РЕФЕРАТ НА ТЕМУ: Союзническая война в Риме

РЕФЕРАТ НА ТЕМУ: Союзническая война в Риме СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ     ГЛАВА 1. ПРИЧИНЫ И НАЧАЛО СОЮЗНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ     ГЛАВА 2. ЗАВЕРШЕНИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯ СОЮЗНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ     ЗАКЛЮЧЕНИЕ     СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ВВЕДЕНИЕ С тех пор как последняя война италиков за независимость  закончилась победой над Пирром, т.е. в течение почти 200 лет, и главенство Рима в Италии ни разу не было потрясено в своих основаниях, даже в периоды величайшей опасности.   Тщетно   геройский   род   Баркидов,   тщетно   преемники   великого Александра   и   Ахеменидов   пытались   поднять   италийский   народ   против всемогущего   Рима.   Италики   покорно   шли   на   поля   сражений   на   берегах Гвадалквивира и Медшерды, в Темпейском ущелье и на Сипиле, и ценой крови своей молодежи помогли своим повелителям завоевать три части света. Но их собственное положение полностью изменилось скорей к худшему, чем к лучшему. В материальном отношении они в общем могли не жаловаться. Если   мелкие   и   средние   землевладельцы   во   всей   Италии   страдали   от безрассудных римских хлебных законов, то зато богатели владельцы крупных поместий, а еще больше ­ сословие купцов и капиталистов, так как в отношении финансовой эксплуатация провинций италики пользовались в сущности такой же защитой властей и такими же привилегиями, как римские граждане. Таким   образом,   материальные   выгоды,   связанные   с   политической гегемонией   Рима,   в   значительной   мере   распространялись   и   на   италиков. Экономическое и социальное положение Италии вообще не находилось в прямой зависимости   от   различия   политических   прав   населения.   В   некоторых, преимущественно   союзных   областях,   как,   например,   в   Этрурии   и   Умбрии, свободное крестьянство совершенно исчезло. В других, как, например, в долинах Абруццских   гор,   крестьяне   жили   еще   в   сносных   условиях   и   частично   даже совсем   не   пострадали;   такие   же   различия   существовали   и   в   ряде   округов   с населением из римских граждан. Напротив, политический гнет становился все жестче, все тяжелее. Правда, открытое формальное правонарушение не имело места, по крайней мере, в главнейших вопросах. Римское правительство в общем уважало   свободы   общинного   самоуправления,   закрепленного   договорами   под именем   суверенитета   италийских   общин;   а   когда   римская   партия   реформ   в начале   аграрного   движения   пыталась   отнять   у   привилегированных   союзных общин   закрепленные   за   ними,  государственные   земли,  она   встретила   упорное сопротивление со стороны строго консервативной и умеренной партии, да и сама оппозиция очень скоро отказалась от своего намерения. Цель данной работы ­ исследование Союзнической войны в Риме. Задачи: ) рассмотреть причины и начало Союзнической войны; ) изучить завершение и последствия Союзнической войны. ГЛАВА 1. ПРИЧИНЫ И НАЧАЛО СОЮЗНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ Итак,   италийские   союзники   из   более   или   менее   терпимого   зависимого положения попали в самую тяжелую кабалу. Вместе с тем у них была отнята всякая   надежда   на   расширение   их   прав.   Уже   со   времени   покорения   Италии доступ   в   ряды   римских   граждан   был   чрезвычайно   затруднен:   дарование гражданских прав целым общинам было совершенно прекращено, а дарование их отдельным   лицам   было   очень   ограничено.   Теперь   пошли   еще   дальше   в   этом направлении. Когда в 126 г. и в 122 г. происходила борьба за распространение прав   римского   гражданства   на   всю   Италию,   Рим   ограничил   даже   право переселения   италиков:   постановлением   сената   и   народа   все   проживавшие   в столице не граждане были изгнаны из Рима. Эта жесткая мера была не только ненавистной, но и опасной, так как нарушала множество частных интересов.  Короче говоря, прежде италийские союзники находились по отношению к римлянам на положении опекаемых братьев, это была скорее защита, чем опека, они не были обречены на вечное несовершеннолетие и находились на положении подневольных слуг, с которыми господа обходились милостиво, не отнимая у них надежду на освобождение. Но теперь все италийские союзники оказались примерно в одинаковом подвластном и безнадежном положении, под розгами и секирами   своих   повелителей.   Самое   большее   ­   они   могли   в   качестве привилегированных   слуг   передавать   несчастным   провинциалам   те   пинки, которые сами получали от своих господ. В природе таких раздоров заложено то, что вначале, сдерживаемые чувством национального единства и воспоминаниями о   совместно   пережитых   опасностях,   они   проявляются   мягко   и   робко.   Но постепенно   разрыв   усиливается,   и   отношение   между   властвующими   и повинующимися   становится   отношением   голого   насилия:   первые   опираются только на свою силу, вторые повинуются только под влиянием страха. Очень скоро выяснилось, что союзники не могут рассчитывать добиться своего добром. У них должно было явиться желание взять силой то, в чем им отказывали.   Но   тогдашнее   положение   Рима   не   позволяло   и   помышлять   об осуществлении этого желания. Хотя численное соотношение римских граждан и не   граждан   в   Италии   невозможно   точно   определить,   но   можно   считать несомненным, что число римских граждан не очень уступало числу союзников и приблизительно   на   400   000   способных   носить   оружие   римских   граждан приходилось по меньшей мере 500 000, а вероятнее 600 000 союзников. Пока при таком соотношении сил римский народ был силен своим единством и ему не угрожал   опасный   враг   извне,   италийские   союзники   не   могли   предпринять совместного   выступления;   они   были   раздроблены   на   множество   отдельных городских   и   сельских   общин   и   связаны   с   Римом   множеством   нитей, отношениями   общественного   и   частноправового   характера.   Правительству   не требовалось   особой   мудрости,   чтобы   держать   в   повиновении   недовольных подданных, опираясь на сплоченную массу римских граждан, используя весьма значительные ресурсы провинций и восстанавливая одну общину против другой.  Поэтому италики сохраняли спокойствие до тех пор, пока революция не стала   расшатывать   Рим.   Но   когда   вспыхнула   революция,   италики   приняли участие в борьбе и интригах партий с тем, чтобы с помощью той или другой партии   добиться   равноправия.   Они   действовали   сначала   в   союзе   с   народной партией,  потом   с  сенатской,   но   от   обеих   добились   немногого.  Им   пришлось убедиться, что лучшие люди обеих партий, аристократы и популяры, признавали обоснованность и справедливость их требований, но были одинаково бессильны убедить большинство среди своих партий в необходимости удовлетворить эти требования.   Италики   видели,   что   как   только   самые   даровитые,   самые энергичные   и   чтимые   государственные   мужи   Рима   выступали   ходатаями   за италиков, их тотчас покидали их собственные приверженцы, и роль их кончалась. За   30   лет   революции   и   реставрации   неоднократно   происходила   смена правительства, но как бы ни менялись программы, неизменно царил близорукий эгоизм. Последние   события   особенно   ясно   показали   всю   тщетность   надежд италиков на то, что Рим согласится принять во внимание их претензии. Пока стремления   италиков   смешивались   с   требованиями   революционной   партии   и разбивались   о   неразумное   сопротивление   народной   массы,   можно   было   еще питать   надежду   на   то,   что   олигархия   выступает   не   столько   против   самого равноправия по существу, сколько против людей, предлагавших его; можно было думать,   что   более   разумное   правительство   согласится   принять   эту   меру,   не нарушающую интересов олигархии и спасительную для сената.  Вместо ожидаемых смягчений издан был в 95 г. консульский закон, строго запрещавший   не   гражданам   присваивать   себе   права   граждан   и   угрожавший ослушникам   судебными   преследованиями   и   карами.   Много   самых   видных   и уважаемых   личностей,   более   всех   заинтересованных   в   уравнении   прав,   были брошены   этим   законом   Муция   из   рядов   римлян   обратно   в   ряды   италиков. Подобно   этому   акту   закон   Лициния   ­   Муция   явился   ближайшей   причиной гражданской  войны. А  между  тем  авторами  этого  закона  были  не  заядлые  и неисправимые оптиматы, а такие люди, как Квинт Сцевола и Луций Красс. Это являлось тем печальнее, что Сцевола, умный и всеми уважаемый человек, был, как,   впрочем,   по   призванию   юристом,   а   по   воле   судьбы   государственным деятелем; вследствие своей столь же почтенной, сколь вредной привязанности к букве   закона,   он   явился   главным   виновником   войны,   вспыхнувшей   сначала между сенатом и всадниками, а затем между римлянами и италиками. Оратор Луций   Красс   был   другом   и   союзником   Друза   и   вообще   одним   из   самых умеренных и проницательных оптиматов.  В разгар сильного брожения, вызванного во всей Италии этим Италики законом и многочисленными процессами, возникшими на его почве, у италиков снова явилась надежда в лице Марка Друза. Случилось то, что казалось почти невозможным: консерватор усвоил реформаторские идеи Гракхов и выступил бойцом   за   равноправие   италиков.   Видный   аристократ   решился   одновременно эмансипировать и италиков от Сицилийского пролива до Альп, и правительство. Он   готов   был   отдать   на   выполнение   этих   возвышенных   планов   всю   свою испытанную   энергию.   Нельзя   установить,   действительно   ли   Друз,   как утверждали, стал во главе тайного общества, нити которого расходились по всей Италии и члены которого клятвенно обязывались стоять за Друза и за общее дело.   Но   если   он   и   не   принимал   участия   в   таких   опасных   предприятиях, действительно   недопустимых   для   римского   должностного   лица,   дело, несомненно,   не   ограничивалось   общими   обещаниями.   Несомненно,   от   имени Друза были установлены рискованные связи даже без его согласия и против его воли.   Италики   ликовали,   когда   Друз   провел   свои   первые   законы   с   согласия большинства сената. С еще большим восторгом все общины Италии встретили потом   известие   о   выздоровлении   трибуна,   внезапно   тяжело   заболевшего.   Но когда обнаружились дальнейшие намерения Друза, все изменилось. Друз не мог осмелиться   внести   свой   главный   закон,   он   был   вынужден   отсрочить   его, колебаться   и   вскоре   отступить.   Италики   узнали,   что   большинство   сената становится ненадежным и грозит покинуть своего вождя. Быстро пронеслись по италийским общинам известия о последних событиях: проведенный уже закон отменен,   капиталисты   царят   наглее,   чем   когда­либо,   на   трибуна   совершено покушение, он погиб от руки убийцы (осень 91 г.).  Со смертью Марка Друза италики потеряли последнюю надежду добиться путем   соглашения   принятия   их   в   число   римских   граждан.   Если   и   этот консервативный и энергичный человек при благоприятнейших условиях не мог склонить к этому свою собственную пропартию, то, значит, вообще невозможно добиться этого добром от Рима. Италикам приходилось выбирать одно из двух: покориться   и   терпеть   или   же   еще   раз   возобновить   по   мере   возможности объединенными силами попытку, которая за 35 лет до этого была подавлена в самом зародыше разрушением Фрегелл, взяться за оружие, уничтожить Рим и завладеть   его   наследством,   или   же   заставить   Рим   признать   равноправие италиков. Разумеется, на второй путь можно было решиться лишь с отчаянья. Римский претор Гай Сервилий, облеченный проконсульской властью, узнав от своих шпионов, что город Аскул (Асколи) в Абруццах отправляет соседним городам заложников, отправился туда со своим легатом Фонтеем и небольшой свитой и обратился к жителям, собравшимся в театре на большое представление, с   громовой   речью   и   угрозами.   Толпа   тут   же   в   театре   растерзала   римских магистратов, а затем, словно для того, чтобы неслыханным злодеянием отрезать всякий   путь   к   примирению,   местные   власти   приказали   запереть   городские ворота, и все находившиеся в Аскуле римляне были перебиты, а имущество их разграблено.  Восстание   распространилось   по   полуострову   с   быстротой   степного пожара.   Впереди   шел   храбрый   и   многочисленный   народ   марсов,   и   сабеллы действовавший   заодно   с   мелкими,   но   энергичными   абруццскими   союзами: пелигнами,   марруцинами,   френтанами   и   вестинами.   Душой   движения   был храбрый   и   умный   Квинт   Силон.   Марсы   прежде   всех   формально   порвали   с Римом;   поэтому   эту   войну   впоследствии   стали   называть   марсийской.   Их примеру   последовали   самнитские   общины,   а   затем   и   все   прочие   италийские общины ­ от Лириса и Абруцц до Апулии и Калабрии. Таким образом, вскоре вся средняя и южная Италия поднялась против Рима. Восстание   было,   таким   образом,   в   основном   делом   крестьянства   и среднего   сословия,   тогда   как   муниципальная   аристократия   и   теперь   еще продолжала держать сторону Рима. Отсюда понятно, почему отдельные общины в восставших округах, а в восставших общинах меньшинство, стояли за союз с Римом. В   общем,   как   и   во   время   войны   с   Ганнибалом,   латинские   и   греческие города   остались   на   стороне   Рима,   а   сабелльские   примкнули   к   восставшим. Предки   римлян   основали   свое   владычество   в   Италии   на   выделении привилегированной   аристократии;   искусно   разделяя   италийское   население   по степеням зависимости, римляне держали одни общины в повиновении с помощью других, более привилегированных, а в каждой общине властвовали с помощью муниципальной аристократии. Лишь теперь, при никуда не годном управлении олигархии,   вполне   выявилось,   как   прочно   государственные   мужи   IV   и   V   вв. строили свое здание. Здание это выдержало уже не одно сотрясение, оно устояло и теперь против бури.  Ближайшим   последствием   восстания   италиков   также   как   и   после поражений   правительственной   политики   в   Африке   и   Галлии   была   волна процессов.   Всадническая   аристократия   расправлялась   таким   путем   с   теми лицами из правительственной партии, которых ­ основательно или нет ­ считали ближайшими виновниками катастрофы. По предложению трибуна Квинта Вария, была учреждена особая комиссия по делам о государстенной измене, несмотря на   сопротивление   оптиматов   и   интерцессию   со   стороны   других   трибунов. Комиссия   должна   была   расследовать   заговор,   затеянный   Друзом   и   широко распространенный в Италии, а также в Риме; восстание якобы выросло из этого заговора, а поэтому участие в последнем теперь, когда половина Италии взялась за оружие, являлось в глазах озлобленных и испуганных римлян несомненной государственной   изменой.   Приговоры   комиссии   сильно   опустошили   яды   тех сенаторов, которые склонялись к соглашению.  Однако   на   первых   порах   восстание   и   террор   комиссии   по   делам   о государственной измене восстановили по крайней мере видимость единодушия и силы римлян. Партийные распри умолкли. Выдающиеся офицеры всех партий ­ демократы, как Гай Марий, аристократы, как Луций Сулла, друзья Друза, как Публий Сульпйций Руф, предоставили себя в распоряжение правительства. По постановлению   сената,   все   суды,   за   исключением   комиссии   по   делам   о государственной измене, временно приостановили свою деятельность. Деловая жизнь замерла, все заботы направлены были исключительно на набор солдат и производство оружия. Пока Рим собирал, таким образом, силы для предстоящей тяжелой борьбы, повстанцам надо было разрешить более трудную задачу: построить во время войны свою политическую организацию. Сенату из 500 членов   поручено   было   выработать   онституцию   и   организовать   военное руководство.   Латинский   язык,   бывший   уже   в   то   время   во   всеобщем употреблении и марсов и пиценов, остался официальным языком, но наряду с ним   и   на   равных   правах   был   поставлен   самнитский   язык,   преобладавший   в южной Италии. Из этих мероприятий явствует, что, ­ как впрочем, и само собой понятно, ­ италики ставили себе целью уже не добиваться уравнения в правах с Римом, а уничтожить или покорить Рим и основать новое государство.  Зимой 91/90 г., началась борьба сабелльского быка и римской волчицы; так эта борьба изображена на одной из монет повстанцев. Обе стороны деятельно готовились к войне. Рим свозил запасы из всех провинций, особенно из Сицилии, и   на   всякий   случай   привел   в   состояние   обороны   городские   стены,   давно находившиеся   в   пренебрежении.   Боевые   силы   обеих   сторон   были   более   или менее   равны.   Пробелы   в   италийских   контингентах   римляне   восполнили усиленным набором из римских граждан и из почти совершенно романизованных уже   жителей   кельтских   областей   по   эту   сторону   Альп   (в   одной   кампанской армии   их   служило   10   000   чел.),   отчасти   вспомогательными   войсками   из нумидийцев и других народов за пределами Италии. С помощью греческих и малоазийских   свободных   городов   римляне   собрали   военный   флот.   С   обеих сторон, не считая гарнизонов, было мобилизовано до 100 000 солдат, причем италийцы нисколько не уступали римлянам в доблести, в военном искусстве и в вооружении.  Военные действия очень затруднялись как для восставших, так для римлян тем,   что   восстание   простиралось   на   очень   большую   территорию,   причем   на последней было разбросано много крепостей, обеих стоявших на стороне Рима. Повстанцам приходилось вести осаду армий крепостей, что раздробляло их силы и отнимало у них много времени, и в то же время защищать длинную линию границы. В этой совершенно децентрализованной войне инициатива наступления в общем   принадлежала   римлянам.   Но   и   здесь   не   было   проявлено   энергичной инициативы. Замечательно следующее: римляне не концентрировали своих войск для нападения на повстанцев с превосходными силами, а повстанцы не делали попыток вторгнуться в Лаций и ударить на вражескую столицу. Впрочем, мы слишком мало знаем об условиях, в которых находились обе стороны, чтобы судить о том, возможно ли было действовать иначе и как именно, и в какой мере этот недостаток единства в военном руководстве объяснялся вялостью римского правительства и слабой связью между восставшими общинами. Восстание   разрасталось.   Мутил   во   главе   самнитской   армии   проник   в Кампанию,   и   граждане   Нолы   сдали   ему   город   и   выдали   римский   гарнизон. Начальник гарнизона был по приказанию Мутила казнен, а солдаты зачислены в армию   победителя.  Салерн,  Стабии,  Помпеи,  Геркуланум   примкнули   к   части восстанию. Мутил смог проникнуть на территорию к северу от кампании Везувия и   во   главе   своей   самнитско­луканской   армии   осадил   Ацерры.   Нумидийцы, которых   было   очень   много   в   армии,   Цезаря,   стали   толпами   переходить   к Мутилу, вернее, к Оксинте, сыну Югурты, который попал в руки самнитов при сдаче Венусии и появился теперь среди них в царском пурпурном одеянии.  Цезарю пришлось немедленно отправить весь африканский отряд обратно на родину. Мутил отважился даже напасть на римский, лагерь, но был отбит; а римская конница атаковала отступавших самнитов, причем они потеряли около 6 000  человек  убитыми.  Это  был   первый  значительный   успех  римлян  в  этой войне. Армия провозгласила своего полководца императором, а жители Рима, сильно упавшие духом, теперь воспрянули. Впрочем, вскоре после этого при переправе   через   какую­то   реку   победоносная   армия   была   атакована   Марием Эгнатием, который нанес ей решительное поражение. Разбитая армия должна была   отступить   в   Теан   для   перегруппировки.   Однако   энергичному   консулу удалось еще до наступления зимы восстановить боеспособность своей армии и снова   занять   прежнюю   позицию   под   стенами   Ацерр,   осажденных   главной самнитской армией под начальством Мутила. Одновременно   начались   военные   действия   также   в   средней   Италии. Восстание в Абруццах и в окрестностях Фуцинского озера угрожало опасностью столице,   так   как   эти   местности   находились   марсами   недалеко   от   Рима.   По постановлению сената, Марий сменил Лупа на посту главнокомандующего в ему удалось   по   крайней   мере   приостановить   дальнейшие   успехи   неприятеля.   Но вскоре в армию Мария был назначен на равных с ним правах Квинт Цепвон.  Наконец, в течение того же года, кроме тяжелой борьбы во многих пунктах средней и южной Италии римлянам пришлось воевать также на севере. Опасное положение, в котором Рим оказался в первые месяцы войны, побудило многие умбрийскяе   и   некоторые   этрусские   общины   присоединиться   к   восстанию. Пришлось   послать   против   умбров   Авла   Плотин,   а   против   этрусков   Луция Порция   Катона.   Впрочем,   римляне   встретили   здесь   гораздо   менее   упорное сопротивление, чем в Марсийской и Самнитской областях, и имели решительный перевес во всех боях. Так закончился тяжелый первый год войны, оставив как в военном, так и в политическом отношении печальные воспоминания и мрачные перспективы. В военном   отношении   обе   римские   армии,   действовавшие   против   марсов   и   в Кампании,   были   ослаблены   тяжелыми   поражениями   и   пали   духом,   северная армия   вынуждена   была,   прежде   всего,   прикрывать   столицу,   южная   армия, стоявшая под Неаполем, подверглась серьезной опасности быть отрезанной, так как   повстанцы   могли   без   больших   трудностей   проникнуть   туда   из   области самнитов   или   марсов   и   укрепиться   где­нибудь   между   Римом   и   Неаполем; поэтому   римское   командование   сочло   необходимым   протянуть   хотя   бы   цепь постов от Кум до Рима. В политическом отношении восстание за этот первый год войны разрослось, территория его расширилась во всех направлениях.  Настроение   римлян   было   чрезвычайно   подавленное.   Немало   граждан предалось тогда отчаянию и считало, что все погибло. После побед Цезаря при Ацеррах и Страбона в Пицене настроение несколько поднялось. После первой из этих   побед   римляне   снова   заменили   военные   одежды   гражданскими,   после второй   ­   сняли   знаки   общественного   траура.   Тем   не   менее   для   всех   было несомненно, что в общем итоге победа в этой войне оказывалась не на стороне римлян.  А   главное  ­   сенат   и  граждане   утратили   то   состояние   духа,  которое помогло им перенести все тяжелые испытания во время войны с Ганнибалом и, в конце концов, обеспечило тогда победу. Нынешнюю войну римляне начали с такой же гордой уверенностью, но не сумели сохранить ее, как тогда, до конца. Твердое упорство и непреклонная последовательность уступили место дряблости и трусости. Уже после первого года   войны   Рим   внезапно   изменил   свою   внешнюю   и   внутреннюю   политику   и повернул на путь соглашений. Несомненно, это было самое разумное, что можно было сделать. Но не потому, что сила врага вынуждала римлян соглашаться на невыгодные   для   них   условия   мира,   а   потому,   что   сам   предмет   спора, увековечение  политического  первенства   Рима  в  ущерб   остальному  населению Италии, приносил республике больше вреда, чем пользы. В общественной жизни бывает, что  одна  ошибка  исправляет  другую.  Так  и на  этот  раз  трусость  до некоторой степени исправила вред, причиненный безрассудным упрямством. ГЛАВА 2. ЗАВЕРШЕНИЕ И ПОСЛЕДСТВИЯ СОЮЗНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ В конце 90 г. консул Луций Юлий Цезарь провел закон в духе группы умеренных,   приверженцев   Ливия   Друза.   По   закону   права   гражданства предоставлялись всем италикам, оставшихся верным Риму. Закон имел в виду прежде всего этрусков и умбров, готовых присоединиться к восстанию. Закон Юлия достиг своей цели ­ внесения розни в ряды восставших. Второй   год   войны   (89­й)   в   общем   был   уже   менее   благоприятен   для италиков. С наибольшим рвением, как и прежде, сражались марсы и самниты. Несмотря   на   частичные   поражения,   нанесенные   Суллой,   марсы   продолжали храбро сражаться и ни при каких условиях не хотели складывать оружия. Среди италийских   народностей   марсы   пользовались   репутацией   наиболее воинственного и непобедимого народа. Немало примеров героизма выказали и другие, родственные марсам сабелльские народы.  союзническая война рим италия Второй год Союзнической войны отмечен серьезными боями в Пицене и Самнии. В Пиценской области особенно жестоко было сражение под городом Аскулом.   Помпей   Страбон   окружил   город   со   всех   сторон   и   начал   осаду. Началось кровопролитное сражение, в котором приняли участие 75 тыс. человек со стороны римлян и 60 тыс. со стороны италиков. После того как все шансы на защиту города пали, Юдацилий приказан сложить в храме костер, созвал друзей на пир и затем, выпив яд, взошел на костер и сжег себя живым. Из самнитских городов наибольшее упорство оказав Эзерния, на защиту которой собралась 30­тысячная армия, пополненная отрядом из 20 тыс. рабов, вообще игравших очень значительную роль в союзнических полчениях. Сколь упорно ни защищали свою вековую вольность сабелльские и самнитские племена, все­таки победа склонялась в сторону Рима.  Из римских полководцев в Кампании и Самнии успешнее всего действовал Сулла,   жестоко   расправ   лившийся   с   отпавшими   городами   и   заставивший капитулировать   главный   город   самнитов   Бовиан.   Захваченная   Суллой территория напоминала огромное пожарище, заполненное развалинами, трупами, тлеющими зданиями и обгоревшими полуразрушенными крепостями.  Покорение юго­восточных италийских племен (самнитов, янигов. луканов) знаменовало конец Союзнической войны. Недешево победа обошлась и самому Риму,   переживавшему   а   эти   годы   глубокий   экономический   и   политический кризис. Вследствие расстройства экономической жизни исчезли из обращения деньги, кредит был подорван, должники не хотели платить долгов, а кредиторы прибегали к суровым мерам, чтобы заставить должников вернуть взятые суммы с причитающимися процентами. Острый   экономический   кризис,   вызванный   союзнической   войной, пиначинавшаяся   на   Востоке   война   с   царем   Митридатом   ослабили   влияние всадничества и повысили шансы умеренной группы. В   начале   89   г.   последовал   новый   закон   о   даровании   прав   италикам, внесенный   народными   трибунами   Марком   Плавцием   Сильваном   и   Гаем Папирием   Карбоном.  Согласно   этому   закону,  римское   право   получат   всякий гражданин   союзных   городов,   подавший   в   течение   60   дней   соответствующее заявление   претору,   безразлично,   принимал   или   не   принимал   он   участие   в восстании. Из опасения, чтобы внесенные в цензовые списки новые граждане из италиков не оттеснили старых граждан­римлян, их распределили не по всем 35 трибам, а зачислили только в 8 триб.  В том же году прошел закон о сокращении функций всаднических судов и предоставлении гражданских прав городам Цизальпинской Галлии. Политикой   уступок   Рим   достиг   своей   главной   цели   ­   разложения италийской федерации. Раньше других отпали наиболее неустойчивые ее члены ­ Этрурия и Умбрия, погубившие все дело. Благодаря измене этрусков, умбров н латинов 25­тысячная армия самнитов, шедшая на соединение с северной армией, попала в засаду и почти целиком была уничтожена Помпеем Страбоном. После   поражения   в   Этрурии   и   Кампании   (при   Ацеррах)   у   союзников оставалась последняя надежда на помощь царя Митридата, но и эта надежда оказалась   эфемерной.   Наиболее   талантливый   вождь   южных   италиков   марс Помпедий   Силон   пал   и   89  г.  в  Апулии.   После   смерти   Помпедия   оставалась только   одна   значительная   армия   италиков,   во   главе   которой   стоял   самнит Понтий Телезин, оказывавший Риму отчаянное сопротивление и во время войны Суллы и Мария поддерживавший Мария.  Подавлением восстания италиков Рим был обязан дипломатии, талантам своих полководцев, в особенности Суллы, стоявших во главе профессиональных, дисциплинированных   и   технически   хорошо   вооруженных   армий,   и,   самое главное, розни среди самих союзников. В   то   время   как   рабовладельцы­италики   стремились   слиться   с рабовладельцами­римлянами   и   пойти   по   пути   расширения   плантационного хозяйства   и   торгово­ростовщического   капитала,   пастушеские   горные   племена бились   за   удержание   патриархальных   форм   быта.   Победа   Рима   являлась исторической   необходимостью.   Это   была   победа   римской   государственной централизации, рабовладения, торгового капитала и латинской культуры. Старая деревенская Италия с ее натуральным укладом жизни, культурой, нравами и верованиями ­ Италия умбров, этрусков, марсов, сабеллов, луканов и самнитов   ­   сходила   с   исторической   сцены.   Состоятельная   часть   италиков сливалась с римлянами в одну римско­италийскую олигархию рабовладельцев. Остальная   же   масса   италийского   населения,   оставшаяся   в   живых,   частью эмигрировала в провинции н на острова, превратившись из крестьян и пастухов в торговцев   и   ремесленников,   частью   сошла   на   положение   полусвободных арендаторов   земель   крупных   посессоров   или   же,   наконец,   попала   в   разряд столичных   люмпен   пролетариев.   Федеративная   Италия   перерождалась   в унитарное   государство   под   главенством   Рима,   состоявшее   из   городских территорий, подразделявшихся на муниципии, колонии, префектуры, местечки и крепости. Правовые   различия   между   италийскими   городами   и   местечками постепенно исчезали; основной социально­административной единицей Италии становился самоуправляющийся город ­ муниципий. Внутреннее устройство муниципий представляло копию Рима. В сословном отношении граждане муниципии делились на: ) декурионов, )   муниципальных   всадников   и   3)   плебеев.   Высшим   правительственным органом   являлся   сенат   (сипа)   из   100   человек,   состоявший   из   бывших магистратов или лиц рапного с ними социального положения. Выбор магистрата производился народным собранием.  Культурно­правовое уравнение Рима и Италии продолжалось до самого конца истории Рима, и все­таки полного слияния всех народов Апеннинского полуострова в одну народность не произошло. Рим никогда, в течение всей своей истории, не представлял  в полном смысле единого государства. С начала до конца   Римское   государство   было   союзом   самоуправляющихся   городских территорий,   и   каждый   город,   при   всем   сходстве   с   главным   городом   Римом, сохранял собственную физиономию, будучи в некотором смысле государством в государстве. Даже в период наибольшей централизации при династии Автонинов во   II   в.   н.э.   Римская   империя   имела   молекулярное   строение,   никогда   не слипавшееся в единое химическое тело.  Процесс   слияния   римлян   и   италиков   в   одну   гражданскую   общину, постепенно   втягивавшую   в   себя   и   провинциалов,   ставил   на   очередь   новую проблему реорганизации всего аппарата управления. Старые   республиканские   учреждения,   рассчитанные   на   узкие   рамки государства­города,   оказывались   уже   непригодными   и   требовали   новой социально­политической организации. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Таким образом, прежде италийские союзники находились по отношению к римлянам на положении опекаемых братьев, это была скорее защита, чем опека, они не были обречены на вечное несовершеннолетие и находились на положении подневольных слуг, с которыми господа обходились милостиво, не отнимая у них надежду на освобождение. Но теперь все италийские союзники оказались примерно в одинаковом подвластном и безнадежном положении, под розгами и секирами   своих   повелителей.   Самое   большее   ­   они   могли   в   качестве привилегированных   слуг   передавать   несчастным   провинциалам   те   пинки, которые сами получали от своих господ. Очень скоро выяснилось, что союзники не могут рассчитывать добиться своего добром. У них должно было явиться желание взять силой то, в чем им отказывали.   Но   тогдашнее   положение   Рима   не   позволяло   и   помышлять   об осуществлении этого желания. Военные действия очень затруднялись как для восставших, так для римлян тем, что восстание простиралось на очень большую территорию,   причем   на   последней   было   разбросано   много   крепостей,   обеих стоявших   на   стороне   Рима.   Повстанцам   приходилось   вести   осаду   армий крепостей, что раздробляло их силы и отнимало у них много времени, и в то же время защищать длинную линию границы. Уже после первого года войны Рим внезапно изменил свою внешнюю и внутреннюю политику и повернул на путь соглашений. Несомненно, это было самое   разумное,   что   можно   было   сделать.   Но   не   потому,   что   сила   врага вынуждала римлян соглашаться на невыгодные для них условия мира, а потому, что сам предмет спора, увековечение политического первенства Рима в ущерб остальному населению Италии, приносил республике больше вреда, чем пользы. Подавлением восстания италиков Рим был обязан дипломатии, талантам своих полководцев, в особенности Суллы, стоявших во главе профессиональных, дисциплинированных   и   технически   хорошо   вооруженных   армий,   и,   самое главное, розни среди самих союзников. В   то   время   как   рабовладельцы­италики   стремились   слиться   с рабовладельцами­римлянами   и   пойти   по   пути   расширения   плантационного хозяйства   и   торгово­ростовщического   капитала,   пастушеские   горные   племена бились   за   удержание   патриархальных   форм   быта.   Победа   Рима   являлась исторической   необходимостью.   Это   была   победа   римской   государственной централизации, рабовладения, торгового капитала и латинской культуры. Старая деревенская   Италия   с  ее  натуральным   укладом  жизни,  культурой,  нравами  и верованиями ­ Италия умброй, этрусков, марсов, сабеллов, луканов и самнитов ­ сходила   с   исторической   сцены.   Состоятельная   часть   италиков   сливалась   с римлянами в одну римско­италийскую олигархию рабовладельцев. Остальная же масса   италийского   населения,   оставшаяся   в   живых,   частью   эмигрировала   в провинции н на острова, превратившись из крестьян и пастухов в торговцев и ремесленников, частью сошла на положение полусвободных арендаторов земель крупных   посессоров   или   же,   наконец,   попала   в   разряд   столичных   люмпен пролетариев. Федеративная   Италия   перерождалась   в   унитарное   государство   под главенством Рима, состоявшее из городских территорий, подразделявшихся на муниципии,   колонии,   префектуры,   местечки   и   крепости.   Процесс   слияния римлян и италиков в одну гражданскую общину, постепенно втягивавшую в себя и   провинциалов,   ставил   на   очередь   новую   проблему   реорганизации   всего аппарата управления. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Егоров   А.Б.   Рим   на   гране   эпох.   Проблемы   рождения   и   формирования 1. принципата. Л.: Наука, 1985. ­ 164с. 2. 383с. . . . . . . . . История Древнего Рима. / Под ред.В.И. Кузищина. ­ М.: Высш. шк., 2014. ­ Кнабе Г.С. Древний Рим: история и повседневность. М.: МГУ, 2012. ­ 570с. Ковалев С.И. История Рима. М.: Республика, 2013. ­ 830с. Машкин Н.А. История Древнего Рима. М.: Прогресс, 2010. ­ 548с. Маяк И.Л. Генезис римского полиса. М.: Наука, 2013. ­ 150с. Моммзен Т. История Рима. Т.2. / Пер. с англ. ­ СПб.: Наука, 2014. ­ 335с. Паневин К.В. История Древнего Рима. СПб.: Полигон, 2013. ­ 894с. Сергеев В.С. Очерки по истории Древнего Рима. М.: МГУ, 2013. ­ 480с. Сергеенко М.Е. Жизнь Древнего Рима. СПб.: Полигон, 2013. ­ 367с.