«МАМА»

ЮРИЯ ЯКОВЛЕВА

      Мама. Закрой глаза, прислушайся. И ты услышишь мамин голос. Он живёт в самом тебе такой знакомый, родной. Его не спутаешь ни с одним другим голосом. Даже когда станешь взрослым, всегда будешь помнить мамин голос, мамины глаза, мамины руки.

 Мама. Ты ещё не умел говорить, а мама понимала тебя без слов. Угадывала, что ты хочешь, что у тебя болит. Когда ты ещё не умел ходить, мама носила тебя на руках. А потом мама научила тебя говорить, ходить…

     Мама прочла первую книжку. Мама учила тебя видеть и открывать мир.

     От мамы ты узнал название птиц – воробей, ласточка, синица. Узнал, что у каждого цветка есть тоже своё имя – ромашка, василёк, иван-да-марья.

     Мама принесла домой сухую веточку и поставила её в воду. И вскоре веточка – сухая, безжизненная веточка – зазеленела. А потом на ней появились светло – лиловые цветы. Вся веточка покрылась цветами.

     Что это? – удивлённо спросил ты. И мама ответила: – Багульник.  На улице шёл снег. Мама протянула руку и поймала снежинку. На шерстяной варежке снежинка не таяла. Ты посмотрел и снова увидел чудо. Ты думал, что снежинка – это крохотный пушистый комочек, а она оказалась красивой, ровной звёздочкой. Ты наклонился, чтобы лучше рассмотреть белую звёздочку, дохнул на неё – и звёздочка исчезла. На варежке осталась капелька воды. Первую снежинку помогла тебе увидеть мама.

     Мама всегда рядом с тобой. И всё, что ты видел, всё, что окружало тебя, как бы начиналось с мамы. Каждый день твоего и моего детства связан с мамой. Озабоченная и радостная, спокойная и печальная, она всегда рядом.

      Моя мама погибла во время блокады Ленинграда, летом 1942 года. Последний раз я её видел, когда она провожала меня в армию. Мне тогда было восемнадцать лет. Это трудно было понять, что мамы нет больше.

     Но любовь к матери проходит у нормального человека через всю жизнь. И моя мама до сих пор живёт в моём сердце, словно мама жива, только она где-то далеко, так далеко, что письма не доходят. Но она всегда есть. Я слышу её голос.

     Помни, что нет большего горя на свете, чем потерять родную мать. Не причиняй ей страданий. Береги её, как можешь.

     С чего начинается Родина? Я задаю себе этот вопрос и сам отвечаю на него: Родина для каждого из нас начинается с мамы.

 «КТО БОЛЬШЕ ЛЮБИТ МАМУ?»

РАССКАЗЫ А. ПОТАПОВА

     Когда Людочку приводят в детский сад, она громко плачет.

Все ребята из детского сада знают, что это Людочку привели.

-   Не хочу-у-у оставаться! Хочу-у-у домой!

-   Доченька, - уговаривает её мама, - мне же на работу нужно идти.

-   А-а-а! - ревёт Людочка.

И так каждый день.

      Однажды Валерик, который ходил в детсад вместе с младшей сестричкой Галочкой, подошёл к Людочке и сказал:

-   Ты когда реветь перестанешь?

-   А тебе что? - насупилась Людочка.

-   Мне ничего, - ответил Валерик. - Только ты свою маму ни капельки не любишь.

-   Это я не люблю? - возмутилась Людочка. - Да ты слышал, как я плачу, когда она уходит?

-   Слышал, - сказал Валерик - вот потому и говорю, что не любишь. Мы с Галочкой очень свою маму любим и стараемся её не огорчать. Мама уходит на работу спокойная, за нас не волнуется. Мы её крепко целуем, а потом машем вслед рукой. Мама возле калитки обязательно оборачивается и улыбается. А твоя мама из-за тебя каждое утро расстраивается, нервничает. Разве это хорошо?!

       Ничего не ответила Людочка. Но на следующее утро никто не слышал, как её в садик привели.

-   Я теперь никогда не буду плакать, - оказала она маме. - Ты, мамочка, спокойно работай, не волнуйся. Я тебе помашу из окна, а ты мне возле калитки улыбнись.

-   Как ты замечательно решила! - обрадовалась мама.

-   Потому что я тебя очень люблю! - ответила Людочка.

«ТАКОЙ ВОТ ГЕРОЙ»

       В детском саду все готовились к празднику. Алёша пришёл домой и сказал маме:

-   Сшей мне, пожалуйста, костюм героя. Я буду скакать на коне и кричать “ура”!

    А наутро у Алёши зуб разболелся.

-   Надо идти к врачу, - сказала мама.

-   Ни за что! - испугался Алёша.- Может, он как-нибудь сам пройдёт.

Но зуб не проходил. Алёша ходил по комнате и ойкал.

     Тогда мама взяла его за руку и повела в поликлинику. Врач посадил мальчика в зубоврачебное кресло, но тут Алёша закричал:

“Боюсь!”, вскочил и убежал на улицу.

Мама выбежала вслед за ним. Он стоял у подъезда и дрожал.

-   Как же ты на праздник пойдёшь? - сердито спросила мама.

-   Как-нибудь пойду, - жалобно морщась, ответил сын. - Ты только костюм сшить не забудь.

        До позднего вечера сидела мама, кроила и шила.

-   Готов костюм, - сказала она утром, когда Алёша проснулся.

-   Ой, спасибо, мамочка, давай померяем! - воскликнул Алёша, стаскивая повязку со щеки.

-   Померяй, померяй, - сказала мама и надела на него шапочку.

       Подошёл Алёша к зеркалу и ахнул. На голове были длинные заячьи уши.

-   Мама! - закричал Алёша. - Я же тебя просил костюм героя, а ты что мне сшила?

-   А я сшила тебе костюм зайчишки-трусишки, - ответила мама. - Какой же ты смелый и отважный герой, если зубного врача боишься?

«ТАНЕЧКА»

  А где я сяду? - Танечка вместе с мамой вошла в вагон трамвая и теперь оглядывалась по сторонам. Все места были заняты.

-   Нам недалеко ехать, - негромко сказала Танечке мама. - Постоишь. - А я хочу сесть! - капризно надулась дочка. - Я всегда сижу!

-   Ну, раз всегда, значит, садись, - седой человек с палочкой поднялся и отошёл в сторону. - Пожалуйста!

    Танечка быстренько уселась на его место и стала разглядывать машины, бегущие рядом с трамваем. Потом пальчиком на стекле нарисовала букву Т, поёрзала на сиденье и чинно сложила на коленях руки.

     Но что-то ей мешало сидеть спокойно. Нет-нет, да и поглядывала то на палку, то на пожилого человека, который теперь тяжело на неё опирался.

-   Мама, нам скоро выходить? - спросила она.

-   Через две остановки, - ответила мама.

-   А вам через сколько? - Таня дотронулась до рукава седого пассажира.

-   Мне через три.

-   О, тогда вы одну остановочку посидите на моём месте, когда я выйду! - обрадовано заявила девочка и стала снова смотреть на проезжающие машины.

-   Нет, девочка, вряд ли я смогу посидеть одну остановку, - невесело усмехнулся человек с палочкой. - Зайдёт ещё какая-нибудь девочка, которая привыкла всегда сидеть, - придётся мне стоять до самого выхода.

-   А я, когда буду выходить, скажу этой девочке, чтобы она не садилась!

-   Танечка нахмурила бровки.

-   А себе? - спросил пожилой человек. - Себе ты ничего не скажешь?

Подумала-подумала Танечка и ответила:

-   Я скажу себе: у тебя, Танечка, ножки молодые, крепкие, ты постой, а дяди с палочкой пускай посидит - ему стоять тяжело. - И встала. - Садитесь, пожалуйста!

-   Спасибо! - улыбнулся пожилой человек, сел и палку рядом поставил. - Знаешь, мама, - зашептала Танечка маме, - а мне стоять даже лучше, чем сидеть. Настроение какое-то хорошее стало.

         А это потому, что ты хорошо поступила, - ласково погладила

дочку по голове мама.

«АУ»

Л. ПАНТЕЛЕЕВ

Старшая сестра учила младшую читать. Оленька выучила все буквы, а читать не может, не получается. Никак не складываются буквы вместе.

     В книге написано: «АУ».

— Что тут написано, Оленька?

— Не знаю.

— Это какая буква? — А.

— Молодец! А эта?

— У.

— А вместе?

— Не знаю.

— Ну, как же не знаешь?! Эта А, а эта У. А если их сложить, что получится?

— Не знаю.

— А ты подумай.

— Я думаю.

— Ну и что?

— Не знаю.

— Ну вот что, — сказала старшая сестра. — Представь, что ты заблудилась в лесу. Как ты тогда станешь кричать?

Оленька подумала и говорит:

— Если я в лесу заблужусь, я буду кричать: «Мама!»

«ЧТО СКАЗАЛА БЫ МАМА?»

Л. ВОРОНКОВА

    Гринька и Федя собрались на луг за щавелем. И Ваня пошел с ними.

— Ступай, ступай, — сказала бабушка, — наберешь щавелю — зеленые щи сварим.

     Весело было на лугу. Траву еще не скосили. Кругом далекодалеко пестрели цветы — и красные, и синие, и белые. Весь луг был в цветах.

     Ребятишки разбрелись по лугу и стали рвать щавель. Все дальше и дальше уходили они по высокой траве, по веселым цветам. Вдруг Федя сказал:

— Что-то здесь пчел много!

— Правда, здесь пчел много, — сказал и Ваня. — Все время гудят.

— Эй, ребята, — закричал издали Гринька, — поворачивай обратно! Мы на пчельник забрели — вон ульи стоят!

     Вокруг колхозного пчельника густо росли липы и акации. А сквозь ветки были видны маленькие пчелиные домики.

— Ребята, отступай! — скомандовал Гринька. — Только тихо, руками не махать, а то пчелы закусают.

     Ребятишки осторожно пошли от пчельника. Они шагали тихо и руками не махали, чтобы не сердить пчел. И совсем было ушли ОТ пчел, но тут Ваня услышал, что кто-то плачет. Он оглянулся на товарищей, но Федя не плакал и Гринька не плакал, а плакал маленький Васятка, сын пчеловода. Он забрел на пчельник и стоял среди ульев, а пчелы так и налетали на него.

— Ребята, — крикнул Ваня, — Васятку пчелы закусали!

— А что, нам за ним на пчельник идти? — ответил Гринька. — Нас и самих пчелы закусают.

— Надо его отца позвать, — сказал Федя. — Вот пойдем мимо их дома — его отцу скажем.

     И оба пошли дальше. А Ваня вернулся и пошел прямо на пчельник.

— Иди сюда! — крикнул он Васятке.

     Но Васятка не слышал. Он отмахивался от пчел и кричал во

весь голос.

     Ваня подошел к Васятке, взял его за руку и повел с пчельника.

До самого дома довел.

      Васяткина мать выбежала на крыльцо, взяла Васятку на руки:

— Ах ты непослушный, зачем на пчельник ходил? Вон как пчелы искусали! — Посмотрела на Ваню: — Ах, батюшки, Ванек, — сказала она, — и тебе от пчел досталось из-за Васятки! Ну, да ничего, ты не бойся: поболит — перестанет!

— Мне ничего, — сказал Ваня.

     И пошел домой. Пока шел, у него распухла губа, и веко

распухло, и глаз закрылся.

— Пчелы, — ответил Ваня.

— А почему же Гриньку и Федю пчелы не тронули?

— Они убежали, а я Васятку вел, — сказал Ваня. — А что ж такого?

Поболит — перестанет.

Отец пришел с поля обедать, посмотрел на Ваню и рассмеялся.

— Федя с Гринькой от пчел убежали, — сказала бабушка, — а наш простофиля полез Васятку спасать. Вот бы мама сейчас его увидела — что бы она сказала?

     Ваня глядел на отца одним глазом и ждал: что сказала бы мама?

А отец улыбнулся и похлопал Ваню по плечу:

— Она бы сказала: молодец у меня сынок! Вот бы что она сказала!

«КАК Я ПОМОГАЛ МАМЕ МЫТЬ ПОЛ»

В. ГОЛЯВКИН

      Я давно собирался пол вымыть. Только мама не разрешала

мне. «Не получится, — говорит, — у тебя...» — Посмотрим, как не получится!

      Трах! — опрокинул ведро и пролил всю воду. Но решил, так даже лучше. Так гораздо удобней мыть пол.

     Вода на полу: тряпкой три — и все дело. Воды маловато, правда. Комната-то у нас большая. Придется еще ведро на пол вылить.

     Вылил еще ведро, вот теперь красота! Тру тряпкой, тру — ничего не выходит. Куда же воду девать, чтобы пол был сухой? Без насоса тут ничего не придумать. Велосипедный насос нужно взять. Перекачать воду обратно в ведро.

     Но когда спешишь, все плохо выходит. Воды на полу не

убавилось, и в ведре пусто. Наверно, насос испортился.

    Придется теперь с насосом повозиться. Тут мама в комнату входит.

— Что такое, — кричит, — почему вода?

— Не беспокойся, мама, все будет в порядке. Надо только насос починить.

— Какой насос?

— Чтобы воду качать...

    Мама взяла тряпку, смочила в воде, потом выжала тряпку в

ведро, потом снова смочила, опять в ведро выжала. И так несколько раз подряд. И воды на полу не стало.

Все оказалось так просто. А мама мне говорит:

— Ничего. Ты мне все же помог.

«ВСЕ КУДА-НИБУДЬ ИДУТ»

В. ГОЛЯВКИН

После лета все во дворе собрались.

Петя сказал:

— Я иду в первый класс.

Вова сказал:

— Я во второй класс иду.

Маша сказала:

— Я в третий класс иду.

— А я? — спросил маленький Боба. — Выходит, я никуда не иду? — И заплакал.

Но тут Бобу позвала мама. И он перестал плакать.

— Я к маме иду! — сказал Боба.

И он пошел к маме.

«КУКУШКА»

(НЕНЕЦКАЯ СКАЗКА)

      Жила на свете бедная женщина. И было у неё четверо детей. Не слушались дети матери. Бегали, играли на снегу с утра до вечера, а матери не помогали. Вернутся в чум [жилище в форме конуса, покрытое шкурами оленей], целые сугробы снега на пимах [высокие меховые сапоги из оленьих или нерпичьих шкур] натащат, а мать убирай. Одежду промочат, а мать суши. Трудно было матери. От жизни такой, от работы тяжёлой заболела она. Лежит в чуме, детей зовёт, просит:

— Детки, дайте мне воды. Пересохло у меня горло. Принесите водички. Не один, не два раза просила мать — не идут дети за водой. Старший говорит:

— Я без пимов. Другой говорит:

— Я без шапки. Третий говорит:

— Я без одежды.

А четвёртый и вовсе не отвечает. Просит их мать:

— Близко от нас речка, и без одежды можно сходить. Пересохло у меня во рту. Пить хочу!

      А дети из чума выбежали, долго играли, к матери и не заглядывали. Наконец захотелось старшему есть — заглянул он в чум. Смотрит: мать посреди чума стоит и малицу [верхняя одежда из оленьих шкур с капюшоном и рукавицами] надевает. Вдруг малица перьями покрылась. Берёт мать доску, на которой шкуры скоблят, а доска та хвостом птичьим становится. Напёрсток железным клювом стал. Вместо рук крылья выросли.

     Обернулась мать птицей-кукушкой и вылетела из чума.

Закричал тогда старший брат:

— Братья, смотрите, смотрите: улетает наша мать птицей!

Побежали дети за матерью, кричат ей:

— Мама, мама, мы тебе водички принесли! А она отвечает:

— Ку-ку, ку-ку! Поздно, поздно! Теперь озёрные воды передо мной. К вольным водам лечу я!

Бегут дети за матерью, зовут её, ковшик с водой протягивают.

Младший сынок кричит:

— Мама, мама! Вернись домой! На водички, попей!

Отвечает мать издалека:

— Ку-ку, ку-ку! Поздно, сынок! Не вернусь я!

      Так бежали дети за матерью много дней и ночей — по камням, по болотам, по кочкам. Ноги себе в кровь изранили. Где пробегут, там красный след останется.

      Навсегда бросила детей мать-кукушка. И с тех пор не вьёт себе кукушка гнезда, не растит сама своих детей. А по тундре с той поры красный мох стелется.

«АЙОГА»

(НАНАЙСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА)

      Жил в роду Самаров один нанаец — Ла. Была у него дочка по имени Айога. Красивая была девочка Айога. Все её очень любили. И сказал кто-то, что красивее дочки Ла никого нету — ни в этом и ни в каком другом стойбище. Загордилась Айога, стала рассматривать своё лицо. Понравилась сама себе, смотрит — и не может оторваться, глядит — не наглядится. То в медный таз начищенный смотрится, то на своё отражение в воде.

     Ничего делать Айога не стала. Всё любуется собой. Ленивая стала Айога.

Вот один раз говорит ей мать:

— Пойди воды принеси, Айога! Отвечает Айога:

— Я в воду упаду.

— А ты за куст держись.

— Куст оборвётся, — говорит Айога.

— А ты за крепкий куст возьмись.

— Руки поцарапаю...

Говорит Айоге мать: — Рукавицы надень.

— Изорвутся, — говорит Айога.

А сама всё в медный таз смотрится: ах, какая она красивая!

— Так зашей рукавицы иголкой.

— Иголка сломается.

— Толстую иголку возьми, — говорит отец.

— Палец уколю, — отвечает дочка.

— Напёрсток из крепкой кожи — ровдуги — надень.

— Напёрсток прорвётся, — отвечает Айога, а сама ни с места. Тут соседская девочка говорит:

— Я схожу за водой, мать.

Пошла девочка на реку и принесла воды сколько надо

Замесила мать тесто. Сделала лепёшки из черёмухи. На раскалённом очаге испекла. Увидела Айога лепёшки, кричит матери:

— Дай мне лепёшку, мать!

— Горячая она — руки обожжёшь, — отвечает мать девочке.

— А я рукавицы надену, — говорит Айога.

— Рукавицы мокрые.

— Я их на солнце высушу.

— Покоробятся они, — отвечает мать.

— Я их мялкой разомну.

— Руки заболят, — говорит мать. — Зачем тебе трудиться, красоту свою портить? Лучше я лепёшку той девочке отдам, которая своих рук не жалеет. И отдала мать лепёшку соседской девочке. Рассердилась Айога. Пошла на реку. Смотрит на своё отражение в воде. А соседская девочка сидит на берегу, лепёшку жуёт. Стала Айога на ту девочку оглядываться, и вытянулась у неё шея: длинная-длинная стала. Говорит девочка Айогё:

— Возьми лепёшку, Айога. Мне не жалко.

Совсем разозлилась Айога. Замахала на девочку руками, пальцы растопырила, побелела вся от злости — как это она, красавица, надкушенную лепешку съест! — так замахала руками, что руки у неё в крылья превратились.

— Не надо мне ничего-го-го! — кричит Айога.

Не удержалась на берегу, бултыхнулась в воду Айога и превратилась в гуся.

Плавает и кричит:

— Ах, какая я красивая! Го-го-го! Ах, какая я красивая!.. Плавала, плавала, пока по-нанайски говорить не разучилась. Все слова забыла. Только имя своё не забыла, чтобы с кем-нибудь её, красавицу, не спутали, и кричит, чуть людей завидит:

— Ай-ога-га-га! Ай-ога-га-га!

«КАК Я ОСТАВАЛСЯ ЗА МАМУ»

ЕКАТЕРИНА СЕРОВА

Ушла наша мама

Из дому по делу

И мне приглядеть

 За братишкой велела. Поймал я братишку

 И няньчиться стал:

Веселую книжку

Ему   прочитал.

Смешно, как лиса

 Очутилась в колодце...

 — Ну, смейся же, Мишка! — А он не смеётся!

Он мне говорит:

— Ты читаешь не так!

— Да я с выраженьем

Читаю, чудак! — Он слушать не стал

И поплакал немножко, А следом за ним Замяукала кошка.

Так тонко,

Так жалко мяучит она...

Да что это с кошкой?

Наверно, больна!

Я стал было кошку

Лечить порошками, Но кошка умчалась Большими прыжками!

Я тоже попробовал

Сделать прыжок, Но тут я услышал В передней звонок.

Вот мамочка шапку

И шубу снимает, Берет нас в охапку, несет, обнимает. Уселись мы дружно

Втроём у стола,

И мама ту самую

Книжку прочла,—

Прочла, как лиса Очутилась в колодце... Братишка сияет, Братишка смеется!

И вдруг я припомнил, Что кошка больна.

А мама сказала:

— Она голодна! — Мы кошкину плошку Наполнили рыбой,

И кошка мурлыкнула: „Мяу!" — Спасибо! Подчистила плошку До самого дна... Действительно кошка Была голодна!

Потом мы по тряпке,

 По венику взяли,

Втроём моментально Квартиру прибрали.

Как славно кругом

— Чистота,

Красота! Братишка доволен, И кошка сыта.

Приятно, что нету

Ни пыли, ни хлама,

И очень приятно,

Что рядышком — мама!

«ТРИ МАМЫ»

Танюша под вечер с гулянья пришла

И куклу спросила:

-   Как, дочка, дела?

Опять ты залезла под стол, непоседа?

Опять просидела весь день без обеда? С этими дочками - просто беда, Скоро ты будешь, как спичка, худа!

Иди-ка обедать, вертушка,

Сегодня к обеду ватрушка. Танюшина мама с работы пришла И Таню спросила:

-   Как, дочка, дела?

Опять заигралась, наверно, в саду, Опять ухитрилась забыть про еду? "Обедать!" - кричала бабуся сто раз, А ты отвечала:

"Сейчас!" да "Сейчас!" С этими дочками - просто беда, Скоро ты будешь, как спичка, худа!

Иди-ка обедать, вертушка,

Сегодня к обеду ватрушка.

Тут бабушка, мамина мама, пришла И маму спросила:

- Как, дочка, дела?

Наверно, в больнице за целые сутки Опять для еды не нашла ни минутки. А вечером сунула в рот

Сухой бутерброд?

Нельзя же сидеть целый день без обеда.

Уж доктором стала, а всё – непоседа!

С этими дочками - просто беда, Скоро ты будешь, как спичка, худа! Иди-ка обедать, вертушка,

Сегодня к обеду ватрушка.

Три мамы в столовой сидят, Три мамы на дочек глядят.

Что с дочками сделать упрямыми?

Ох, как не просто быть мамами!

«СЫНОВЬЯ»

В. ОСЕЕВА

     Две женщины брали воду из колодца. Подошла к ним третья.

И старенький старичок на камушек отдохнуть присел.

Вот говорит одна женщина другой:

-   Мой сынок ловок да силен, никто с ним не сладит.

-   А мой поёт, как соловей. Ни у кого голоса такого нет, - говорит другая. А третья молчит.

-   Что же ты про своего сына не скажешь? - спрашивают её соседки.

-   Что ж сказать? - говорит женщина. - Ничего в нём особенного нету.

        Вот набрали женщины полные вёдра и пошли. А старичок - за ними. Идут женщины, останавливаются. Болят руки, плещется вода, ломит спину.

          Вдруг навстречу три мальчика выбегают. Один через голову кувыркается, колесом ходит - любуются им женщины. Другой песню поёт, соловьём заливается - заслушались его женщины. А третий к матери подбежал, взял у неё вёдра тяжёлые и потащил их. Спрашивают женщины старичка:

-   Ну что? Каковы наши сыновья?

-   А где же они? - отвечает старик. - Я только одного сына вижу!

Скачано с www.znanio.ru