Детство, опаленное войной...

"Детство, опаленное войной"   «Гордиться славой своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть  постыдное малодушие». Эти слова принадлежат великому Александру Сергеевичу  Пушкину, но они очень актуальны и в наше время, время – потерянных ценностей. У подрастающих мальчишек и девчонок на задний план, в небытиё отходят вопросы  истории страны, её развития, угасают чувства гордости, патриотизма за страну. Кумирами  становятся герои мыльных опер, американских боевиков. Ужасы войны не пугают, о них  никто не задумывается. Убийство, жестокость, насилие, любые средства хороши, лишь бы  быть хозяином жизни. И порой о Джеймсе Бойнде ребята знают больше, чем об Александре Матросове, Зое  Космодемьянской, о тех людях, среди которых сейчас живут. А ведь у каждого из нас  разны интересы, судьбы, но все мы создаём историю своей страны, делим с ней радости,  невзгоды в час большой беды встаём на защиту Родины. Не знать вклад каждого, забыть  это, не сохранив для потомков, было бы непростительной ошибкой.  Тот далекий летний день 22 июня 1941 года люди занимались обычными для себя делами.  Школьники готовились к выпускному вечеру. Девчонки строили шалаши и играли в  «дочки­матери», непоседливые мальчишки скакали верхом на деревянных лошадках,  представляя себя красноармейцами. И никто не подозревал, что и приятные хлопоты, и  задорные игры, и многие жизни перечеркнет одно страшное слово – война. У целого  поколения, рожденного с 1928 по 1945 год, украли детство. "Дети Великой Отечественной  войны" – так называют сегодняшних 70­80­летних людей. И дело здесь не только в дате  рождения. Их воспитала война. Участие детей в боях Великой Отечественной советской идеологической машиной  подавалось исключительно в героическом духе. Все, что не вписывалось в официальную  версию, аккуратно замалчивалось. С точки зрения воспитания подрастающего поколения,  это, наверное, было правильно. Но пропаганда и реальная жизнь не всегда соответствуют  друг другу. Много детей воевало на фронте, в составе действующих армий. Катаевский Ваня Солнцев  вряд ли был придуман автором – иначе название книги не стало бы именем нарицательным,  а сама книга не получила бы такого резонанса. В составе частей находились и 13­14­летние  мальчишки и девчонки, а уж о тех, кто постарше, и говорить нечего. И понятно, почему они бежали на фронт – во все века мальчишки стремились к подвигам, и усидеть дома, когда  враг напал на твою родину, было просто невозможно. Примерно по тем же мотивам дети  уходили и к партизанам. Но как признавался после войны один из тех, кому в 1941 было 13  лет, он "играл в реальную войну". "Я делал то, что не могли взрослые, и ситуаций, когда  они что­то не могли, а я мог, было очень много", – вспоминает ветеран. Не щадя себя в огне войны, Не жалея сил во имя Родины, Дети героической страны Были настоящими героями! (Р. Рождественский) Звучит песня «Священная война».  Эта песня призвала всех, юные мальчики и девочки пошли защищать свою Родину. Война вошла в мальчишество моё Сперва без дыма, крови и тревоги А как заходят путники в жильё Передохнуть, испить воды с дороги. (Г. Еремеев) Звучит «До свидания, мальчики!» Б. Окуджавы. Вчера мы писали диктанты Чертили на досках круги А утром уже интенданты Нам выдали сапоги В широкой армейской шинели Мы ростом казались малы Мы песни заливисто пели Скребли, провинившись, полы Когда же, идя на ученья, Мы путали ногу подчас: – Двадцать пятого года рожденья! С усмешкой кивали на нас. Но фронт наступил! Мы мужали В сражениях день ото дня, С соседом до битвы сдружаясь, Друзей после битв хороня. Орудия, танки, повозки Гремели по городам И пели по­чешски, и польски Весёлые девушки нам А в час, когда звёзды студёны Над онемевшей рекой Немецкие аккордеоны Рыдали рязанской тоской... (Е. Винокуров) Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.  Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,  Тот поймёт эту правду, – она к нам в окопы и щели  Приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском. (С. Гудзенко) Что такое фашизм, они увидели глазами своей души. Это была жестокая школа, Школа колючей проволоки и окрика. Школа пули и виселицы, Школа мести и жажды справедливости. Они видели свой народ, его горе, его силу и благородство Они поняли и узнали цену хлеба и слова. Они очень рано стали взрослыми. Крест­накрест синие полоски  На окнах съёжившихся хат  Родные тонкие берёзки  Тревожно смотрят на закат И пёс на тёплом пепелище  До глаз, испачканный в золе, Он целый день кого­то ищет И не находит на селе. Накинув старый зипунишко По огородам, без дорог  Спешит, торопится мальчишка  По солнцу – прямо на восток. Никто в далёкую дорогу Его теплее не одел.  Никто не обнял у порога, И вслед ему не поглядел! В нетопленой, разбитой бане. Ночь, скоротавши, как зверёк,  Как долго он своим дыханьем, Озябших рук согреть не мог! Всё видевший, на всё готовый, По грудь, проваливаясь в снег,  Бежал к своим русоголовый  Десятилетний человек. Он знал, что где­то недалече,  Быть может вон, за той горой,  Его, как друга, в тёмный вечер Окликнет русский часовой. И по щеке его ни разу. Не проложила путь слеза:  Должно быть, слишком много сразу  Увидели его глаза. За эти месяцы страдания, Которые равны годам... Но ты, фашистская Германия, За всё сполна ответишь нам! Детоубийцы и грабители,  Вам ничего не скрыть вовек! Он будет первым обвинителем – Десятилетний человек! (С. Михалков) В первые дни войны враг наступал. Занимал города, сёла. Люди вынуждены были  эвакуироваться вглубь страны.  Кто сумел – уехали,  Как мать говорит, в чём есть. Не помню я, что ели мы,  А помню: хотелось есть.  А помню: в низеньком городе Шумел барахольный ряд. Неслышно вздыхали: «Дорого». Шептали: «Москву бомбят». Не видел я неба с птицами. Пикировал с неба страх. И я окружён был лицами. Светящимися впотьмах.  Ведущий зачитывает отрывок А. Толстой «Нина». В спешке эвакуации дети теряли своих родителей. Рота солдат под командованием  Моисеева пробивалась на восток. Около полустанка, где стоял разбитый состав, только,  что побывали немцы. На зелёном­зелёном лугу лежала молодая женщина. Руку положила под голову, другую прижала к простреленной груди, как спящая, только с  уголка побледневшего рта стекала струйка крови. Около женщины ползала черноглазая девочка, лет двух, в платьице с горошком, тормошит  её и всё повторяет: «Мама спит, мама спит...». Солдаты подошли, девочка прижалась к матери, ладошками сжала её щёки и глядела, как  испуганный галчонок. «Товарищи, что там, что там?» – бежит Моисеев. Солдаты, молча, расступились. Он остановился: «Мои, мои, жена и дочь...» Схватил девочку, притиснул к себе. Опустился у  жены в изголовье и заплакал, затянул, как ребёнок. Жена его бежала, в чём была из Белостока, может только часу не дождалась встречи с  мужем. Тут сообщили, что немцы рядом, Моисеев сам командовал операцией и был убит в бою.  Похоронили их обоих в одной могиле. Девочка на руках... не плакала, когда зарывали её  мать и отца. Может быть, не понимала, что делают? Хотя нет, – дети в эту войну понимали больше, чем, кажется.  Под громкие крики ворон и грачей Мы утром в деревню входили Маячили остовы чёрных печей Руины устало чадили. И в редком разбросе лежали тела В тени колоколенки древней.  И в этом, ещё не дотлевшем аду Где горе уже накричалось под старой берёзой у всех на виду Ременная люлька качалась  И тихо сидел годовалый малец  В той зыбке, плывущей над бездной. Нет, он не кричал, ни о чём не молил. Ко рту, подтянув кулачонки. И ветер, пропахший бедой, Шевелил седые его волосёнки. Как свечка, обугленный тополь горел И хлопья с него опадали.  А тихий мальчонка смотрел  И смотрел в какие­то дальние дали. Поверх этой битвы и этой войны Поверх современности грозной В дальние дали. Что нам не видны Смотрел не по­детски серьёзно. (В. Кочетков) Мальчишки. Девчонки. На хрупкие плечи легла тяжесть невзгод, бедствий, горя военных  лет. И не согнулись они под этой тяжестью. Стали сильнее духом, мужественнее,  выносливее. Звучит песня «Тёмная ночь». Немцы пришли в село. Зашли в школу. Шёл урок. Немецкий офицер потребовал, чтобы ребята показали на карте, где находятся, партизаны.  Ксения Андреевна и ребята сказали, что не знают, тогда фашист навёл на учительницу  пистолет и стал считать. Костя Рожков вышел к доске и изо всех сил ударил чёрную гладь  доски. Так делают, когда, исписав одну сторону, доску собираются перевернуть на другую. Доска с размаху ударила фашиста. А Костя выпрыгнул в окно, которое было за доской, и  убежал в лес. Тут и партизаны подоспели. (Л.Кассиль. «У классной доски») Они с детьми погнали матерей И яму рыть заставили, а сами  Они стояли, кучка дикарей, И хриплыми смеялись голосами. У края бездны выстроили в ряд Бессильных женщин, худеньких ребят,  Пришел хмельной майор И медными глазами Окинул обречённых....  Детей внезапно охватил испуг Прижались к матерям,  цепляясь за подолы.  И выстрела раздался резкий звук. Прервав проклятье. Что вырвалось у женщины одной. Ребёнок, мальчуган больной,  Головку спрятал в складки платья. Ещё не старой женщины.  Она смотрела, ужаса полна. Как не лишиться ей рассудка! Всё понял, понял всё малютка. Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать Он плачет и, как лист сдержать Не может дрожи. Дитя, что ей всего дороже. Нагнувшись, подняла двумя руками мать. Прижала к сердцу, против дула прямо. Я, мама, жить хочу, не надо, мама! Пусти меня, пусти! Чего ты ждёшь? И хочет вырваться из рук ребёнок И страшен, плачь, и голос тонок И в сердце он вонзается, как нож.  Не бойся, мальчик мой. Сейчас. Вздохнёшь ты вольно. Закрой глаза, но голову не прячь, Чтобы тебя живым не закопал палач. Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. И он закрыл глаза. И заалела кровь, По шее лентой красной извиваясь.  Две жизни наземь падают, сливаясь,  Две жизни и одна любовь. (М. Джалиль) Их расстреляли на рассвете, Когда вокруг редела мгла. Там были женщины и дети, И эта девочка была... Сперва велели им раздеться. И стать затем ко рву спиной. Но прозвучал тот голос детский Наивный, чистый и живой: Чулочки тоже снять мне, дядя?  Не осуждая, не грозя. Смотрели, прямо в душу глядя, Трёхлетней девочки глаза. Чулочки тоже снять мне, дядя?  В смятении на миг эссесовец обмяк Рука сама собой с волненьем  Вдруг опускает автомат. Он словно скован взглядом синим,  И кажется, он в землю врос:  Глаза, как у моей Неминьи Во мраке смутно пронеслось  Охвачен он невольной дрожью  Проснулась в ужасе душа.  Нет!. Убить, её не сможет...  И дал он очередь, спеша. Упала девочка в чулочках, Снять не успела, не смогла. Солдат, солдат, что, если б дочка Твоя вот так бы здесь легла.  Вот это маленькое сердце  Пробито пулею твоей. Ты человек, не только немец, Или ты зверь среди людей? Шагал эссесовец угрюмо  Не поднимая волчьих глаз.  Впервые может, эта дума В мозгу отравленном зажглась?  И всюду взгляд её светился  И всюду чудилось опять И не забудется отныне:  Чулочки тоже, дядя, снять?  В углу, где не было иконы В лагерном бараке, в темноте Отбивала бабушка поклоны На коленях, в  смраде, в темноте Шепотом молилась, еле слышно Истово молилась, страстной силой: Деточек спаси, прошу, Всевышний. Господи! Спаси их и помилуй! – И меня молитве той учила, Осенять крестом и лоб, и плечи И в худые пальчики вручила Палочку – возьми за место свечки – На коленях, рядышком, подростки. Что молились сразу всем, со страху: И Святой Марии, Матке Боске, Богу, Богородице, Аллаху! Я жива! И мама рядом дышит! Кто­то пеплом долетит до рая До сих пор Господь, наверно, слышит, Как молилась бабушка седая. Под иконой свечку зажигаю, Не в бараке, в теплой комнате: – Бабушка! Не все молитвы знаю, – Но твои до века буду помнить!  (Л. Голодяевская, 2004 г.) Звучит песня «Журавли». Блокада Ленинграда. Как было тяжело. В городе осталось 2,5 млн. человек, в том числе  400 тысяч детей. Голод подкрадывался к городу незаметно. Сто двадцать пять блокадных  граммов. С огнём и кровью пополам (О. Бергольц) Кто родом из детства... Я – из войны, Из блокадного бедствия, Из её глубины.  Влюблена была в небо, Но небо меня  Обмануло нелепо среди белого дня. С неба падали бомбы, разрушали дома.  Поднялась из обломков, как не знаю сама А друзья не успели. Мне жалко друзей. Хорошо они пели в первой роте моей. Были родом из детства все друзья у меня, Не могу я согреться без них у огня. (Г.Беднова) Звучит «Ленинградская симфония» Д. Шостаковича и зачитывается дневник Тани  Савичевой. До войны это были самые обыкновенные мальчишки и девчонки. Учились, помогали  старшим, играли, бегали – прыгали, разбивали носы и коленки. Их имена знали только родные, одноклассники да друзья.  Пришёл час – они показали, каким может стать маленькое сердце, когда разгорается в нём  священная любовь к Родине и ненависть к врагам. Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен. Мы прорывались к площади вперёд.  А он гвоздит – не выглянуть из башен.  И чёрт его поймёт, откуда бьёт. И вдруг к машине подбежал парнишка: Товарищ командир, товарищ командир! Я знаю, где их пушки. Я разведал... Я подползал, они вон там, в саду. Да где же, где? А дайте я поеду На танке с вами, Прямо приведу. Что ж бой не ждёт, дружище! И вот мы катим к месту вчетвером. Стоит парнишка – мины, пули свищут. И только рубашонка пузырём. Подъехали. Вот здесь.  И с разворота  Заходим в тыл, и полный газ даём.  И эту пушку, заодно с расчётом,  Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.      Я вытер пот.  Душила гарь и копоть.  От дома к дому шёл большой пожар.  И, помню, я сказал «Спасибо, хлопец!  И руку, как товарищу пожал... Был трудный бой, всё нынче, как спросонку И только не могу себе простить, Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку Но как зовут, забыл спросить. (А. Твардовский) Маленькие герои сражались повсюду. И ни на миг не дрогнули их юные сердца. Любовь к  своему народу, ненависть к врагу позвали детей на защиту Родины. Пионеры­герои: (показ слайдов)  Зина Портнова – подпольщик.Она распространяла листовки, зная немецкий язык, в  тылу врага добывала важные сведения о противнике.  Валя Котик – юный партизан, он владел навыками конспирации, собирал оружие для партизан прямо под носом у фашистов.  Марат Козей – партизан­разведчик, немало полезных сведений добыл он. В  очередной разведке он попал в окружение фашистов, дождался, пока кольцо сомкнётся, и  взорвал се? вместе с врагами.  Володя Казначеев в партизанском отряде прославился как самый удачливый минёр.  Саша Филинов, по его добытым сведениям, были уничтожены несколько  фашистских штабов.  Это список можно продолжить на несколько страниц. Совсем юные герои награждены  медалями посмертно. Многие удостоены самой высокой награды Родины – звания Героя  Советского Союза. Юные герои, сколько им было от роду? Двенадцать – четырнадцать.  Многие из них не стали взрослыми. Их жизнь оборвалась на рассвете. И пусть каждый из вас задаст себе вопрос: «А я смог бы  так?».И ответив самому себе искренне и честно, подумает, как надо жить и учиться, чтобы  быт достойным памяти своих замечательных ровесников, юных граждан нашей страны. Колокольный звон – минута молчания. Война была везде: и на огненном фронте, и в глубоком тылу. Зачем ты война У мальчишек их детство украла И синее небо, и запах цветка? Пришли на заводы работать мальчишки Урала, Подставив ящики, чтобы достать до станка. И вот неподкупной зимою военного года Когда занимался над Камой холодный рассвет Собрал самых лучших рабочих директор завода. А было рабочим – всего по четырнадцать лет. В усталые лица глядело суровое время, Но каждый в себе довоенное детство нашёл Как только рабочую премию – банку варенья Пред ними, мальчишками, кто­то поставил на стол. И вот над заводом, над лесом, в снегу задремавшем.  Среди подступившей внезапно к сердцам тишины  Повеяло чем­то давно позабытым, домашним Как будто бы не было больше на свете войны. Ах, банка варенья, простое и верное средство Напомнить о том, что, как жизнь у людей ни горька Но будет ещё у мальчишек и солнце, и детство И синее небо, и запах простого цветка. (В. Радкевич)  Звучит песня «И помнит мир спасённый» Во время второй мировой войны погибло 13 миллионов детей. Что есть у нас дороже  наших детей? Что есть у любого народа дороже? У любой матери? У любого отца? На  Земле самый лучший народ – дети. Хорошо зимой и летом. И пригодна для жилья. Всенародная планета. Наша матушка­земля До сих пор не обветшала  Крыша синяя над ней  В странах – комнатах и залах  С каждым годом всё людней Где богаче, где попроще  Жизнь идёт, но с давних пор  Двери все выходят в общий, Коммунальный коридор.  Семьи всех оттенков кожи  Рядышком расселены  Семьи все на свете схожи  Не хотят они войны Не хотят, чтоб стала тиром,  Превратилась в полигон Эта общая квартира  Всех народов и племён.  Людям надо непременно  Сохранить свой дом земной  Ведь у них во всей Вселенной  Нет жилплощади иной. (Е. Евтушенко) «А может не было войны» (А. Розенбаум) По окончанию литературного выступления просмотр документального фильма «Дети Войны». Задание: собрать материал из рассказов бабушек, дедушек об их детстве в годы войны.  Оформить стенд в школьном музее «Боевой Славы и Защитников Отечества» Литература:  Алексеев С. «От Москвы до Берлина: рассказы о Великой Отечественной войне»  1985  Бакланов Г. «Навеки – девятнадцатилетние» 1985.  Великая Отечественная Война в лирике и прозе 2002.  Салют, пионерия! – рассказы о пионерах героях 1986.  Стихи и рассказы о войне – 2003.  Подборки журнала «Читаем, учимся, играем».  1. 2. 3. 4. 5. 6.