Литературная композиция "Блокадный Ленинград"
Оценка 4.6

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Оценка 4.6
Культурные мероприятия +1
docx
искусство +1
Взрослым
04.04.2018
Литературная композиция "Блокадный Ленинград"
Сценарий литературной композиции подготовлен на основе поэтического материала военного и послевоенного времени. Включая в себя все особо значимые этапы блокады Ленинграда: Дневник Тани Савичевой, Блокадный хлеб, "Дорога жизни", сценарий окунет зрителя в эпоху страшного времени. Сценарий рассчитан на участников разного возраста.
Литературно-муз композ на выездные.docx
Литературный вечер, посвященный блокаде Ленинграда «Былое глазами потомков: подвигу твоему, Ленинград, посвящается!» Декорации. По центру экран, который одновременно служит теневым театром. Справа, на переднем плане, стоит стол, накрытый скатертью, на котором лежат книги. Рядом стоит небольшая книжная этажерка. На заднем плане по бокам стоят две ширмы накрытые черной (желательно не просвечивающейся) тканью.  ПРОКОФЬЕВА:  Добрый вечер, дорогие друзья!  С каждым годом Великая Отечественная война становится все дальше и дальше, стираются в памяти лица и факты этой великой войны, но мы не вправе забывать тех, кто сложил головы ради нашей свободы, кто выдержал, выстоял, победил. ТОЛОКОННИКОВ: Сегодняшний вечер, мы хотим посвятить Ленинграду – городу на Неве. Городу, который в страшные годы суровой войны, выстоял и победил, но какой ценой.  ПРОКОФЬЕВА: 900 дней и ночей подвига, боли, скорби, величия… Сегодня мы вспоминаем всех тех, кто дожил и выстоял в блокаду, кто защищал этот город и его жителей, тех, кто не дожил до победного дня…  Звучит фонограмма песни «Город детства».  Выходят юноши и девушки, нарядные, с воздушными шарами, цветами. На заднем плане вид города Ленинграда: набережная Невы, Петропавловская крепость. Из группы гуляющих по сцене (по набережной) на передний план выходят юноша и девушка. АФОНИШЕВ:  Приезжай в мой город, приезжий! Он тебя, как маленькую, встретит, Выкатит расцвеченный трамвай, По Неве прокатит на рассвете. ЖЕВЛАКОВА: Он поднимет радужно мосты, И замрет, спокойный, величавый. КОРШУН. РУЗАЕВА. Он преподнесет тебе цветы Где-нибудь за Нарвскою заставой. Ты по новым улицам пройдешь - Улицы широкие, прямые. 1 Улицы шумны, как молодежь, Потому что тоже молодые. ЗАХАРОВ. Ты посмотришь вечером в Неву, В этот час весеннего отлива, И Нева покажет наяву, Как ты удивительна красива... НОВИКОВА. ГОРБАТЮК. Не дари мне писем, не дари. Приезжай - тебе покажет всякий, Как влюбленным светит до зари Мой светлоголовый Исаакий. Мне хвалили город парижан. Что кому, а мне - мой город дорог! Приезжай в мой город, приезжай, Потому что это добрый город. ПРОКОФЬЕВА. Еще не кончилась короткая белая ночь. По набережным Невы гуляли вчерашние десятиклассники, когда над городом раздался гул самолетных моторов. Для тех, кто по традиции, прямо с выпускного школьного вечера ушел встречать новый день на Неву, это могло показаться добрым предзнаменованием: крылья над головой в начале счастливого дня!... ТОЛОКОННИКОВ. Они еще не знали, эти переполненные счастьем юноши и девушки, что появившиеся так рано над городом истребители взлетели по тревоге. РУЗАЕВА:  Мирно страна проснулась В этот июньский день, Только что развернулась В скверах её сирень. Радуясь солнцу и миру, Утро встречала страна Вдруг разнеслись по эфиру Страшные очень слова! СТУКАЛОВА:  Голос уверенно­строгий Сразу узнала страна 2 Утром у нас на пороге Заполыхала война. АФОНИШЕВ:  Зловещим заревом объятый, Грохочет длинный небосвод, Мои товарищи – солдаты Идут вперед за взводом взвод. КОРШУН:  Слепящий дым и пыль густая, И зной, нависший тяжело, Над нами плыли, нарастая, Бойцам измученным назло! РОДИНА:  Горело все – цветы и клены, Былинки не было живой. Вокруг кустарник запыленный Шуршал обугленной листвой. КУЗМИЧЕВА:  Направо глянешь – дорогая Пшеница гибнет на корню. Налево – нет конца и края Просторам, отданным огню! ГОРБАТЮК    :  Земля, казалось, до предела Была в огне накалена, И вся иссохшая гудела: «Да будет проклята война!» АФОНИШЕВ:  Не отдадим полей бескрайних, синих, Где побеждали мы и победим: Не отдадим прекрасную Россию, Не отдадим! Не отдадим! (исполнители уходят. Остаются только ведущие) Звучит фонограмма фрагмента 7-й симфонии Д. Шостаковича. 3 ТОЛОКОННИКОВ:   23   июня,   понедельник.   День   этот   рождался   под завывание   сирен.   В   1   час   45   минут   в   уже   выключившихся   репродукторах раздалась скороговорка диктора: «Внимание! Внимание! Воздушная тревога!» Звучит фонограмма песни «Вставай, страна огромная». ЗАХАРОВ. Стоял народ и слушал сводку Советского Информбюро. Кружился рупор над слободкой, Роняя черное перо. Звенело ­ сталью или жестью... Но люди шли, и шли, и шли…. Как будто тут иные вести, Чем дома, услыхать могли, Как будто тут, при всем народе, Плечом к плечу, к спине спина ­ Любая весть терпимей вроде, Да и война не так страшна. ПРОКОФЬЕВА.  Гитлеровцы упрямо стремились вперед, хотя это давалось им нелегко… 2 сентября 1941 года было произведено первое снижение норм продажи  хлеба.  Чтобы растянуть  очень  небольшие  запасы  муки,  решением Ленгорисполкома от 4 сентября было предложено примешивать к ней 12% соевой муки, 2,5% жмыха, 1,5% отрубей.  ТОЛОКОННИКОВ:   Началась блокада. ПРОКОФЬЕВА: Репродукторы не умолкали. Все выступления ленинградцев, обращенные к защитникам столицы, были полны глубокой веры в победу, но больше всего запали в душу стихотворения Ольги Берггольц.    А   8  сентября   гитлеровские   войска   окружили   город. Музыкальная подложка ХАРИТИНОВА. ...Я говорю с тобой под свист снарядов,  угрюмым заревом озарена.  Я говорю с тобой из Ленинграда,  страна моя, печальная страна...  Кронштадтский злой, неукротимый ветер  в мое лицо закинутое бьет.  4 В бомбоубежищах уснули дети,  ночная стража встала у ворот.  Над Ленинградом ­ смертная угроза...  Бессонны ночи, тяжек день любой.  Но мы забыли, что такое слезы,  что называлось страхом и мольбой. Я говорю: нас, граждан Ленинграда,  не поколеблет грохот канонад,  и если завтра будут баррикады ­  мы не покинем наших баррикад.  И женщины с бойцами встанут рядом,  и дети нам патроны поднесут,  и надо всеми нами зацветут  старинные знамена Петрограда.  Руками сжав обугленное сердце,  такое обещание даю  я, горожанка, мать красноармейца,  погибшего под Стрельною в бою:  Мы будем драться с беззаветной силой,  мы одолеем бешеных зверей,  мы победим, клянусь тебе, Россия,  от имени российских матерей. ПРОКОФЬЕВА. Канун Нового года. 193­й день войны. И все­таки в городе ощущается приближение праздника. ТОЛОКОННИКОВ. Несмотря   на   нехватку   горючего,   автомобилисты привезли   из   леса   1000   елок.   Из   глубокого   тыла   для   детских   учреждений Ленинграда прибыли мандарины. ПРОКОФЬЕВА. Водитель Максим Твердохлеб вез эти мандарины по льду Ладожского   озера   ­   Дороге   жизни.   Его   машину   атаковали   два   немецких истребителя.   Пулеметные   очереди   вдребезги   разбили   ветровое   стекло, откололи кусок баранки ­ руля. Ухватившись окровавленными руками за то, что осталось от рулевого колеса, шофер продолжал вести машину. ТОЛОКОННИКОВ. А   когда   он   вернулся   ­   все   удивились,   как   он   такой машиной мог управлять: в ней было 49 пробоин!.. Дети, которым он привез эти небольшие подарки, выковыривали из мандаринов осколки снарядов.  Звучит фонограмма песни «Последний бой». ЮДОЧКИН. 5 Страшный путь!            На тридцатой,                       последней версте Ничего не сулит хорошего. Под моими ногами                устало                     хрустеть Ледяное,       ломкое            крошево. Страшный путь!             Ты в блокаду меня ведешь, Только небо с тобой,                  над тобой                         высоко. И нет на тебе            никаких одёж: Гол как сокол Страшный путь!            Ты на пятой своей версте Потерял       для меня конец, И ветер устал            над тобой свистеть, И устал       грохотать               свинец... ­ Почему не проходит над Ладогой                               мост?! ­ Нам подошвы          невмочь               ото льда                      оторвать. Сумасшедшие мысли                 буравят                       мозг: Почему на льду не растет трава?! 6 Самый страшный путь                  из моих путей! На двадцатой версте                 как я мог идти! Шли навстречу из города                      сотни                          детей... Сотни детей!..            Замерзали в пути... Одинокие дети            на взорванном льду ­ Эту теплую смерть               распознать не могли они сами И смотрели на падающую звезду Непонимающими глазами. Мне в атаках не надобно слова "вперед", Под каким бы нам               ни бывать огнем ­ У меня в зрачках               черный                   ладожский                           лед, Ленинградские дети                 лежат                    на нем. За столом, на котором горит свечка, сделанная из патронной гильзы, сидит девочка, закутанная в шаль, и огрызком карандаша что­то записывает в маленькую книжечку­блокнот. СМЕРДОВА:  На берегу Невы,  В музейном зданье, Хранится                   очень скромный                                          дневничок Его писала  Савичева Таня. 7 Он        каждого пришедшего                                          влечет. Пред ним стоят                          сельчане,                                         горожане, От старца ­ До наивного мальца. И письменная                       сущность содержанья Ошеломляет  Души и сердца. Это ­ всем живущим                                   в назиданье, Чтобы каждый                          в суть явлений                                                вник, ­ Время Возвышает Образ Тани И ее доподлинный дневник. Над любыми в мире дневниками Он восходит,                       как звезда,                                           с руки И гласят о жизненном накале Сорок две                  святых                              его строки. В каждом слове ­                   емкость телеграммы, Глубь подтекста, Ключ к людской судьбе, Свет души, простой и многогранной, И         почти молчанье  8 о себе... Это        смертный приговор                                       убийцам В тишине Нюрнбергского суда. Это ­ боль, которая клубится. Это ­ сердце,                           что летит сюда... Время удлиняет расстоянья Между всеми нами                                  и тобой. Встань пред миром,                               Савичева Таня, Со своей Немыслимой судьбой! Пусть            из поколенья в поколенье Эстафетно Шествует она, Пусть живет,                       не ведая старенья, И гласит Про наши времен ГОРБАТЮК:  А петля блокады туже, туже, Беспощадней будничность ее. С моря нагнетаемая стужа Так и ломится в твое жилье. РУЗВАЕВА:  Холод, мрак, согбенные фигуры, А за толстой линией окна Минус 35 температура И все та же самая война. СТУКАЛОВА. Ничего от прежней Тани нету, Изменились все черты лица, 9 Вот она ­ одиннадцатилетний Человек с глазами мудреца. ПРОКОФЬЕВА. 28   декабря   одиннадцатилетняя   ленинградская   школьница Таня   Савичева   сделала   первую   запись   в   своем   дневнике,   о   котором впоследствии узнала вся страна. ЯНИНА:  Раньше всех встает на кухне Женя И спешит из дома поутру. Таня с тайным чувством уважения Провожает старшую сестру. На завод за восемь километров Ходит Женя каждый божий день И уже пугающе заметно Тает, словно собственная тень. Женя, Женя! Ранняя сутулость, Изможденность ясного чела. ... На завод ушла и не вернулась ­ Прямо на работе умерла… РУЗАЕВА:  А метель в горелом переулке Клок афиши трогает и гнет. Таня вынимает из шкатулки Маленькую книжечку ­ блокнот. Ищет букву «Ж» по алфавиту, Карандаш достала из стола, А затем не детски, деловито, Вписывает: «Женя умерла». ЯНИНА:  Женя   умерла   28   декабря   в   12   часов   30   минут   утра   1941   года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа 1942 г.  Три удара метронома РУЗАЕВА:  Умерла наставница и няня, Вечный холод в грудь ее проник. Со священной бережностью Таня Держит свой теперешний дневник. ЯНИНА. Где они теперь, мои салазки, 10 Где мои «снегурочки»­коньки? Все трясет от орудийной встряски, Даже воду в прорубях реки. Все остатки радости сгорели. Все в разрывах ­ суша и гранит. И под говор мартовской капели Занемог брат Лека, Леонид. ЗАХАРОВ:  И опять же вынула украдкой Свой блокнотик младшая сестра И вписала строго, крупно, кратко: «Лека умер в 5 часов утра». ЯНИНА. Лека умер 17 марта 1942 года в 5 часов утра. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи. 1942 год Три удара метронома ГОРБАТЮК:  А зима все бедственней. И вскоре Смерть пошла косить из дома в дом. Умерла учительница в школе, Замертво свалился управдом. Гибнут люди, гибнут сплошь и рядом, Кто во тьме, а кто средь бела дня. И приметой скорбного обряда Стал служить не гроб, а простыня. АФОНИШЕВ:  Стужа жгла, сугробы наметала, Даже хоронила задарма. И служила вроде санитара Долгая блокадная зима. КЛИМОВА:  Как много в жизни человеку надо! Он мечется порою от тоски А нам, голодным детям Ленинграда, Нам снились хлеба тёплого куски – Пахучего, с растрескавшейся коркой, Хрустящего, как в сказке, под ножом… Его во сне рассматривали зорко 11 И вспоминали с завистью потом. ЯНИНА: Дядя Леша, 10 мая в 4 часа дня. 1942 год 3 удара метронома ЯНИНА: Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра. 1942 г. 3 удара метронома ЯНИНА:      Я к ним подойду. Одеялом укрою,  О чём то скажу, но они не услышат. Спрошу ­ не ответят... А в комнате ­ трое. Нас в комнате трое, но двое не дышат. Я знаю: не встанут. Я всё понимаю... Зачем же я хлеб на три части ломаю? Звуки метронома КУЗМИЧЕВА. Машинально Таня полистала Свой немногословный дневничок. Все семейство Савичевых встало Перед нею вновь наперечет. РУЗАЕВА:  И она буквально по два слова Пишет, как на крайней полосе. ЯНИНА: «Савичевы умерли». РУЗАЕВА:  И снова. ЯНИНА:  «умерли». РУЗАЕВА:  И добавляет. ЯНИНА:  «Все». РОДИНА:  За окном весеннее блистанье. А она сиротски занесла 12 В свой дневник: ЯНИНА:  «Осталась одна Таня». РУЗАЕВА:  И даже не поставила числа. ТОЛОКОННИКОВ: Таня Савичева умерла два года спустя в эвакуации, так и не восстановившись, ослепнув, единственная из 140 детей, вывезенных тогда из Ленинграда. ПРОКОФЬЕВА.  «Дневник  Тани   Савичевой»  не   был   издан,  в  нем  всего  9 страшных записей о гибели ее большой семьи в блокадном Ленинграде. Эта маленькая записная книжка была предъявлена на Нюрнбергском процессе, в качестве документа, обвиняющего фашизм. КУЗМИЧЕВА:  Все это называется – блокада. И детский плач в разломанном гнезде... Детей не надо в городе, не надо, Ведь родина согреет их везде. Детей не надо в городе военном, Боец не должен сберегать паек, Нести домой. Не смеет неизменно Его преследовать ребячий голосок. И в свисте пуль, и в завыванье бомбы Нельзя нам слышать детских ножек бег. Бомбоубежищ катакомбы Не детям бы запоминать навек… ПРОКОФЬЕВА  .   Снова   снижаются   нормы   выдачи   хлеба.   На   период   с сентября по ноябрь первого года войны рабочим, которые получали по 800 г, начали выдавать всего 250 г. Служащим, получавшим по 600 г, уменьшили паек до 125 г. Такое же количество хлеба начали выдавать и детям, которым раньше полагалось по 400 г. «Тонкий ленинградский ломтик хлеба ­ он почти не весит на руке», ­ так писала Ольга Берггольц. АФОНИШЕВ:  Когда однажды я горбушку хлеба Оставил на запачканном столе, Мой дед сказал:  ­ Ты знаешь, что Победа 13 Далась нам очень тяжело в войне?! Но не сравнить с семью кругами ада И не забыть истории тех дней, Когда сдержал народ блокаду Ленинграда Ценою жизней тысячей людей…. Его слова застряли где­то в горле. Он губы сжал, но слез не проронил. И я почувствовал такое горе, Как­будто он не здесь, а где­то был. Он продолжал:  ­ В далеком сорок первом Меня отправили на Ленинградский фронт. Фашист к балтийским подбирался стенам И на пути его стоял наш взвод. Тогда я был совсем беспечный парень. Еще не получил своих наград. В бою осколком в голову был ранен И в госпиталь отправлен в Ленинград. Чтоб немцев бить, мне выжить было надо. Врачи и сестры в этом помогли. Но Ленинград попал в кольцо блокады, Его хотели очень взять враги. Я ненавидел голубое небо, Под ним сильней зимой трещал мороз. Тогда я стал ценить кусочек хлеба, Кору сосны и почки у берез. Хотелось жить и, было очень страшно. Не стало кошек, птиц, затем мышей … Нам победить фашистов было важно, И духом становились мы сильней. Мы ели лед и кожаную обувь, Варили из обоев горький суп, На санках из Невы возили воду, И согревались лишь дыханьем губ. Но мы работали и днем и ночью, Держали фронт, стреляли по врагу. Без хлеба голодно нам было очень, 14 По Ладоге его везли в пургу. В нее укрыться можно от обстрела, Ведь больше негде, всюду только лед. Обозы далеко видны на белом, Но их не видно, если снег метет. Одна она была – «Дорога жизни», Ее мы защищали, как могли. По ней везли мечты, надежды, мысли «Полуторки» с другой большой земли. Сто двадцать пять давали граммов хлеба Больным и детям на блокадный день. Тогда повсюду, где я только не был, Людей преследовала смерть, как тень. Нет. Не забыть тех страшных дней блокады. Их было Восемьсот семьдесят два. Не сдался Ленинград фашистским гадам, И вновь над городом шумит листва. Мы в той войне кровавой победили, На флаге красном молот был и серп, Чтоб никогда потомки не забыли, Что молот – сила; серп – наш дух и хлеб. Тогда мне стало очень стыдно. Я взял горбушку хлеба со стола. Мне было за себя обидно, Но я запомнил дедовы слова: ­ И в час беды, и под счастливым небом, Вчера, сегодня завтра и вовек Мы дорожить должны и крошкой хлеба, Без хлеба жить не сможет человек! ТОЛОКОННИКОВ: Голод и холод не сломали дух ленинградцев. Несмотря на лишения блокадного времени, они сумели пронести веру в победу, любовь к   жизни,   любовь   к   прекрасному.   Лишь   одна   дорога   связывала   блокадный город – это «дорога жизни». Шла она по воде, а с наступлением холодов по тонкому льду Ладожского озера.  ПРОКОФЬЕВА: 900 дней и ночей продолжалась блокада. 900 дней ужаса и страха, боли и отчаяния, потерь и ожидания самого большого чуда – Победы! 15 ЗАХАРОВ: Так каждый день, так каждый день… Труднее каждая ступень. Но надо, надо, надо Стоять ночами на часах. Лежит блокада Ленинграда Сегодня на моих плечах. СТУКАЛОВА:  Пустой коптилки мутный свет, И под подушкой портрет... Гудит, гудит тяжелый гром. Бессонный долбит метроном. РУЗАЕВА:  Здесь нас бомбами глушили, Здесь нас голодом морили. Мы с тобой, любимый город, Были все же всех сильней. Нет, мы их не позабыли. Нет, мы их не позабыли ­ ВСЕ:   Девятьсот блокадных дней. ЯНИНА:  Опять война,  Опять блокада, ­ А может, нам о них забыть? СТУКАЛОВА:  Я слышу иногда: "Не надо,  Не надо раны бередить. ГОРБАТЮК:  Ведь это правда, что устали Мы от рассказов о войне. И о блокаде пролистали  Стихов достаточно вполне". КУЗМИЧЕВА:  И может показаться: 16 Правы И убедительны слова. Но даже если это правда,  Такая правда Не права! РОДИНА: Я не напрасно беспокоюсь, Чтоб не забылась та война: Ведь эта память ­ наша совесть. Она, как сила, нам нужна. 17 (А. Межиров «Ладожский лед») Инсценировка отрывка из поэмы С. Смирнова «Сердце и дневник». Звук метронома. Комната, на стене черная тарелка репродуктора, окно с полосками бумаги крест- накрест. Звучит песня «Землянка». На фоне музыки - стихи. Девушка. Юноша. Звучит песня «Товарищ память». Поют все участники композиции. 1-й ведущий. Исполняется песня «Над заставами Ленинградскими». Поют участники композиции и все сидящие в зале. Какие б песни мы не пели Поем мы песни той войны. Давно мы сняли с плеч шинели, Но сняться нам все те же сны. Под Ленинградом и под Керчью, Куда бы мы с тобой не шли, Война выходит нам на встречу На всех путях родной земли. 18 (Елена Вечтомова, «Дети»,1942 г.) Как много в жизни человеку надо! Он мечется порою от тоски А нам, голодным детям Ленинграда, Нам снились хлеба тёплого куски – Пахучего, с растрескавшейся коркой, Хрустящего, как в сказке, под ножом… Его во сне рассматривали зорко И вспоминали с завистью потом. 19

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"

Литературная композиция "Блокадный Ленинград"
Материалы на данной страницы взяты из открытых истончиков либо размещены пользователем в соответствии с договором-офертой сайта. Вы можете сообщить о нарушении.
04.04.2018