Разработка урока по литературе" Русские народные песни" 3 класс

Два монолога об одном подвиге.     В июне 1942 года в хуторе Верхние­Хороли  Зерноградского района группа колхозников под руководством медицинской сестры Третьяковой Александры Петровны, преодолевая опасность, организовала госпиталь, куда собрали раненых солдат и офицеров Советской Армии  и оказывали им посильную медицинскую помощь. В тяжёлых условиях немецкой оккупации  они ухаживали за ранеными, собирали для них у населения продукты питания, бельё, медикаменты. В результате были спасены 34 военнослужащих Советской Армии. (Из протокола  заседания бюро Зерноградского райкома КПСС)        Стих пулемёт. Захлебнулась атака. Закончился первый бой. Люди, обезумившие от грохота и взрывов, стали потихоньку выходить из домов. И тогда они увидели, что значит война.  Она  предстала  перед  ними  со  всей  своей  чудовищности  и  дикости.  По залитой солнцем и усеянной цветами земле пролегла линия фронта. Тревожную, необычную тишину нарушали только стоны раненых солдат.   Стоит в селе Верхние_Хороли памятник павшим героям. Памятник мужеству и героизму тех, кто уже никогда не увидит синего неба, раннего летнего утра. Они погибли, чтобы видели это их дети, внуки, чтобы жили, радовались и гордились своей землёй. Татьяна Платоновна Зинченко так вспоминала те суровые, страшные дни: « День тот  был жаркий, знойный. Жить вдруг стало страшно невыносимо. Стоял сплошной грохот.   Это   как   раз   в   полдень   началось,   двадцать   девятого   июля   сорок   второго   года. Фашисты напали внезапно, захватили село. Их много легло, но и наших солдат полегло много. Когда люди   начали потихонечку выходить из домов, после боя, первым­наперво бросились к нашим солдатам. Кажется,  в тот момент сама земля стонала. Особенно много раненых и убитых  бойцов было за плотиной над прудом.      Первым, кого я встретила, была Александра Петровна Третьякова. Она сказала: « Надо раненых собирать, немцы опомнятся, перестреляют их всех». Собрались все у кого были силы.  Пришли  Татьяна Бодрягина, Тищенкова Анна, Карлашова Клавдия, Кумкова Анна. Вспомнили   про   пустой   амбар   и   решили   потихоньку   раненых   солдат   туда   перенести. Получилось у нас вроде госпиталя. А бинтов и лекарств у нас нет. Пошли мы тогда по соседним   хуторам,   бинты   просили,   простыни.   Люди   всё   отдавали.   Немцы   после   боя нечасто наведывались в  хутор.   В первое моё дежурство в госпитале   было очень страшно. Ночь тёмная, непроглядная. Поставили   табуретку,   накрыли   её   платком,   а   внутрь   маленькую   лампочку   поставили. Поздно ночью до того жутко стало, хоть кричи. Кругом стоны, а ты чем поможешь? Ну, научились   раны   промывать,   перевязывать   ­   вот   и   вся   медицина.   Страшно!   К   шагам прислушивались, каждый шорох пугал.  Один   солдат   особенно   мучился.   На   той   стороне   пруда   его   ранило.   Вылез   из   воды, вскарабкался   на   бугор.   Мальчишки   его   там   и   увидели.   Прибежали   домой,   рассказали. Взяли соседи раненого, кое­как в избу перетащили. Потом узнали про госпиталь и к нам. Подошла я к нему, уговариваю, а он схватил меня за руки, судороги у него начались, глаза подкатил. Тут я упала в обморок и ничего дальше не помнила. Очнулась, выбежала на улицу. И вдруг гляжу ­ немцы. Всё, думаю, конец. Но мысли почему­то о тех, кто в амбаре остался. Спряталась я. Прошли немцы мимо, ничего не заметили. В четырёх шагах были, не больше. Подойди оно ближе к нашему госпиталю­всё пропало бы. А такими запомнила те страшные дни Матрёна Марковна Карлашова: « Прошло уже с тех пор много лет, многое забываться стало. А вот один случай точно вчера был. Помню в обед­бой. Наутро прибегает мой сын Алёшка с двумя пацанами и плачут: « Дяденька там, ещё живой. Землёй весь засыпан».        Ранило Сашу Сердюкова в лесополосе. Плечо раздробило, начал он сознание терять. Слышит как сквозь сон, собаки где­то лают, значит, думает, жильё близко. Силы последние собрал, пополз. Потом в канаву упал, сил­то уже нет.  И вдруг увидел  – танк фашистский прямо на него идёт. Как было, после не помнит. Танк, видимо, у самого края прошёл, землёй Сашу  всего засыпало, чуть лицо видно.     Как сказал мне  о раненом  Алешка, побежали сразу. Я перед бойцом на колени упала, лицо очищаю. Он молоденький совсем. Сын до кумы побежал. Приехали они с возилкой. Стали парня откапывать, я ему с руки воду даю, а он ртом хватает, задыхается. Слава богу, думаю, живой. Как на возилку стали ложить, закричал от боли солдат. Я ему говорю: «Кричи, кричи миленький,  может легче будет». Кое­как привезли его в госпиталь. Катя, дочь моя, в госпитале помогала, принесла из дома бинт. На ноги, на руки дощечки ему наложили.   Он   бредит,   стонет.   Я   от   него   не   отходила   целый   месяц.   Выходили.   Потом пришли наши, мы отправили Сашу в настоящий госпиталь. С тех пор о нём ничего не слышала, только знала, выздоровел он и снова пошёл защищать родину.  Через много лет после войны   к   нам во двор зашёл высокий красивый мужчина, уже немного постаревший. Подошел ко мне, обнял, целует меня и говорит: « Вы моя вторая мама».     Никогда   бы   не   узнала   в   этом   мужчине   того   молоденького   солдата,   Сашу Сердюкова».            Женщины наши, матери, сёстры стали героями в минуту испытаний. Жизнью своей были готовы заплатить за жизнь близких людей. Они тогда думали меньше всего о себе. Общее горе   стало их личной бедой. Многих уже нет в живых, но хочется думать, что молодое поколение будет помнить и чтить память о тех страшных годах и  о бесстрашии своих односельчан.