Чувство ответственности

Чувство ответственности Существует старинное правило: инженер, построивший мост, стоит под ним, пока   идет   первый   поезд.   Это   называется   ­   «ответственность   за   результат». Готовность   жизнью платить за   результат   ­   показатель   высокой   меры ответственности. В трудных или неприятных ситуациях думают об ответственности и берут ее на  себя  люди   высокого  уровня психологической   культуры.  Люди  более   низкого уровня культуры в этих ситуациях либо переживают, либо ищут виновного.  В   детстве   мы   чаще   всего   сталкиваемся   со   словом   «отвечать»   в   не   очень приятных контекстах: кто­то набедокурил, разбил бабушкину вазу…. Естественно, провинившегося   спрашивают:   «Кто   это   сделал?   Кто   будет   отвечать   за   это безобразие?».   Понятно,   что   слово   «отвечать»   в   данном   случае   звучит   не   очень благодушно, и на него сразу хочется ответить: «это он сделал! Я не хотел, они меня заставили!», хочется невольно свалить свою вину на другого.   Мы   довольно   рано   осознаем,   что   отвечать   за   что­то   довольно­таки неприятно и что ответственность – тяжелый груз, который не очень­то легко    нести.   Многие   люди   на   основании   своих   детских   впечатлений   принятие ответственности неразрывно связывают с необходимостью признать свою вину.  Поэтому   наши   первые   переживания,   связанные   с   ответственностью,   именно негативны:   мы   доказываем,   что   у   нас   не   было   выбора.   Чтобы   избежать ответственности, мы стараемся переложить ее на других людей, ищем какие­либо внешние   «причины»,   мы   изо   всех   сил   стараемся   избавиться   от   «ненужной» ответственности. На самом же деле, ответственность и чувство вины – не одно и то же.  Терапевт,   отвечающий   на   оправдание   пациенткой   своего   поведения   («Это было   не   намеренно.   Я   сделала   это   бессознательно»)   вопросом:   «А   чье   это бессознательное?», подталкивает ее к сознаванию ответственности. Поменять «не могу» на «не буду», – прием, который должен способствовать пробуждению ответственности. Пока человек верит в «не могу», он не сознает свой активный вклад в собственную ситуацию.  Домохозяйка сетовала: 'Я не могу справиться со своим ребенком; все, что он делает – сидит и смотрит целый день телевизор'. Терапевт сделал скрытый выбор явным с помощью следующего замечания: «А вы слишком малы и беспомощны, чтобы   выключить   телевизор».   Общий   принцип   очевиден:   в   ответ   на  сетования пациента по поводу его жизненной ситуации терапевт интересуется, каким образом пациент создал эту ситуацию. Избегание   ответственности   пациентом   воспроизвелось   не   только   в отношениях пациент­терапевт, но также в общей позиции пациента по отношению к терапии.   Пациент   –   порой   с   молчаливого   согласия   терапевта   –   может   удобно, пассивно и прочно угнездиться в терапии, не ожидая, чтобы что­нибудь произошло, а если и ожидая – то чего­то, исходящего от терапевта. Если у терапевта есть ощущение, что пациент возложил на него тяжелое бремя, и уверенность, что без его собственных усилий ничего полезного в течение сессии   не   произойдет,   значит,   он   позволил   пациенту   переложить   ношу ответственности с собственных плеч на плечи терапевта. В терапии с этим можно работать различными способами.  Большинство терапевтов предпочитают  рефлексию.  Можно высказать в порядке   комментария:   возникает   впечатление,   что   Вы   стремитесь   все «выгрузить» на меня. Я не ощущаю вашего активного сотрудничества в терапии. Или   терапевт   может   поделиться   своим   ощущением,   что   несет   весь   груз терапии.   Или,   наконец,   терапевт   может   счесть,   что   нет   более   сильного способа пробудить вялого пациента к действию, чем просто спросить его: «С чем вы пришли?» На подобные терапевтические интервенции* пациенты нередко отвечают одной из типичных реакций сопротивления, центрирующихся на сюжете: «Я не знаю,   что   делать»,   или   «Если   бы   я   знал(а),   что   мне   делать,   мне   бы   не понадобилось приходить сюда», или «Скажите мне, что мне нужно делать». Пациент принимает облик беспомощности.  В действительности, в процессе настаивания на том, что он не знает, что ему   делать,   пациент   уже   получил   много   явных   и   скрытых   направляющих указаний   от   терапевта.   Но   при   этом   он   не   раскрывает   свои   чувства; предпочитает   обсуждать   интеллектуальные   проблемы   или   вовлекать терапевта   в   бесконечные   дискуссии   о   том,   как   работает   терапия.   Любому опытному психотерапевту известно, что проблема – не в незнании пациента, что ему делать. Все эти гамбиты отражают одно: отказ пациента принимать ответственность за изменение точно так же, как вне терапии он отказывается принимать ответственность за жизненные неприятности. То,   что   происходит   с   ответственностью   во   взаимодействии   между клиентом и терапевтом, повторяет механизм распределения отв­ти  у людей в паре. Чем больше ответственности берёт на себя одна сторона, тем меньше другая.   Чем   больше   ответственности   у   психотерапевта,   тем   меньше   её остаётся у клиента. Соответственно тем больше клиент уходит в детскую позицию,   отдавая   терапевту   полномочия   родителя.   Эта   стратегия препятствует   росту   клиента   и   не   позволяет   ему   самому   стать ответственным, взрослым.   Поэтому   в   ходе   терапевтической   сессии,   когда выходят на поверхность невротические механизмы клиента и его способы ухода от ответственности, задача   терапевта не пропустить их и сделать явными для   клиента.   Здесь   ответственность   тер­та   заключается   в   переводе отношений   в  плоскость   «взрослый   ­   взрослый»   и  передаче  клиенту   его  доли ответственности.   Тер­т,   «бегущий   впереди   кл­та»,   тянущий   его   за   собой, тормозит процесс взросления у клиента. Можно сказать, что в отв­ть тер­та ­ ставить во главу угла интересы клиента. Поэтому, будучи откровенным с кл­ом, тер­т выбирает степень своей открытости,  выбирает способ подачи и донесения до клиента того, что видит. Важно, чтобы полученная кли­ом информация, обратная связь от терапевта не разрушала клиента, а способствовала его продвижению в терапии. Базовая   идея,   лежащая   в   основании   подхода   Перлза,   состоит   в   том,   что избегание ответственности должно быть признано и лишено привлекательности. Перлз   был   остро   чувствителен   к   использованию   (или   избеганию использования) пациентом первого лица и к любым переходам от активного тона к пассивному: «Мы слышим пациента вначале деперсонализующим себя в неодушевленный предмет,   в   это,   а   затем   становящимся   пассивным   объектом   воздействия превратностей своенравного мира. 'Я сделал это' превращается в 'Это случилось'. Я вижу, что вновь и вновь должен прерывать людей, предлагая им вступить во владение самими собой. Мы не можем работать с чем­то, что происходит где­то в другом месте и случается с кем угодно. И потому я прошу их найти свой путь от фразы „Это занятой день“ к фразе „Я все время занят“, от „Это получается долгий разговор“ к „Я много говорю“. И так далее». Иногда   Перлз   применял   структурированное   упражнение   «Я   беру ответственность»: "Мы предлагаем пациенту к каждому утверждению добавлять: «…и я беру ответственность за это».  Например: «Я сознаю, что двигаю своей ногой… и я беру ответственность за это». «Мой голос очень тих… и я беру ответственность за это». «Теперь я не знаю, что сказать… и я беру ответственность за незнание». Перлз предлагал пациентам принимать ответственность за все их внутренние конфликтующие   силы.   Если   перед   пациентом   стояла   мучительная   дилемма   и, обсуждая ее, он ощутил ком в животе, Перлз предлагал ему побеседовать с этим комом. «Помести ком на другой стул и поговори с ним. Ты будешь исполнять свою роль   и   роль   кома.   Дай   ему   голос.   Что   он   говорит   тебе?»   Таким   образом   он предлагал   пациенту   взять   на   себя   ответственность   за   обе   стороны   конфликта, чтобы тот отдал себе отчет в том, что ничего само собой не «случается» с нами, что мы – авторы всего: всякого жеста, всякого движения, всякой мысли. Перлз   считал,   что   каждый   из   наших   симптомов   мы   выбираем; «незавершенные» или невыраженные чувства находят свой путь на поверхность, принимая   саморазрушительные,   неудовлетворяющие   формы.   (Это   источник термина   «гештальттерапия».   Перлз   пытался   помочь   пациентам   завершать   их гештальты – их неоконченные дела, их блокированное сознавание, их избегаемую ответственность.) Сбрасывание «ответственности за всякого другого» чрезвычайно важно для психотерапевта. Перлз остро сознавал усилия пациента манипулировать другими, особенно терапевтом, для того чтобы они взяли на себя заботу о нем. «Перед терапевтом стоят три непосредственные задачи.      распознать, как именно пациент пытается получить поддержку от других, вместо того чтобы стоять на собственных ногах,       избежать „втягивания“ и заботы о пациенте,       понять, что делать с манипулятивным поведением пациента». Не   быть   «втянутым»   довольно   трудно,   и   терапевт   должен   привыкнуть   к тому, чтобы распознавать многочисленные и разнообразные приемы уговаривания, используемые пациентом, и не поддаваться им: Стремясь   противодействовать   манипулированию   собой,   Перлз   занимал крайнюю позицию. Свои мастерские он начинал следующим образом: «Если вы хотите свихнуться, покончить с собой, улучшить свое состояние, „зарядиться“ как следует или получить опыт, который изменит вашу жизнь, – это ваше дело. Я делаю свое, а вы свое. Всякий, кто не желает взять на себя ответственность за это, пожалуйста, не ходите на этот семинар. Вы пришли сюда по вашей собственной свободной воле. Я не знаю, насколько вы взрослые, но главное во взрослом человеке – это способность взять ответственность за себя – свои мысли, чувства и т.д.» Пока клиент   верит,  что его  ситуация   и его  проблема  порождается  кем­то другим   или   какой­то   внешней   силой,   у   него   нет   мотивации,   желания   меняться самому. Ответственность в Гештальт ­ терапии ­ это осознание того, что  мои мысли, чувства,   действия   являются   результатом   моей   внутренней   деятельности   и запускаются,   управляются   мной   самим.   Они   являются   результатом   моего собственного выбора. Здесь возникает такое противоречие, которое является ещё одной причиной непринятия кл­ом отв­ти за свои чувства.  Многие   внутренние   процессы,   эмоциональные   реакции   протекают неосознанно. Человек видит только результат, реакцию на какое­ либо событие. Он не понимает что происходит в середине, не осознаёт, какая его роль в том, чтобы реакция была именно такая. Если нет понимания, то человек реагирует на то, что происходит   автоматически.   Нет   ощущения,   что   он   сам   выбирает   как   ему реагировать.   Если у меня нет осознания, что это делаю я, то как я могу за это отвечать? Я  не выбирал – я за это не отвечаю. Поэтому   в   гештальт­терапии   уделяется   так   много   внимания   процессу осознавания того, что происходит с клиентом.  В   процессе   г­т   клиент   получает   возможность   увидеть   и   среднюю   часть процесса.   То   есть   осознать,   что   результат   (чувства,   эмоциональная   реакция   на воздействие) во многом определяется тем, как человек воспринимает событие. То, что одни и те же события разные люди воспринимают по разному,  подтверждает это.   Именно осознавание своих внутренних процессов позволяет клиенту выйти из замкнутого круга автоматических переживаний и увидеть, что у него есть выбор сделать,   отреагировать   по­другому.   Ведь   только   осознав   здесь   и   сейчас (актуальность) что со мной происходит, что я чувствую, чего хочу (осознанность), я могу делать выбор, который признаю своим собственным (ответственность). Что же означает ответственность для гештальт­терапевта. За что отвечает он в своей работе с клиентом, а за что нет?    Часто   проблемы   взаимоотношений,   возникающие   у  клиентов,   связаны   с несоблюдением  границ  в процессе  взаимодействия  с окружающими. Поэтому   в ответственность   терапевта   в   сессии   входит   очерчивание   собственных   границ, соблюдение   границ   клиента,   обозначение   моментов   в   сессии,   когда   происходит нарушение   границ   контакта.   Сюда   входит   и   ответственности   за   выполнение терапевтического контракта: приходить в нужное место в нужный час, находиться с   клиентом   оговоренный   отрезок   времени   и   т.д.   То   есть   терапевт   отвечает   за соблюдение рамок (границ) терапевтической сессии. Терапевт   «   работает   собой»,   он   сам,   его   психическое   состояние   является инструментом   психотерапии.   То,   что   он   чувствует,   видит,   как   реагирует   на происходящее в сессии,  является ценным для терапии. «…Польза от переживаний самого терапевта превосходит любые эффекты терапевтической интервенции. … Он не только даёт обратную связь, но и сам становится полноправным участником формирования нового опыта…».  Поэтому так важно, чтобы терапевт  был в « рабочем состоянии». В первую очередь, быть чувствительным к себе и осознавать, что со мной происходит во время сессии, что делаю и зачем. Терапевт   не   отвечает   за   чувства   клиента,   за   его   способы   обращения   с собственной жизнью. Но отвечает за собственные чувства и реакции на клиента, за свои способы взаимодействия с клиентом, за умение быть в контакте (Ф. Перлз). Терапевт, как и любой другой человек «родом из детства», из семьи. Он   имеет свою собственную коллекцию травмирующих событий, неконструктивных взаимоотношений,   целый   склад   законсервированных   переживаний   и недостроенных гештальтов. Предполагается,   что   в   ходе   обучения   терапевт   пройдёт   необходимое количество  часов личной и групповой терапии, и разгребёт все эти завалы. Но каждый «растёт» со своей скоростью. Количество и размеры «скелетов в шкафу» у каждого своё. Мало для кого достаточно заложенных в программу часов личной терапии. Поэтому я вижу отв тер­та в том, чтобы приводить свою душу в порядок. То   есть   знать   свои   слабые   места,   и   собственные   психологические   проблемы прорабатывать на личной терапии. Иначе, внутриличностные проблемы терапевта  мешают (тормозят) терапии.  Можно   сказать   о   закономерности,   которая   звучит   так:   «Рыбак   рыбака чувствует   издалека».   К   терапевту   часто   приходят   клиенты   с   проблемами, аналогичными тем, которые являются больным местом и у терапевта. Это точка непроходимости.   Тогда   терапевт   либо   игнорирует,   в   упор   не   видит,   обходит  больное место клиента, так как у самого там болит, либо решает свои проблемы за счёт клиента. Здесь опасность увязнуть в контрпереносных отношениях, при этом, не осознавая их. Что   касается   нового   опыта,   то   именно   терапевт   может   дать   кл­ту   опыт изначального уважения, отношения к себе как к «значимой персоне». Часто  лишь на   терапевт­х   сес­х   человек   начинает   осознавать   свою   собственную   ценность, начинает понимать что его  чувства и  желания  являются важными. Случается, что клиенты наделяют психотерапевта такими возможностями, которыми он не обладает. Здесь г­т важно осознание своих пределов, т.е. знать ограничения своей компетентности –  что могу, а что нет. В ходе терапии у клиента увеличивается область осознавания и раздвигаются границы ответственности. Предполагается, что после осознания своих проблем кл­т начинает менять свою жизнь, но это не всегда так. Бывает, что осознавания много, а изменений мало. Здесь можно сказать о разделении сфер ответственности. Терапевт отвечает за поддержание процесса осознавания у клиента в ходе терапии, а кл­т за то, как он обходится с тем, что осознал ­   за свои собственные изменения. И клиент может выбрать оставить всё как есть в своей жизни. Остаётся отнестись с уважением к его выбору. Кл­т может меняться ровно на столько, на сколько он готов к этому в данный момент. Рекомендации для терапевта: 1.2. Не дайте увлечь себя вере в беспомощность пациента (если он, конечно, не в обмороке). 1.3.   Помогите   пациентам,   ощущающим   свою   беспомощность,   найти   пути использования тех возможностей и сил, которыми они располагают. 1.4.   Не   берите   на   себя   более   половины   работы,   которой   требует терапевтический процесс. Большая часть ее должна быть взята пациентом. 1.5. Не делайте того, чего вы делать определенно не хотите.