Обобщенные оценки коллективной душевной жизни.

Обобщенные оценки коллективной душевной жизни. Для правильного суждения о нравственности масс следует принять  во внимание, что при совместном пребывании индивидов массы у них отпадают все   индивидуальные   тормозящие   моменты   и   просыпаются   для   свободного удовлетворения   первичных   позывов   все   жестокие,  грубые,  разрушительные инстинкты,   дремлющие   в   отдельной   особи,   как,   пережитки   первобытных времен.   Но   под   влиянием   внушения   массы   способны   на   большое самоотречение,   бескорыстие   и   преданность   идеалу.   В   то   время   как   у изолированного индивида едва ли не единственным побуждающим стимулом является личная польза, в массе этот стимул преобладает очень редко. Можно говорить   о   повышении   нравственного   уровня   отдельного   человека   под воздействием   массы.   Хотя   и   интеллектуальные   достижения   массы   всегда много   ниже   достижений   отдельного   человека,   ее   поведение   может   как немного превышать уровень индивида, так и намного ему уступать.[5] Нравственный   облик   массы   в   иных   случаях   бывает   выше,   чем нравственность   составляющих   ее   индивидов,   и   такая   совокупность   людей способна к высокому бескорыстию и преданности.[5] «Личная   выгода   является   едва   ли   не   единственной   побудительной причиной у изолированного индивида, однако у массы она преобладает весьма редко».[5] Так считает Ле Бон. Другие   заявляют,   что,   в   сущности,   общество   является   тем,   что предписывает человеку нормы его нравственности, отдельный же человек, как правило,   от   этих   высоких   требований   каким­то   образом   отстает.   Еще   и другое:   при   исключительных   обстоятельствах   в   коллективности   возникает энтузиазм, благодаря которому совершены замечательные подвиги.[5] Что   касается   интеллектуальных   достижений,   то   все   же   продолжает оставаться   неоспоримым,   что   великие   решения   мыслительной   работы, чреватые   последствиями   открытия   и   разрешения   проблем,  возможны   лишь отдельному   человеку,   трудящемуся   в   уединении.   Но   и   массовая   душа способна на гениальное духовное творчество, и это прежде всего доказывает сам язык, а также народная песня, фольклор и другое. И, кроме того, остается нерешенным, насколько мыслитель или поэт обязан стимулам, полученным им от массы, среди которой он живет, и не является ли он, скорее, завершителем душевной работы, в которой одновременно участвовали другие.[5]