Блеф-клуб "Писатели смеются"

Блеф­клуб «Писатели смеются» Ведущие­конферансье объясняют правила игры и объявляют тему.  Мистер А. Вы будете смеяться, коллега, но писатели­классики были в своих хобби  большие оригиналы! Так, востроносый насмешник Гоголь не зря поминал в «Мертвых  душах» шейные платки холостяков вроде Чичикова. Оказывается, он сам испытывал  страсть к рукоделию! Вязал, представляете, на спицах шарфы, кроил сестрам платья, ткал  пояса, к лету шил себе шейные платки! И, наверное, при этом хихикал, а когда вязал ­  носом петли считал! Мистер Б. Ну, вы, коллега, воля ваша, придумали совсем несуразное! Позвольте мне  усомниться в достоверности сего факта. Сатирик, человек серьезный, и вдруг – шарфики  вязать! Мистер А. Ну тогда давайте спросим у почтеннейшей публики: верит ли она, что Н. В.  Гоголь весьма увлекался рукоделием, вязал шарфики и кроил платьица? Кто верит – тот делает правильно! Б. Да, жизнь классиков таит для любопытных презабавные сюрпризы! Знаете, однажды  Гоголь пришел в гости к Белинскому. И они решили помистифицировать глупую купчиху,  жившую в соседнем доме: три дня посылали ей страстные любовные письма от тайного  поклонника и подписывались: Ринальдо Ринальдини! И даже назначили ей свидание в  полночь в городском саду – и представьте – пришла! А. Ну, коллега, вы уж совсем в какой­то невероятный вымысел въехали! Да не могло быть  ничегошеньки подобного с нашими классиками! Даже представить себе нельзя, чтобы они  позволяли себе развлекаться подобным образом! До того ль, голубчик, было! Б. А вот мы спросим у наших бесценных зрителей и читателей: верите ли вы, что писатель  Гоголь и критик Белинский дурачили бедную дородную купчиху любовными эпистолами? Кто не верит, тот делает правильно. Это выдумка чистейшей воды. А.  Не кажется ли вам, коллега, что с кухни потянуло жареным луком и шкварками? Не  пора ли нам подкрепиться? Варениками с вишней, например? Б. Не пора. Блеф­клуб – это вам не Макдональдс! И не гоголевский трактирчик. Кстати,  позвольте заметить, что наш незабвенный Николай Васильевич был занятен весьма и по  кулинарной части: любил готовить, часто угощал друзей варениками и галушками. Один из любимых его  напитков — козье молоко, которое он варил особым способом, добавляя ром. Эту стряпню он называл гоголем­моголем и часто, смеясь, говорил: «Гоголь любит гоголь­моголь!» А. Х­ха! Ну и анекдотец вы сочинили, коллега! Как будто у него кухарки не было!  Глупости, ей­Богу! Не верю я Вам! Б. А давайте спросим наших зрителей  – знатоков гоголевского творчества: верят ли они в  то, что Гоголь весьма удачно сочинял…галушки и вареники, варил гоголь­моголь из  козьего молока с ромом и потчевал этой стряпней друзей? Кто верит, тот делает правильно. А. Ну, ладно, что там галушки! Вы не представляете,какой Гоголь был сладкоежка!  В карманах у классика всегда лежали сладости. Живя в гостинице, он никогда не позволял прислуге уносить поданный к чаю сахар, собирал его, прятал, а потом грыз куски  за работой или разговором. Б. Эк куда хватили! Ну, коллега, вы сочинитель почище Гоголя! Вот так и рождаются  мифы о писательской жизни! Да невозможно представить себе, что Гоголь пишет, к  примеру, «Невский проспект» и грызет сахарную голову! Чушь! А. Ну коли  вы мне не верите, я попробую, с Вашего позволения, обратиться за поддержкой к нашим зрителям. Друзья, верите ли вы, что Гоголь таскал в карманах куски сахара,  сладости, а потом грыз их за работой? Кто верит – тот  делает правильно! А еще, когда Гоголь писал, Он часто катал шарики из белого хлеба. Друзьям он говорил, что это помогает ему  в разрешении самых сложных задач. Б.  Ну, раз уж пошел у нас, коллега, разговор, об остроумцах и оригиналах среди  писателей, то нельзя нам пройти никак мимо могучей фигуры Владимира Маяковского.  Вот уж кто был мастер едких шуток и беспощадных острот! «Бесценных слов мот и  транжир»! А.  Ну да, без сомнения, потрясал основы эффектной подачей слова! Чего только желтая  кофта стоит! Как­то полиция запретила Маяковскому появляться в желтой кофте перед  публикой. Представьте: у входа стоял пристав и впускал Маяковского только тогда, когда  убеждался, что на нем – пиджак! Дресс­код! Б.  Да, бросьте, какая там желтая кофта? Это был суровый парень, и одевался он по­ мужски строго.  А. Уверяю вас – желтая кофта! Эпатировал публику! Б. Я вам не верю, коллега. Это какие­то мифы, ей­Богу. А. А давайте спросим почтеннейшую публику: верите ли вы, господа, что молодой  футурист Маяковский выступал перед огромной аудиторией в желтой кофте? Кто верит, тот делает правильно. Чуковский в очерке о Маяковском как раз вспоминает  подобный момент: Маяковский проходил в пиджаке, «А кофта, завернутая в газету, была у меня под мышкой. На лестнице я отдал ее Владимиру Владимировичу, он тайком  облачился в нее и, эффектно появившись среди публики, высыпал на меня свои громы». Б.  Известно, что И. Е. Репин восхищался Маяковским, любил слушать, как молодой  футурист читает стихи, кричал ему «Браво!браво!» и пообещал ему написать портрет. А.  А Маяковский ему тут же ответил: ­ А сколько вы мне за это дадите? – А? Каков? Б. Да, дерзок. А когда Репин настаивал: «Я все же напишу ваш портрет!» Еще лучше  ответил: «А я ваш!»  И быстро­быстро тут же в мастерской, сделал с Репина несколько  моментальных набросков. А. А вот я коллега, не припоминаю: таки Репин написал Маяковского? Б. Таки нет! Представляете, Репин  уже приготовил холст в мастерской, выбрал кисти и  краски и все повторял Маяковскому, что хочет изобразить его «вдохновенные» волосы. В  назначенный час Маяковский явился к нему, но Репин, увидев его, вдруг разочарованно вскрикнул: ­ Что вы наделали!.. О! Оказалось, что этот оригинал закатал в свою роскошную шевелюру несметную кучу репьев  и украсил это невообразимое гнездо бантиками! ­ Я хотел изобразить вас народным трибуном, а вы... – воскликнул Репин. А. Ну, коллега, что за фантазия у вас! Да кто ж такому анекдоту поверит? Репейником  волосы украсил и бантиком? Всякий эпатаж имеет границы! Не верю, мифы и вранье! Б. А я настаиваю, что именно так оно и было! Доподлинная история! А.  Ничуть не бывало! Не позволю сочинять о великом поэте дурацкие байки! Б. Ну, давайте прибегнем к помощи нашей эрудированной публики, коллега. Господа,  верите ли вы, что на встречу с великим художником хулиган Маяковский явился в таком  вычурном имидже: закатав репейник в шевелюру и украсив оную бантиками? Кто не верит, тот делает правильно. А кто из вас знает доподлинный финал этой истории с  рисованием портрета Маяковского? ( Оказалось, что Маяковский, идя на сеанс, нарочно зашел в парикмахерскую и обрил  себе голову, чтобы и следа не осталось от тех «вдохновенных» волос, которые Репин  считал наиболее характерной особенностью его творческого облика. ­ Я хотел  изобразить вас народным трибуном, а вы... И вместо большого холста Репин взял маленький и стал неохотно писать безволосую  голову, приговаривая: ­ Какая жалость! И что это вас угораздило! Маяковский утешал его: ­ Ничего, Илья Ефимович, вырастут!) Подведение итогов игры. Награждение победителей.