Творчество учителя. "Изливаю душу..."

Зоя Кузнецова Изливаю душу Есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощение – и вовремя сказанное слово. Владеть этим – владеть всем. Александр Грин Сегодня женщина во мне умрёт… Сегодня женщина во мне умрёт – Мне ненавистно мрачное признанье. Я не Стюарт, чтобы взойти на эшафот Ради любви нелепой в наказанье… Сегодня женщина во мне умрёт – Твержу бессмысленно, как заклинанье. А Соломон считал: «И это всё пройдёт!» Но нет пути назад – одно отчаянье… Сегодня женщина во мне умрёт – Я не лукавлю: жизни нить продолжится. Счастливой быть возможность отпадёт, И женская судьба уже не сложится… Сегодня женщина во мне умрёт… *** Ты со зла мне не делай больно, Не терзай мне больную душу: Я хочу жить «за мужем» спокойно, Я хочу свято верить мужу. Знаю: ты далеко не романтик, Чужд признаний и сантиментов.  Но порой к нам приходит время Откровений и нежных моментов. Не суди ты себя напрасно: Что признанье в любви – слабость. Ошибиться в обратном опасно: Когда мог, но не дал мне радость. Счастье будет всегда мимолетно, Словно ветер листает страницы. Ты мог стать счастливым когда­то… Миг тот в жизни не повторится… *** По ночам мне выть волчицей хочется От невыносимой боли и тоски. В бред любви, спасение от одиночества Я не верю и не трачу время на мольбы. Вроде вместе, но в глубоком одиночестве Протекают годы и безрадостные дни. Сглаз ли, порча, злое ли пророчество Нам мешают быть счастливыми? Ненавижу подлость и двуличие, Ничегонеделанье в судьбе. И ко мне презренье, безразличие Никогда я не прощу тебе!.. *** Я не помню, что со мною было раньше, Точно знаю, что хочу в судьбе теперь: Суждено расстаться – так без фальши, Суждено любить – так без потерь. Молчаливое существование мне Претит, наносит чувствам вред.  На пороге моего отчаянья Я кричу: «К любви дороги нет!» *** «С кем­нибудь» встречаться не хочу – Еще память цепко держит счастье. «Как­нибудь» одной быть не могу – В твоей жизни я останусь главной частью… Люблю Я люблю тебя, слышишь, люблю – Хоть давно променял на другую. Поздней ночью я Бога молю: Пусть тебя в жизни беды минуют! Я люблю тебя, слышишь, люблю – Даже если ты счастлив с другою. Твоё имя не раз повторю,  Твоего не нарушу покоя. Больше жизни тебя я люблю – Только Бог мог придумать такое! В одиночестве жить остаюсь, Без любви ничего жизнь не стоит!.. Скучаю Я так скучаю по тебе и тенью Вслед крадусь я мысленно… Ты мой единственный в судьбе, Жизнь без которого немыслима… Поклоннику Не смогу я тебя полюбить: До сих пор его руки я помню. Перестань вслед за мною ходить: Ожиданий твоих не исполню. Ты хороший, но ты мне чужой, Наша встреча в пути запоздала. Лучше мне оставаться одной: Поздно жизнь начинать мне сначала… *** Судьбе не прикажешь на месте стоять – Она своенравная птица!.. Мне, смертной, ее не дано разгадать, И мне не дано приказать возвратиться… *** Грустно от того, что ты Моё лекарство. Вечно принимать Его нельзя. Я закрою двери В царство, Где живут, надеясь, Веря и любя… *** Предана повторно! Я же знала, что случайность Замыкает круг. Напридумывала всё,  О чем мечталось. Счастье выскользнуло Из дрожащих рук… *** Пробую на ощупь невесомость, Выпиваю милого до дна… Сковывает тело неги омут, Счастье миг прошепчет: «Влюблена…» Всё в школе начинается с любви… Всё в школе начинается с любви. С любви, что детям так необходима. Их смех и слезы слиты воедино ­ Всё в школе начинается с любви. Прислушайтесь, какая тишина! Закроются последние страницы, И лето быстротечное летит, Как будто ветер гонит Осень­птицу. Еще мгновенье – и ребят поток Вновь в коридоры школы устремится: Гранит науки грызть не покладая рук, Учиться  жить, счастливым быть учиться. Выпускникам Вам в этой жизни многое дано: Стремиться вверх и покорять вершины. Но помните напутствие одно: Порядочность и равнодушие  несовместимы! Гоните скуку из своих сердец, Не допускайте лень до своего порога – Тогда успехам вашим не придёт конец, Судьба вас наградит счастливою дорогой. Родители, волненье затая,  Сегодня ту награду ощущают: Они в вас видят молодых себя И с вами грусть и радость разделяют. Быть может, находясь на рубеже, Где с детством расстаются наши дети, Мы сожалеем: не вернуть уже Обидных слов, что портят жизнь на свете. Не будет больше слез, нотаций и звонков – Сегодня вы прощаетесь со школой. Среди выпускников вы лучше всех учеников, Хоть много раз устраивали разные «приколы». Все будет в жизни, как у всех людей, у вас: Любовь, здоровье, счастье и чуть­чуть печали. Хочу, чтоб навсегда запомнили свой класс, Чтоб людям на добро добром вы отвечали! *** Жизнь бьёт нас ниже пояса, Когда мы опускаем руки, Перестав бороться. Мы снова покидаем города – С любимыми навек мы расстаемся. Разлуки нас не делают слабей – Мы сердце на кусочки разрываем. За тех, кого оставили, вдвойне Пред Богом и собою отвечаем. В сердечных  муках корчимся И просим об одном: Пусть горе и болезни Обойдут их дом!.. Осенние вариации Я больше смерти опасаюсь быть одной, И хоть тебя вернуть мне невозможно – В последний раз поговори со мной, И я уйду из твоей жизни осторожно… По слову из себя выдавливать признанье Я не умею и уже не научусь: Мне за любовь – измена в наказанье… Но от любви своей не отрекусь!.. *** Закусил удила у судьбы, А она тебя – на дыбы! Из упрямства сражаешься ты – Сожжены между нами мосты… Мысли вслух Я в стае этой не летаю, Я эту стаю презираю. Для этой стаи нет дилеммы: Нет человека – нет проблемы! Ироничные стихи Природа не моя стихия, Но про нее пишу стихи я. Задав ребятам сочиненье, Склонилась над листком с волненьем.  Люблю ли зиму? Если только первый снег: Он беззащитен, Как младенец­человек. Весной, конечно, Все благоухает. Но шум и гам в природе Очень утомляет. А летом – духота, жара, Меня изводят Комары и мошкара… Так что же? Остается осень. Я влюблена в ее Пронзительную просинь. Клин журавлей печалью Сердце наполняет, Но и надежду в душу Мне вселяет: Вернутся с детками, Продолжится их род. Все будет хорошо: Ведь жизнь свое возьмет! В такие дни с собою Можно быть наедине, Мечтать, прощать, А не гореть в огне. Пусть слякоть И дождливо иногда, Но душу греет Робкая мечта… Лидии Борисовне Лапиной, 17.09.2004 К ней я робко в квартиру войду, Задержусь ненадолго при входе… В разговоре о главном к стихам перейду, Миновав обсужденье погоды… Осень я обожаю, мне осень сродни, Но сейчас меня больше волнует Ощущенье того, что мы в мире одни, Где хозяйка­поэт вдохновенно колдует. Ее речь то певуча, покоя полна, То прервется на миг от волненья. Где же черпает веру и силы она, Нам даря для души вдохновенье?! Потрясающе выглядит, «в форме» всегда, Не подвластна капризам мирским и суетным.  Проза жизни поэта волнует тогда, Когда выйдет в народ альманахом заветным. На дыханье одном пролетают часы, Тороплюсь, извиняясь, к занятьям привычным. Задержусь на мгновенье у главной красы: Только Бог мог ее одарить необычным…  Михаилу Георгиевичу Кузнецову… Папе… Папою тебя я назвала, На чужбине преступив порог. С замираньем сердца я ждала: Ласков будешь или строг? С первого и до последних дней Был всегда на стороне моей. Для тебя существовал закон один: «Будешь дочкою, Ведь любит тебя сын». С светлой грустью Вспоминаю те слова: Сын меня не любит больше Да и помнит ли едва… *** Память жестко все распределила, Нашу жизнь на части разделила. Стала жизнь ненужной без тебя, В одиночестве живу день изо дня… Только ты спокоен как стена, Только я страдаю, что одна… *** Сегодня ставлю в храме я свечу В помин души, в рай отошедшей. И как молитву я слова шепчу: Прости грехи рабе, приют нашедшей! Родным казалось, что сильней ее Нет женщины на белом свете. На самом деле одиночество ее С ней разделили только дети. Она сгорела тихо, как свеча, Во сне ушла, людей не беспокоя.  Укором в жизни будет та свеча И грешным, нам, не даст она покоя… Как горько умирать, А жить вдвойне сложней. Мы Бога не гневим И принимаем дар бесценный. Сегодня по рабе,  Ушедшей в рай,  скорбим И верим: память в ее честь Будет нетленной… *** Мне никогда не стать уже счастливой – Для счастья слишком много я хочу. На одиночество обречена несправедливо И за предательство любимого плачу. Я знаю: дважды в воду не войти, Но хочется быть в жизни исключением. Хоть наши разошлись давно пути, Я встречи жду по­прежнему с волнением. *** Что ожидаю от мужчин – сама не знаю: То натяну я тетиву, то отпускаю. Хотела рядом ощутить я силу, Но навсегда меня покинул милый. Сердце, моё сердце… Сердце! Подожди: не время задыхаться! Не выскакивай кроваво в мой висок! С одиночеством хочу я разобраться, Что судьбы моей – немой упрек. Сердце! Я беречь тебя  не научилась, Пожалей хоть ты меня сейчас. Счастье где­то по дороге заблудилось: В мире горя Богу  не до нас! Сердце! Ты одно во мне трепещешь… Душу больше не заставить жить: Одиночество внутри меня зловеще Властвует… И не остановить… Старшему зятю Виктору Нестерову 13 – несчастливое число Для тех, кто в жизни  Очень многого боится. Но маме твоей радость принесло, Любовью дочери сердечко стало биться. 13 – необыкновенное число, Счастливого нам именинника дало. Тебя мы ценим, любим, уважаем, Здоровья, лада и любви В семье желаем! *** Не лебедь я – взмываю к облакам. Душа поет – но я не соловей. С небесной выси шлю привет друзьям, Надеясь их увидеть поскорей! Светлане Валерьевне Бабушкиной Этот год необычный для Вас: Расстаётесь не только с нами – Проводили во взрослую жизнь Первоклашек, ставших выпускниками. Среди них на линейке Стоял Ваш сынок, Волновался, хоть Вам Не показывал вида. Ему выпала честь Дать последний звонок – Это Ваша заслуга и Ваша победа! Мы хотим, как и он, Только радовать Вас, Но пока это нам Не совсем удается. «Трудный» возраст Закончится скоро у нас – И мы верим: «команда» Успеха добьется.  На прощанье хотим Вам «Спасибо!» сказать За поддержку и строгость порою. И хотим Вам в День знаний От нас пожелать Повстречаться с достойною Вас детворою! *** Вечность я ждала: тебя всё нет и нет… Брошены стихи мной в пропасть лет – Исповедь писала свою зря: Птицей Феникс не вернётся к нам семья… *** Как струна натянуты нервы. В этой жизни не стать мне стервой!.. Не дойти мне до той черты, Где продал душу дьяволу ты. *** Думала: ты верен мне – а зря! Под тобой давно горит земля… Только до сих пор жалеет И предательство выносит, Бережёт и ничего взамен не просит… А. Е.  В сердце постучи мне: Будет сложно и не сразу, Но я чувствовать хочу твоё тепло. Сердце ждёт одну простую фразу, От которой станет в нём светло. В сердце постучи мне: Сном по имени Любовь приди. На неё согласия не просят, Даже если ложь маячит впереди. В сердце постучи мне: Тишину разрушь в нём навсегда И не выключай надежду больше никогда. Счётчик расставаний мой останови И душе истосковавшейся любовь верни!.. Июнь… Снова июнь после войны           Мой брат – единственный «магнит», который притягивает последние годы каждый  июнь меня на Алтай.           Мой брат – единственная «кровиночка» на свете, которая осталась напоминанием мне о большом когда­то роде.           Мой брат – «юродивый», который взял на себя  муки этого рода и по сей день несет  крест одиночества.           У меня есть дети, есть и будут дети у моих детей, а у него… только я одна – сестра.  Сестра, которая хотела рождения брата чуть ли не больше самих родителей, а дождавшись его появления на свет, настояла на том, чтобы назвали Сережей. Так звали старшего брата  моей подруги Тани Симоновой – «грозу» улицы Дачной, улицы нашего детства. Ведь  стоило ей, моей подруге, только всхлипнуть ­ тут как тут из­под земли вырастал он,  Сережа ­  и обидчики были повержены. Был он высокий, долговязый, нескладный, но для  нас – самый сильный, самый смелый, самый  справедливый.             У моего брата Сережи тоже нынче рост Петра I, да и телосложение не подкачало, и  называли его в разные времена по­разному: то Лом, то дядя Степа… А мы до сих  пор  зовем Маленьким:  мужа я тоже выбрала, как вы понимаете,  с  именем Сергей, и чтобы  различать брата и мужа – оба  были Сережи и Михалычи – младшего брата стали называть  Маленьким ­ на первых порах в этом была необходимость, а потом –  привычка.  К  тому  же после смерти наших родителей остались он да я: Маленький и старшая сестра – Доча…            А тогда  Маленький  в мой юбилейный год   впервые  в жизни, на целую неделю  раньше поздравляя меня с днем рождения (плохая примета), обмолвился о причине:  отправляют в Чечню в командировку, «для проформы» – сопровождать грузы, эшелоны,  технику и т. д.  Отказаться не было веских причин: не женат, детей не имеет, послужной  список  в линейном отделе  милиции чист.        У войны не женское лицо. Это я прочно запомнила со школьных уроков литературы.  Ходячая фраза, ставшая клише. Это в литературе, а в жизни все плохое и  противоестественное, как ни странно, как раз запретного женского рода… Это я уже о  существительных: беда, ненависть, смерть, война… В мирное время война…  Противоестественно. Дико. Для меня дико вдвойне, потому что эта война на Кавказе,  которым был когда­то очарован и пленен мой любимый поэт Михаил Лермонтов. Это его  глазами я видела своенравную Куру, превращалась в песчинку  под  необъятным небом,  самым синим в мире, парила легким перышком над  снежными вершинами гор…             Но не мне, а брату довелось побывать там по воле судьбы и не в мечтах, а наяву. И  не переливам Куры он внимал, а глох от визга пуль и взрывов снарядов. Не до любованья  смертоносным небом ему было, когда при его росте Петра I приходилось прятаться в  воронках после артобстрела или в наспех вырытых траншеях. А снежные вершины, только   не на Кавказе, а  родной Белухи, что на Алтае,  он видел в редкие минуты покоя во сне…            Все остальное время ­ пот, грязь, матерщина, кровь…Чечня 1995… Память на краю  мира и войны. Странно… Почти 20 лет позади, а боль стала отпускать только сейчас,  выливаясь в корявые слова на клочке бумаги. Надо было пройти через череду потерь  родных, близких, любимых мне людей, чтобы принять соломоново откровение: и это все  пройдет! Расставаться – моя доля?! Брат уходил на месяц – вернулся 3 года спустя…             Кизляр, Буденновск… Скупые и сухие фразы на мои официальные запросы из писем военачальников, отправивших его туда умирать: пропал без вести…  Разведка обнаружила  месторасположение бандформирования… в ночь началась спецоперация… в ходе боя  выяснилось, что ВРАГОМ оказался омский ОМОН и еще в ходе того же боя был убит  капитан этого ОМОНа Огурцов… баллистическая экспертиза показала, что роковой  выстрел был сделан из автомата моего брата… сослуживцы и он сам показали, что стрелял  из автомата не Сережа, а майор Рябовол…             Признания запоздалые. Спустя 3 года. После драки кулаками не машут. У майора ­  власть, дети, месяц до пенсии, а у Сережи…  Одни престарелые родители, тогда еще живые, одна сестра, гордая  учительская нищета которой не могла повлиять на развитие  событий в пользу брата.             Девять месяцев ­ в яме, амуниция – в лохмотья, бердцы – вдрызг. С 56 размера – на  10 размеров меньше стал сам , остался только рост Петра I. В морозном феврале  в   ­30  градусов в резиновых калошах, тайно принесенных сердобольной чеченкой, отправка по  этапу в Красноярск в «красную» тюрьму бывших работников МВД. Нет, нет и нет!!!             Неудачная попытка уверить меня в чудовищном и необратимом. Все, что причинило страх, шок, боль потери, навечно отмечено мной этикеткой «ОПАСНО». Это другой мир.  Может быть одно и то же число, месяц, год… граница… и другой мир… Чужой. Тот, что  отнял родного человека, разделил МОЙ мир на две половины: ДО и ПОСЛЕ…              Кавказ ­  «ОПАСНО», но это меньшая из бед. Страшнее стало для меня обратное:  все, что спасло тогда, а это мои дети, я  обозначила  ­ «ЗАЩИТА»,  и появился жуткий  страх эту «ЗАЩИТУ» потерять… Но как тогда жить?!  И еще одну вещь я поняла: нет  абсолютной чистоты совести (у тех, кто посылает на войну  ­ прежде всего – как нет  извинений или сожалений с их стороны).  Жизнь превратилась в пустяк… Для  расставшихся без вести становится все равно все вокруг: идет ли нудный снег, стучит ли в  окна надоедливый дождь, или солнечно, невыносимо слепит глаза…              А вообще, мир делится на мужчин и женщин – половинок, которые всю жизнь  должны стремиться друг к другу ради любви, радости, счастья, добра… Ради детей… Не  отдавайте наших детей войне! У войны не женское лицо, у войны лицо СМЕРТИ… Лики возраста Вдруг понимаешь в 30 лет: Важнее педагога нет! А дети – цветы жизни, школа – дом, Впустив в свои сердца, их любим, ради них живем. Вдруг понимаешь в 30 лет, Что в мире нет проблем и бед. Уроки, мастер­классы, педсоветы – Всё успеваешь! Мир в семье при этом… Вдруг понимаешь в 40 лет, Что не было тебя и нет, А есть сплошная маета, Мытарство, серость, суета. И вместо светлых юных песен – Сырая гниль, и ржа, и плесень. Вдруг понимаешь в 40 лет, Лица и не было, и нет, А усредненности личина – В тебе самой первопричина. И чувств несвежих бутулизм, Не вера – косность и цинизм. Вдруг понимаешь в 50, Что нет пути тебе назад. Ты не учитель, и не ученик, И не спаситель, и не мученик. И вместо светлых умных дум Водой наполнен с верхом трюм. Вдруг понимаешь в 50: Без школы чуда не познать. Растить, воспитывать, учить… Себя ей в жертву приносить, Не веря, что ты не у дел  И плод души твоей не зрел. И снова носишься с душой, Как с торбой писаной большой. Да почва зыбкая в ногах, Нехватка в гидах и богах…