УРОК - СПЕКТАКЛЬ по теме: «Солнце моей жизни – Фёдор Достоевский»

Муниципальное общеобразовательное учреждение Вербилковская средняя общеобразовательная школа УРОК ­ СПЕКТАКЛЬ по теме:   «Солнце моей жизни – Фёдор Достоевский» Учитель: Каверина Татьяна Александровна 2011 – 2012 учебный год 1 Цели урока:  ­ учить детей выделять настоящие ценности на примере авторитетных людей; ­ развивать эстетический вкус; ­ воспитывать лучшие нравственные качества: верность, честность, ответственность,               любовь и целомудрие. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Ведущий Ведущий  Милюков Сестра Анны Григорьевны  Федор Михайлович Анна Григорьевна Костюмы всех действующих лиц соответствуют эпохе ( 19 век, середина).  Декорации. Сцена: интерьер комнаты Достоевского (диван, кресло, столик, письменный стол,  свечи, печатная машина, портрет Достоевского, Анны Григорьевны, детей…). Презентация о жизни и творческом пути Ф. М. Достоевского.   Музыка. Ведущие находятся перед занавесью,  читают стихотворение У. Шекспира.  Действие первое. ВЕДУЩИЙ – 1: Замшелый мрамор царственных могил Исчезнет раньше этих веских слов,  В которых я твой образ сохранил. К ним не пристанет пыль и грязь веков. ВЕДУЩИЙ – 2: Пусть опрокинет статуи война,  Мятеж развеет каменщиков труд,  Но врезанные в память письмена Бегущие столетья не сотрут. ВЕДУЩИЙ – 1: Ни смерть не увлечёт тебя на дно,  Ни тёмного забвения вражда. Тебе с потомством дальним суждено,  Мир износив, увидеть день суда. ВЕДУЩИЙ – 2: Итак, до пробуждения живи В стихах, в сердцах, исполненных любви! (У. Шекспир) 2 Музыка.  ВЕДУЩИЙ ­ 2: Фёдору Михайловичу Достоевскому 44 года. Он известен, почти знаменит, хотя великие его романы ещё не написаны. Впрочем, уже создана большая часть «Преступления и наказания».  Мыслитель, художник, бесконечный труженик, он беден, болен и одинок. Десять лет назад он  женился на Марии Исаевой, их брак будто бы выплеснулся со страниц его произведений: страсть, перемешанная припадками злобы и дикой ревности, чахотка, невозможность  жить,  невозможность расстаться… Три года назад она умерла. ВЕДУЩИЙ – 1: А сейчас он в западне. Ловкий издатель Стелловский так опутал его, что Федору  Михайловичу грозит голодное будущее да и просто долговая тюрьма. Выход один: в месяц  написать роман объёмом более двухсот страниц, что, конечно, нереально. Тем более что и  «Преступление и наказание» заканчивать надо. Зашёл к нему знакомый…  Действие второе.  Сцена. Интерьер комнаты Достоевского. Федор Михайлович сидит за столом, вполоборота,  зритель почти всегда видит его в такой только позе,  имитирует работу, пишет… Музыка. Заходит Милюков, прохаживается, вздыхает… МИЛЮКОВ: ­ Знаете, что, вы, кажется, писали мне из Москвы, что у вас есть уже готовый план романа?  ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ, отрываясь от работы, едва приподняв голову:  ­ Ну, есть, да ведь я вам говорю, что до сих пор не написано ни  строчки.  МИЛЮКОВ: ­ Ну, так возьмите стенографа и сами продиктуйте весь роман. Я, думаю, в месяц успеете  кончить. Милюков уходит. Музыка.  ВЕДУЩИЙ ­ 2: ­ Милюков скорее всего просто, что называется, ляпнул. Ни он сам, ни Достоевский, никто  из их знакомых романы под стенографическую запись не сочинял, и в голову пока такое не  приходило. «Муки слова», и вдруг стенография… Музыка.  ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ, несколько больше повернувшись к залу: ­ Ольхин, профессор стенографии, прислал мне лучшую свою ученицу, с которой я и  уговорился. Стенографка моя, Анна Григорьевна Сниткина, была молодая и довольно пригожая  3 девушка, 20 лет, превосходно кончившая гимназический курс, с чрезвычайно добрым и ясным  характером. Работа у нас пошла превосходно.  АННА ГРИГОРЬЕВНА (сперва появляется перед сценой): ­ Имя Достоевского было знакомо мне с детства: он был любимым писателем моего отца. Я  сама восхищалась его произведениями и плакала над «Записками из Мёртвого дома». Мысль не  только познакомиться с талантливым писателем, но и помогать ему в его труде чрезвычайно меня взволновала и обрадовала. Я чувствовала, что вышла на новую дорогу, могу зарабатывать своим трудом деньги,  независимой. От радости и волнения я почти всю ночь не спала и всё представляла себе  Достоевского. Считая его современником моего отца, я полагала, что он уже очень пожилой  человек. Он рисовался мне то толстым и лысым стариком, то высоким и худым, но непременно  суровым и хмурым… Музыка. АННА ГРИГОРЬЕВНА ПРОДОЛЖАЕТ: Никакими словами нельзя передать того гнетущего и жалкого впечатления, какое произвёл  на меня Федор Михайлович при нашей первой встрече. Он мне показался рассеянным, тяжко  озабоченным, беспомощным, одиноким, раздражённым, почти больным. Казалось, что он до такой степени подавлен какими­то несчастьями, что не видит вашего лица и не в состоянии вести  связного разговора… Музыка.    АННА ГРИГОРЬЕВНА ПОДНИМАЕТСЯ НА СЦЕНУ, ХОДИТ, САДИТСЯ В  КРЕСЛО, РЯДОМ СО СВОИМ СТОЛИКОМ, НА КОТОРОМ НАХОДИТСЯ ПОРТРЕТ  ФЁДОРА МИХАЙЛОВИЧА И ГОРИТ СВЕЧА,  И ПРОДОЛЖАЕТ ГОВОРИТЬ    : ­  Мне начало казаться, что навряд ли наша совместная работа состоится. Он был, видимо,  раздражён и не мог собраться с мыслями. То спрашивал, как меня зовут, и тотчас забывал, то  принимался ходить по комнате, ходил долго, как бы забыв о моём присутствии. Наконец   Достоевский сказал, что диктовать он сейчас решительно не в состоянии, а что не могу ли я  прийти к нему сегодня же часов в восемь. Тогда он и начнёт диктовать роман. Для меня было  очень неудобно приходить во второй раз, но, не желая откладывать работы, я на это согласилась. Музыка. АННА ГРИГОРЬЕВНА СПУСКАЕТСЯ СО СЦЕНЫ, ВСПОМИНАЕТ ДАЛЬШЕ: ­ Я вышла от Достоевского в очень печальном настроении. Он мне не понравился и оставил  тяжёлое впечатление. Я думала, что навряд ли сойдусь с ним в работе, и мечты мои о  независимости грозили рассыпаться прахом… Музыка. ВЕДУЩИЙ ­ 1: ­ Если бы нашёлся человек, который сказал этой серьёзной девушке, что не пройдёт и  месяца, как она признается Федору Михайловичу в любви, что бы она подумала об этом  человеке? Сумасшедший, наверное, подумала бы она и постаралась бы поскорее забыть эту  чепуху. 4 АННА ГРИГОРЬЕВНА: ­ Я села на моё давешнее место около небольшого столика. Но Федору Михайловичу это не  понравилось, и он предложил мне пересесть за его письменный стол, уверяя, что мне будет на  нём удобнее писать… (Подходит к письменному столу, становится за спинку...) Я, кажется, ни разу даже не улыбнулась, говоря с Федором Михайловичем, и моя  серьёзность ему очень понравилась. Он признавался мне потом, что был приятно поражён моим  уменьем  себя держать. Он привык встречать в обществе нигилисток и видеть их обращение,  которое его возмущало. За чаем беседа наша приняла ещё более искренний и добродушный тон.  Мне вдруг показалось, что я давно уже знаю Достоевского, и на душе стало легко и приятно.  (Снова спускается со сцены, продолжает…) Дома я с восторгом рассказала маме, как откровенен и добр был со мной Достоевский, но,  чтобы её не огорчать, скрыла то тяжёлое, никогда ещё не испытанное мною впечатление, которое  осталось у меня от всего этого так интересно проведённого дня. Впечатление же было поистине  угнетающее: в первый раз в жизни я видела человека умного, доброго, но несчастного, как бы  всеми заброшенного, и чувство глубокого сострадания и жалости зародилось в моём сердце.  (Поднимается на сцену, садится в кресло, говорит часто глядя на портрет  Достоевского…) Так началась и продолжалась наша работа. Я стала с радостью замечать, что Федор  Михайлович начинает привыкать к новому для него способу работы и с каждым моим приходом  становился спокойнее… Он называл меня «голубчиком» (его любимое ласкательное название),  «доброй Анной Григорьевной», «милочкой», и я относила эти слова к снисходительности ко мне  как к молодой девушке. Я перестала бояться «известного писателя» и говорила с ним свободно и откровенно, как с дядей или старым другом. Я расспрашивала Федора Михайловича о разных  событиях его жизни, и он охотно удовлетворял моё любопытство. АННА ГРИГОРЬЕВНА: ­ Зачем, Федор Михайлович, вы вспоминаете только об одних несчастиях? Расскажите  лучше, как вы были счастливы. ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ:  ­ Счастливы? Да счастья у меня ещё не было, по крайней мере, такого счастья, о котором я  постоянно мечтал. Я его жду. АННА ГРИГОРЬЕВНА, (встаёт, подходит к краю сцены, продолжает): ­ Я скучала дома и жила ожиданием завтрашней встречи с Федором Михайловичем. С  грустью видела я, что работа близится к концу и наше знакомство должно прекратиться… (Анна Григорьевна снова возвращается к столику, но не садится, смотрит в сторону  Достоевского…) ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ:  ­ Знаете, Анна Григорьевна,… (ПАУЗА) АННА ГРИГОРЬЕВНА:  … ­ только к концу месяца Федор Михайлович запомнил моё имя, а то всё забывал и меня о нём переспрашивал…(ПАУЗА) 5 ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ: ­… о чём я думаю? Вот мы с вами так сошлись, так дружелюбно каждый день встречаемся,  так привыкли оживлённо разговаривать; неужели же теперь, с написанием романа, всё кончится?  Право, это жаль! Мне вас очень будет недоставать. Музыка. Анна  Григорьевна уходит со сцены, переодевается. АННА ГРИГОРЬЕВНА( появляется в лиловом платье, сперва стоит у своего кресла,  затем подходит к столу Достоевского и садится рядом ):  ­ Двадцать девятого октября происходила наша последняя диктовка. Роман «Игрок» был  закончен. На другой день, 30 октября, я принесла Фёдору Михайловичу переписанную  вчерашнюю диктовку. Он как­то особенно приветливо меня встретил, и даже краска бросилась  ему в лицо, когда я вошла.  Я знала, что 30 октября – день рождения Фёдора Михайловича, а потому решила заменить  моё обычное чёрное суконное платье лиловым шелковым. Федор Михайлович нашёл, что лиловый цвет мне очень идёт и что я кажусь выше и стройнее. (Анна Григорьевна возвращается к креслу и садится). Музыка. ВЕДУЩИЙ ­ 2: ­ Итак, блаженное для меня время миновало, с унынием думала Анна Григорьевна, хотя  Федор Михайлович и обещал побывать в гостях у неё и её матери. Понимала: то будет визит  вежливости, не более того, прощальный визит. Что она Достоевскому, знаменитому писателю,  доброму и несчастному человеку…   А Федор Михайлович вспоминает, что ещё не написана последняя часть «Преступления и  наказания», ­ не будет ли Анна Григорьевна столь любезна продолжить их совместную работу? Впрочем, вернёмся на несколько дней назад. Анна Сниткина приходит к старшей сестре и  старается быть спокойной, рассказывая о работе  с Достоевским.  (Из­за сцены выходит сестра Анны Григорьевны) СЕСТРА АННЫ ГРИГОРЬЕВНЫ: ­ Напрасно, Неточка, ты так увлекаешься Достоевским, ­ … Ведь твои мечты осуществиться не могут, да и слава Богу, что не могут, если он такой больной и обременённый семьёй и долгами человек!  (Уходит) АННА ГРИГОРЬЕВНА (встаёт с кресла, продолжает): ­  Я горячо возразила, что Достоевским совсем не «увлекаюсь», ни о чём не «мечтаю», а  просто рада была беседовать с умным и талантливым человеком… Однако слова сестры меня смутили, я спрашивала себя: неужели сестра права и я  действительно «увлечена» Фёдором Михайловичем? Неужели это начало любви, которой я до  сих пор не испытывала? Какая это было бы безумная мечта с моей стороны! Разве это возможно?  Но если это начало любви, то что же мне делать?... Не видеть его более, не думать о нём,  постараться мало­помалу забыть. (Снова садится в кресло). 6 Музыка. ВЕДУЩИЙ ­1:  ­ Итак, 8 ноября 1866 года… АННА ГРИГОРЬЕВНА: ­ Я с удивлением заметила, что Фёдор Михайлович чем­то взволнован. У него было  возбуждённое, почти восторженное выражение лица, что очень его молодило. ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ: ­ Новый роман придумывал. Только вот с концом сладить не могу. Тут замешалась  психология молодой девушки. Будь я в Москве, я бы спросил мою племянницу, ну, а теперь за  помощью обращусь к вам. АННА ГРИГОРЬЕВНА: ­ Кто же герой вашего романа? ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ: ­ Художник, человек уже не молодой, ну, одним словом, моих лет. АННА ГРИГОРЬЕВНА,( СИДЯ В КРЕСЛЕ):       ­ Полилась блестящая импровизация. Никогда, ни прежде, ни после, не слыхала я от Фёдора  Михайловича такого вдохновенного рассказа, как в этот раз. Чем дальше он шёл, тем яснее  казалось мне, что Фёдор Михайлович рассказывает свою собственную жизнь, лишь изменяя лица  и обстоятельства. В новом романе было тоже суровое детство, ранняя потеря любимого отца,  какие­то роковые обстоятельства (тяжкая болезнь), которые оторвали художника на десяток лет  от жизни и любимого искусства. Тут было и возвращение к жизни (выздоровление художника),  встреча с женщиною, которую он полюбил; муки,  доставленные ему этой любовью, смерть жены  и близких людей (любимой сестры), бедность, долги… (Анна Григорьевна встаёт…): Душевное состояние героя, его одиночество, разочарование в  близких людях, жажда новой  жизни, потребность любить, страстное желание вновь найти счастье были так живо и талантливо  обрисованы, что, видимо, были выстраданы самим автором, а не были одним лишь плодом его  художественной фантазии. На обрисовку своего героя Федор Михайлович не пожалел тёмных красок. По его словам,  герой был преждевременно состарившийся человек, больной неизлечимой болезнью (паралич  руки), хмурый, подозрительный… Видя в герое романа самого Федора Михайловича, я могла  удержаться, чтобы не прервать его словами (поворачивается к Фёдору Михайловичу):  «Но зачем же вы, Федор Михайлович, так обидели вашего героя? У него прекрасное  сердце». ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ:  ­ И вот в этот решительный период  своей жизни художник встречает на своём пути  молодую девушку ваших лет или на год­два постарше. Художник чем чаше её видел, тем более  она ему нравилась, тем сильнее крепло в нём убеждение, что с нею он мог бы найти счастье. И,  однако, мечта эта представлялась ему почти невозможною. В самом деле, что мог он, старый,  больной человек, обременённый долгами, дать этой здоровой, молодой, жизнерадостной  7 девушке? Не была ли бы любовь к художнику страшной жертвой со стороны этой юной девушки  и не стала ли бы она потом горько раскаиваться, что связала с ним свою судьбу? Да и вообще  возможно ли, чтобы молодая девушка, столь различная по характеру и по летам, могла полюбить  моего художника? Не будет ли это психологической неверностью? Вот об этот­то мне и хотелось бы знать ваше мнение, Анна Григорьевна.  АННА ГРИГОРЬЕВНА:  ­ Почему же невозможно? Что в том, что он болен и беден? Неужели же любить можно  лишь за внешность да за богатство? И в чём тут жертва с её стороны? Если она его любит, то и  сама будет счастлива, и раскаиваться ей никогда не придётся. ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ, помолчав, как бы колеблясь:  ­ Поставьте себя на минуту на её место, (далее дрожащим голосом, волнуясь). Представьте,  что этот художник – я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что бы  вы мне ответили?  АННА ГРИГОРЬЕВНА, подходит и становится рядом:       ­ Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!  Музыка. АННА ГРИГОРЬЕВНА, отойдя в сторонку, расхаживаясь по залу: ­ Я была поражена, почти подавлена громадностью моего счастья и долго не могла в него  поверить. Припоминаю, что, когда почти час спустя Федор Михайлович стал сообщать планы  нашего будущего и просил моего мнения, я ему ответила (повернувшись к Фёдору Михайловичу): «Да разве я могу теперь что­либо обсуждать! Ведь я так ужасно счастлива!» Я была поражена, почти подавлена громадностью моего счастья и долго не могла в него  поверить. Припоминаю, что, когда почти час спустя Федор Михайлович стал сообщать планы  нашего будущего и просил моего мнения, я ему ответила (поворачивается вполоборота в сторону Федора Михайловича): «Да разве я могу теперь что­либо обсуждать! Ведь я так ужасно  счастлива!» ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ: ­ 28 ноября роман «Игрок» был кончен, в 24 дня. При конце романа я заметил, что  стенографка моя меня искренно любит, хотя никогда не говорила мне об этом ни слова, а мне она всё больше и больше нравилась. Так как со смерти брата мне ужасно скучно и тяжело жить, то я  предложил ей за меня выйти. Она согласилась, и вот мы обвенчаны. Разница в летах ужасная (20 и 44), но я всё более и более убеждаюсь, что она будет счастлива. Сердце у ней есть, и любить она  умеет.  ВЕДУЩИЙ ­2: ­ 15 февраля 1867 года они повенчались, и началась бесконечная война Анны Григорьевны с  долгами, нищетой, тяжкой болезнью мужа, несчастной страстью  к рулетке, и, хоть всё это было  важным, иногда страшным, но никогда не стало главным, каждый день из четырнадцати лет жизни с мужем, всё, что было отпущено судьбой, ­ всё было счастьем.  В шестнадцать лет Аня Сниткина зачитывалась романом Достоевского «Неточка  Незванова», с тех пор в семье её так и звали – Неточка. Думала ли она тогда, что автор этой  щемящей  и волшебной книги станет её мужем? И всё же… Далеко не красавец, больной,  8 измученный и издёрганный, стареющий мужчина и девушка в первом своём цветении. Да, было  преклонение перед талантом, была ещё не осознанная великая жалость.  АННА ГРИГОРЬЕВНА, сидя в кресле: ­ Моя любовь была чисто головная, идейная. Это было скорее обожание, преклонение перед человеком, столь талантливым и обладающим такими высокими душевными качествами. Это  была хватающая за душу жалость к человеку, так много пострадавшему, никогда не видевшему  радости и счастья… Но всё это были высокие чувства, мечты, которые могла разбить  наступившая суровая действительность.  ВЕДУЩИЙ ­1: ­ Верно, какая головная любовь могла бы перенести этот суровый, жестокий быт с  бесконечными долгами, угрозой долговой тюрьмы, эти постоянные приступы проклятой болезни,  какие абстракции могли удержать от отчаяния после смерти дочери Софии и сына Алёши?..  ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ: ­ И вот я убедился, Аня, что не только люблю тебя, но и влюблён в тебя и что ты единая моя госпожа, и это после 12­ти лет… Сделай тебя королевой и дай тебе целое королевство, и клянусь тебе, ты управишь им, как никто – столько у тебя ума, здравого смысла, сердца и  распорядительности.  ВЕДУЩИЙ ­ 2:  ­ Пришла любовь, уже не головная, уж такая земная, яркая, необходимая, ежедневно  творящая добро и единство, дающая силы выжить, и не только выжить, а и жить – счастливо,  полнокровно, как никогда ранее Федор Михайлович не жил, и как никогда после его смерти не  будет жить Анна Григорьевна.  «В браке три четверти счастья человеческого, а в остальном едва ли четверть», ­ это  убеждение своё Федор Михайлович донёс до конца жизни.  ВЕДУЩИЙ – 1: Было несколько счастливых лет в Старой Руссе, где они забывали о неистребимых долгах, о литературной грызне, где не было ничего, кроме любви, семьи и работы. Он диктовал, она  стенографировала, потом переписывала, вместе читали и обсуждали, растили детей, и снова  работа, работа, работа. Это ли счастье? Да, это и было счастьем, кратким, как сон, и  бесконечным, как жизнь.  Федор Михайлович собирался в Москву на юбилей Пушкина, где он произнесёт свою  знаменитую речь, побратавшую, пусть и ненадолго, всю думающую Россию. Как отпустить его  одного? А вдруг припадок… Но и ехать нет возможности – нет выходного платья, да и на дорогу  вряд ли хватит. Это был быт. А речь Федора Михайловича – золотая капля вечности. И в сиянии  её – пусть тихий, но негасимый свет Анны Григорьевны – жены, подруги, помощника,  хранительницы и созидательницы дома и очага.    ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ: ­ Мой бесценный и бесконечный друг Аня… Ты моё будущее всё – и надежда, и вера, и  счастье, и блаженство, ­ всё… С этакой­то женой да быть несчастливым – да разве это возможно! Люби меня, Аня; бесконечно буду любить. Музыка. Анна Григорьевна уходит и переодевается в траурное платье. 9 АННА  ГРИГОРЬЕВНА: ­ Перед смертью Федор Михайлович стал меня утешать, говорил мне милые ласковые слова, благодарил за счастливую жизнь, которую он прожил со мной. Поручал мне детей, говорил, что  верит мне и надеется, что я буду их всегда любить и беречь. Затем сказал мне слова, которые  редкий из мужей мог бы сказать своей жене после четырнадцати лет брачной жизни… ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ:  «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно».  АННА ГРИГОРЬЕВНА, НАХОДЯСЬ В СВОЁМ КРЕСЛЕ: ­ … Самое мучительное было то, что ни на час наша квартира не освобождалась от  посторонних: плотный поток людей шёл с парадного хода, второй – с чёрного хода проходил  через все наши комнаты и останавливался в кабинете, где, по временам, до того сгущался воздух,  до того мало оставалось кислорода, что гасли лампада и большие свечи, окружавшие катафалк...  Я выслушивала речи о значении моего мужа и о том, «кого в нём потеряла Россия». Я приходила  в отчаяние. Боже, как они меня мучают! Что мне в том, «кого потеряла Россия»?.. Вспомните,  кого я потеряла? Я лишилась лучшего в мире человека, составлявшего радость, гордость и  счастье моей жизни, моё солнце …Пожалейте меня, лично меня пожалейте и не говорите мне про  потерю России в эту минуту! Идя за гробом Федора Михайловича, я давала себе клятву жить для наших детей, давала  обет остальную мою жизнь посвятить, сколько будет в моих силах, прославлению памяти моего  незабвенного мужа и распространению его благородных идей. МУЗЫКА: ВЕДУЩИЙ ­2:  ­ Один из близких Федору Михайловичу людей – типографский работник  Александров  рассказывал: «Припадки так измучивали и обессиливали Федора Михайловича, что потом он  оправлялся от каждого из них три­четыре дня: в эти дни он уже ничего не мог делать и никого не  принимал, кроме Анны Григорьевны, которая одна в таких случаях умела ухаживать за ним… ВЕДУЩИЙ – 1:  Вообще Анна Григорьевна умело и с любящею внимательностью берегла хрупкое здоровье  своего мужа, держала его, по её собственному выражению, постоянно «в хлопочках», как  малое  дитя, а в обращении с ним проявляла мягкую уступчивость, соединённую с большим,  просвещённым тактом, и я с уверенностью могу сказать, что Федор Михайлович и его семья, а  ровно многочисленные почитатели его обязаны Анне Григорьевне несколькими годами его  жизни».  ВЕДУЩИЙ – 2: Наверное, Федор Михайлович согласился бы с ним. В эти сбережённые годы он написал  свой самый знаменитый роман. На титульном его листе сказано: «БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ.  Посвящается Анне Григорьевне Достоевской». Музыка. На экране памятники на могиле Достоевского, изображение его романа «Братья  Карамазовы», автографов… 10 Домашнее задание: написать отзыв о спектакле. 11