Освоение бассейна реки Северский Донец и северного Приазовья: какова роль запорожских казаков?

Освоение бассейна реки Северский Донец и северного Приазовья: какова роль запорожских казаков?

Исследовательская работа

Выполнил: Антоненко И.Н.

Содержание

Введение

Фактор Дикого поля

Организация запорожского казачества

Отсутствие признаков хозяйствования

Чернухино

Запорожцы: от кого защита?

Заключение

Список источников

Приложения

Введение

Существует миф, что в 17-18 веке запорожские казаки занимались хозяйственным освоением территории, относящейся к бассейну реки Северский Донец и северному Приазовью (далее – Донецкий бассейн, Донбасс). Этому сопутствует не менее ошибочное (или ложное) утверждение о том, что запорожцы служили там форпостом и вооруженной защитой от набегов крымских татар и ногайцев.

И если в отношении левобережья Донца указанные мифы могут быть легко опровергнуты фактами деятельности донских казаков и основания ими постоянных поселений, то в отношении правобережья Донца это сделать сложнее.

Действительно, в работе [1] авторы на основании анализа документальных (исторических) источников точно определяют годы основания первых поселений донских казаков на левобережье Донца. Они используют отчет «Посольского приказа о сыске беглых на Дону, донских городках и времени, прошедшем с момента возникновения последних». Отчет был составлен в 1707 году по итогам переписи городков, выполненной стольниками Михаилом Пушкиным и Максимом Кологривовым в 1703 году. Отчет содержит наименования поселений и число лет, прошедших с момента их создания. Вычитая это число лет из 1703, можно получить дату основания поселения.

Таким способом авторы выяснили хронологию возникновения донских городков по Донцу и его притокам: 1673 г. – Боровской, Луган (Станица Луганская), Староайдарский, Теплинский (Нижнетеплое); 1675 г. – Сухарев, Трехизбянский; 1678 г. – Гундоров; 1683 г. – Краснянский, Новоайдарский; 1686 – Митякин, Каменский; 1696 г. – Беленской (Старобельск), Закотинский, Обливы; 1701 г. – Осиновский юрт. Более ранние сведения о казачьих станицах, сторожах и разъездах не относятся к населенным пунктам, поскольку они представляли собой пограничную подвижную группу конных казаков, которым не разрешалось даже «кашу сварить два раза в одном месте».

Авторы также обращают внимание на такую единицу, как юрт, которая часто предшествовала созданию населенного пункта: Гундоровский юрт (1636), Трехизбянский юрт (1647), Айдарский юрт (1656). Это была форма землевладения, при которой юрт либо совсем не был заселен, либо на нем проживало некоторое количество несших военную службу казаков. Т.е. уже были условия для хозяйственной деятельности (владение землей).

Основание указанных поселений стало очередным этапом наступления российского государства на Дикое поле, на котором господствовали орды кочевников. Но правобережье Северского Донца и северное Приазовье оказалось одной из последних территорий, до которой дотянулась рука российского государства. Сказывалась близость кочевий, от которых эта земля не была защищена ничем – даже водной преградой, которой являлся Северский Донец для левобережья. Поэтому она дольше оставалась под контролем кочевников, что и служит основой для различных манипуляций.

В частности, указанные выше мифы активно используются для разжигания вражды. Они служат для обоснования тезиса о том, что земли Донбасса всегда «были украинскими и проникнутыми украинским духом», и что «Донбасс – исконно украинская земля». Отсюда делается вывод, что Россия отобрала (или пытается отобрать) древнюю украинскую «маетнисть» и на этой основе десятилетиями формируется образ врага.

Цель данной работы – на основе общедоступных материалов историографии опровергнуть мифы, дать пищу для размышлений, повысить иммунитет к манипуляциям и тем самым препятствовать информационной агрессии и разжиганию вражды, а также помочь преподавателям в освещении соответствующих страниц истории.

Фактор Дикого поля

Территория Донбасса после нашествия монголо-татар оставалась незаселенной около 300 лет и находилась в центре Дикого поля – безлюдной пустыни, которая тянулась от реки Сосны (Орловская и Липецкая область) до самого Азовского моря. Здесь кочевали орды крымских татар и ногайцев, которые кормились набегами на север, на земли Московской Руси и потом Российской империи. Передвигаясь по гребням водоразделов рек, используя известные им броды через реки, кочевники нападали и сжигали посевы, угоняли скот, сжигали поселения, угоняли в рабство и убивали людей.

Историк А.А. Новосельский утверждает, что только за первую половину XVII века с территории Московского государства в рабство было угнано от 150 до 200 тысяч человек. При том, что по переписи 1678 года население центрально-черноземных районов, на которые и приходилась основная часть набегов, составляло 850 тысяч человек. А с учетом украинской территории, количество угнанных в рабство оценивается историками примерно в 2 миллиона человек, с 1468 по 1694 годы.

Чтобы ликвидировать эту вековую угрозу российское государство постепенно продвигалось на юг, вытесняя кочевников из Дикого поля. Создавались новые и новые «засечные черты», линии оборонительных сооружений, каждый раз всё южнее: Большая засечная черта, Белгородская черта, Изюмская засечная черта, Украинская линия, Днепровская линия и другие. Вместе с тем, для защиты и освоения Дикого поля строились укрепленные города: Воронеж, Елец, Белгород, Валуйки, Цареборисов, Харьков, Чугуев. С каждой новой линией Россия отнимала от Дикого поля очередную часть, создавая на ней условия для постоянных поселений.

Крымский хан Казы-Гирей говорил в 1602 году послу Г. Волконскому: «Вы хотите задушить нас в ограде выстроенных городов». Действительно, засечные линии перекрывали основные пути (шляхи, сакмы), по которым кочевники пересекали Дикое поле и совершали набеги на центральные районы России: Муравский шлях, Изюмский шлях, Кальмиусский шлях, Ново-Кальмиусский шлях и Ногайскую дорогу. Были и второстепенные пути, и многочисленные ответвления. 

Непосредственно по Донецкому бассейну проходили Муравский шлях, Кальмиусский шлях и Ново-Кальмиусский шлях. Муравский шлях описан в «Книге Большому чертежу» 1627 года и показан на карте Гийома до Боплана 1648 года [2]. Особенность этой карты в том, что она перевернута, т.е. юг сверху, а север снизу. Муравский шлях на ней огибает верховья реки Самары и её притоков. С большой долей уверенности можно полагать, что система троп под общим названием «Муравский шлях» проходила через Покровский (Красноармейский), Добропольский и Александровский районы нынешней Донецкой народной республики. Некоторые исследователи старины трассируют его через Гришино – Доброполье – Александровка – станция Дубово (Харьковской обл.).

«Летний вечер, ямщицкая тройка, бесконечный, пустынный большак… Много пустынных дорог и полей на Руси, но такого безлюдья, такой тишины поискать. И ямщик мне сказал: — Это, господин, Муравский шлях называется. Тут на нас в старину несметные татары шли. Шли, как муравьи, день и ночь, день и ночь и все не могли пройти… Я спросил: — А давно? — И не запомнит никто, — ответил он. — Большие тысячи лет!»

Иван Бунин. «Муравский шлях»

Кальмиусский шлях подробно описан в той же «Книге Большому чертежу» 1627 года. Лисичанский краевед Н.Н.Ломако установил, что Миусом в этом описании называется нынешний Кальмиус, и провел реконструкцию Кальмиусского шляха [3].

Реконструкция позволяет определить места на современной карте, где проходил этот шлях: от Перекопа через причерноморскую и приазовскую степь к верховьям Кальмиуса, где сейчас Ясиноватая, далее к верховьям Крынки и Лугани (через Горловку), далее через нынешний Лисичанск к Боровскому перевозу через Донец (2 версты ниже впадения реки Боровой в Донец, между Лисичанском и Северодонецком), далее вдоль реки Боровой к городу Валуйки и от него к Ливнам.

Помимо Боровского перевоза кочевники использовали много других известных им переправ (перелазов, перевозов) через Донец, как правило, в устьях притоков Донца. Такие перелазы, например, существовали у устья реки Деркул, выше устья Айдара, южнее устья Лугани, а на месте нынешней Станицы Луганской кочевники отдыхали после перелаза. По правому берегу реки Айдар проходила Ново-Кальмусская сакма (дорога). Южнее реки Лугань проходила Татарская дорога. Мишкина дорога или Мишкин брод проходил через Митякинский городок, в месте впадения реки Деркул в Донец. Этот путь казаки ещё называли «Лазной татарский путь».

Кочевники перемещались не только по этим сакмам (шляхам). Например, Бахмут формально находился в стороне от Муравского и Кальмиусского шляха, но много раз подвергался нападениям. В 1684 году кочевники свернули с Муравского шляха и вышли на Ново-Кальмиусскую дорогу. Кроме основных путей использовались тропы по малым рекам.

Кочевники поначалу использовали Донецкую степь как свой «проходной двор», но с появлением там первых поселений – также и для наживы путем грабежа. Вот несколько примеров [4]:

1591: погромлены сторожи в устье Айдара,

1627: ногайцы разорили Святогорский монастырь,

1636: по льду близ устья Боровой перешли две тысячи татар, а ниже на Айдаре, Деркуле, Каменном перевозе, у Калитвы появилось 30 тыс. ногайцев и азовцев,

1679: татарская орда напала на Маяцкий городок и разорила Святогорский монастырь,

1684: татары разорили и сожгли Луган, Митякин, Старый Айдар и Райгородок,

1685-1689: несколько нападений на Маяцкий городок,

1711: татары и запорожцы атаковали Тор и Бахмут,

1713: татары разорили окрестности Бахмута,

1714-1718: территория Изюмского полка на Айдаре подвергались нападению татар,

1723-1732: ежегодные нападения на Бахмут,

1736: татары прошли Муравским шляхом и прорвались за Украинскую линию.

Для того чтобы сдерживать набеги татар, в 1735-1739 годах на реку Северский Донец из Воронежа и Москвы стали прибывать драгунские и пехотные полки. Они расположились в станицах Митякинской и Луганской. Отсюда эти полки, вместе с казаками этих станиц, совершали свои походы на Азов и на Миус. 

Таким образом, кочевники за 300 лет исходили Донецкую степь вдоль и поперек, знали её как «свои пять пальцев». Даже поселения на левом берегу Донца не были в безопасности, а уж на правобережье кочевники выбили всё живое. Этим объясняется тот факт, что крымская сторона Донца (правый берег) была безлюдной до середины XVIII века [5]. Уже только поэтому нелепыми представляются утверждения о существовании поселений запорожцев на правобережье Северского Донца в 17-18 веке. Впрочем, как и утверждения некоторых краеведов о том [6], что уже в 1670-х годах здесь существовало поселение старообрядцев чуть ли не на 200 дворов, которое дало начало современному Городищу (ныне поселок в Луганской народной республике). Такое поселение стало бы, несомненно, лакомой добычей кочевников, и как они его 60 лет не замечали – совершенно непонятно. Единственное объяснение, которое даётся – то, что Городище, мол, находилось в укромной балочке. Однако это представляется несерьёзным.

Организация запорожского казачества

Сообщество запорожских казаков включало в себя куренных казаков и так называемое «поспольство». Куренные казаки называли себя лыцарством, товарыством, приравнивались к некому аналогу рыцарского ордена. Им было запрещено жениться, обзаводиться хозяйством, вести оседлый образ жизни. Из них формировались курени – основные войсковые подразделения Войска Запорожского. Все курени (их было 38) базировались непосредственно в Сечи, на берегу Днепра и на днепровских островах, т.е. значительно западнее Северского Донца. Сечью управляла войсковая старшина: кошевой атаман, судья, асаул, писарь, куренные атаманы.

Посполитые казаки, подданные запорожской Сечи, вели оседлый образ жизни. Это казаки, которые постоянно проживали за пределами Сечи в городах, селах, хуторах и зимовниках. Куренные казаки слегка презрительно называли их гниздюками, сиднями и гречкосиями. Им разрешено было жениться и обрабатывать землю, они обеспечивали курени продуктами питания. Но в случае больших походов поспольство тоже привлекалось – как сейчас сказали бы, проводилась мобилизация.

Города, сёла, хутора и зимовники располагались в паланках. Паланками назывались административно-территориальные единицы за пределами Сечи. Паланки управлялись полковой старшиной во главе с полковником. В разное время существовало разное количество паланок. Сначала их было пять: Бугогардовская, Перевозская (или Ингульськая), Кодацкая, Самарская и Кальмиусская. Затем была сформирована Прогноинская паланка, позже из Самарской были выделены еще две: Орельская и Протовчанская.

Зимовниками владели куренные казаки, но не постоянно, а по ежегодному жребию, чтобы ни один куринь не оказался в ситуации, когда ему на все времена достались худшие зимовники, где мало рыбы или неплодородная земля. Это отличает владельцев зимовников от жителей постоянных поселений.

Куренные казаки использовали зимовники с весны до осени для отдыха от дел ратных – рыбачили там и охотились на зверя. А гниздюки, которые проживали при зимовниках, вели там хозяйство, а в зимний период присматривали за зимовниками, в общем и целом – обслуживали лыцарство.

Отсутствие признаков хозяйствования

Фактически единственной формой поселения запорожских казаков на правобережье Северского Донца и в северном Приазовье были зимовники. «Достоверная Ландкарта меж рек Днепра и Донца на расстояниях от устья Самары до Изюма и Луганской станицы, сочиненная 1750 году в мае месяце» [7] содержит область в северном Приазовье, подписанную как «Жилище и зимовники запорожских казаков». В пределах этой области нет традиционных обозначений населенных пунктов, что свидетельствует как об отличии зимовников от постоянных поселений, так и об отсутствии в этой области городов и сёл. А ведь постоянные поселения – важнейший признак хозяйственного освоения территории.

На территории Донбасса располагалась Кальмиусская паланка, восточная граница которой, узаконенная сенатским указом, проходила по реке Кальмиус. Однако запорожцы, настаивая на своих вольностях, заходили и восточнее до реки Миус, и даже дальше вплоть до Северского Донца.

Выдающийся исследователь истории запорожского казачества Скальковский А.А. отмечает [8], что Кодацкая, Самарская, Орельская и Протовчанская паланки имели города, сёла и хутора, поспольства и женатых казаков. А вот остальные, в том числе Кальмиусская паланка, ни сёл, ни даже постоянных местопребываний не имели, а учреждались они временно с весны на летнее и осеннее время для рыболовства, охоты и соляной добычи.

Таким образом, Кальмиусская паланка не имела поспольства и была крайне мало заселена, а зимой вообще пустовала. Скальковский А.А. сообщает [8], что на 1755 год в Кальмиусской паланке был 61 зимовник. При этом известно, что Скальковский определил количество зимовников исходя из поименного списка казаков, владеющих зимовниками. Но у зимовника мог быть и не один владелец, а два или даже три. С другой стороны, один казак мог владеть не одним, а большим числом зимовников. Поэтому число 61 неточное.

Другой выдающийся исследователь истории запорожских казаков, Эварницкий Д.И., сообщает [9], что под конец исторического существования Запорожской Сечи (очевидно, конец 1760-х) в Кальмиусской паланке было всего два поселения (Ясеноватое и Макарово) и всего лишь 28 зимовников - и перечисляет места их нахождения (в том числе в яру Поповом и овраге Чернухином). Для сравнения, он же указывает, что количество зимовников в Самарской паланке достигало 1158, а в Протовчанской - 1100, и это не считая находившихся там городов и сёл. А всего, во всех паланках, в 1766 году насчитывалось до 4000 зимовников.

Эварницкий Д.И. перечисляет паланки в порядке убывания количества обрабатываемой земли: Самарская, Кодацкая, Орельская, Протовчанская, Кальмиусская, Перевизская и Бугогардовская. И добавляет, что в последних трёх земля возделывалась или в самом ничтожном количестве или даже вовсе не возделывалась. Причины: близость кочевий, бедность земли, дефицит воды, знойное лето и засухи.

Таким образом, почти никакого хозяйственного освоения запорожцы Кальмиусской паланки не вели. Зимовников было ничтожное количество, а куренные казаки там занимались, как сейчас сказали бы, эксплуатацией биоресурсов: ловили рыбу, били зверя. А посполитых казаков там не было, или было очень мало.

Скальковский А.А. ссылается на замечания графа Чернышева на пункты, поданные запорожскими депутатами в сенат: «у запорожцев по малолюдству их большая часть хлебородной земли и сенокосов без употребления; и есть такие зимовники, что верст от 15 до 20 землею владеют». Эти замечания свидетельствуют о том, что и в остальных паланках возделывание земли было недостаточно развито.

Тем не менее, остаётся вопрос, какова была судьба зимовников запорожских казаков Кальмиусской паланки? Ответ на этот вопрос имеется в «Журнале генерал-фельдмаршала князя А.А. Прозоровского» [10]. Там есть следующая запись: «Как скоро нынешняя с Портою Оттоманскою война открылась, то Запорожцы тотчас в совете своем положили все селении, лежащие от устья Самары до реки Конской по рекам Волчей, Терской, Сухим и Мокрым Ялам, по Торцу и Кальмиусу, сжечь, а некоторые оставить без жителей. Что того ж времени и исполнили». Упомянутая война началась в 1768 году.

О тех же событиях пишет академик Гильденштедт И. А. в своем дневнике [11]: «До войны у Запорожцев были даже хутора по Миусу, а на том месте, где мы теперь находились, и ветряная мельница; от всего этого теперь и следов не осталось. Когда в самом начале войны Крымские татары бросились вверх по Кальмиусу опустошать окрестности Бахмута, то Запорожцы принуждены были оставить эти хутора». Таким образом, в третьей четверти XVIII века от поселений запорожцев не осталось и следа.

Чернухино

Ярким примером мифологизации поселений запорожцев является поселок Чернухино (Перевальского района Луганской народной республики).

Существует легенда, что поселение Чернухино основано запорожскими казаками чуть ли не в 1600 году (в частности, эта дата указана в Википедии). Однако, эта легенда не только не подтверждена историческими источниками или историографией, но и противоречит логике исторических событий. Анализ показывает, что приверженцы этой легенды называют поселением то, что по определению поселением не является.

Луганский историк В.И. Подов опровергает эту легенду [5]. Действительно, в 17 веке через эти места проходила тайная дорога, по которой запорожские казаки ходили на Дон, а донские казаки на Днепр. На этом пути были оборудованы тайные остановочные пункты - землянки с запасом продуктов, где путнику можно было подкрепиться и переждать ненастную погоду. Один из таких остановочных пунктов находился как раз в Чернушиной балке возле реки Чернухиной. Но, во-первых, эти временные убежища путников нельзя назвать поселением. Во-вторых, Чернухино расположено далеко на правобережной стороне Северского Донца, где в 16-17 веке безраздельно господствовали кочевники Крымского ханства, и в то время создать там славянское поселение было просто невозможно.

Поблизости проходил Кальмиусский шлях. На карте «Чертеж Миюский» 1697 года показаны татарские броды через Кальмиус, следовательно с Кальмиусского шляха кочевники проходили на левый берег Кальмиуса и любое поселение там было бы немедленно разграблено, сожжено, а его жители были бы частично убиты, а частично угнаны в рабство.

Эварницкий Д.И. в своей книге [9] перечисляет церкви, существовавшие в пределах вольностей запорожских на момент середины XVIII века: «насчитывалось, по отрывочным данным, дошедшим до нашего времени, 44 церкви, 13 часовен, 2 скитка и одна молитвенная икона в следующих 53 селениях и урочищах».

И далее следует их перечисление и подробные описания каждой церкви, включая момент ее постройки. Характерно, что постоянные церкви строились в поселениях, а часовни и походные церкви – в урочищах или при зимовниках казаков. Из этого списка в пределах Луганщины нет ни одной постоянной церкви. В селе Подгороднем (Славяносербск) имелась походная церковь, а в урочище Чернухином и Поповом Яру имелась даже не часовня, а только икона святителя Николая Чудотворца. В книге Эварницкого это место в урочище Чернухином названо постоянной станцией, где имелись запасы продовольствия, и где путники могли отдохнуть и пополнить свои запасы перед тем, как продолжить путь. Ни о каком населении этого места не говорится, упоминается только единственный священник, который нес службу при иконе.

В источнике [12] содержатся сведения о дате основания села Чернухино и говорится следующее. В 1772 и 1773 годах на этой местности (здесь без указания, где конкретно), по распоряжению Новороссийской губернской канцелярии, поселены были выходцы из разных селений Белгородской губернии Севского уезда. В 1778-1780-х годах здесь уже образовалась большая и богатая государственная слобода волостных крестьян Чернухино. В 1785 году поселенцы обратились к архиепискому Славенскому и Херсонскому Никифору с прошением о постройке церкви в селе Чернухино, в котором они написали следующее: «Переведены мы именованные в прошлом 1773 году Белгородской губернии Севского уезда из разных селений, и поселены Донецкого уезда на порожней казенной земле, при урочище вершины Чернухина байрака, с наименованием деревни Чернухиной». Таким образом, село Чернухино основано в 1773 году.

Запорожцы: от кого защита?

Как уже указывалось выше, куреней, т.е. основных воинских подразделений, на рассматриваемой территории на постоянной основе не было.

Скальковский А.А.  указывает количественный состав Войска Запорожского на 1762 год, с разделением по паланкам [13]. Это был момент, когда на трон взошла Екатерина II, и потребовалось привести все войско к присяге новой императрице, в том числе и тех казаков, которые были на рыбной ловле и на зимовниках. С этой целью войсковой асаул со священниками и присяжными листами был направлен в паланки. Сведения из итоговых списков присяги говорят о том, что в Кальмиусской паланке находились 674 казака холостых, женатых не зафиксировано. И это в летний период, когда количество казаков в Кальмиусской паланке достигало максимума.

Из этого можно сделать очевидный вывод: имея такое мизерное количество казаков, войско Кальмиусской паланки в принципе не могло быть ни форпостом, ни защитой от набегов полчищ кочевников. Кроме того, наиболее крупные набеги крымчаки совершали зимой, когда можно было форсировать реки по льду, а в это время Кальмиусская паланка была почти пустой. Максимум, что могли обеспечить казаки Кальмиусской паланки – это вооруженную защиту рыбных и соляных промыслов от шаек разбойников.

Но может быть, запорожцы Кальмиусской паланки оказали услугу Российскому государству тем, что вели наблюдение за кочевниками и оповещение? На этот счет интересные сведения сообщает нам источник [14]. Там сказано: «Местность, занимаемая Славяносербским уездом, представляет собой один из наиболее позже заселенных уголков Екатеринославской губернии. ...Койдацкая и Самарская паланки имели города, села и хутора. Что же касается Кальмиусской паланки, то постоянного населения в ней не было, а устроена она была для защиты промышленникам, ходившим за солью на Бердянское озеро и для рыболовства в Азовском море, где уже два века происходила постоянная вражда за право рыбной ловли запорожцев с донцами».

И далее: «Одним из наиболее древнейших селений уезда является село Суходол. В 1650 году здесь стояли запорожские пикеты, в землянках и зимовниках жило две сотни запорожского казачества для наблюдения за донскими казаками. В 1704 году в балке «Сухой» и в яру «Холодовом» жило несколько семейств запорожского казачества. В 1660 году, по распоряжению Коша запорожского, часть суходольского пикета была поселена зимовником в местности нынешнего Макарова Яра. Наказом кошевого этому пикету приказано было строго следить за перелазами турецко-татарской орды и за движениями в среде донского казачества».

Этим опровергается еще следующий миф, гуляющий в Интернете: «В землянках и зимовниках проживало 200 казаков, в чьи задачи входило наблюдение за перемещениями в степи донского казачества и татар». Не за татарами наблюдали запорожцы, а именно за российскими подданными и за тем, чтобы они не воспользовались перелазами кочевников. А кого еще они могли высматривать на татарском перелазе, находясь при этом на татарской стороне Донца – в Суходоле и Макаровом Яру? Ну не татар же.

Очевидно, если запорожцы что-то замечали, то поджигали особым образом «фигуру» (ряды из просмоленных бочек), чтобы передать условный сигнал. Этот сигнал передавался дальше через цепочку караулен и пикетов, от берега Донца в сторону Сечи.

В чьих интересах они это делали? Явно не в интересах Российского государства, поскольку сигнал передавался в противоположную сторону. Во-первых, делали в своих интересах, поскольку у них с донцами была вражда и конкуренция за промыслы. Во-вторых, они могли это делать в интересах крымских татар, которые воспринимали донских казаков как подданных России, а значит, как своих врагов, а запорожцев на тот момент – как своих союзников.

Тут уместно напомнить, что если с донцами у крымского хана была постоянная вражда, то в отношениях с запорожцами вражда сменялась периодами мира, союзничества и даже подданства. В интернете доступна большая статья [15], в которой подробно описаны взаимоотношения Крымского ханства и Османской империи с донскими и запорожскими казаками.

Если примерно до середины 1620-х гг. враждебность донцев и запорожцев в отношении Крыма и Порты нарастала в рамках практики набегов, нередко совместных, то после указанного времени векторы активности обоих казачьих сообществ начинают расходиться. И если между запорожцами и Крымом уровень конфронтации не только снижается, но и нередко совмещается с достаточно системным сотрудничеством, то со стороны донцов военная активность в отношении Крыма и Порты остается на прежнем уровне. Таким образом, конфликтность отношений между донцами и запорожцами росла не только из-за хозяйственной конкуренции, но и в связи с их разным отношением к сотрудничеству с Крымом.

Донские казаки замечали: «А в Запорожье де живут Черкасы, люди непостоянные и худые: как увидят неприятельской приход, и они многие изменяют и передаютца из Запорожья в Очаков, а з Дону в Озов, и в Азове де Черкасс умножено, и учинен де у них в Азове черкасской атаман Бердниченок».

Примеры отношений запорожцев с Крымским ханством и Турцией в 17-18 веке:

1. В 1624 году был заключен запорожско-крымский договор о взаимном ненападении и военной взаимопомощи. «С черкасы, деи, я помирился, – заявлял в апреле 1625 г. хан русским послам О. Прончищеву и Р. Болдыреву, – и они, деи, ныне около всево Крыму по морю ходят, а дурна никторово не чинят».

2. В 1648 году Богдан Хмельницкий заключил военный союз с Крымским ханством для совместных действий против Речи Посполитой. Ханское войско оказало Хмельницкому существенную помощь на поле боя.

3. В 1649 году последовал «Договор, заключённый турецким султаном с Войском Запорожским и народом руским, касательно торговли на Чёрном море». Османский султан позволил «войску казаков и народу их» иметь свободное торговое плавание ко всем своим и иностранным портам и островам на Чёрном и Средиземном морях, а также по всем рекам Средиземноморского и Черноморского бассейна. Власти Войска Запорожского «вместе с турецкими галерами» будут ловить и наказывать донских казаков, вышедших в море для разбоя.

4. В марте 1674 г. запорожцы грозили русским посланникам подьячему Семену Щеголеву и Василию Чадуеву, что если гетман по царскому указу запретит везти на Сечь хлеб, то «сыщут де они себе и иного государя, дадут им и крымские мещане хлеба и рады им будут, чтоб толко имали, тако ж, как во время Суховеева гетманства давали им всякой хлеб из Перекопа».

5. В 1689 году заключен договор между ханом и сечевиками о мире, вольных «рыбных» и «звериных» промыслах для запорожцев (с обязательством «очистить» для этого и землю на р. Самаре, где был поставлен царский город Новобогородицк) и нейтралитете запорожцев в случае похода татар на Россию. Хан прислал на кош мурзу в сопровождении 20 янычар, после чего состоялась взаимная присяга: запорожцы «целовали крест, а мурза с янычены за хана шертовали на Куране».

6. В 1680-х годах возникает феномен «Ханской Украины» – это постоянные поселения запорожских казаков на территории Крымского ханства, с гетманом, назначаемым ханом.

7. В 1709 году запорожцы обратились за подданством к Крымскому хану, а в 1711 году по Прутскому мирному договору с Россией они были приняты в подданство ханом. По этому же договору Турция добилась, чтобы Россия не беспокоила запорожцев, а царь российский «отнял от них свою руку и не вступался в них». Эварницкий Д.И. отмечает [9], что благодаря ханскому благоволению запорожцы «снова стали обладателями прежних своих вольностей: они раскинули свои хутора и зимовники по очаковской стороне, от Перевалочной до самого Буга, и по крымской стороне от реки Самары до Азовского моря; на этом пространстве они могли заниматься охотой, не заводя, однако, оседлостей». Территории разрешенного ханом селения запорожцев показаны на карте [7], где также показана граница, установленная с учетом Прутского договора по Адрианопольскому договору 1713 года. Правда, уже с 1716 года запорожцы стали проситься обратно под российскую державу. Им много раз было отказано, и только в 1734 году их просьба была удовлетворена, когда стало ясно, что если их не принять, то они принуждены будут участвовать в войне против России на стороне Польши, так как это пообещал полякам Крымский хан.

Заключение

Приведенные примеры говорят о росте вовлеченности Крымского ханства в борьбе за северное Приазовье и в целом за Украину, об активных военно-дипломатических усилиях Крыма по расширению своей сферы влияния и территориальной экспансии. Запорожцы этому не только не препятствовали, но и сами в этом участвовали.

Единственной силой, которая могла остановить экспансию Крымского ханства на северное Причерноморье и Приазовье была Россия. Опасность набегов кочевников на правом берегу Северского Донца снизилась после «Миниховой войны» 1735-1739 года, в ходе которой крымчаки понесли серьёзные людские и материальные потери: русской армией повторно был взят Азов, крепости Крымского ханства на Перекопе были разрушены, сожжены множество татарских селений и несколько городов в Крыму, в том числе столица ханства Бахчисарай. После этого крупных набегов кочевников не было 30 лет, и только в 1769 году произошел крупный набег на Елисаветградскую провинцию. Окончательно угроза набегов перестала существовать после ликвидации Крымского ханства в 1783 году.

Хозяйственное же освоение правобережья Северского Донца началось после создания Славяносербии, когда началось заселение этой территории крестьянами из Малороссии и Белгородской губернии, появились постоянные поселения и начала активно возделываться земля.

Список источников

1. История Луганского края: Учебное пособие / Ефремов А. С., Курило В. С., Бровченко И. Ю., Климов А. А., Красильников К. И. , Семистяга В. Ф., Подов В. И. — Луганск: Альма-матер, 2003.

2. Муравский шлях на карте де Боплана. [Электронный ресурс]. URL: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/5a/Муравский_шлях_из_карты_де_Боплана.png (дата обращения 08.01.2024).

3. Ломако Н. О реках Донецких на Кальмиусской дороге. [Электронный ресурс]. URL: http://papacoma.narod.ru/articles/mius_lomako.htm (дата обращения 08.01.2024).

4. Палагута В.И. История станицы Митякинской, Тарасовского района, Ростовской области (с древнейших времён её существования до средины 20 столетия). [Электронный ресурс]. URL: http://mityakinskoesp.ru/node/7 (дата обращения 08.01.2024).

5. Подов В.И. История Донбасса: В 3 т. – Т.І. Донбасс в ХVII-ХVІІІ веках. – Луганск: Альма-матер, 2004. – 336 с.

6. Каныгин Ю.М, Батюшин Ю.Т. Открытие Городища. – К.: Украина, 2007. – 36 с.

7. Достоверная Ландкарта меж рек Днепра и Донца на раcстояниях от устья Самары до Изюма и Луганской станицы, сочиненная 1750 году в мае месяце. [Электронный ресурс]. URL: http://papacoma.narod.ru/maps/maps-images/dostovernaya_landkarta_1750_b.jpg (дата обращения 08.01.2024).

8. Скальковский А.А. История Новой сечи или последнего коша запорожского. Часть I. Одесса : Гор. тип., 1846.

9. Эварницкий Д.И. История запорожских козаков. Том. 1. СПб: Типография И.Н. Скороходова. 1892.

10. Журнал генерал-фельдмаршала князя А.А. Прозоровского. 1769-1776. [Электронный ресурс]. URL: https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Turk/XVIII/1760-1780/Prozorovskij_A_A/frametext9.htm  (дата обращения 08.01.2024).

11. Гильденштедт И. А. Дневник путешествия в Южную Россию академика С.-Петербургской Академии Наук Гильденштедта в 1773-1774 г. [Электронный ресурс]. URL: https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/1760-1780/Gildenstedt/text1.htm (дата обращения 08.01.2024).

12. Материалы для историко-статистического описания Екатеринославской епархии. Церкви и приходы прошедшего XVIII столетия. Вып. 2. Нынешние уезды - Бахмутский, Славяносербский, Ростовский-на-Дону, Александровский и Мариупольский. – 1880.

13. Скальковский А.А. История Новой сечи или последнего коша запорожского. Часть II. Одесса : Гор. тип., 1846.

14. Сборник статистических сведений по Екатеринославской губернии. Выпуск третий. Славяносербский уезд. 1886.

15. К.А. Кочегаров, Д.В. Сень. Казачество во внешней политике Крымского ханства (XII век). [Электронный ресурс]. URL: https://milliard.tatar/news/krymskoe-xanstvo-i-kazaki-molitvy-staroobryadcev-porazenie-golicyna-i-perexod-v-poddanstvo-xana-selim-geraya-i-1741 (дата обращения 08.01.2024).

Приложения

Приложение №1.  Фрагменты книги: Подов В.И. История Донбасса: В 3 т. – Т.І. Донбасс в ХVII-ХVІІІ веках. – Луганск: Альма-матер, 2004. – 336 с.

Приложение №2. Фрагменты книги: Скальковский А.А. История Новой сечи или последнего коша запорожского. Часть I. Одесса : Гор. тип., 1846.

Приложение №3. Фрагмент книги: Скальковский А.А. История Новой сечи или последнего коша запорожского. Часть II. Одесса : Гор. тип., 1846.

Приложение №4. Фрагменты книги: Эварницкий Д.И. История запорожских козаков. Том. 1. СПб: Типография И.Н. Скороходова. 1892.

Приложение №5. Фрагменты книги: Материалы для историко-статистического описания Екатеринославской епархии. Церкви и приходы прошедшего XVIII столетия. Вып. 2. Нынешние уезды - Бахмутский, Славяносербский, Ростовский-на-Дону, Александровский и Мариупольский. – 1880.

Приложение №6. Фрагменты книги: Сборник статистических сведений по Екатеринославской губернии. Выпуск третий. Славяносербский уезд. 1886.

Скачано с www.znanio.ru