный борец против самодержав­но-полицейского строя и буржуазной эксплуатации. Ко­pоленко - личность знаменательная, в русской литературе трудно назвать писателя, который бы обладал такой цельностью характера и устремленностью в своих действиях, как Короленко. Глеб Успенский писал о нем: «Это был уник человеческой породы, редкой красоты нравственного достоинства». Хотелось бы более подробно остановиться на его деятельности.

Основным нравственным принципом Короленко было следовать по пути совести. Отстаивать право на свободу и счастье. «Сочувствовать всему доброму и любить все доброе даже в дурных людях. Бороться со злом без уступок, и вместе с тем как можно больше прощать - вот настоящая трезвая философия жизни. Я говорю «прощать», но не мириться».

Горький - «Почему вы такой ровный, спокойный?» Короленко - «Я знаю, что мне нужно делать и убежден в полезности того, что делаю». А что же нужно делать. Во-первых, не прибегать к насилию даже при отстаивании правых дел: Короленко был убежден, что «самодержавие - больной, но крепкий зуб, корень его ветвист и врос глубоко, нашему поколению этот зуб не вырвать, мы должны сначала раскачать его, а на это требуется не один десяток лет легальной работы». Во-вторых,  необходимо быть уверенным в неизбежном усовершенствовании общества.  Преодолевая трудности, налегая на весла, люди достигнут огней. («Огоньки») До конца жизни Короленко сохранял веру в торжество светлых начал жизни, убежденность в необходимости усилий, чтобы отстоять добро и свет.

И у него хватало сил бороться со злом. Приведем лишь некоторые примеры.

Студент сельскохозяйственной академии - за подписью 79 студентов была направлена просьба отменить отдельные правила распорядка, посягающие на достоинство студентов. 77 человек отказались от подписей. Только Короленко и Григорьев остались верны себе. Были исключены из академии и высланы в Вологодскую губернию.

Отказался присягнуть вступившему на престол Александру Ш. Свой поступок он объяснял тем, что «властям дано опасное право, право произвола, и жизнь доказала массой ужасающих фактов, что они злоупотребляли этим правом. Произвол вторгается во все отправления жизни, часто самые честные и законные».

Вышел из Академии, когда Николай II отменил выборы в Почетные академики Горького.

В голодный 1891 год, когда власти делали вид, что все обстоит благополучно, Короленко собирает денежные средства, организует столовые, раздает хлеб, многих спасает от гибели. Он создает потрясающую книгу «В голодный год», в которой описывает трагическое положение крестьян, рассказывает о высокой человечности и благородстве голодающего народа.

«Он,- вспоминает сотрудник журнала «Русского богатства» Петрищев, -  оставлял срочную работу. Пренебрегая собственным здоровьем, бросался спасать, сделать все, что можно. И близкие знали, что иначе и быть не может. Но кто-то из случайных раз сказал ему: - Поберегли бы себя. Старя, знаете ли, пословица: при погосте всех не приплачешь… - Вот это-то и скверно, что так рассуждают, жестоковато, - ответил он. - У нас на виду погибает человек. А вы не оказали ему помощи. Какими глазами потом смотреть на самого себя? - Но что мы можем? Ведь мы бессильны… - Это еще надо доказать самому себе, что я бессилен…»

С глубоким сочувствием Короленко рисовал в своих произве­дениях образы вдумчивых «искателей» правды и социальной справедливости, революционных подвижников и духовных вождей эпохи, чья мысль, «как факел в темноте, освещает пути сле­дующих поколений» . Произведения пи­сателя c середины 1880-x годов стали проникать в детское чтение. Повесть Короленко «B дурном обществе» (1885), переработан­ная для детского чтения, была напечатана в журнале «Родник» под названием «Дети подземелья» .

B «Русской мысли» повесть появилась c подзаголовком: «Из детских воспоминаний моего приятеля». Зaдушевный, трогатель­ный колорит этого произведения во многом связан с автобио­графическими впечатлениями, отразившимися в форме «детских воспоминаний» в образах маленького героя повести Васи и его отца, «пана судьи», напоминающего отца писателя.

            B повести «Дети подземелья» по-новому оcвещaется актуальная в демократической детской литературе 70-80-x годов тема безрадостного детства бедняков, Ярко и наглядно для юного чи­тателя писатель рaскpыл жестокие социальные противоречия по­реформенной действительности, наложившие печать на жизнь ма­ленького города юго-западной окраины России. Своеобразие раз­работки темы, вызывающее особенно острый и взволнованный интерес маленьких читателей, заключается в том, что невольным свидетелем и судьей вопиющей несправедливости жизни высту­пaет впечатлительный и нравственно чуткий подросток Вася, от лица которого ведется повествование.

          C первых же фраз драматическая интонация вторгается в повествование: «Мать моя умерла, когда мне было пять лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл o моем су­ществовании». Мучительно переживший «весь ужaс одиночест­ва», ребенок особенно безрадостно чувствует себя в глухом городке c «сонными, заплесневевшими прудами», «серыми забо­рами, пустырями c кучами разного хлама», а на окраине — « под­слеповатыми, ушедшими в землю катками». При въезде c восто­ка «прежде всего бросается в глаза тюрьма — лучшее архитек­турное украшение города»,— c горькой иронией замечает автор. Пугают воображение мальчика и рaзвaлины старого замка, по преданию, воздвигнутого «на костях человеческих». В этих разва­линах ютится «аристократический кружок» привилегированных нищих, бывших грaфскнх слуг, кoтоpые изгнали из своей средs при помощи будочника сaмыx обездоленных и преследуемых за­коном отщепенцeв.

Вася c тревожным недоумением и любопытством встречает на улицах города бездомную «темную толпу несчастливцев», в горь­кой судьбе которых есть что-то родственное его холодному, без­радостному детству. Oбыватели и прислуга в доме называли заброшенного, одинокого ребенка «бродягой, злым, негодным мальчишкой». Зато изгнанный из «аристократического общест­ва» Ты6урций Драб говорит ему c ласковой и грустной усмеш­кой: «порядочный малый», «настоящий yличник, хоть и судья». C бессознательным отвращением Вася отшатнулся от лицемерной лакейской лести обитателей старого замка и отдал свою лю­бовь, жалость, глубокое сочувствие гoнимым беднякам, посе­лившимся в заброшенной часовне. Душевная драма маленького героя обостряет восприятие им социальной трагедии, развертывающейся на его глазах.

C захватывающим интересом читаются детьми cтраницы, по­священные приключениям героя в старой часовне. Страх перед неведомым, отголоски мрачных преданий, таинственное появление среди развалин детской ручонки и, наконец, удивительное знакомство c обитателями подземелья вовлекают воображение юных читателей в драматичную историю столкновения маленько­го сына пана судьи c жестокой изнанкой жизни. Грациозный об­раз хрупкой маленыкой Маруси —гибнущей нежной красоты дет­ства, которую «высосал cepый камень»— вызывает в душе мальчи­ка «острую струю сожаления, доходившего до жгучей сердечной боли».

Овеянный драматизмом образ отца Васи, благодаря расска­зам о нем Ты6урция и Валека, вырaстает в фигуру сурового, но доброго и отзывчивого человека, пытающегося вступиться за бед­ных и гонимых. Но Вася смутно ощущает жестокую власть «зако­на», которому неукоснительно служит отец. «Закон» и обыватель­ский эгоизм «богатых» и «сытых» преследуют его друзей. B раз­говоре c Тыбурцием перед Васей раскрываются трагические противоречия несправедливой социальной действительности, перед которой бессильны личная честность и добрые намерения пана судьи: «Это уже, брат, так ведется исстари. Вот видишь ли: я —Тыбурций, a он — Валек. Я нищий, и он — нищий. Я, если уж гово­рить откровенно, краду, и он будет красть. A твой отец меня судит,— ну и ты когда-нибудь будешь судить... вот его!» Не в силах разрешить эти противоречия, маленький герой повести принимает сторону обиженных: «Не буду судить Валека,— воз­разил я угрюмо.— Неправда!» Страх при мысли, что отец узнает o его знакомстве c «дурным обществом», заставляет Bасю внут­ренне сжаться, но изменить этому обществу, изменить Валеку и Марусе он уже не в состоянии.

Связь c «дурным обществом» и дружба c детьми подземелья дает герою ощущение душевного тепла, открывaeт ему путь сердцу замкнувшегося в своем горе отца. Кульминацией пове­сти является сцена, в которой Вася, даже под угрозой жестокого наказания, быть мoжет, способного навсегда убить в ero сердце любовь к отцу, отказывается выдать ему своих новых друзей.

B нем пробуждается не только чувство оскорбленной привязанности к оттолкнувшему его близкому человеку, но и «жгучая лю­бовь» к тем, кто его «пригрел там, в старой часовне». B душе мальчика родились «дерзкий вызов» и «пламенная ненависть».

Благородное заступничество отверженного и гонимого «законом» Тыбурция разрешает это мучительное столкновение отца с сыном и помогает им понять и полюбить друг друга. Естественно и не­принужденно знакомятся юные читатели повести Короленко c ре­шающим, поворотным моментом в биографии Васи, делающего на их глазах мучительные, но плодотворные первые шаги в шко­ле жизни, школе общественного прозрения человека. Воспомина­ния o смерти маленькой Маруси оставили неизгладимый след в его сознании. «Тут мы c сестрой вместе читали, думали, делились своими первыми молодыми мыслями, первыми планами крылатой и честной юности» . На пороге взрослой, сознательной жизни воз­мужавшие герои повести «произносили над маленькой могилкой свои обеты...»

Переработка повести для журнала «РОДНИК» во многом оказа­лась неудачной, так как осуществлялась почти исключительно за счет механического сокращения текста. При этом приглушенным оказался социалыю-обличителыный пафос повести, что и вызвалo недовольство автора. Схемaтичней в «Детях подземелья» стала психологическая характеристика пана судьи и картина душевных переживаний Васи. Поэтому акцент в развитии драматического конфликта повести оказался перенесеиным на почву семейных не­доразумений между отцом и сыном. Это отразилось и в перемене заглавия. Название повести «В дурном обинестве» выразительно подчеркивало авторскую иронию над ханжески-благопристойной моралью обывателей, которые возмущались дружескими связями «сына почтенных родителей» c отверженными бедняками. У это­го «дурного общества» Вася учился братской солидарности и вы­сокой человечности. Новое название—«Дети подземелья», кото­рое было дано повести редакцией журнала «Родник» ,— оказалось невыразительным и напоминало своей сентиментальной окрашен­ностью многочисленные произведения буржуазно-мещанской ли­тeратуры 80-x годов o «бедных детях», филантропических благо­деяниях добродетельных богатеев, заботящихся o «сирых и убо­гих». Переработка повести Короленко для детского чтения частич­но достигает своей цели лишь в отношении языка, который стал более доступен читателям младшего и среднего возраста.

Тем не менее «Дети подземелья» все же давали юному читателю некоторое представление об идейно-художественном свое­образии пиcателя-гуманиста.

Взаимоотношения человека с природой и общественное зло в уральских рассказах Д.Н. Мамина-Сибиряка. Тайны «Аленушкиных сказок

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852-1912). «Воистину русским писателем» (А. М. Горький) выступает Д.Н.Мамин-Сибиряк и в литературе для детей, адресуя им рассказы, сказки, очерки. Как и Горький, Чехов, Короленко, Мамин-Сибиряк исследует тему обездоленности ребенка из бедной семьи, ребенка-сироты. И шире — тему лишения ребенка, казалось бы, бесспорного его права иметь детство — рассказы: «Кормилец» (1885), «В ученье» (1892), «Вертел» (1897), «В глуши» (1896), «Богач и Еремка» (1904) ), «Зимовье на Студеной» (1892), «Емеля-охотник» (1884) и др.

В первом из названных рассказов «Кормилец» двенадцатилетний мальчик, единственный кормилец семьи, гибнет, став жертвой тяжелых условий фабрично-заводского труда.

Трагична участь Прошки в рассказе «Вертел». Этот худенький, «похожий на галчонка» мальчик работает круглый год в шлифовальной мастерской, словно маленький каторжник. Вся его жизнь проходит в этой мастерской, тесной и темной, где в воздухе носится наждачная пыль, куда не попадает солнце. Заветная мечта Прошки — уйти туда, где «трава зеленая-зеленая, сосны шумят вершинами, из земли сочатся ключики, всякая птица поет по-своему». Он не знает ощущений природы, человеческого тепла, но воображение рисует желанные картины. Прошка подобен автоматизированному механизму. Он словно неотделим от колеса, стал его элементом. Прошка лишен даже возможности общения. Он постоянно голоден, «жил только от еды до еды, как маленький голодный зверек...» Равнодушие, инертность, рабское принятие бесправия, ужаса как объективной нормы — в этом истинная смерть еще при кажущейся (якобы) жизни... В конце концов Прошка заболевает от непосильной работы и умирает. Углубление сознания предрешенности подчеркивается и тем, что параллельно с существованием Прошки читатель наблюдает жизнь его ровесника, мальчика из богатой семьи.

Лишение детства — объективная предопределенность для крестьянских и городских детей, родившихся в бедности, — ведущий мотив и рассказа «В глуши», очень характерного для Мамина-Сибиряка.

Герои ряда рассказов — бедные крестьяне-рыбаки, охотники, обитатели зимовок, заброшенных в глухих местах, — в суровой природе Урала находят несравнимый источник душевной устойчивости. («Емеля-охотник», «Зимовье на Студеной». Герои этих и других рассказов овеяны глубокой симпатией автора. Он поэтизирует их привлекательность: добродушие, трудолюбие, отзывчивость на чужие страдания. Елеска ухаживает за тяжело больным охотником-вогулом, оказавшимся в глухом лесу без всякой помощи. Сердечная доброта Емели проявляется и в случае на охоте: он не решился стрелять в маленького олененка, зная, с каким самоотвержением любая мать защищает свое дитя.

Люди, о которых пишет Мамин-Сибиряк, отличаются каждый своим особым пониманием природы, хотя все они чувствуют ее краски, голоса, запахи. Все внутренне как бы слиты с дыханием леса, реки, неба... Рассказ о любви старика Тараса («Приемыш») к спасенному лебедю подобен лирической песне. Тарас не просто знает все места вокруг своего жилья верст на пятьдесят. Он душой постиг «всякий обычай лесной птицы и лесного зверя». Он любуется птицей, счастлив в общении с природой, ценит ее открытость, непостижимое богатство ее красок, ее способность успокоить, насладить голодающую по ласке душу.

Близок к рассказу «Приемыш» интонационно и по замыслу рассказ «Богач и Еремка». Здесь как бы в роли выхоженного лебедя — зайчишка с переломленной лапкой: его не стал брать зубами охотничий умный пес Еремка; в него не смог выстрелить старый опытный охотник Богач, хотя жил он именно тем, что продавал заячьи шкурки. Победа истинного великодушия над всеми другими прагматическими расчетами — основная мысль рассказа, его пафос — в способности человека и собаки любить слабого, нуждающегося в защите...

Писатель передает природную предрасположенность человека к защите слабых. Это состояние души, эта особенность человеческого отношения к природе и ко всему окружающему в названных произведениях передается прежде всего через чувства и конкретные действия стариков и детей, продиктованные этими чувствами. Так подчеркивается природность, естественность человеческой предрасположенности: в детстве и старости человек открытое, естественнее в чувствах и мыслях, в действиях.

Природа в произведениях Мамина-Сибиряка — не фон для раскрытия чувств, душевных состояний, порывов человека. Природа — полноправный, полнокровный герой произведений, выразитель авторской позиции и эстетической, нравственной и социальной. Пейзаж, как и портрет героев, живописен, изменчив, краски в движении — переходы одного оттенка к другому гармоничны изменению душевного состояния. Вот картина дождливого летнего дня в лесу. Под ногами ковер из прошлогодней палой листвы. Деревья покрыты дождевыми каплями, которые сыплются при каждом движении. Но выглянуло солнце, и лес загорелся алмазными искрами: «Что-то праздничное и радостное кругом вас, и вы чувствуете себя на этом празднике желанным, дорогим гостем» («Приемыш»).

Язык произведений Мамина-Сибиряка — народный, живописный, меткий, образный, богат пословицами, поговорками. «Ищи ветра в поле!» — говорит Богач об убежавшем зайчике. «Вместе тесно, а врозь скучно», — замечает он, наблюдая поведение собаки, подружившейся с зайцем.

«Аленушкины сказки» (1894 — 1897) писались Маминым-Сибиряком для его маленькой дочери Елены. Девочку, родившуюся в 1891 году, ждала трудная судьба: мать умерла родами, отец был уже немолод, а ее серьезная болезнь мешала рассчитывать на благополучный удел. Отцу предстояло подготовить свою Аленушку к жизни, к ее суровым сторонам, а главное — научить ребенка любить эту жизнь. «Аленушкины сказки» полны оптимизма, светлой веры в добро.

Герои сказок — муха, козявочка, комар, заяц, игрушки, цветы — подчеркнуто малы, слабы, незаметны среди больших и сильных существ; но все действие сказок направлено к их победе. Слабые одерживают верх над сильными, незаметные обретают наконец свое место в жизни. Вместе с тем писатель тактично подмечает, что слабые существа нередко заражаются мелочным эгоизмом, желают, чтобы весь мир принадлежал им, и, не в состоянии достичь этого, обижаются, делаются несчастными. Подспудная мысль сказок сводится к тому, что невозможно переделать мир себе в угоду, но можно изменить себя и свое отношение к окружающему ради своего же блага.

Сказки Д.Н.Мамина-Сибиряка, подобно сказкам К.Д. Ушинского и Л.Н.Толстого, стилистически и по объекту анализа реалистичны. «Сказка про храброго зайца Длинные Уши — Косые Глаза — Короткий Хвост» (1894) и «Сказка про Комара Немировича — Длинный Нос и про Мохнатого Мишку — Короткий Хвост» (1895), «Про Воробья Воробеича созданы в традициях народных сказок о животных.

Герои его произведений — обыкновенные звери, птицы, насекомые, которых ребенок, как правило, знает в жизни. В них нет ничего редкостного, исключительного. Медведь, зайчик, воробей, воронушка, комар, даже комнатная муха — живут в сказках своей, свойственной им жизнью. Отличительные приметы внешнего облика сказочных героев легко распознаются ребенком: у зайца «длинные уши, короткий хвост», у комара — «длинный нос», у воронушки — «черная головушка». Животные, птицы, насекомые — носители качеств, которые отличает в них и народная сказка: заяц труслив; медведь силен, но неуклюж; воробей прожорлив, нахален; комар назойлив.

Герои в них очеловечены, а характеры обрисованы как самобытные, «личностные», что отличает их от фольклорных героев — всегда обобщенно-типизированных. Так, Комар Комарович и заяц-хвастун выделяются среди других комаров и зайцев своей настоящей или напускной храбростью. Даже медведь и волк в конце концов уступают им, решая не связываться с необычным противником («И волк убежал. Мало ли в лесу других зайцев можно найти, а этот был какой-то бешеный»). Залогом победы слабых над сильными является не волшебство или чье-то заступничество, не хитрость или удача, а изменение привычной внутренней позиции.

Действие в сказках, сюжеы, как правило, строятся на веселых, забавных происшествиях. Например, столкновение хвастливого зайца с волком или комара — с медведем. Забавна сцена, в которой трубочист Яша пытается справедливо рассудить спор между Воробьем и Ершом. В то время как он произносит свою речь, его обворовывают.

Сказки познавательны. Очеловечение персонажей помогает живее и ярче представить читателю-ребенку характерные свойства животных, их жизнь. Знакомя с тем, как и в чем проявляется трусость зайца, сила и неуклюжесть медведя, его свирепость, как трудно приходится воробью в зимнюю пору, в какой суровой обстановке проводит свою жизнь воробей и как эта обстановка трагически складывается для «желтой птички-канарейки», писатель активизирует ассоциации, воображение ребенка, обогащая и мысль и чувство. Раскрывая законы, которыми управляется животный и растительный мир, Мамин-Сибиряк расширяет познавательные возможности литературной сказки и ее границы как научно-художественного жанра.

В сказках, в отличие от рассказов, пейзаж занимает незначительное место. Здесь видно влияние фольклорной традиции, не знающей развернутого пейзажа. Его зарисовки кратки, хотя и очень выразительны: «Солнце сделалось точно холоднее, а день короче. Начались дожди, подул холодный ветер» — вот и вся зарисовка поздней осени («Сказка про воронушку»). Исключение составляет поэтический сон Аленушки: «Солнышко светит, и песочек желтеет, и цветы улыбаются», окружая кроватку девочки пестрой гирляндой, и «ласково шепчет, склонившись над ней, зеленая березка» («Пора спать»).

Помимо «Аленушкиных сказок» Мамин-Сибиряк написал еще целый ряд сказок, многообразных по темам и стилю. Большая их часть посвящена жизни природы: «Серая Шейка» (1893), «Упрямый козел», «Зеленая война», «Лесная сказка», «Постойко», «Старый воробей», «Скверный день Василия Ивановича». Наиболее близка к фольклору «Сказка про славного царя Гороха и его прекрасных дочерей — царевну Кутафью и царевну Горошину». При этом писатель никогда не стремился стилизовать свои сказки под народные. Основу всех сказок составляет собственная его позиция.

Трогательна история Серой Шейки — утки, оставшейся из-за болезни на зимовку. По законам природы гибель ее неизбежна, и даже сочувствующий ей заяц бессилен помочь. Полынья, ее единственное убежище, затягивается льдом, все ближе подбирается хищница лиса. Но мир подчинен не только законам природы. Вмешивается человек — и Серая Шейка спасена. Авторская позиция убеждает читателя в том, что даже на краю гибели надо верить и надеяться. Не стоит ждать чудес, но стоит ждать удачи.  Особое место занимает сказка о царе Горохе, появившаяся впервые в журнале «Детский отдых» в 1897 году. Она отличается от остальных более сложным содержанием и развернутым приключенческим сюжетом. Сказка сатирична и юмористична. В образе царя Гороха высмеиваются чванливость, жадность, презрительное отношение правящих верхов к простым людям из народа. Правдивы некоторые черты старорусского быта. Например, царевна Кутафья находится в беспрекословном послушании родителям; она не смеет даже заикнуться о выборе суженого: «Не девичье это дело — женихов разбирать!»

Сказки Мамина-Сибиряка — характерный способ разговора взрослого с ребенком о жизненно важных вещах, которые невозможно объяснить на языке абстракций. Ребенку предлагается взглянуть на мир глазами божьей коровки, козявочки, мухи, собаки, воробья, утки, чтобы обрести истинно человеческое мировоззрение. Как и народные, эти сказки знакомят ребенка со сложными законами бытия, объясняют преимущества и недостатки той или иной жизненной позиции.

Сказки Мамина-Сибиряка — значительное явление в литературе конца XIX века. В них освоены и развиваются лучшие реалистические традиции народной и литературной сказки. В изображении природы, животного мира, в характере сказочной морали нет фальши. Сказки интересны детям и в наше время. Часть их вошла в учебные книги для чтения в начальной школе.