Реферат: МЕСОПОТАМИЯ И БОЛЕЕ РАННИЙ ПЕРИОД

МЕСОПОТАМИЯ И БОЛЕЕ РАННИЙ ПЕРИОД Оглавление Некоторые факторы формирования цивилизаций и народов Восток и Запад: ход цивилизаций. Цикл в основе цивилизаций Месопотамия Хронология «География ничто иное, как История в пространстве, точно так же, как История есть География во времени...» Ж.Э. Реклю Некоторые факторы формирования цивилизаций и народов Много   лет   назад,   создавая   свое   сочинение   «La  Nouvelle  Geographie Universelle»,   Жан   Элизе   Реклю   ставил   своей   задачей   изучить   человека   в следовании   веков,   рассмотреть   прошлое   народов   земли,   начиная   с доисторических   времен,   предполагая,   что   жизни   и   деятельность   народов объяснима их гармонической причинной связью с ходом развития всей планеты. История,   философия   и   историческая   география   по   сей   день   поражают   нас несравненными   открытиями,   которые   только   может   представить   пылкое воображение. Подобно тому, как поверхность планеты разворачивает перед нами красоту своих видов и исторических памятников, ход истории представляет нам цепь событий и сцен, которые поражают нас своим величием, и знание и изучение которых облагораживают нас. Изучая   цивилизации,   народы   и   общности,   множество   мыслителей приходило к мысли о том, что огромную роль в жизни цивилизаций играли реки. Замкнутые долины, леса, болото, острова и озера являются крайне интересными, хотя  и  консервативными  факторами  в  истории  человечества,   в то  время  как реки,   благодаря   судоходству   успехам   земледелия   и   упрощенным   способам сообщений   между   людьми   являлись   главным   источниками   жизни   и   того,  что принято называть цивилизацией. Говоря   о   завоеваниях   человека,   в   которых   большую   роль   играли   реки, Пиндар говорил: «Вода ­ лучший дар природы». Влияние рек настолько важно в истории человечества, что мыслители, исследуя его в развитии народов, даже оставляют без внимания друге элементы и считают, что реки были главными двигателями в переходную эпоху, которая следовала за первобытной и включала цивилизации Египта, Месопотамии, Китая, страны Инда и Ганга. Огромное   внимание   мыслителей   занимали   и  горы:   в  Пиренеях,  Альпах, Балканах, Куэнь­Луне, Кордильерах, в Гималаях и на Кавказе, во всех горных странах были в истории примеры народов, создававших общества, независимые от политического вектора. Например,   положение   Лхассы,   в   «стране   Великих   снегов»,   за   двойным хребтом   Гималайских   и   Транс­Гималайских   гор,   сохранило   этот   город неприкосновенным до последнего времени. цивилизация месопотамия хаммураби халдея Восток и Запад: ход цивилизаций. Цикл в основе цивилизаций Углубляясь в прошлое человечества, насколько позволяют данные знаний, многие умы приходят убеждению, что до недавней эпохи большая часть земной поверхности   была   разделена   на   этнические   области,   которые   были   или совершенно изолированные одна от другой, или, по меньшей мере, настолько различны, что географическая связь между ними оставалась неизвестной самим обитателям. Например, ни одно племя Северной Америки не имело понятия, что их континент тянется от Полярного Архипелага до теплых вод Антильского моря. Даже  те   малые   народы  или  как   их  называли   историки  и   географы,  народцы, которые   во   время   своих   продолжительных   переселений   исходили   страну   от одного   конца   до   другого,   составляли   себе   довольно   слабое   представление   о пройденных ими странах, а их следы терялись в истории. Что, например, касается народностей населявших возвышенности плато от Анагуак до Титикаха, то они находились, так сказать, между небом и землей, вне всякой связи с остальным человечеством. Но, с точки зрения Ж. Э. Реклю, если Новый свет до вчерашнего дня был вне   цикла   истории,   то   Старый   Свет   также   не   принадлежал   ему   всецело:   до путешествий  Васко  де­Гама из всей  Африки в цикл  истории входили только следующие: бассейн Нила и средиземноморское побережье ­ Египет, Кирепаика, Мавритания;   огромные   же   пространства   внутренней   Азии,   равно   как   и океанийские страны и острова Южного моря вошли в круг человеческих знаний значительно позже. В отдаленной перспективе времен эти страны выступали последовательно, от   Атлантики   до   Тихого   океана,   с   различным   описанием   и   протяженностью. Территории, подчиненные греческому и римскому влиянию, плато Ирана и горы Аравии, Инд и равнина Китая образовали зону ранней истории. Особая ось этой зоны отмечена на Западе Средиземным морем, а на Востоке ­ горами, известными у   древних   под   названием   Иммаус   (Гиммалай).   Возможно   сюда   же   можно   и присоединить   острова   Индийского   океана,   составляющие   продолжение полуостровов Индостан и Индокитай. Все эти страны раннего периода истории, при все неопределенности их контуров,   естественно   делились   сообразно   очертаниям   побережья   и   рельефу поверхности, а также распределению очагов туземной цивилизации на несколько строго   определенных   географических   единиц:   островов   Кипр,   Родос,   Эвбея, Сицилия;   полуостровов   Аттика,   Арголида,   Италия;   водных   бассейнов   Нила, Евфрата, Инда и Ганга, Желтой и Голубой реки (Янсикианг и Си­Кианг); плато и гор   Анагуак   (Мексика)   и   Тибет,  Пиренеи   и   Кавказ.   Все   эти   географические единицы подразделялись, в свою очередь, на области меньшего протяжения, а, с другой стороны, соединялись в обширные страны, характеризующиеся общими чертами и частыми взаимными отношениями. Территориальная близость, общее сходство и причинная связь в историческом развитии позволяли соединить под одним   и   тем   же   названием   области,   географически   различные   и   населенные различными народами. Происходили   ли   различия   в   общем   ходе   человечества   и   в   развитии отдельных   человеческих   групп   совершенно   случайно,  вне   какого­либо   закона или, наоборот, с известной долей правильности? Ответ на этот вопрос ученые все же   находят   в   последовательности   направляющих   идей   и   вытекающих   из   них фактов, которые говорят о некотором ритме, который сравнивают с движением маятника. На этот счет было предложено несколько теорий. Так, Вико доказывал, что общества   развиваются   в   продолжении   серии   веков  corsi  и  ricorsi,   то   есть прогрессивно   и   регрессивно,   описывая   круги   во   времени   и   возвращаясь   по окончании   этого   кругового   хода   к   прежнему   положению   вещей.   Взгляд   этот позиционировался   мыслителями   как   несколько   наивный   и   ни   один   из последователей Вико не принимал концепцию целиком. До этого было очевидно, что нельзя указать ни одного периода истории, который бы вполне был схож с другим периодом. Поэтому позже родилась концепция о спиральном развитии цивилизаций, обороты которой увеличиваясь, бесконечно возрастали в течение веков. Впрочем, надо отметить, что мыслители сходились в той точке зрения, что спираль эта далеко не геометрическая и каждое событие изменяет ее кривую. Случалось, также, что в периоды возвращения, например, к варварству, обороты спирали   не   расширялись,   а   суживались.   Ритм   событий   подчинялся   очень сложным законам и, выражаясь фигурально, можно было уподобить ход событий колебаниям маятника или ходу спирали. Подобное изучение открывает для всех этих явлений причины, которые можно   классифицировать   по   категориям,   хотя   различные   общества   тесно взаимодействуют   друг   с   другом,   а   такие   регулятивы   как   религия,   учения нравственности   и   степень   развития   цивилизации,   естественно,   оказывают влияние   на   них.   Благодаря   такому   сравнительному   изучению,   известные эволюции   той   или   иной   цивилизации   позволяют   сделать   предсказания   по аналогии, в плане того, каковы будут неизбежные последствия. Внимательное   изучение   цивилизаций   дает   нам   возможность   различать несколько типов эволюции. В то время, как некоторые цивилизации появлялись, как   говорится,   на   горизонте   истории   и   сразу   принимали   участие   в   мировой жизни, другие переходили от «жизни» к «смерти» постепенно, более или менее медленно, или, наоборот, быстро, тихо или скачкообразно. От древних жителей Месопотамии, величественную цивилизацию которых выяснили исторические открытия, остались лишь могилы в обширных пустынях, называвшихся некогда Вавилоном и Ниневией. Точно также войны и инквизиция быстро   уничтожили   прекрасные   испанские   города,   пышно   расцветшие   при господстве мавров и превратившиеся в ходе истории в необитаемые пустыни, despoblados и dehesas. Тасманийцы, которых еще во время первого путешествия Кука, в 1770 г., начитывали до 7000, исчезли в течение какого­нибудь столетия: последний их мужчина умер в 1869 г., а в 1876 г. ­ последняя женщина. Каковы бы ни были законы или, по крайней мере, общие положения, к которым приводит историков долгий труд, они все же констатируют без всякого исключения   что   в   ходе   исторических   событий   существует   правильное чередование периодов деятельности и покоя, действия и противодействия, как бы приливов и отливов. Люди и целые народы, цивилизации совершают круг и потом   уходят,  но   уходят   они,  чтобы   вернуться   и   снова   совершить   круг   еще больший. С   самого   начала   исторических   времен   размер   колебаний   не   перестает возрастать, и тысячи ритмических исторических движений смешиваются в одно широкое.   За   малыми   переменами   жизни   городов   следуют   более   обширные движения наций, потом мировые движения, «сотрясающие» всю землю со всеми ее   народами.   И   в   то   время,   как   эти   маятниковые   движения   возрастают, возрастают и другие движения, центром которых является отдельная личность и которые все в большей степени гармонично структурируют жизнь, согласуя ее с широким   кругом   народов,  наций,  цивилизаций   и   всего   мира.  Общество  ­   это гигант с бесчисленными умами, ­ говорит Аристотель,­ но этот гигант «постигает самого себя только тысячами анализов отдельных личностей, тонкой оценкой каждой минуты настоящего». Месопотамия К   югу   от   крутых   склонов   армянский   нагорий,   географические   черты местности, где текут Тигр и Евфрат, определяют ход истории Месопотамии. При   виде   громадной   арены,   окруженной   зубчатой   стеною   гор,   с   широкими проходами в ней, через которые переселенцы моли вторгаться целыми толпами, становится понятным, что здесь должны были разыгрываться великие события. Кроме того, здесь оканчивается великий путь народов, шедших той или другой дорогой   из   Персии,   ­   путь,   который   тянется   вдоль   основания   азиатской преграды,   разветвляясь   на   Иранском   плато   на   две   части:   одна   ведет   к Азербайджану,   другая   ­   к   Гамадану   и   «подошве»   Эльвенда.   Первый   путь позволял спуститься через страну курдов в долину при слиянии Большого Заба и Тгра, второй, более известный в истории, ­ проходил через Бизутун и перевал Загрош   и   достигал   самого   сердца   Месопотамии,   ее   плодородной   и   густо населенной части. Далее к югу открывались другие проходы, которыми можно было   спуститься   собственно   из   Персии   к   Керхе,   Каруну   и   устью   Тигра   и Евфрата. На   серо­западе   то  же  самой  территории  (арены)  два  великих  народных пути соединяли Месопотамию с Малой Азией, а через нее и со всем европейским миром.   Пройдя   через   седловину   пограничных   гор,   один   путь   оканчивался   в большой   долине,   некогда   бывшей   дном   озера,   где   Токма­Су   сливалась   с Евфратом. Это был главный путь между Багдадом и Константинополем. Другой путь, пересекая Евфрат у самого западного изгиба, направлялся к бреши Тавра, которая известна под названием «Киликийские ворота». Наконец, высоты средиземноморского побережья в Палестине и Сирии, не представляющие, впрочем, нигде непроходимых преград, местами были изрезаны ущельями,   связывающими   морское   побережье   с   бассейном   Тигра   и   Евфрата. Таким   образом,   большой   «амфитеатр»   между   Ливаном,   Тавром   и   Загрошом легко   был   доступен   для   всех   народов.   И   действительно,   сюда   являлись представители всех климатических зон, всех рас, всех языков и цивилизаций. Одно только море ­ длинный рукав Персидского залива, куда впадают Тигр и Евфрат,   ­   омывало   берега   «амфитеатра»   Месопотамии,   но   на   некотором расстоянии   от   него   близко   располагались   другие   моря,   также   приносящие Месопотамии дань товарами, людьми и идеями. С этой точки зрения, как мы уже говорили,   Передняя   Азия   (на   Запад   от   Персии),   занимала   исключительное географическое положение. Долина Евфрата делилась на две весьма различные части: первую ­ полную жизни ранее и по сей день ­ собственно Месопотамию и другую ­ которую можно считать мертвой, так как она сплошь была покрыта полями лавы, скалами и горячими   песками   ­   она   населялась   лишь   только   кочевниками­бедуинами. Границей этих двух частей Месопотамии является река Евфрат, которая течет наискось от своей западной излучины к Персидскому заливу. Данная граница пустыни   должна   была   стать   большим   торговым   путем   между   Индийским океаном   и   Месопотамией,   по   которому   уже   с   первых   времен   цивилизации происходил обмен товаров Запада на золото, жемчуг, алмазы, хлопчатобумажные и шелковые ткани. Река   Евфрат,   служившая   продолжением   оси   Персидского   залива   по направлению   к   заливу   Алексанндретты,   была   естественным   путем,   более удобным   и   лучше   расположенным,   нежели   другой   путь   ­   долина   реки   Нила. Однако последний, в нижнем течении почти параллельный Красному морю и сообщаясь с ним несколькими легко доступными береговыми путями, равным образом   должен   был   приобрести   важное   значение   в   мировой   торговле, следствием   чего   явилось   чрезвычайно   острое   соперничество   между   двумя империями,   расположенными   по   долинам   обеих   рек.   Современные   ученые склонны думать, что происходили войны из­за торгового соперничества и что державы стали вступать в пререкания друг с другом из­за отдаленных рынков. Но   памятный   пример   борьбы   между   Египтом   и   Месопотамией   доказывает обратное. Сезострисы, Ассурбанипалы и Камбизы были в свое время венчанными представителями финансовых интересов и монополий, поделившие между собой территории на сферы влияния. На   обоих   великих   естественных   путях   ­   Тигре   и   Евфрате   ­   несколько пунктов   было   намечено   самой   природой,   чтобы   получить   преимущественное историческое значение. Таковы берега Тигра вблизи впадения в него Большого Заба,   где   некогда   находился   горд   Ниневия,   недалеко   от   того   места   где происходило   очень   много   сражений,   в   том   числе   и   битва   при   Арбеллах, предавшая Персидскую империю в руки Македонян. Такова также область двух рек­близнецов,   где   они   сближаются   между   собой   и   где   начинается   широкая долина Дияла. В этой местности, где сходятся обе жизненные артерии и где оросительные канали переплетаются в огромный лабиринт, находятся развалины древнего   Вавилона,   развалины   Селевкии,   столицы   преемников   Александра Македонского, руины Ктезифона, столицы Сассанидов, и здесь же расположился город Багдад. Здесь был настоящий центр «тяжести» всей Месопотамии. С первого взгляда можно было узнать, где находились жизненные пункты среднего течения Евфрата. Там кончалась пустыня, начинались пути между этой рекой и Средиземным морем. Персидский залив, служащий своеобразным продолжением долины Тигра и Евфрата,   открывался   в   Индийский   океан   в   виде   своеобразного   внутреннего рейда, подготавливающего мореходов к плаванию в открытом море. Даже халдеи называли   его   рекой   ­  Nar  Marratu.   Это   было   основным   преимуществом   для развития   вавилонской   цивилизации.   Почти   замкнутое   море   имело   на   своих островах   удобные   места   для   якорных   стоянок,   благодаря   которым   могло расшириться речное судоходство. Таким   образом,   благодаря   морю   и   рекам,   впадающим   в   него, географические познания человечества уже в начале халдейской истории были значительными. Названия стран, вырезанных на цоколях статуй в Сирпуле, показывают, насколько   обширна   была   область,   откуда   корабли   доставляли   строительные материалы, металлы, дерево и камни для украшения города. Пустыни, лежащие на Западе от Месопотамии Египет   на   западе,   Эламское   плато   на   востоке   были   хорошо   известны торговцам этой страны. В   общем   бассейн   двух   рек,   вне   пределов   горной   страны,   имел   форму огромного амфитеатра, к которому направлялись  со всех сторон сходящиеся пути.   Следовательно,   к   этой   великой   равнине   могли   со   всех   сторон   идти переселения народов: каждая долина «извергала» избыток своего населения по течению реки, и в городах, где смешивались народности, встречались все типы. Таким образом, равнина населялась постепенно, с одной стороны, пастухами, бродящими   со   своими   стадами   по   травянистым   местностям,   с   другой   ­ земледельцами,   утилизирующими   течение   реки   для   орошения   своих   полей. Впрочем,   некоторые   изменения   местности,   по   которым   протекают   Тигр   и Евфрат, должны были долгое время оставаться недоступными для иммиграции: это   были   наносные   земли   где   вода   образовывала   озера   и   болота,   заросшие тростником и густой растительностью. К неудобным почвенным условиям здесь добавлялась еще и лихорадка, затруднявшая доступ в эти, отчасти затопляемые области,   сделавшиеся   потом   чудной   плодородной   Халдеей.   Но   этот поразительный   результат   ­   завоевание   человеком   почвы   Месопотамии   ­ потребовал длинного ряда веков. Когда это происходило, остается неизвестным, так как уже на заре истории труд человека превратил эти области в цветущие сады. Одна из самых древних, известных нам надписей, имеющая почти 60­ти вековую   давность,   дает   современной   Вавилонии   название   Кенги,   «страны каналов   и   тростниковых   зарослей».   Заслуга   превращения   в   культурное состояние   этих   земель,   сделавшихся   знаменитыми   по   своему   плодородию, принадлежит   вероятно,   различны   народам,   спустившихся   с   окрестных   плато (плоскогорий) и равнин. Однако, среди этих различных этнических элементов, работавших над развитием цивилизации в низменностях Месопотамии, наиболее полезными оказались, по свидетельству надписей, не те народности, с которыми по происхождению или по языку считают себя родственникам настоящие или мнимые   арийцы   Европы:   в   южном   бассейне   обеих   рек   нельзя   приписывать главной роли народам, говорящим на индо­европейских наречиях. Ассириологи,   находившиеся   под   первым   впечатлением   превосходства арийской расы, были очень изумлены эти открытием. Они с изумлением признали в древнейших клинообразных надписях язык, не имевший ничего общего ни с иранским, ни с семитическими языками: он оказался туранского происхождения, подобно многим наречиям Урала и Алтая. По типу это ­ агглютинирующий язык, без флексий , и в общем совершенно другого характера, нежели наречия, на которых говорили народы, населившие позднее Месопотамию. Гортанные звуки, занимающие главное место в языке семитов, здесь совершенно отсутствуют, а шипящие редки. Наконец, туранское происхождение этого языка очевидно из того   обстоятельства,   что,   согласно,   Опперту,   элементарные   формы   180­ти первых известных нам письменных знаков, напоминают существа или предметы, принадлежащие совершенно другому климату. Они свойственны стране с более северной фауной и флорой, где нет ни львов, ни леопардов, но есть медведи и волки, где неизвестен одногорбый верблюд, а только двугорбый, и, где, наконец, главными   характерными   растениями   являются   не   пальмы,   не   виноград,   а хвойные. Родину этого языка и этой месопотамской письменности, явившихся сюда из Сузианы, нужно искать в Эламе. Многие   ученые   прошлых   веков   (Вармунд,   Дьеляфуа,   Морган)   думали найти здесь людей негритянского типа; другие (А. Блох) в прежнем населении Халдеи, в предшественнике семита, темнокожего, но пришедшего с юга и не принадлежавшего негритянской расе. Вавилонский кирпич с клинообразной надписью Этот восточный народ, обязанный своей цивилизацией, позднее ставшей нашей, постоянным переселением среди различных местных условий и труду, не оставил нам своего имени. Но зато осталось его великое творение, сделавшееся основой нашей цивилизации. Древние цари г. Ур в нижней Халдее, увековечивая свою славу на первобытных памятниках, величали себя «властителями Сумира и Аккада»,   по   мнению   большинства   писателей,   эти   имена   означали   «людей равнины» и «людей гор». Другие специалисты клинообразных письмен считают их «людьми юга» и «людьми севера». Однако, в эту эпоху, когда гравировались на   кирпичах   эти   надписи,  эмиграционное   движение   аккадийцев   или   горцев   в равнину уже закончилось. Они жили рядом, особенно на севере, с сумерийцами, в странах,   орошаемых   обеими   реками.   И   тот,   и   другой   народ   говорил,   по­ видимому,   на   языке   одного   и   того   же   корня,   и   их   роль   преобладающая,   в сравнении  с народностями  другой  расы (например,  с семитами, населявшими тогда   страну).   Таки   образом,   именно   аккадийцев   нужно   считать   своими духовными предками. Именно они совершили то приобретение знания, которое распространилось   по   всей   Месопотамии,   а   потом   были   переданы   с   одной стороны, в долину Нила (Масперо, Гоммель и др.), а с другой ­ в долины Гоанго и Янтсе­Кианга (Тиррен де ля Купери). Доказательством   первенствующей   роли   Аккадийцев   является   и географическая номенклатура: именно им приписывают большинство старинных названий   местностей,   особенно   названий   обеих   рек.   Евфрат   назывался   у   них Пурату, что по­аккадийски означает «речное русло». Такое же название имело на аккадийском   языке   и   название   Тигра   «Иддигла»,   измененное   ассириянами   в «Дыглат», а израильтянами ­ в «Hig­degel». Замечательная   легенда   о   смешении   языков,   происшедшем   у   строителей вавилонской башни, доказывает, сколько различных народов с давних времен сошлось   в   долине   нижнего   Евфрата.   Благодаря   преобладающему   влияние   все   эти   различные   этнические   элементы   постепенно семитов, «семитизировались»,   подобно   тому,   как   это   было   раньше   с   аккадийцами, которые   долгое   время   некогда   играли   господствующую   роль   и   стояли   в умственном отношении впереди других народов. По крайней мере, уже 6000 с лишним   лет   тому   назад   народности,   населявшие   страну   Ассур,   и   обитатели северной   Месопотамии   принадлежали   к   семитической   расе,   которая   в   конце концов заняла всю страну между Ираном и Средиземным морем, между горами Армении и Индийским океаном. Сорок   семь   веков   тому   назад,   семиты,   хананейские   группы, господствовали в Вавилоне, избранном ими столицей их царства. Имена этих царей   не   оставляют   в   этом   отношении   никакого   сомнения.   Однако,   еще   до хананеян   и   другие   семиты   приходили   в   столкновение   с   Месопотамскими народностями, хотя, по­видимому, не завоевали этой страны: это были просто разбойники, а их имя ­ хабиру ­ напоминает хебреев, являющихся по Библии, предками Иудеев ­ название это было также синонимом «бедуинов». Евреи   тех   времен   были   пастухами­кочевниками   и,   подобно   тем кочевникам, которые унаследовали их страну и которые, впрочем, принадлежат к той же расе, они при первом благоприятном случае производили внезапные набеги на богатую и плодородную Месопотамию. В ту эпоху, когда халдейские летописи упоминают об этих докучливых соседях, семитизация месопотамского населения уже закончилась, и племена, родственные по языку хабирам, стали господствующими в стране. Евреи   за   принудительной   работой   в   Месопотамии   (барельеф   в Кужунджине) Откуда же произошли эти народы Сима, образовавшие великую империю Ниневии и Вавилонии? Быть может этот вопрос нужно считать неразрешенным в том смысле, что неизвестно, составляют ли семиты действительно единую расу, или   же   происходят   из   различных   земель,   так   как   нельзя   допустить,   что, например,   ассирийцы   верховьев   Евфрата   и   арабы   Красного   моря   и   окраины Аравии имели одних предков. Но, допуская, что группировка народов является, с точки зрения генеалогической, тем же, чем она в настоящее время является с точки зрения родства языков, получаем право спросит себя, откуда пришли в Месопотамию   наиболее   длительные   элементы   ее   населения.   По   Шпренегеру, арабы   ­   семиты   по   преимуществу,   и   Аравия   именно   и   высылала   различные народы, из которых возникли ассирийцы и халдеи, финикийцы и евреи. Во всех этих представителях расы ученый видел «многочисленные арабские отложения, откладывающиеся слой за слоем». Ренан, Шредер, Гезениус, Сарзек высказывали в другой интерпретации эту же гипотезу. Таким   образом,   встает   вопрос,   не   спустилась   ли   та   самая   большая   из семитических народностей с предгорий или гор Армении, лежащих к северу от равнин, по которым протекают великие реки. Не естественно ли искать центр происхождения   народов   в   стране,   изобилующими   и   водными   источниками,   и богатою почвой, и растениями, и животными, нежели в бесплодных пустынях, где человек едва поддерживает свое существование. Пытались даже толковать этимологию слова «сим», как будто оно происходит от страны Сим восточной части   Армянского   Тавра,   которая   действительно   населена   семитическими эмигрантами.   Однако,   это   объяснение   едва   ли   справедливо,   ибо,   однако допустимо   и   обыкновенное   объяснение   слова   «семит»,   применяемое   и   по отношению ко многим другим народам: по этому объяснению, «семиты» ­ «люди славы», люди, выдающиеся между всеми народами, как самые лучшие, самые прекрасные   и   самые   умные.   Это   название,   основанное,   как   видно,   на национальной   гордости,  таким   образом,  аналогично  «славянам» (от  «славы»), населяющим еврейский восток. Однако, каково бы ни было происхождение названия «семиты», легенды и молитвы   семитов   несомненно   указывают   на   север,   как   на   родину   предков. Сказание   о   рае,   во   все   времена   возбуждавшее   воображение   человека,   если изучить   его   начальное   происхождение,   имеет   такое   же   значение.   Множество комментаторов,   для   которых   достаточно   одного   слова,   одного   знака, объясняемого   сообразно   желанию   толкователя,   чтобы   вывести   иногда   целую теорию, естественно, набросилось на эту мысль, чтобы объяснить ее на тысячу ладов. На карте Азии райские сады располагаются в самых различных местах, то сообразно со стремлением удовлетворит национальному тщеславию, то с целью легчайшего согласования с историческими или религиозными воззрениями. Предполагали   также,   что   настоящее   местонахождение   рая   могло   быть только на Северном Полюсе. По мнению англичанина Э. Мартина, область льдов должна была начать охлаждаться раньше всех других областей земного шара, и потому именно она была местопребыванием наших прародителей. Оставляя в стороне эти попытки искать рай так далеко от Месопотамии, нужно все­таки заметить, что в мифических преданиях о рае постоянно упоминается какая­то «северная   гора»,   пребывание   властителя   света,   отца   небесных   духов, являющаяся источником вод, осью, вокруг которой вращаются небеса. Пирамидальные храмы Халдеи и других месопотамских стран имели своей моделью гору, и именно священную северную гору, ­ подобно ей, они стремление подниматься до небес выше облаков. При рождении легенды эта гора, очевидно, была   хорошо   известной   вершиной,   считавшейся   у   окружного   населения священной. Но удаляясь от этой горы, возвышавшейся над их колыбелью, народы во   время   своих   переселений   стали   забывать   ее   истинное   местоположение   и последовательно переносили свое поклонение с вершины на вершину. Наконец, далека родина постепенно совсем исчезла с из горизонтов, даже из их памяти. Тогда   пришлось   располагать   священное   место   вблизи   своего   временного местопребывания ли даже создать его в фантазии. Сначала «отцом стран» был Демавенд, Эльвенд или какая­нибудь другая гора Иранского Востока. О какой вершине   говорит   пророк   Исайя,   прославляя   «трон   сонма   ангелов, возвышающийся у полнунощи превыше звезд Бога сил»? Может быть об Арарате или   Кавказе?   Это   неважно,   ведь   поверхность   земли   испещрена   священными вершинами   и   даже   там,   простирается   плоская   равнина,   люди   создают искусственные вершины. Таким образом, и ступенчатые пирамиды, и известная в истории древних «лестница   Иакова»   были   в   первичных   сказаниях   настоящими   горами, ступенчатыми   поверхностями,   по   которым   восходили   ангелы,   принося поклонение богам. Эти горы, построенные человеческим руками, пирамиды с семью   воротами,   посвященными   семи   планетам,   были   символами   священной вершины. Да и «висячие сады» царей вавилонских не были ли искусственным раем,   расположенным   террасами,   по   которым   струилась   поднятая   сильными гидравлическими   машинами   вода.   Журчание   ее   символизировало   священные реки, берущие начало с горных высот. Впрочем,   вероятно,   вавилонские   цари   воспользовались   народным почитанием   ступенчатых   храмов,   чтобы   сделать   из   них   свои   усыпальницы, подобно тому, как египетские собратья, фараоны, избрали себе с этой же целью пирамиды. Персидское название рая «парадиз» датируется происхождением не более 4000   лет.   Оно   обозначало   сначала   охотничьи   парки   «пайридайза»   (место, окруженное стеною) и не относилось к местам блаженства. Однако, эти места всегда   должны   были   быть   чисты   и   красивы.   Так   с   течением   времени   слово приобрело смысл рая ­ красивого места. Однако, у иранцев это слово всегда применялось в грубом смысле. Для выражения же таинственного места, полного счастья, употреблялось  слово  vara, аналогичное  слову  Eden, применяемому в священных   еврейских   книгах   и   означало   «место   радости»   или   «место удовольствия». Все эти толкования рая должны были иметь в глазах человека, помимо собственной красоты, еще значение, делавшее их до бесконечности прекрасным: с ними были связаны воспоминания, полные сожаления. Каждая раса, каждый народ, каждое племя имело свой «рай». История географии   нашли   их   сотни,  начиная   с  гор   Ниппона   и  кончая   Вилла   де­лось­ Цезарес в долинах северной Патагонии. Можно даже спросить, есть ли хоть одна из труднодоступных великих горных вершин, которая не была бы раем. Таков,   например,   Мустаг­Ата,   на   вершину   которой   4   раза   тщетно стремился   Свен   Хедин.   Там   наверху,   рассказывают,   открывается   прелестная долина,   где   под   деревьями   ветвится   река,   впадающая   в   никогда   не возмущающееся   бурями   озеро.   Тысячи   веков   стоит   там   Город   Янайдар, населенный бессмертными жителями. Почти   тождественная   легенда   описывается   в   Вавилонском   кантоне   об одной потерянной долине, которую и теперь разыскивают в массиве Мон Розы. Помещаемые   жителями   Месопотамии   в   Иране   или   Армении   раи   были потом перенесены западными  семитами в бассейн Евфрата, ­ и один из этих садов Месопотамской равнины, благодаря священным еврейским книгам, более всего преследовал воображение человечества. Где же в точности находилось это удивительное место, оставшееся таким прекрасным   в   памяти   евреев,   что   они   сделали   его   местом   рождения   своего прародителя,   садом   невинности,  где   неизвестен   был   грех?   Определить   место этого халдейского эдема не пока удалось, так как жреческие касты различных городов   указывали   на   него   различно,   а   затем,   следуя   переселению   культов постройке   и   разрушению   городов,   перемещалось   в   различные   страны   и   само священное место. Одним из таких избранных пунктов был Вавилон. Древнее название этого города   ­   Тин­тир­ки   ­   означало   место   «дерева   жизни»,   то   есть   дерева, занимавшего   центр   земного   рая.   Кроме   того,   одно   из   наименований   самой Вавилонии   ­   Ган­Дуниаш   или   Кар­Дуниаш   ­   парк   или   ограда   Бога   Дуниаша, личности   скрытой   во   мраке   веков.   С   другой   стороны,   легенды   определенно указывают в качестве настоящего Эдема место слияния рек Тигра и Евфрата. По рассказам прибрежных жителей, одна группа пальм, расположенная в местности Корна  над местом слияния  рек,  указывает  то самое  место, где произрастало «древо познания добра и зла». Бирс­Нимруд, развалины Вавилонской башни Развалины   Эриду,   «города   доброго   бога»,   древнейшего   города   Халдеи, расположены вблизи слияния рек, по левому берегу Евфрата. Четверная   Вавилонская   колонна   из   обожженных   кирпичей   (На   каждом кирпиче   находится   незаметная   снаружи   надпись,   оттиснутая   до   обжигания   и служившая магической формулой для гарантирования вечности монументов и защиты их от видимых и невидимых врагов. Гобино) По   мусульманской   легенде,   вероятно   завещанной   израильтянами,   тело Адама, нашего общего предка, родившегося от красной глины т.е. ила Евфрата, покоится   под   развалинами   Куфы,   на   юге   от   Вавилона,   недалеко   от   ворот древнего «сада утех», откуда изгнал его меч херувима. Адам   и   Ева   (барельеф   Делича)   (от   автора:   привлекает   внимание изображение дерева, как хвойного) Легенда о земном рае, переместившись с высоких гор Востока к равнинам Халде, продолжала свой путь из страны в страну на запад. Так, другой Эдем или рай   нашил   между   Ливаном   и   Антливаном,   в   долине,   которая,   действительно была, по Птолемею, «обителью наслаждений». А далее на запад, в греческом мире или еще за ним. Позднее, в ту замечательную эпоху, когда на другом берегу Атлантики открыли   Новый   Свет,   сам   Колумб   замечал,   что   великая   река   воды   которой вливаются в залив Печали, истекает из земного рая. Его потом искали в тысячах различных   мест,   да   и   продолжали   бы   искать   теперь,   если   бы   география   не привела в известность планету и не признала бы единства законов во всех земных явлениях. Из   многочисленных   предположений   относительно   рая   самым   странным, может быть, было мнение Гордона, победителя Тай­Пингов и героя Хартума. Этот фанатичный солдат указывал на остров Праслин, из группы Сейшельских, как на библейский рай. Правда «четыре реки», о которых говорит Ветхий Завет, не текут уже кругом этого основного сада, но это ничего не значит, так как они могли   течь   прежде,   так   как   остров   соединялся   раньше   с   материком   Тигр   и Евфрат, протека тогда по пространству, занятому теперь Персидским заливом и Османским морем, впадали в Индийский океан, а Нил и Гихон, современный поток Иерусалима, соединялись в долине, наполненной теперь Красным морем, и, огибая остров Сокотору, соединялись в долине обеими халдейскими реками. Все остальные части библейского текста объяснялись Гордоном подобным же образом: так, «дерево жизни» было ничто иное, как хлебное дерево, а «дерево познания   добра   и   зла»   ­   знаменитая   морская   кокосовая   пальма  Lodoicea Secheyllarum. Некоторые священные горы и райские сады Европы и Азии Писатель более широких географических взглядов не стал бы искать сада жизни  на  столь узком  пространстве  как  маленький островок. Он бы  спросил себя, не нужно ли отождествлять место рая с той областью, которую орошают четыре   великие   реки:   Тигр,   Евфрат,   Инд   и   Нил.   Легенды,   которые   охотно смешивают небо, землю и ад, не заботятся о деталях. Четыре могучих потока вероятно больше всего поражали воображение людей, и потому не удивительно, что они слились в одной общей концепции. Эти представления сильно отразились на общих идеях месопотамцев. Хронология В   настоящее   время   еще   трудно   составить   хронологическую   таблицу событий, относящихся к Месопотамии. В нашем распоряжении находятся только имена некоторых властителей, притом, во многих случаях таких, власть которых огрраничивалась стенами их города: Ниппура, Агада, Киша, Ларзама, Ура, не говоря о Сузе и Вавилоне. В связи с эти, ограничимся перечислением наиболее известных имен, которые встречаются на их статуях в музеях. Первый   цикл   имен   был   открыт   при   раскопках   Ниппура.   Имена   царей Муллил,   Лугал,   Энсагна   относят   ко   временам,   отдаленных   от   настоящего приблизительно на 8000 с лишним лет. Однако, возможно, что они обозначали мифических личностей. К эпохе, отдаленной от нас на 58­60 веков, можно отнести Шаргину и его сына Нарам­Сина, царя города Агада, Ирбагу и Дунги, царей Ура, их вассала Гудеа, властителя Сирпулы, Хумбабу и Карибу­ша­Шушинака, царей сузы. Хаммураби, царь Вавилонский,  распространил  свое владычество   на  всю Халдею около 3950­4150 лет тому назад. Несколько   веков   спустя,   в   Месопотамии   царствовала   так   называемая «кусситская»   династия,   неизвестного   происхождения.   Один   из   последних   ее представителей, царь Куригалзу, жил за 33 века до нас. Вскоре после него, в правление царя Тугультипалишара  II, началась эпоха ассирийских вторжений в нижнюю Халдею где независимые цари стали более редкими. Следуя   трудам   Пинча,   приведем   здесь   имена   некоторых   властителей Вавилона, из которых последний был свергнут с трона «царем царей» Киром. Благоприятные   условия   среды,   почва,   климат,   судоходные   реки,   море, правильные ветры ­ все это, дав Месопотамии много преимуществ, в тои числе вызвав и подъем научного духа, сделали из Вавилона центральный рынок народов на   очень   значительном   пространстве   древнего   мира.   По   кодексу   законов Хаммураби мы узнаем, что торговля находилась в руках богатых капиталистов или банкиров, которые, как и в наше время, управляя только общим ходом дел, предоставляли выполнение деталей своим агентам. Все   способы   обмена   значительно   облегчились   великим   открытием   ­ письменностью, давшей возможность свободно распространять мысли, выражая их   материально.   Аккадийцы,   эта   туранская   народность,   основавшая   первые города в долине Месопотамии, вырезали свои надписи уже 70 с лишним веков тому назад. Легенда о потопе, передаваемая Берозом, свидетельствует о том уважении, с каким вавилоняне относились к книгам о происхождении истории. Именно   по   этой   легенде,   Зизутросу   прежде   всего   было   рекомендовано,   в предвидении   катастрофы,   взять   начало,   середину   и   конец   всего,   что   было написано   на   таблицах   и   зарыть   их   в   «городе   солнца»   Сиппаре.   Тогда   как   в европейских   сказаниях   о   всемирном   потопе   упоминается   лишь   о предупредительных мерах для дальнейшего существования животных, рассказ Бероза   отмечает,   прежде   всего,   заботливость   Бога­спасителя   о   сохранении сокровищ мысли. Впрочем, и сам вавилонский миф говорит о необходимости и важности книг для человека: город Эриду согласно этому мифу, был построен во всем   своем   великолепии,   то   есть   со   своими   обсерваториями   и   собраниями глиняных   таблиц   прежде,   чем   «было   посеяно   человеческое   зерно».   Период научного   развития   до   начала   истории   был   так   продолжителен,   что   нельзя   и представить себе эпохи, предшествовавшей письменности. Так, Урук или Варка в Халдее (город Эрек в Библии и Орхоэ греческих географов) был, подобно Сиппаре,   «городом   книг».   Царь   Шаргина   основал   в   Ниппуре   библиотеку,   из которой Ассурбанипал велел скопировать большую часть текстов для летописей Ниневийского дворца. Она содержала более 500 томов по 500 страниц каждая, в формате «in quarto» книг прошлого и позапрошлого веков. Как бы далеко мы ни углублялись в прошедшее, документы показывают, что происхождение письменности нужно отнести еще к более древнему времени и   ученые   ожидают   дня,   когда   древние   библиотеки   Месопотамии   будут   в достаточной мере исследованы, чтобы можно было узнать историю этих стран за 50 веков до нас, во всех подробностях и даже более детально, нежели историю Греции до Песидских войн или Рима до Сципиона. Первоначально   формой   знаков,   вырезанных   на   различных   материалах, сохранившихся   в   библиотеке   халдейских   городов,   было   воспроизведение очертаний предметов, аналогичное иероглифам. Материал,   употреблявшиеся   для   табличек,   и   способ   письма   также изменились с течением времени. Может быть письменные знаки сначала рисовали на дереве. Во всяком случае, нужно было время, чтобы их стали оттискивать на сырой глине. Лофтус нашел на развалинах Урука две таблички с одной и той же надписью, причем, на одной табличке эта надпись была вырезана, а на другой ­ оттиснута.   Второй   способ   получил   большое   распространение   и   почти   все письменные документы древних эпох, которые находятся в музеях, написаны значками в форме гвоздей, посредством палочки, оставлявшей глубокий след в твердой глине. Этот материл, глина, определил и сам способ исполнения письма: вавилонская   письменность   получила   странную   клинообразную   форму   именно потому, чт глина была единственным удобным материалом, находившимся под рукой,   а   на   ней   трудно   было   выводить   изогнутые   линии.   Удобнее   было изображать   прямые   черты   и   затем   останавливать   острие   палочки,   образуя расширенную часть черты. Лишь   благодаря   трудам,   искусству   и   остроумию   ученых   (Гротефенд, Раулинсон, Опперт, Смит и др.), удалось прочитать эти клинообразные письмена аккадийцев   и   ассириян,   мидян   и   персов.   Заслуга   этих   исследователей представляет большую ценность, чем писцы Навуходоносора и Дария, которые испытывали затруднения при выяснении смысла древних таблиц. В настоящее время история этих стран, орошаемых Тигром и Евфратом, и некогда столь населенных, восстает из земли, под которой она была погребена. Раскапывая   грубы   обломков,   перед   нами   предстают   и   воскресают священные изображения древних богов, повергающие в изумление, смешанное с ужасом, современных арабов, потомков ниневийских почитателей этих божеств. Кроме того, эти груды обломков сохранили для нас тысячи написанных таблиц, по которым современные ученые постепенно выясняют древние мифы и узнают о происхождении   наших   наук.   К   сожалению,   если   до   нас   дошло   драгоценное содержание дворцов, то зато, сами постройки не сохранились.