Старинные фотографии. Жизнь на линии фронта.

Старинные фотографии. Жизнь на линии фронта.

Наталия Газова - инженер-программист, своими родными городами считает Тверь и Екатеринбург, в круг её интересов входит краеведение и составление родословной своей семьи - Пушкиных. В своём блоге она разместила воспоминания о своих родных - «Старинные фотографии. Жизнь на линии фронта». Поскольку в её рассказах неоднократно упоминается наш довоенный город Ржев и Ржев во время Великой Отечественной войны я и предлагаю вниманию ржевитян прочитать материалы взятые с её блога.

Вся остальная семья дедушки к началу Великой Отечественной войны проживала в поселке Осуга Калининской области. В июле 1941 года чекисты сформировали там истребительный отряд, в который записалось порядка 25 человек. Командиром отряда был назначен председатель сельсовета Василий Попов, а Павел Иванович стал его заместителем. В то время он заведовал льняными складами на станции Осуга, которые относились к оборонной отрасли. Из льняного сырья делали не только льняное масло и одежду, но и олифу, используемую при покраске военной техники. По этой причине после начала  войны  Павел  Иванович  получил  от  армии  "бронь".  Его  старший брат Федор   тоже   имел   "бронь"   от   армии,   поскольку   занимал   должность начальника   комитета   заготовок   по   Калининской   области.   Два   других брата   Павла   Ивановича  -  Петр   и   Михаил,  -  были   призваны   на   фронт, правда, в каком году их призвали, мне неизвестно.
Младший брат моего дедушки Николай в мае 1941 года закончил 6-ой класс Замятинской средней школы. Начавшаяся война прервала его учебу. 30 сентября 1941 года немецкие бомбы попали в дом Пушкиных в поселке Осуга и полностью разрушили его. Спустя несколько дней вся семья (отец, мать и Николай) отправилась на повозке в деревню Голышкино. Расстояние в 25 км они преодолевали пятеро суток. Ржевский мост через Волгу для мирного населения оказался закрыт. По нему сплошным потоком двигалась отступающая Красная Армия. Павел Иванович принял решение ехать по правому  берегу  Волги  до  деревни  Горчаково,  стоящей  на  левом  берегу. Там  проживали  две  родные сестры  Евдокии  Дмитриевны.  Остановившись напротив  Горчаково,  Пушкины  начали  громко  звать  своих  родственников. Сестры    услышали,    вышли    на    берег    и    отправили    за    Пушкиными  лодку.   Телегу    и    вещи    переправили    на    лодке,    а    лошадь    переплыла  реку  сама. Немного  передохнув,  семья  Пушкиных  пешком  отправилась  в  Голышкино, где у них имелся собственный дом.
Обустроившись в Голышкине, Пушкины начали помогать отступающей Красной Армии. Часть красноармейцев скопилась у Горчаково, и Павел Иванович с Николаем перевозили их через Волгу. Голышкинские женщины варили им картошку, а Павел Иванович объяснял, как выходить из окружения. Безопасный   путь   лежал   через   военный   аэродром,   что   был   в   300 метрах   от   деревни.   Там,   в   земляных   капонирах,   еще   оставались советские   самолеты.  По   словам   Николая,   исправные   самолеты   Павел Иванович сжег, что бы они не достались врагу.

14 октября 1941 года в Голышкине появились немцы. Вот как Николай Павлович вспоминал эти события (Валерий Кириллов "Ощущение рода", Борис Ершов "Тверские ратоборцы"): "Мы, мальчишки, высыпали на улицы и, несмотря на некоторый страх, во все глаза глядели на немцев. Первый отряд был на мотоциклах. Солдаты в плащах грязно-зеленого цвета, касках, с автоматами на шее. Наглые, самоуверенные. Меньшая часть мотоциклистов проследовала дальше, на Першино, а большая затормозила у нас. И началась охота на всю живность: кур, овец, поросят. Били их из пистолетов и автоматов, резали ножами, бесцеремонно входя в каждый двор, - чувствовали себя хозяевами. И хотя каждый немец выглядел сытым и откормленным битюгом, от дармовой добычи никто из них не отказывался. Когда появились еще автомашины с полевыми кухнями, немцы в огородах около домов развели костры и стали варить добытую живность. Один, достав из кармана губную гармошку, заиграл и запел: "Вольга, Вольга, мутэр майнэ!". Отец возмутился: "Какой негодяй! Чужую реку считает матерью…" Спрятать деревенским жителям удалось немного, свою картошку закопали в землю, а скотину ведь не спрячешь. Мой отец воевал в Первую Мировую, знал повадки немцев, поэтому еще летом всех предупреждал, чтобы прятали все продукты".
После войны отец рассказал Николаю, что в Быховой Слободе находился радист с рацией, связанный с разведотделом армии. Павел Иванович ходил к этому радисту и передавал ему важную информацию. Он стал посылать Николая в разведку во Ржев, Осугу, Сычевку... В деревнях на стенах домов висели объявления: "Кто укроет у себя красноармейца или партизана или снабдит его продуктами, или чем-либо поможет, карается смертной казнью через повешение". В кармане у Николая лежал аусвайс с отметкой, что он направляется для обмена вещей на продукты. При наличии аусвайса и отметки в нем немецкие оккупанты дозволяли мирному населению такие поездки. По дороге   Николай   запоминал,   где   располагаются   немецкие   укрепления, пушки,   танки.   Поменяв   на   рынке   домашнюю   одежду   на   соль,   он возвращался в Голышкино и передавал информацию отцу.

В начале января 1942 года Красная Армия приблизилась к Ржеву. Переправившись по льду через Волгу, она двинулась к Вязьме. Николай Павлович так потом описывал эти события: "Наступила зима, холодная, голодная, страшная. Началось наступление наших войск. Со стороны Старицы постоянно был слышен гром, это работали пушки. Каждый день слышали стрельбу, в стороне деревень Глебово, Успенское, Плешки, ночью видели зарева пожарищ. Каждую ночь наши самолеты бомбили Ржев, в основном станцию Ржев-2, аэродром, а днем их в воздухе не было, наверное, прикрытия истребителей не было. Запомнился один ястребок, который каждый день в течение недели атаковал немцев на аэродроме, поливал их из пулемета и невредимым уходил. Но все же его сбили. А так в воздухе их не было".
На фотографии - дорога Старица-Ржев в январе 1942 года:
Еще в октябре 1941 года на линии Ржев-Вязьма отступающие красноармейцы бросили несколько бронепоездов. Немцы начали их использовать. Разведать, где находятся эти бронепоезда, отправили Николая и его приятеля Сашу Купцова, жившего на станции Осуга. Мальчишки прошли по маршруту Осуга, деревни Рогчево, Петраково, Пашки до разъезда Помельница. На разъезде они обнаружили сдвоенный бронепоезд, из него немцы обстреливали наши части.
На обратном пути Коля и Саша зашли в деревню Вашутино, где жил приятель Павла Ивановича и связной Петр Калистратов. Калистратов дал Николаю салазки, привязал на них заднюю часть лошадиной туши и предупредил: "В мясе две гильзы с донесениями". После этого Саша направился в Осугу, а Николай взял курс на Ржев. В деревне Шеламово его остановили два полицая. "Что везешь?" - спросили они. "Да вот, - ответил Николай, - немного ржи и конину". Кусок мяса показался полицаям слишком тяжелым, поэтому они его не тронули. Зато обратили внимание на валенки Николая и приказали их снять. Валенки полицаи оставили себе, а Николая отпустили.
Мороз стоял градусов двадцать пять. На Николае были взрослые кальсоны. Он опустил их ниже стоп, завязал внизу тесемками и побежал, волоча за собой салазки. Бежал семь километров до деревни Дубакино, где постучал в окно крайней избы. Салазки втащил в коридор, чтобы собаки не съели мясо. Хозяйка отогрела Николая и накормила его горячими щами. Потом она дала ему валенки-опорки (с отрезанными голенищами), и он побежал дальше. Оставшиеся 11 километров до Голышкина Николай одолел без приключений. Отец дожидался его на берегу Волги. Узнав о гильзах в конине, он очень рассердился: "Предупреждал же - никаких письменных донесений!"

Весной  и  в  начале  лета  1942  года  настало  относительное  затишье.  Две трети  хороших  домов  деревни  немцы  заняли  сами,  выгнав  из  них  хозяев. В  деревне  квартировалась  аэродромная  прислуга,  техники,  зенитчики, иногда  приходили  отдохнуть  немецкие  летчики.  Хозяев  изредка  заставляли делать уборку в своих домах, а затем снова выгоняли.

В июне 1942 года Николаю и Саше Купцову поручили добраться поездом от Осуги до деревни Новодугино. Человек, с которым им предстояло встретиться, занимался поиском пропавшего в окружении командарма 33-й армии генерала Ефремова. Он сказал: "Передайте нашим людям: армия разгромлена, командующий Ефремов застрелился, а генерал Масленников вывезен самолетом". Настроение у ребят сразу же испортилось. Только в зрелом возрасте Николай Павлович узнал все подробности трагической судьбы генерала Ефремова. За командармом послали самолет, но он предпочел остаться со своими бойцами. Во время прорыва армии из окружения Ефремов был тяжело ранен. Живым в руки врага он не сдался и, по одной версии, застрелился сам, а по другой - его застрелили. Немецкое командование в назидание своим солдатам похоронило генерала Ефремова с почестями. Один из немецких генералов приказал выставить пленных из армии Ефремова перед немецкими солдатами и сказал: "Сражайтесь за Германию так, как сражался Ефремов за Россию".

30 июля 1942 года началось наступление Красной Армии. Шел сильный дождь, и все окрестные поля превратились в топь. «Илы», которых немцы страшно боялись, летали над самой землей. Над деревней в небе развертывались бои, был сплошной рев, гул, стрельбы. На своем огороде Пушкины выкопали укрытие, что бы прятаться в нем от бомбежек. В середине августа Николай отправился в Рождествено. Первое, что бросилось ему в глаза, - это передвижение немецких войск в направлении Ржева. Николай считал подводы, автомашины, орудия, запоминал номера на броне танков. Возвращаясь обратно, он попал под плотный минометный обстрел и, контуженный, почти двое суток пролежал на обочине дороги. Очнулся от слов: "Это Колька, внук деда Ивана". Рядом стояли знакомые ребята из деревни Пестриково. Они покричали Ивана Самуйловича, и тот вышел к Волге…

Бои продолжались, обозленные немцы через Голышкино и окольными путями направлялись на передовую. Они шли пешком, передвигались на машинах, мотоциклах, велосипедах. Из боев они вывозили огромное количество раненых и убитых. Потоки отступающих немцев двигались в сторону Волги через деревню Горчаково, где проживали родственники Евдокии Дмитриевны. 19 августа 1942 года, преследуя отступающего противника, залп наших "Катюш" сжег Горчаково дотла.

Ранним утром 21 августа немцы оставили Голышкино и еще ряд деревень. Вслед за ними в Голышкино вошли красноармейцы. Радости местных жителей не было предела. Деревня осталась невредимой, в ней сохранились все 98 домов, сгорел только один сарай. Однако 26 августа 1942 года с правого берега Волги немцы выпустили по Голышкино тысячи мин и снарядов. Стрельба была такой, что вскоре осталось лишь 12 домов в той части, где стоял дом Пушкиных. 28 августа немцы расстреляли и эти 12 домов, даже от фундаментов ничего не осталось. Сгорело все, не было даже углей, осталась одна зола. Деревня была уничтожена, многие жители погибли, в самодельных укрытиях оказались засыпанными несколько семей. С тех пор деревни Голышкино и Горчаково (в которых предположительно родились мои прадедушка и прабабушка) больше не существуют. В 2010 году Николай Павлович ездил туда и нашел на месте Голышкино только бурьян.
Семье Пушкиных удалось спастись из-под обстрела. Они перешли в деревню Мосягино (в 3-х км от Голышкина) и стали жить в сушилке сгоревшего овина. Питались кое-как. Николай иногда убегал к солдатской полевой кухне: ее повар подкармливал местных мальчишек. Родители с наступлением сумерек уходили на голышкинские огороды, чтобы выкопать картошку. Там в земляном укрытии лежал больной дедушка Иван. За ним ухаживали его жена и беременная сноха, оставшаяся с двухлетней дочерью.

Во второй половине сентября 1942 года к Николаю подошел солдат-почтальон и спросил, как пройти в Голышкино. Он объяснил, что должен доставить письмо Ивану Самуйловичу Пушкину. "Я его внук, - ответил Николай. - Можете оставить письмо мне". Письмо оказалось от моего дедушки, связь с которым на некоторое время прервалась. Выяснилось, что дедушка разыскал в Калинине Федора Ивановича - старшего брата их отца. Тот связался с заместителем командира 274-й стрелковой дивизии, располагавшейся рядом с Мосягиным, и переправил ему письмо. А из дивизии письмо попало в Мосягино и дошло до адресатов.

В своем письме дедушка спрашивал, правда ли, что отцу (Павлу Ивановичу) оторвало ногу, и он умер. Он также интересовался судьбой матери и других родственников. Николай Павлович тут же написал дедушке ответ, рассказав об их жизни и сообщив, что ногу оторвало не отцу, а двоюродному дяде Илье Александровичу Дроздову. После его ответа вся родня по цепочке узнала о судьбе членов семейства Пушкиных. Через пару недель, 6 октября 1942 года, дедушка Иван Самуйлович умер. Павел Иванович похоронил его прямо на голышкинском огороде. По словам моей мамы, деда Ивана закопали в том самом укрытии, где семья Пушкиных пряталась от бомбежек. В 1956 году прах Ивана Самуйловича был перевезен на старое Смоленское кладбище во Ржеве.
После смерти Ивана Самуйловича его вдова и сноха (жена одного из братьев Павла Ивановича) перебрались в Мосягино. Через некоторое время их забрал старший брат Павла Ивановича Федор. В обкоме партии ему дали машину, что бы он смог эвакуировать свою мать и беременную сноху с ребенком. Вся остальная семья Пушкиных тоже готовилась к эвакуации. Близилась зима, и жить в сушилке овина из-за заморозков становилось невозможно. На солдатских грузовиках Пушкины перебралась к своим знакомым в деревню Бороздино. Там Павел Иванович пошел в райвоенкомат и попросил взять его на фронт. В тот момент ему уже было почти 50 лет. Райвоенком Василий Миронов вызвал старшего сортировщика Михаила Соколова. Тот хорошо знал Павла Ивановича, поэтому предложил ему заведовать складами "Заготльна" на Набережной Волги. Через месяц Пушкины переехали в деревню Коньково, откуда им было ближе ходить на склад.
В марте 1943 года Красная Армия освободила Ржев. Через неделю Николай Павлович заехал туда со своим дядей Михаилом Ивановичем. Ржев предстал перед ними как город-призрак. При въезде в город лежали трупы, кое-где из землянок курился дымок. Мирного населения на улицах не было, по сторонам виднелись надписи "Заминировано". В 1943-1944 гг несколько семей вернулись на свои пепелища, в том числе и жена Михаила Ивановича. Построили из бревен военных блиндажей землянки и домишки. Восстановили небольшой колхоз, затем - совхоз, и продолжили жить.

На фотографиях - город Ржев во время войны и после освобождения:
 

 


Деревня Коньково, в которой поселилась семья Пушкиных, располагалась рядом со Старицей - любимым городом Ивана Грозного. В 1944 году Николай Павлович возобновил свою учебу в Старицкой средней школе. В 1948-ом он поступил в Смоленский государственный мединститут, а в 1954-ом с отличием его закончил. На фотографиях, приведенных ниже, Николай Павлович запечатлен в 1948 и 1950 годах в городе Смоленске:
 
После окончания института Николай Павлович уехал работать хирургом в поселок Емельяново Калининской области. К тому времени он уже год, как был женат и имел сына, тоже Николая. Супругой Николая Павловича стала девушка, с которой он сидел за одной партой в школе. Звали ее Валентина Ивановна. Через некоторое время Николай Павлович был назначен на должность главного врача Емельяновской больницы. В 1962 году он стал главврачом Старицкой районной больницы. А через год у него родилась дочь Татьяна.
В 1972 году супруга Николая Павловича неожиданно умерла (ей было всего 43 года). После этого он стал просить руководство облздравотделом перевести его в другое место. Однако его просьба была удовлетворена только в 1979 году. Николая Павловича назначили заведующим поликлиникой областной (обкомовской) больницы в городе Калинине. Одновременно он на полставки работал практикующим хирургом. "Вести" ему приходилось секретарей обкомов, председателей облисполкомов, их заместителей, начальников КГБ, УВД, членов их семей. В Калинине Николай Павлович получил скромную однокомнатную квартиру, в которой прожил практически до самой смерти.
Повторно Николай Павлович так и не женился, а в 2009 году пережил еще один удар. Его дочь Татьяна скоропостижно скончалась от инфаркта в возрасте 43-х лет. Сам Николай Павлович пережил ее на шесть лет и умер совсем недавно, в декабре 2015 года. Его сын Николай Николаевич сейчас работает рентгенологом в Старицкой центральной районной больнице.
Старший брат моего дедушки Василий Павлович после демобилизации из армии поступил в Институт Экономики министерства заготовок. Сначала он работал в "Заготльне" в Калинине, а затем перевелся заместителем директора "Заготльна" в Горький. Через некоторое время Василий Павлович вместе со своей семьей вернулся обратно в Калинин. В 1973 году он встречал меня с моей мамой из калининского роддома. Мой папа тогда был в командировке в Германии, а дедушка - в санатории, поэтому выполнять фукнции встречающего пришлось Василию Павловичу. Умер Василий Павлович в 1988 году, спустя пару недель после 60-летия Николая Павловича. Сейчас в Твери проживает его дочь Тамара Васильевна, которая периодически созванивается с моей мамой.
Старший брат моего прадедушки Федор Иванович в 1944 году был переведен в Калугу уполномоченным министерства заготовок. Младшие братья Павла Ивановича по окончании войны вернулись на свои прежние места проживания: Петр - в Калинин, а Михаил - в Ржев. Сам же Павел Иванович вместе с Евдокией Дмитриевной прожил в деревне Коньково всю оставшуюся жизнь. На фотографии, опубликованной ниже, он стоит в центре на фоне своего собственного дома. Крайний справа - это его старший брат Федор, крайний слева - его младший брат Петр. На заднем плане стоят мой дедушка Константин (в очках) и его младший брат Николай.
Семейное застолье. В центре - мои прадедушка и прабабушка Павел Иванович и Евдокия Дмитриевна. Справа - мой дедушка Константин Павлович. Слева: на первой фотографии Василий Павлович (Николай фотографирует), на второй - Николай Павлович (Василий фотографирует). На заднем плане запечатлена маленькая печка-лежанка, а на ней - семейные фотографии...
 

Сейчас  Павел  Иванович  и  Евдокия  Дмитриевна  давно  уже  умерли.  Павел Иванович  умер 12 сентября 1974 года, спустя год после моего рождения. А Евдокия Дмитриевна умерла 6 июня 1983 года. Оба они похоронены в Старице вместе с Николаем Павловичем, его женой и дочерью.

На   фотографии   слева  -  мои   прадедушка   и   прабабушка   Павел   Иванович   и   Евдокия   Дмитриевна   Пушкины.   На   фотографии   справа  - мой   дедушка   Константин   Павлович   в   2002   году   (80 лет).   В   старости он стал очень похож своего отца...
 
О своих дальних предках по материнской линии мне известно очень немного. Все они жили в деревнях Тверской губернии (области) и никаким репрессиях и раскулачиваниям не подвергались.

Мой прадедушка Лысенков Павел Егорович (1886 г.р.) был участником Первой Мировой войны и даже имел какую-то награду (на фотографии он изображен в центре):

К тому времени он уже был женат и имел двух сыновей: Василия (1912 г.р.) и Константина (1918 г.р.). Оба они родились в деревне Городище Тверской губернии, расположенной на правом берегу реки Волги, недалеко от устья реки Шоши. Название деревни происходило от слова "городище", обозначающего старое разрушенное поселение, развалины города, остатки крепости. Оно было связано с памятью о древних славянских поселениях, следы которых находили здесь местные жители. Сегодня деревня Городище все еще существует и относится к Конаковскому району Тверской области.

Сразу после рождения младшего сына Константина супруга Павла Егоровича умерла, и в 1920 году он женился на моей прабабушке - Муруновой Александре Васильевне. Александра Васильевна (05.04.1890 г.р.) происходила из деревни Борок Николо-Созинской волости Корчевского уезда Тверской губернии. Ныне это тоже Конаковский район Тверской области, однако самой деревни давно уже не существует. В 1937 году при создании Иваньковского водохранилища Борок на Сози был затоплен, а его жители переселены. Название деревни Борок происходило от слова "бор" - "борок", то есть сосновый лес. В Тверской губернии существовало несколько поселений с таким названием, и какие-то из них сохранились до сих пор.

Родителей Александры Васильевны звали Василием Егоровичем и Татьяной Спиридоновной. Кроме них у Александры Васильевны были брат и три сестры, одну из которых звали Маврой. Все они в своих документах значились русскими. По данным переписи 1897 года, 7% населения Тверской губернии составляли карелы. Однако 99,8% населения Корчевского уезда Тверской губернии, где проживала семья Муруновых, являлись русскими.

Александра Васильевна была неграмотная, читать и писать она не умела. При этом буквы она знала: когда ей показывали газету, она могла их назвать. До революции она проживала в Москве и работала горничной у какого-то врача:

После революции врач сказал ей: "Езжай-ка ты, Саша, домой. Теперь неизвестно, что будет". Тогда она собралась и уехала обратно в свою родную деревню.

После свадьбы с Павлом Егоровичем вся семья проживала в деревне Городище Тверской области. Там у них родились две дочери - Елизавета (моя бабушка, 1922 г.р.) и Антонина. Младший сын Павла Егоровича Костя сразу признал Александру Васильевну мамой. А вот старший сын, Вася, наоборот, привыкал к Александре Васильевне долго. Поначалу он ее никак не называл, но потом тоже стал называть ее мамой.

В 1935 году Вася переехал в город Кимры - известный центр сапожного промысла Российской Империи. Там он женился и устроился сапожником в кустарно-промысловую артель "Обувщик". Обзавестись детьми Василий не успел, поэтому никаких сведений о его супруге у нас не осталось.

В апреле 1940 года Василия Павловича призвали на службу в РККА. В наших семейных архивах сохранилась его старая фотография на паспорт, где он очень похож на своего отца Павла Егоровича:

 
Второй брат моей бабушки Костя жил вместе со всей семьей в деревне Городище. Отношения между ним и моей бабушкой сложились очень даже дружеские. По характеру маленькая Лиза была как мальчишка, поэтому Костя везде брал ее с собой. То они вместе ходили в лес, то рыбачили вместе на Волге. Для рыбалки они сами строили плот, а потом плавали на нем по реке и расставляли снасти. Особенно бабушка любила вспоминать, как они с Костей ловили кротов. Разыскивали в полях норки кротов и расставляли рядом силки. В те времена из кротов делали шубки, поэтому ребята отлавливали этих зверьков и сдавали их на шкурки.

В октябре 1938 года Костю призвали на службу в РККА. У нас сохранилось соответствующее удостоверение со штампом "гор. Ахалцихе, войсковая часть 7726, п/я 95". Документ был выдан родителям Кости 7 ноября 1938 года для получения ими льгот и пособий.  К сожалению, идентифицировать подразделение по номеру части и почтовому ящику мне не удалось. Однако известно, что с 1924 года в городе Ахалцихе в Грузии дислоцировался 38-й отряд пограничных войск НКВД.

Мои родственники утверждают, что фотографии Кости должны быть в наших семейных архивах. Но архивы оказались разбросаны по разным местам (Екатеринбург, Саранск), а фотографии - не подписаны. Бабушка показывала мне фотографии своих братьев (я сама ее об этом просила), только с тех пор прошло уже 30 лет, и я все забыла. Поэтому опознать Костю мы пока не можем:

Незадолго до того, как Костю забрали в армию, моя бабушка уехала в Ленинград и поступила там в химико-технологический техникум. Ей тогда было всего 16 лет. Помню, она потом всю жизнь рассказывала, как впервые увидела в витрине магазина торт "Наполеон". Ей очень хотелось его попробовать, но у нее не было денег.

Великую Отечественную войну бабушка встретила, будучи третьекурсницей. Она не верила, что война будет долгой, и хотела закончить учебу, поэтому уезжать из Ленинграда не стала. С первых дней войны она работала на оборонных сооружениях, копала противотанковые рвы. После установления блокады бабушка оставила техникум и в сентябре 1941 года устроилась на оборонный завод ("Магнетон"; в те времена он назывался "Завод N 10"). Работать ей приходилось целыми днями, а спать - прямо на заводе, что бы не тратить силы и время на дорогу домой.

В марте 1942 года бабушка тяжело заболела (к тому времени в Ленинграде умерло почти 400 тысяч человек). 20 марта 1942 года она была эвакуирована по Ладожскому озеру (на фото - Дорога Жизни в марте 1942-го):

Конечным пунктом эвакуации значился Краснодарский край, но доехать бабушка смогла только до Ярославля. Там ее сняли с поезда и с воспалением легких и колитом доставили в местную больницу. Перенеся две операции и выздоровев, бабушка отправилась к себе домой, в Городище. Однако когда она зашла в свою избу, родственники ее не узнали. Они подумали что это какая-то беженка пришла просить и сказали ей: "А у нас, милая, и подать-то тебе нечего. У самих ничего не осталось..."

22 декабря 1942 года бабушка была награждена медалью "За оборону Ленинграда",  но о своем награждении она ничего не знала. В марте 1943 года она вышла замуж, сменила фамилию, после чего несколько раз переехала из села в село. Поэтому медаль нашла ее только спустя 44 года, в декабре 1986-го. У нас сохранилась газетная заметка с фотографией, на которой запечатлено, как моя бабушка получает свою награду. На втором фото - моя бабушка со своей подругой Зоей в Ленинграде в феврале 1939 года: 

Оба бабушкиных брата: Константин и Василий, - были призваны на фронт в 1941 году. Согласно сохранившимся у нас документам, Вася в июле 1941-го служил в 483-ем отдельном строительном батальоне. А от Кости сохранился номер его последней полевой почты - ППС 2364. Последнее письмо от Кости пришло в апреле 1943 года, а от Васи - в марте 1943-го. После этого связь с братьями прервалась. В начале 1947 года Павел Егорович попытался разыскать своих сыновей. В ответ ему сообщили, что оба брата в 1943 году пропали без вести: Вася - в мае (ему тогда был 31 год), а Костя - в июне (25 лет). Согласно справочнику полевых почтовых станций РККА, ППС 2364 принадлежала 1-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии, сформированной в декабре 1942 года. К месту своей дислокации 1 ГВ. ВДД следовала по железной дороге: сначала до города Калинин (ныне Тверь), затем - до Осташкова. Подразделения на конной тяге следовали своим ходом, а все остальные - автотранспортом до села Козлово (250 км). 18 февраля 1943 года дивизия вошла в состав 68-ой армии Северо-Западного фронта. С 9 марта по 20 июля (т.е. в тот период, когда пропал Костя) она участвовала в ликвидации "демянского котла" противника. Форсировала реку Ловать, вышла к реке Редья и обороняла участок Онуфриево, Жуково.

В донесении о безвозвратных потерях Оршинского РВК была указана военно-учетная специальность Кости - повозочный. На самом деле специальности, указываемые в документах, не всегда соответствовали действительности. Например, мой дедушка Виктор Васильевич был на фронте минером и получил медаль "За оборону Ленинграда". Однако в его наградном листе было написано, что он служил вожатым во взводе ездово-санитарных собак. Тем не менее, я пока исхожу из того, что на фронте Костя действительно был повозочным.

Во времена Великой Отечественной войны повозочными назывались водители гужевого транспорта. Туда обычно набирали казаков или деревенских жителей, умеющих хорошо обращаться с животными. Повозочные доставляли на передовую топливо и боеприпасы, вывозили в тыл раненых солдат, транспортировали продовольствие, строительные материалы, почту. Лошади буксировали артиллерию и полевые кухни, поэтому даже в стрелковых полках по штату полагалось иметь 350 лошадей. Нередко бывало, что и пехота выезжала на позиции не на грузовиках, а на конных подводах. Большинство лазаретов и медсанбатов тоже были "на конной тяге". Так, в битве под Сталинградом работали 209 гужтранспортных рот, численностью более 30 тысяч лошадей, отдельные гужтранспортные роты на верблюдах и 6 рот на волах. В условиях сильных морозов, весеннего бездорожья и дефицита топлива гужевой транспорт был особенно востребован. Например, в ходе Ржевско-Вяземской операции в феврале 1942 года первый санный обоз, прибывший в 39-ю армию Калининского фронта, привез больше запасов, чем было доставлено за несколько дней воздушным транспортом.

Как было сказано выше, второй брат моей бабушки - Василий, - в июле 1941 года числился в 483-ем строительном батальоне. По данным донесения о безвозвратных потерях Оршинского РВК, на фронте он был стрелком. В публичном доступе мне удалось найти информацию только об одном 483-ем стройбате. Это был батальон Государственного Управления аэродромного строительства (ГУАС) НКВД. По состоянию на апрель 1941 года им командовал майор (подполковник) Гуринов Александр Алексеевич. По данным наградного листа подполковника, в октябре 1941 года 483-й стройбат был влит в ВВС РККА и переименован в 30-й отдельный инженерный аэродромный батальон (ОИАБ). Командиром 30-го ОИАБ был назначен все тот же подполковник Гуринов. Правда, согласно перечню подразделений РККА от 1960 года, Гуринов возглавлял не 483-й, а 473-й стройбат, который и был переименован в 30-й ОИАБ. В какой из двух документов закралась ошибка (цифры "7" и "8" на машинописной клавиатуре располагаются рядом), мне пока непонятно.
В начале 1942 года Гуринов был назначен начальником отдела аэродромного строительства (ОАС) 60-го района авиационого базирования (РАБ) ВВС Северо-Западного фронта. Командиром 60-го РАБ (ППС 1821) являлся майор Свешников Владимир Константинович. 60-й РАБ осуществлял материально-техническое обеспечение авиационных частей 6-й воздушной армии, сформированной в июне 1942 года в районе Валдая. В ноябре 1942 года начальником ОАС 6-ой ВА был назначен подполковник Гуринов. Командиром 6-ой ВА до января 1943 года являлся генерал-майор авиации Кондратюк Даниил Федорович. Его заместителем в августе 1942 года был назначен генерал-лейтенант авиации Полынин Федор Петрович.

Свой боевой путь 6-я воздушная армия начала с участия в воздушной блокаде группировки противника в районе поселка Демянск. Демянская операция проводилась в 1942, 1943 годах войсками Северо-Западного фронта между озёрами Ильмень (Новгородская область) и Селигер (Новгородская и Тверская области). В дальнейшем 6-я ВА поддерживала наступление войск фронта и прикрывала их при переходе к обороне в районе города Старая Русса. В апреле 1942 года в районе Демянска был сбит самолет знаменитого летчика Алексея Маресьева, ставшего прототипом главного героя "Повести о настоящем человеке". В тот момент летчик Маресьев служил в 296-ом истребительном авиационном полку, входившем в состав 6-ой воздушной армии.

В январе 1943 года командиром 6-ой ВА был назначен генерал-лейтенант Полынин, а 20 ноября 1943 года армия была выведена в резерв Ставки ВГК. Вплоть до этого времени 30 ОИАБ находился в ее составе (это подтверждается, в том числе, и данными из базы "Мемориал"). Получается, что оба брата: Василий (6 ВА) и Константин (68 А), - воевали на старорусском направлении и участвовали в демянской операции. Там они и пропали без вести в мае-июне 1943 года. Бабушка, кстати, так и говорила: Костя и Вася воевали рядом с Тверской областью на Ленинградском направлении.

После войны командир 6-ой ВА генерал Полынин написал мемуары: "6-я воздушная армия в боях 1942-1943 гг." и "Боевые маршруты". Вот некоторые выдержки из них:

"Много примеров отваги, трудолюбия и находчивости показали воины инженерно-аэродромных частей при изыскании и строительстве аэродромов. Работа аэродромщиков в ряде случаев была сопряжена с большим риском. При изыскании площадок им приходилось летать в любую погоду, садиться на неизвестные и заминированные противником аэродромы. Бывали случаи, когда они залетали и на чужую территорию, попадая под обстрел противника".

"Мне вспоминается эпизод, произошедший во время подготовки передового аэродрома в районе г. Андреаполь. Передний край линии фронта проходил в то время всего в трех километрах от аэродрома. Гитлеровцы своими частыми налетами не давали покоя нашим аэродромщикам. А аэродром требовалось восстановить не более чем за одни сутки: он был очень нужен для устройства засад наших истребителей.

При налетах авиации противника личный состав, готовивший аэродром, вначале убегал в соседний лес, а потом очень долго собирался для продолжения работы. Это не давало возможности подготовить аэродром к установленному сроку. Поэтому, освоившись с обстановкой, солдаты и офицеры при последующих налетах перестали бегать в лес и стали просто ложиться друг за другом в колею от тракторов, а головы укрывать лопатами, во избежание повреждений осколками. Это дало соответствующий результат. Аэродром был подготовлен в установленные сроки. От налетов авиации противника было легко ранено только три человека".

"Бывали случаи, когда приходилось готовить аэродромы сразу вслед за отходящими войсками противника. Помнится, в районе Муры на площадке, занесенной большим слоем снега, пришлось в срочном порядке готовить аэродром. Эта площадка оказалась хитро заминированной фашистами. Только, казалось бы, разминировали и обезвредили выбранный участок, пустили на него технику для расчистки снега, как начали рваться мины. Потом выяснилось, что гитлеровцы повторяли минирование по мере выпадения и накопления слоя снега. На этом участке оказалось «трехэтажное» минирование, которое пришлось преодолеть, прежде чем подготовить аэродром".

"В январе 1942 года было приказано срочно подготовить аэродром в районе станции Лычково. Выехав на место, инженеры-изыскатели поначалу схватились за голову: кругом болота, причем они не промерзали даже в сильные холода, так как торф является хорошей теплоизоляционной прокладкой. Что делать? Пришлось подобрать более-менее ровный участок пахотной земли, разровнять его, утрамбовать, засыпать дренажные канавы.
Аэродром был построен за двое суток. Там трудились сотни скромных воинов-героев. Распорядительностью и смекалкой блеснули тогда командир 14-го инженерно-аэродромного батальона Г.Т. Ворона, политработник М.Л. Парецкий, специалисты Чибисов, Коноплев, Мысляков, Тараканов, Гуринов, Багновец, Раков, Дюбенко и многие другие".

Примечание. Село Лычково находится в 41 км к северу от поселка Демянск Новгородской области и примерно в 300 км от Конаковского района Тверской области, где проживала семья Лысенковых. Лычково - это станция Октябрьской железной дороги на линии Бологое (Тверская область) - Валдай - Старая Русса (Новгородская область). 18 июля 1941 года на этой станции произошла страшная трагедия: немецкая авиация разбомбила 12 вагонов с детьми, которых эвакуировали из Ленинграда. После бомбежки живыми остались только 18 детей, количество погибших детей остается неизвестным до сих пор. В 2005 году на братской могиле, в которой были захоронены погибшие дети, установили памятный мемориал:

Моя бабушка иногда говорила, что война испортила им не только молодость, но и всю оставшуюся жизнь. Оба ее брата: Константин и Василий, - были на фронте обычными рядовыми и погибли неизвестными и безымянными. Однако сегодня их имена занесены в Книгу Памяти Тверской области. К сожалению, я очень мало о них знаю, и спросить теперь уже некого. Мой прадедушка Павел Егорович умер в 1950 году, когда моей маме было всего 7 лет. После этого Александра Васильевна продала свое имущество в деревне Городище и переехала к моей бабушке. Имущество у Александры Васильевны было небогатое. По данным описи 1949 года, семья Лысенковых владела бревенчатой избой с деревянной крышей, 30-ю сотками земли и двумя козами. Изба (6 х 6 х 3 м), двор, сени и крыльцо были застрахованы.

Александра Васильевна прожила до 85 лет и даже успела немного меня понянчить. Она умерла 18 июня 1975 года, спустя два года после моего рождения. На фотографии она запечатлена в 1966 году в поселке Эммаус Тверской области:  

Моя бабушка Елизавета Павловна умерла 14 июля 2000 года в возрасте 78-ми лет. В отличие от моей второй бабушки, которую я никогда не видела, это была самая настоящая бабушка. Первые 16 лет своей жизни я каждое лето проводила у нее в гостях. Во время войны она недолго работала учительницей, потом - служащей в разных конторах. В 1960 году бабушка заочно закончила Московский статистический техникум, после чего стала работать бухгалтером. В конце концов, она дослужилась до заместителя главного бухгалтера, однако по состоянию здоровья была вынуждена найти себе работу попроще. Последние годы до пенсии бабушка работала библиотекарем в школе-интернате поселка Эммаус Тверской области.

На пенсию бабушка вышла раньше положенного срока (опять же, по состоянию здоровья). Сидя дома, она целыми днями как пчелка трудилась по хозяйству. Пекла пироги, пряла шерсть на настоящей русской прялке, вязала шали, носки, варежки, вышивала полотенца, содержала несколько огородов, ходила в лес за ягодами и грибами. Несмотря на весьма скромный достаток, мне она делала довольно дорогие по тем временам подарки. Один раз подарила детский фарфоровый кофейный сервиз на шесть кукольных персон. В другой раз купила кукольную коляску - уменьшенную копию настоящей детской коляски синего цвета. Когда я выходила с этой коляской во двор, все девочки (даже те, с которыми я была в ссоре) хотели со мной дружить.

Никаких украшений моя бабушка никогда не имела, за исключением пары колечек, подаренных ей моей мамой. Однако одевалась она всегда хорошо: на платья и туфли на каблуках дедушка никогда не скупился. По этой причине бабушка до старости пользовалась вниманием со стороны представителей противоположного пола. Помню, когда мы с ней ездили в дома отдыха, тамошние пенсионеры все время норовили за ней поухаживать.

Свое детство бабушка вспоминала очень редко, но если вспоминала, то обязательно своего брата Костю. О своей младшей сестре Тоне в детстве она почему-то никогда не рассказывала, хотя отношения между ними были хорошие. Антонина Павловна считалась моей крестной, поэтому мы все называли ее Бабусей Кокой. Кока со своей семьей жила в Эстонии, в Таллинне, а после развала СССР вместе с сыном Александром переехала в Мордовию. В 2008 году она умерла, Александр и его жена умерли в 2007 и 2013 годах. Сейчас в Саранске живут внучки Антонины Павловны - мои троюродные сестры Люда и Юля.

Дочь Антонины Павловны Верочка со своим мужем Виктором до сих пор проживает в Эстонии, в Мяннику. Их дети - Максим и Аня, живут там же и давно уже обзавелись собственными детьми. У Максима их трое, а у Ани скоро будет второй. Сейчас Верочка, Аня и Люда помогают мне разыскать в архивах бабушки Тони фотографии бабушкиных братьев Кости и Васи. А я подумываю о том, что бы послать запрос о судьбе Василия и Константина в ЦАМО - Центральный Архив Министерства Обороны.

Источник:

1.    

2.     Скачано с www.znanio.ru