Об участнике Ржевской битвы авиатехнике Собакине Александре Александровиче

Муниципальное общеобразовательное учреждение «Гимназия №10» имени учителя В.А. Смирнова города Ржева Тверской области

Об участнике Ржевской битвы авиатехнике Собакине Александре Александровиче

Работу выполнила:

Иванова Марина Алексеевна

директор МОУ «Гимназия №10»

Ржев 2018 г.

^{Г. Баевский и его техник А. Собакин}

^{«Самолет к вылету готов!». Рапортует техник Г. Баевского А. Собакин. Март 1945 г.}

В годы Великой Отечественной войны автор книги Герой Советского Союза Г.А. Баевский воевал в прославленном 5-м гиап (самый результативный Гвардейский истребительный авиаполк советских ВВС), участвовал в Курской битве и сражении за Днепр, Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской и Берлинской операциях, дважды был тяжело ранен, лично сбил 19 самолетов противника, участвовал в Параде Победы. Его книга - захватывающий рассказ о боевой работе советских истребителей, о воздушных боях и штурмовках вражеских аэродромов, прикрытии ударной авиации и «свободной охоте».

Автобиографическая повесть Георгия Баевского, охватывает большой интервал времени и рассказывает о разных сторонах профессии военного летчика и авиационного командира. Есть в ней и рассказ о его боевом друге А. А. Собакине.

…Несколько слов о моем наземном боевом экипаже, старшим которого и по должности, и по годам (было тогда ему около 23 лет) был гвардии старшина Александр Собакин, грудь которого украшал боевой орден - награда за участие в боях с белофиннами. О своих заслугах он не рассказывал, однако многое объясняло брошенное как-то мимоходом: «Был разведчиком». Потом учился в авиационном техническом училище. Сражался под Ленинградом. Был ранен. После выздоровления прибыл в наш истребительный авиационный полк. Еще в экипаже были моторист Иван Подгайный и оружейница Аня Коростелева.

В дни напряженных боевых действий, когда в течение нескольких дней подряд самолет выполнял по 4-5 и более боевых вылетов в день, поддерживать постоянную высокую боеготовность самолета - поистине адский труд: круглые сутки экипаж не покидал аэродрома, обеспечивая исправность и надежность самолета.

За все время совместного пути от Старобельска до Берлина у меня не было ни одного случая отказа авиатехники или вооружения в воздухе!

Я часто наблюдал, как умело организует Собакин работу экипажа и специалистов. А самые трудные работы выполнял всегда сам, проявляя при этом мастерство и изобретательность.

Мы и сейчас переписываемся с  Александром. После войны он много и упорно учился. Потом сам учил. Был учителем истории, директором средней школы. И сейчас ветеран не ищет покоя.

На обратной стороне присланной недавно фотокарточки надпись: «Командиру от механика, с кем прошел путь от Старобельска до Берлина». Я горжусь такой дружбой.

Как правило, авиатехники находятся в тени тех, кто благодаря их усилиям совершал свои подвиги во время войны и мне просто повезло, что удалось поподробнее  узнать о жизни и боевом пути участника Ржевской битвы Александре Александровиче Собакине.  Оказывается, А. Собакин оставил воспоминания о своей жизни, которые опубликовал Витушкин Сергей Фёдорович, заведующий отделом публикации документов ГОУ «ГАНИНО», главный редактор областной Книги памяти,  г. Великий Новгород. Вот что нам стало известно из этих воспоминаний. Остановлюсь на двух эпизодах его боевой биографии - как он получил свой первый орден и как спас сбитый самолёт подо Ржевом.

А.А. Собакин.

ВОСПОМИНАНИЯ.

«…Есть в Вологодской области замечательный старинный городок, который называется Устюжна. Разделяет его на две части река Молога, впадающая в Волгу. Вот в этом городе в 1918 году, 23 июня (10 июня по ст. ст.), я и родился. Отец мой, Александр Иванович Собакин, 1880 г.р., был мещанином, мать Надежда Казимировна Собакина - заезжей поморкой из г. Кемь. Отец - чиновник,  а после революции - секретарь уездного Устюженского  исполнительного комитета. В нашей семье было трое детей - две дочери, Людмила и Нина, и я. Отец умер в 1920 году от тифа. После его смерти семья испытывала большие трудности и терпела бедность. Дело в том, что мать исключили из партии и сняли с работы за похороны отца: они проходили с участием священника. Когда умер отец, мне было всего год и восемь месяцев, Нине - три годика, Людмиле - пять лет. Испытали всё - и холод, и голод. Мать этими обстоятельствами доведена была до полного отчаяния.» В таких непростых условиях находилась семья Александра долгое время. Наш герой  стал учиться в школе крестьянской молодёжи (семилетке), ходил вечером на танцы. Дни проводил на берегу реки Мологи. Время шло, он уже стал юношей. Поступил в Устюженское педагогическое училище. Стал играть в духовом оркестре. «…Мы играли летом в летнем саду, на танцах, а зимой тоже на танцах - в художественном театре, на  праздниках и на похоронах. Время шло. Всё менялось на глазах. В семье тоже произошли изменения. Мать перешла на работу в Художественный театр. Сестрёнка Люда уехала в Москву к маминым знакомым. Нинуха стала работать музыкальным работником в детском саду в деревне. Я учился на третьем курсе в училище. Играл в футбол, в духовом оркестре, зимой увлекался коньками и лыжами, ходил на каток, в театр. Скоро, в 1937 году, я окончил техникум и получил направление на работу в  Хвойную.  В  Хвойной меня направили на работу заведующим в Стеньковскую начальную школу. Народ встретил меня очень доброжелательно. В школе был создан струнный оркестр, который часто выступал перед колхозниками. Из Хвойной меня перевели в Песь в многокомплектную школу заведующим младших классов, в Песи я много занимался хозяйственными и общественными делами.

В 1939 году ушёл в армию. Раньше учителей в армию не брали. Как имеющего солидную спортивную подготовку меня призвали. Проводить меня  в армию пришло много людей из посёлка: молодёжь, коллеги по работе, ученики. В направлении был указан пункт назначения - Нижний  Новгород.  Разместили в помещении школы в г. Канавино. Стали приезжать представители из воинских частей и отбирать себе ребят по желанию в пулемётную роту, в инженерные войска, в разведку. Мы с другом Петей решили пойти в инженерные войска. Начались  занятия,  строительство мостов, земляных сооружений. С бревном бегом. Вскоре нас с Петькой отправили в сапёрную школу в г. Балахна. Толком не учили, но в подрывном деле и в минах кое-какие навыки мы получили. Вскоре был сформирован 271-й моторизованный стрелковый полк. Он входил в состав 17-й Краснознамённой стрелковой дивизии, которая форсировала в Гражданскую войну в Крыму пролив Сиваш. В полку были танкетки, много артиллерии и машины ГАЗ-АА. Получив лыжи, полк погрузился в эшелоны, и поезд направился в  Ленинград. Прибыв в Ленинград, мы пешком с лыжами двинулись по нему в направлении Финляндии. На линию фронта прибыли часа в четыре. На фронте было тихо. Разместились в сосновом бору. Сразу приступили к строительству наблюдательного пункта. Домов на нашем участке не было. Передняя полоса проходила по опушке леса, дальше шла открытая местность, протекала река, и снова открытая местность, пристрелянная, и опять лес. Через пять дней мы с Петром приняли участие в разведке боем. Когда о противнике ничего не знают, то чтобы выявить его огневые точки, укрепления, применяют разведку боем, бросают подразделения на врага и создают видимость наступления, проводят артиллерийскую подготовку, обрабатывают авиацией линию фронта. Противник открывает по площадям ураганный миномётный огонь, из дзотов пулемётный огонь. С деревьев, непонятно, с какого направления, на открытой местности ведут прицельный огонь снайпера («кукушки»). За дотами проходила железная дорога, с которой прицельный огонь снарядами большого калибра вёл бронепоезд. Крики, стоны смешались с взрывами снарядов. Земля со снегом пришла в движение. Мороз крепчал: уже за -30° С стало, но мне было жарко. К полевому госпиталю ползли, шли лесом раненые. Тяжелораненых везли на волокушах санитары. Около госпиталя на еловых лапках лежали раненые, ждавшие своей очереди на санобработку. Так получил я боевое крещение. Танкетки наши оказались малоэффективными, хотя у финнов на нашем участке фронта я не видел танков. Эффективно работала наша авиация.  «Чайки»  обстреливали противника из пулемётов и «эрэсами», но доты хорошо защищали  большую часть солдат противника. Вскоре наши войска предприняли новое наступление. Привезли бронещитки  с  Кировского завода. Щиток ставили на лыжи и по мере своего движения двигали впереди себя. Он защищал лишь от винтовочных выстрелов и то не всегда. Полковая артиллерия выдвигалась вперёд и била прямой наводкой по амбразурам. Так шли бои на линии Маннергейма.  Линия Маннергейма уходила вглубь территории противника на десятки километров. Вначале дзоты, потом доты из железобетона, перед ними хорошо простреливаемая местность, минные поля, проволочные заграждения под током, ямы-ловушки. Танкам путь к доту преграждали надолбы из гранита, стоящие в шахматном порядке. Вскоре меня как сапёра отправили в блокировку. С взрывчаткой сажали на танк и он шёл к надолбам, ведя огонь. Около надолбов я должен был заложить взрывчатку и взорвать их, сделав проход для танков. Сказать просто. Но как это сделать? По тебе ведут усиленный огонь из миномётов, дотов, «кукушки» стреляют. Затем я должен был разминировать участок для прохода танка и сделать проход в проволочном заграждении для пехоты. Шло время, я постепенно осваивался на фронте. Вокруг ни одного дома, а морозы иногда доходили до - 50°С.Первому эшелону на передовой давали спать 15 минут. Потом я должен был греться 15 минут. Во втором эшелоне солдатам легче было. Когда отводили туда, там можно было погреться, соорудив шалаш, запалив костёр, да выпив сто грамм спиртного, закусив салом.  Во время боёв, когда потери велики, у всех водки было по целой фляге. Это мы, русские воины, на снегу, а противник - в доте. Чтобы до дота добраться,  нужно подорвать надолбы, проделать проходы в проволочном заграждении в четыре кола и под током разминировать участок. А противник в доте. У него электричество, электроплитки, кровати, водопровод. Финны посменно ведут обстрел из амбразур. Вверху дота колпак, откуда ведут наблюдение и корректируют огонь из рубки, наподобие той, какая есть на кораблях. Дзоты, которые шли впереди дотов, были обтянуты проволокой с подвешенными банками из-под консервов, создававшими шум и предупреждавшими этим противника, когда ты зацепишь проволоку. Несколько дотов на нашем участке фронта были взяты. Но как? Подошли танки и били прямой наводкой по амбразурам. Потом сапёры, подложив взрывчатку, взрывали их. Через некоторое время нас с Петькой заметил командир взвода полковой разведки, и нас на пару перевели в полковую разведку 271-го стрелкового полка. В одну из ночей  завязался памятный для меня бой, противник открыл ураганный огонь, кричал: «Москали, сдавайся!». Несколько человек были убиты. Когда выяснилось, где расположены огневые точки противника, мы, собрав у убитых гранаты и патроны, стали готовить прорыв обороны часа на четыре утра. Распределив огневые точки противника и назначив место сбора, командир приказал подползти к противнику и гранатами, и огнём истребить его, открыв ураганный огонь. Но после взрыва гранат противник осветил нас ракетами и открыл по нам ураганный огонь. Петьку убили, мне перебили ноги, но в горячке я добрался до места сбора. Перевязку делать некогда: перетянул ноги тесёмкой, чтобы уменьшить потерю крови, выбрал место среди валунов и остался для прикрытия уходящей разведки. Приближался рассвет. Через некоторое время увидел несколько человек финнов. Когда и они меня обнаружили, открыл огонь. Началась перестрелка. Противник залёг. В мою сторону полетели гранаты. Одна из них разорвалась очень близко, меня оглушило, и я потерял сознание. Когда я очнулся, меня тащили за руки по снегу двое финнов. Они сбросили меня в яму, вырытую для землянки. Я чувствовал сильную слабость, боль в ногах усиливалась, кровь, напитавшая брюки, стала  замерзать. Солдаты  противника,  стоявшие наверху,  вели о чём-то разговор на непонятном для меня языке. Передо мной проплывали, как в тумане, мои родные, знакомые, первая  любовь. Я как будто прощался с жизнью. Но вот впереди меня разорвался снаряд, затем другой. Это наша артиллерия начала артподготовку. Противник немедленно укрылся в доте. Снаряды летели со свистом. Всё кругом заполнилось оглушительными разрывами и освещением от разрывов, которые словно вырубили лес, смешали снег с землёй. Далеко на горизонте, в той стороне, откуда стреляли, было розоватое зарево. Сук от дерева упал в мою яму. Напрягая все усилия и используя сук, я стал выбираться из ямы. Выбравшись, пополз в ту сторону, откуда слышались выстрелы артиллерии. Сколько полз, не знаю.  Чувствовались слабость и сильная боль в ногах. Я всё полз. Вот где-то прогрохотал наш танк. Наши самолёты («Чайки»), гремя в воздухе, вели стрельбу и бросали бомбы. Кажется, я уже прополз с километр. Не хватало сил, клонило в сон, боль и слабость мешали двигаться дальше. Хотелось полежать, отдохнуть, но мороз в -25°С, и мысль, что замёрзнешь, заставляли двигаться дальше. Наконец, я выбился из сил и стал засыпать, а может быть, терять сознание. Вдруг услышал человеческую речь, родную. Меня заметили санитары, погрузили на волокушу и повезли по шуршащему снегу в полевой госпиталь. Около палатки госпиталя лежало на еловых лапах человек сорок раненых. В госпиталь я попал в 12 часов. Сразу же сделали укол от столбняка. Дали стакан компота и водки. Очнулся на столе у хирурга от боли. Наркоз не давали. Врач доставал осколки, чистил раны. Затем погрузили на машину и повезли к станции, а дальше - по железной дороге. Из полевого госпиталя попал в сортировочный, а затем в город Старая Русса. Там из газеты я узнал о награждении меня орденом Красной Звезды. Получив отпуск домой на 45 суток, побывал в Устюжне, встретился с друзьями детства и с первой любовью, и с матерью. После отпуска был направлен для дальнейшего прохождения службы в запасной полк на Охте в Ленинграде. Из него поступил в 1-е Ленинградское авиационное училище ЛАТКУ. После экзаменов всех военнослужащих направили в г. Пушкин, в летние лагеря. Разместили в Павловском парке. Нас готовили в командный состав для курсантов училища, которые поступали с гражданки.»

Из училища Александра отправили в Москву для получения награды. «…Вскоре группа ленинградцев организованно выехала в Москву на церемонию награждения. В день получения награды прошли через Спасские ворота и оказались в Кремле. В зале ожидания были накрыты столы: вазы с фруктами, тарелки с пирожными, бутербродами, кофе, чай, вина. Из зала ожидания нас пригласили в Георгиевский зал. Секретарь Президиума Верховного Совета А.Ф. Горкин рассказал о порядке вручения орденов и просил не жать сильно руку М.И. Калинину. Договорились, кто будет выступать.  Их предупредили, чтобы говорили громко, так как всесоюзный староста плоховато слышит. Затем ввезли тележку с наградами и документами. А.Ф. Горкин зачитал указ о награждении, М.И. Калинин вручал награды и документы: орденскую книжку, проездные билеты, купоны на получение денег. Сделали на память фотографии с М.И. Калининым. По решению различных вопросов, сказали, можно обратиться к чиновникам, которые сидели за столами. После вручения наград мы думали - попируем, но были разочарованы. В Кремль мы заходили со стороны Спасских ворот, а выходили на обратную сторону Кремля - в садик.

Снимок на память с М И Калининым.

Возвратившись в Ленинград, начал учёбу в училище. Меня назначили старшиной 5-й роты и определили в 51-е классное обучение. Командиром пятой роты был назначен старший лейтенант (не помню его фамилию), начальником училища был А.В. Ворожейкин (будущий Герой Советского Союза), потом его сменил дивизионный инженер Андреев. Жизнь шла своим чередом. Рабочий день - 10 часов. Подъём, зарядка, бег 3 км, туалет, завтрак, учебные занятия в кабинетах и практика на аэродроме, обед, свободное время, вечерняя прогулка под флейту и барабан, отбой. Иногда ходили в гарнизонный караул в наряд на кухню. Перед выходными днями ходили в кино, на танцы, в театр и в увольнение в город. Готовились к параду на Дворцовой площади. Так проходила жизнь в училище.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. В июле по приказу К.Е. Ворошилова курсантов военных училищ направили на оборону Ленинграда. Нас бросили под Лугу. Немцы продвигались к Ленинграду довольно быстро. Лугу они окружили и продолжали движение в сторону Ленинграда. Меня откомандировали в Оредеж для организации партизанского отряда. Вначале это был 126-й истребительный батальон. Отряд состоял из коммунистов, ответственных работников района и ребят из института физкультуры им. Лесгафта. Получили оружие, взрывчатку, заготовляли бутылки с зажигательной смесью. Припасали продукты и создавали продовольственные базы в лесу для действий партизанского отряда. Вели бои с немецким десантом. Оредеж уже бомбили. Налёты немецкой авиации усиливались. Я получил при одном из них контузию и был вывезен в Ленинград, а оттуда - в Магнитогорск. Партизанский отряд ушёл на базу в лес без меня. Созданным отрядом истребительного батальона руководил второй секретарь Оредежского РК ВКП(б) И.И. Исаков. Он действовал всю войну и выходил в Ленинград. Я же после поправки из госпиталя был направлен в авиационное училище. Там меня назначили курсовым командиром в 5-ю роту. Мы жили в районе  Второй плотины в землянках. На учёбу были набраны курсанты с семью классами образования, по национальности - казахи. Многие из них плохо говорили по-русски. Учить было очень сложно. Написав по инстанциям два рапорта,  я  в конце концов добился, чтобы меня отправили на фронт. Получил направление в Рыбинск в 14-й запасной авиационный полк, а оттуда был направлен в 129-й истребительный авиационный полк на Калининский фронт. Отличившийся в боях, имевший славные боевые традиции, полк встретил меня хорошо. Я готовил  в полёты машину Г.А. Баевского.»

Один из типов самолёта, который поддерживался в постоянной боеготовности А. Собакиным.

 «…С первых же часов пребывания в части почувствовал доброжелательное отношение со стороны командира полка Героя Советского Союза подполковника В.А. Зайцева, комэска капитана  И.П. Лавейкина, его заместителя ст. лейтенанта Д.К. Штоколова, своего лётчика Г.А. Баевского, других лётчиков. После наступления наших войск под Москвой полку  было присвоено звание 5-го гвардейского истребительного авиационного полка. Он входил в прямое подчинение Ставки ВГК. Командиром полка вскоре стал Герой Советского Союза Виталий Попков.

Старший авиатехник  старшина А. А. Собакин.

 В этот период шли напряжённые бои за Калинин и в самом Калинине. Несколько раз город переходил из рук в руки. Немцы напротив ратуши устроили захоронение своих воинов. Из домов калининцев они повыносили туда цветы, украсили могилы, а с приходом наших войск их выкопали и вывезли за город. Дороги были забиты немецкой техникой, убитыми немцами и лошадьми. Постепенно наступательный прорыв наших войск под Москвой стихал. А мой полк уже вёл бои за Ржев. Здесь с нашим героем и произошёл следующий случай.  Одна из машин авиаполка  была в бою подбита и села на вынужденную посадку в нейтральной зоне (на фронте между  немецкой и нашей линиями обороны). От немцев - метров 400, от нашей линии фронта - 800  метров. Мне дали задание  утащить машину  из-под носа у немцев и отремонтировать. Набрав команду, мы прибыли на линию фронта, где была посажена на пузо машина. Вот здесь и пригодился Александру боевой опыт полученный в финскую войну в разведке. В дневное время подобраться к машине было невозможно. Когда стемнело,  двинулись в разведку к самолёту. Осмотр показал, что масляный радиатор оторван, лежит рядом. Замаскировали самолёт так, чтобы не было видно переноски. Вывесили машину, подкопали. Я аварийным способом выпустил шасси. С помощью пехотинцев откатили самолёт в безопасное место, прикрытое кустами. Подали сигнал, чтобы подъехала машина с тросом для буксировки самолёта. Как только немцы услышали гул машины, в воздух взвились осветительные ракеты, противник открыл огонь из стрелкового оружия, а затем стал стрелять из миномётов. Но слава Богу обошлось всё благополучно. Немцы опоздали. Самолёт оттащили, через десять дней он снова участвовал в боях. Так как полк находился в распоряжении Ставки ВГК и подчинялся лично Сталину, то нас постоянно бросали туда, где горячо. На фронт часто приезжали для поднятия боевого духа артисты. Многие эпизоды фильма «В бой идут одни старики» взяты из жизни нашей лётной эскадрильи. Однажды к нам в полк приехал Л.О. Утёсов. Авиаторы решили не ударить в грязь лицом и представили ему свой струнный ансамбль. В его создании принимал участие и я, вспомнив опыт создания струнных коллективов в  Хвойной. Играли на гитарах и мандолинах, аккордеоне, оказавшихся разными путями в части. Пели песни. Одна называлась «Андрюша», вторая «Шёл пилот по переулку…». Это представление ему очень понравилось, и как ответный жест через некоторое время он купил для эскадрильи самолёт на свои деньги. Сам же и назвал его: «Весёлые ребята». Что касается эпизода фильма с молодым вином, то он произошёл уже где-то в Чехословакии. Тогда местные жители угостили нас молодым вином. Пилось оно легко - как сок. А ночью - боевая тревога. И никто не смог встать на ноги. Голова работает, а тело не слушается. Коварный напиток…

Затем наш полк был переброшен на Юго-Западный фронт в район города Калач. Под Сталинградом замыкалось второе кольцо окружения. Шли упорные воздушные и наземные бои. В воздухе  ежедневно висело до трёхсот самолётов. Немцы хотели  помочь своим окружённым войскам. Сражение закончилось полным окружением и пленением 130-тысячной группировки противника во главе с фельдмаршалом Паулюсом. После Сталинграда наш полк был переброшен на 3-й Украинский фронт. Он  участвовал в форсировании Днепра, освобождении  Днепропетровска. Немцы на правом берегу создали мощные укрепления: нарыли траншей и окопов, поставили бронированные колпаки. Однако это им мало помогло. Наступление продолжалось. Освобождены Павлоград, Запорожье. В Запорожье вестниками освобождения первыми появились над городом красно-звёздные истребители ЛаГГ-5.

В дальнейшем мы перелетели на Сандомирский плацдарм. Рядом протекала река Висла. Это уже была Польша, Польское господарство. При взятии плацдарма мы впервые применили секретное оружие - фосфор. К самолётам крепились сливные устройства, и, пролетая над заданным квадратом, мы выливали на небольшой участок местности, где по данным разведки, находилось большое количество немецкой военной техники, тонны фосфорной жидкости. Она прожигала всё насквозь - танки и самолёты плавились, и земля под ними, если на неё попадал фосфор, тоже горела. О применении этого оружия мы тогда давали подписку о неразглашении. Теперь это уже просто история. Устраивали облаву на английского радиста (державшего связь с Лондоном и старым правительством Польши), который мешал полётам полка, занимая наши частоты. Одновременно охотились на кабанов, которых там, в дубовых рощах по берегам Вислы, было очень  много. Новый, 1945 год, встречали в Польше. Наш полк поддерживал и прикрывал войска с воздуха, истреблял немецкие танки. Бои шли жестокие и упорные. Из Польши наш полк перебазировался на территорию Германии. Немцы в панике бежали. Войска готовились к решающему сражению за Берлин. В это время лётчики нашего полка получили в Москве новые самолёты и со старшими механиками вылетели в Германию. Со всех фронтов стягивались войска к Берлину. Солдаты и техника передвигались по лесным просёлочным дорогам и центральным автобанам. Немцы строили оборонительные полосы, использовали свои последние резервы. Наступление началось с использованием прожекторов и сирен. Бой был жестокий, но сдержать наступательный порыв Красной Армии немцы не смогли. Вскоре жесточайшие бои велись уже за рейхстаг, за каждый этаж, за каждую лестничную клетку. Наконец, было поднято знамя Победы. Наши войска ушли за Берлин. Там, на Эльбе, они встретились с союзниками. Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Впереди был Нюрнбергский суд над военными преступниками, развязавшими вторую мировую войну.»

4 МАЯ 1945 ГОДА. БЕРЛИН. У ЗДАНИЯ РЕЙХСТАГА

Рассказать о всём боевом пути участника Ржевской битвы Александре Александровиче Собакине в этой заметке просто нет возможности, поэтому я ограничилась всего двумя эпизодами из его биографии. Первый  - как он получил свой первый орден Красной звезды, и второй -  как в районе Ржева его стараниями был спасён сбитый немцами самолёт. Вот так приближали победу наши воины на фронтах Великой Отечественной войны.

Скачано с www.znanio.ru