Вожди и писатели

Вожди и писатели на Волховстрое

Волховстрой – так называлось сооружение первой в нашей стране крупной гидроэлектростанции. Масштабы работ, развернувшихся на берегах Волхова в 1920-е годы, приковали к себе внимание всей Советской России и удивили Европу.

Именно тогда посмотреть на грандиозное по тем временам строительство приезжали многие руководители нашего государства и деятели культуры.

Главный инициатор Волховстроя

Известно, что Волховская ГЭС была построена по прямому указанию Владимира Ильича Ленина. Об этом свидетельствовали многие, в первую очередь, сам автор проекта и руководитель строительства станции Генрих Осипович Графтио. [1]

Следует упомянуть и слова председателя комиссии по разработке плана электрификации страны (ГОЭЛРО) академика Г.М. Кржижановского, который однажды сказал: «Владимир Ильич не только как государственный деятель понимал значение электрификации, но еще как-то по-юношески был влюблен в нее, в свой Волховстрой». [2]

Строительство электростанции на р. Волхове началось еще при жизни Ленина, и волховстроевцы выражали надежду увидеть вождя на ее открытии.

«Ты первый, – писали они Ленину, – нажмешь рычаг станции и пустишь ее в ход на пользу трудящегося человечества». [3] Когда Ленин умер, волховстроевцы послали в Москву свою делегацию, чтобы возложить цветы к его гробу и помочь строить мавзолей. Было даже предложение назвать Волховстрой Ленинстроем. Так, в первый день февраля 1924 года петроградская «Красная газета» опубликовала стихотворение одного из рабочих Волховского строительства, где были следующие строки:

Расправил труд стальные крылья,

И вот над Волховом-рекой

Руками тружеников вздыблен

Широкоплечий Ленинстрой. [4]

И хотя это название не прижилось, многие годы (старожилы помнят) облик Ленина и Волховской ГЭС оставался неразделимым и напоминал о себе каждому, кто, приезжая в Волхов и заходя в красивое здание железнодорожного вокзала, видел в зале ожидания огромную копию картины И. Бродского «В.И. Ленин на фоне Волховской ГЭС».

Первый руководитель большевистской России никогда в жизни не был на берегах Волхова, однако вымысел художника вполне объясним.

А вот с переименованием северной столицы было проще. Она получила имя вождя большевиков спустя всего пять дней после его кончины. Инициатором переименования Петрограда в Ленинград стал не простой рабочий, а ближайший соратник Ленина, председатель Петроградского Совета и одновременно председатель Исполнительного Комитета Коминтерна Григорий Зиновьев, дважды, в 1921 и 1923 гг., побывавший на строительстве Волховской ГЭС.

Григорий Зиновьев: «Это будет момент великий…»

Авторитет Зиновьева в то время был непоколебим. Это хорошо видно из печатных сообщений о его пребывании на Волхове 18 и 19 ноября 1923 года. Визит был вызван очень тяжелой для Волховстроя ситуацией.

Накануне на строительство станции приехала очередная комиссия из Москвы, ставившая своей задачей сокращение и даже консервацию работ. Причиной этого решения была крайне тяжелая обстановка с финансами в стране, пережившей гражданскую войну.

Зиновьев приехал поздно вечером, ночью провел совещание с комиссией из Госплана и ВСНХ, утром ознакомился с ходом строительства, а в два часа дня выступил на митинге в переполненном здании рабочего театра Волховстроя. «Работы, происходящие здесь, – говорил он, – это хлеб насущный. Волховстрой законсервировать нельзя. Здесь лежит главная работа для поднятия петроградской промышленности, здесь главная надежда ее». [5]

Очевидец писал: «Театр не вмещал всех желающих услышать. Толпа напирала на стены, на входы в театр, трудно было сдержать толпу, иногда крики мешали оратору. А оратор, точно вождь, заражаясь пафосом толпы, говорит все сильнее и тверже». [6] «Когда мы, – продолжал Зиновьев, – нажмем одну кнопку и передадим волну энергии в Петроград, это будет момент великий, не менее захватывающий, чем Октябрь 1917 года». [7]

Вечером 19 ноября Зиновьев отправился в уездный центр, который тогда находился в селе Гостинополье. По железной дороге он доехал до деревни Свинкино, затем пешком дошел до берега Волхова, где его посадили в лодку и перевезли на противоположный правый берег, в Гостинополье. Репортер, сопровождавший Зиновьева, сообщал читателям «Петроградской правды»: «Пришли в уком (уездный комитет – В.А.). Президиум – точно новгородские богатыри: молодец к молодцу, статные, на голове кудри. Вот сюда, в глуши и грязи пришел с комиссией, по колено в глине, председатель Коминтерна…». [8]

«Будем строить» – таков был главный для Волховской ГЭС итог визита Григория Зиновьева.

Читатели «Петроградской правды» узнали об этом от того же журналиста, подписавшего свой репортаж с Волховстроя «Ник. Никитин». Это имя мало что может сказать современному читателю, хотя в свое время он был довольно известным писателем.

Один из «серапионовых братьев»

Николай Николаевич Никитин (1895-1963) родился в Петербурге в семье служащего. После окончания 3-го реального училища он в 1915 году поступает в Петербургский университет, где занимается у известных профессоров Л.И. Петражицкого и А.А. Шахматова. В целях заработать деньги на учебу Никитин начинает писать мелкие беллетристические заметки, которые печатают второстепенные журналы. Но это была лишь первая проба пера, прервавшаяся революцией 1917 года.

Никитин забрасывает университет и поступает на работу в Совет Народного Хозяйства Северного района. Вспоминая это время, он писал: «Помню наши ночные заседания о Волховской гидростанции. Помню среди работников Совнархоза будущих академиков инженеров Графтио и Веденеева… Я попал на берега седого Волхова, проверяя выполнение сметы. Мы увидели шалаш, в котором хранились только три лопаты. Трудно было себе представить в ту минуту, как будет выглядеть новая гидростанция, наша мечта… Через пять лет я приехал туда уже в качестве журналиста – газетчика». [9]

К тому времени Николай Никитин уже был известен как подающий большие надежды писатель и автор нескольких сборников прозы. Первые шаги в литературе ему помогал делать Максим Горький, с которым Никитин познакомился в 1920 году, когда стал посещать литературную студию в знаменитом петроградском Доме искусств. Здесь, в особняке на углу Мойки и Невского проспекта, состоялось его знакомство и с другими писателями, среди которых были Евгений Замятин, Виктор Шкловский и Константин Федин.

Весной 1921 года в Петрограде был объявлен первый конкурс в истории советской литературы, целью которого было выявить молодые литературные силы. Первое место в нем занял Константин Федин, второе – Николай Никитин, третье место поделили Николай Тихонов, Лев Лунц и Вениамин Каверин. [10]

Имя Никитина становится известно литературному критику большевистского Госиздата А. Воронскому, который в письме от 21 апреля 1921 года сообщал В.И. Ленину: «В противовес «старикам», почти сплошь белогвардейцам и нытикам, я задался целью «вывести» в свет группу молодых беллетристов. Такая молодежь есть. Есть Всеволод Иванов, Н. Никитин, К. Федин и другие. Твердо уверен, что через год-два эта зелень совсем окрепнет…». [11]

И действительно, все трое названных вместе с М. Зощенко, В. Кавериным, М. Слонимским принадлежат к тем писателям, которым выпала честь начинать молодую советскую литературу. В том же 1921 году все они вошли в литературную группу под названием «Серапионовы братья» – одно из самых ярких явлений русской культуры раннесоветского периода. [12]

Еще раз вернемся к поездке Н. Никитина на Волховстрой в ноябре 1923 года, чтобы узнать от него некоторые интересные подробности. «Мы идем за селом Михаила Архангела, – пишет Никитин. – Вот тупичок из села, проулок, углом стоит жердь, а на ней доска, а на доске рука – перст и намалевано – «В трактир Соколова». [13] Писатель запомнил и то, как назвал себя попавшийся навстречу старый дьякон местного храма: «пролетарий по духовному ведомству».

Особый интерес для нас представляют рассуждения Никитина о целесообразности переноса уездного центра из Новой Ладоги в Гостинополье с перспективой превратить это село в город: «Там, в Гостинополье, помещается волховский уком. 22 дома, 132 жителя. Редкий в России город, может быть единственный. Никогда не был городом, а вдруг стал, когда туда приехал уком и поселился в комнатах каменного дома купца миллионщика Абросимова. Было Гостинополье всегда кабацким селом, у каждого дома крыльцо наружу, что делается только кабатчиками. И всегда из века в век жили здесь кабатчики и сплавщики. Здесь меняли суда, товары, гуляли купцы – оттого и название пошло селу – Гости на поле. Я бы все село посадил под колпак. Старина. И зачем оно укому понадобилось? – не могу понять». [14]

Мы знаем, что село Гостинополье все же переименовали в поселок Волхов, но уездный центр переместили в поселок железнодорожников Званку, который впоследствии стал частью города Волхова. Так что сегодня на реке Волхов на расстоянии менее 10 километров находятся два поселения точно с таким же названием.

Ну, а какова дальнейшая судьба самого Никитина? В 1923 году у него вышли сразу четыре книжки. Неустанно работая как прозаик, очеркист, журналист, он совершает многочисленные поездки по стране. В 1929 году он вместе с М. Булгаковым, И. Эренбургом, Б. Пастернаком, М. Зощенко и другими попадает на страницы антологии прозы наиболее значительных молодых писателей СССР, которая была напечатана в Париже. В 1934 году Николай Никитин был делегатом Первого Всесоюзного съезда советских писателей и выступал на нем. В 1940 году вышел его большой исторический роман «Это было в Коканде» о борьбе с басмачеством, написанный на основе материалов, собранных во время поездки Никитина в Среднюю Азию. Интересно, что ряд сведений о борьбе за освобождение Бухары писатель получил в личной беседе с М. Фрунзе и Д. Фурмановым. [15]

С первых дней Великой Отечественной войны Николай Никитин выполнял задания Политуправления Ленинградского военного округа, осенью 1941 года был эвакуирован из Ленинграда в город Киров, где сотрудничал в «Кировской правде». В марте 1942 года он стал постоянным корреспондентом Совинформбюро, газет «Гудок» и «Комсомольская правда».

В 1951 году за другой крупный исторический роман «Северная Аврора» о борьбе Красной Армии с англо-американской интервенцией на Советском Севере в 1918-1919 гг. Никитин был удостоен Сталинской премии.

Перу Никитина принадлежат яркие воспоминания о Максиме Горьком и Сергее Есенине. Близким другом Никитина был писатель граф Алексей Толстой, вместе с которым он ездил на Север в 1933 году. Их знакомство произошло в Берлине летом 1923 года, а осенью они могли бы встретиться на Волховстрое, но приезд сюда Никитина состоялся через две недели после того, как здесь побывал Алексей Толстой.

Приезд «красного графа»

7 ноября 1923 года «Ленинградская правда» опубликовала статью «Волховстрой», в которой автор монументальной трилогии «Хождение по мукам» поделился своими впечатлениями о поездке на Волхов. Предоставим ему слово:

«Поднимаетесь наверх по обледенелым тропкам. Во всю черную ночь горят огни Волховстроя. Глядишь и думаешь: Россия начала строить. Слова облеклись в плоть. Бури, страдания, пафос, гнев, бедствия прошедших лет загорелись первыми вещественными огнями строительства».

Все устремления Толстого – засвидетельствовать то, что видел. Нам это тоже интересно. К примеру, как он рисует образ жилого поселка волховстроевцев: «На правой стороне Волхова – городок с улицами и переулками. Центральное место – рабочий клуб с театром, читальней, гимнастической, лекционной и музыкальной залами. Рынок, книжная лавка, школа, баня, столовые, просторные и светлые бараки для рабочих, типография местной газеты, здание управления Волховстроем. В стороне, перенесенные из-под кручи, избы деревеньки… Город на пятнадцать тысяч душ. Все это выросло за два года на пустом месте».

А вот еще одна небезынтересная подробность из уст «красного графа»: «На пароходике переезжаете на левую сторону. Два часа ночи: на берегу горит костер. Трутся бортами лодки. По пояс в черной летящей воде стоят рыбаки в ушастых шапках и сачками ловят сигов. У огня двое сушат варежки.

– Беда с этой плотиной. Не идет сиг в пороги, хоть ты что… Оробел…

– Да, сиг рыба осторожная… Нагородили тут чертовины. Разве он пойдет…».

Последние слова волховского рыбака оказались пророческими: даже с устройством в плотине рыбохода сиг вверх по нему не пошел, и вскоре эта рыба, которую в порогах Волхова вылавливали сотнями тысяч штук в год, потеряла здесь промысловое значение.

Пиджак Калинина

Весна 1924 года выдалась особенно бурной. В тот год небывалый разлив Ладожского озера затопил прилегающие деревни. Более 5000 человек осталось без крова. Для ознакомления с размерами бедствия и оказания помощи потерпевшим крестьянам в район наводнения приехал Михаил Иванович Калинин. [16]

После смерти Я.М. Свердлова в 1919 году он занял его пост председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) по рекомендации В.И. Ленина. Член партии с 1898 года М.И. Калинин за революционную деятельность был арестован 14 раз. Его первый биограф приводит такой факт: «6 апреля 1904 года из петербургской «пересылки» Михаила Ивановича «потащили» в Олонецкую губернию. После недельного пребывания в шлиссельбургской тюрьме пересыльных перевезли в Новую Ладогу. О новоладожской тюрьме у Михаила Ивановича остались тяжелые воспоминания: злой старший надзиратель, грязь, грубое отношение и одиночка взаперти. Здесь тоже пришлось просидеть неделю, после чего пересыльных отправили в Лодейное Поле, где они встретились с другой группой политических, которая также шла в северный уезд Олонецкой губернии». [17]

Двадцать лет спустя М.И. Калинин, теперь уже в ранге главы Верховного органа страны, снова приехал в Приладожье. Как руководитель особой комиссии ВЦИК по Волховстрою, он оказывал активную поддержку сооружению этой гидроэлектростанции. Тогда всем были известны его слова о том, что «нужно снять последний пиджак и построить Волховстрой». [18]

Очевидцы вспоминали и такой эпизод в истории строительства Волховской ГЭС: «Деревенская церковь Михаила Архангела оказалась в створе сооружения плотины, стесняла стройплощадку. Крестьяне заволновались за судьбу церкви, а кулаки подливали масла в огонь: большевики – антихристы разрушат храм Божий… Слух об этом «церковном бунте» дошел до Кремля. М.И. Калинин, тогда уже председатель ВЦИК, спрашивал нас: «Можно ли не ломать церковь? Обойдите ее, потерпите, крестьяне вскоре сами поймут, за кем лучше пойти – за попом или за большевиками». Жители, узнав о том, что церковь остается, успокоились». [19]

7-го июня 1924 года, около четырех часов дня, на станцию Званка прибыл специальный поезд из нескольких вагонов и платформы с автомобилем. Встречать Всесоюзного старосту, как чаще всего называли М.И. Калинина, собралась огромная масса людей. «Михаил Иванович, – вспоминал современник, – вышел на площадку вагона и, спустившись на одну ступеньку, поприветствовал встречающих жестом руки. Весь перрон грянул: «Ура! Да здравствует Советская власть! Да здравствует наш староста Калиныч!». Михаил Иванович обратился к собравшимся с небольшой речью. После выступления он вошел в вагон, все стали расходиться, обмениваясь впечатлениями». [20]

Утром следующего дня М.И. Калинин в сопровождении Г.О. Графтио и председателя Севзаппромбюро С.С. Лобова подробно ознакомился со строительством, беседовал с рабочими и служащими, а затем выступил на митинге.

Вот как описывал это событие корреспондент «Ленинградской правды»: «На широкой гладко утрамбованной площади у клуба собрались волховстроевцы послушать Калиныча. Несколько тысяч кепи, пиджаков, кожанок, красных и белых косынок… Выступает Калиныч. Задушевная овация. «Я посетил Волховстрой, – говорит он, – в первый раз. Вместе с ленинградцами я отстаивал его в Центре перед всеми учреждениями. И сейчас я приехал лично убедиться, что сделано на те трудовые гроши, которые отпускаются Волховстрою страной, и что осталось сделать… Построить Волховстрой – значит для нас очень много. Это наш козырь, которым мы будем крыть заграничных шептунов, это ставка на нашу зрелость, организованность, уменье работать… Здесь будет один из культурнейших уголков республики Советов. Сюда будут приезжать со всего света смотреть, а наша молодежь – учиться…

Надо хорошо окончить Волховстрой. Такой большой работы мы при Советской власти еще не вели. Это наш первый опыт. Неудача пагубно отразится на энергии дальнейшего натиска рабоче-крестьянского правительства на завоевание огромных природных сил. Это была бы неудача международного пролетариата…». [21]

Ответом волховстроевцев Калинину стала резолюция, принятая на митинге. В ней говорилось: «Тебе, наш дорогой Староста, еще раз заявляем, что снятый тобою пиджак снят не напрасно и мы, не смотря ни на какие трудности, работу закончим к указанному тобою сроку…». [22]

После митинга М.И. Калинин на катере посетил Новую Ладогу и окрестные деревни, пострадавшие от наводнения. Через 6 лет, в 1930 году, его имя получил образованный в Новой Ладоге крупный рыболовецкий колхоз.

Лектор А.Ф. Кони

Жизнь Волховстроя регулярно освещала местная печать. 1 сентября 1920 года газета «Новоладожская коммуна» писала: «Строительство имеет клуб имени III Интернационала, библиотеку, устраивает лекции по разным отраслям знания, к которым привлекает видных литераторов Петрограда».

Летом 1924 года с циклом лекций перед волховстроевцами выступил представитель старой гвардии русской интеллигенции Анатолий Федорович Кони (1844-1927) – почетный член Академии наук, профессор, доктор уголовного права, литератор и мемуарист.

Еще в 1870-е годы он получил всероссийскую известность как судебный оратор. Близкая дружба связывала Кони с писателем И.А. Гончаровым, его общество ценили Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.А. Некрасов и многие другие. Среди тех, о ком Кони оставил воспоминания – И.С. Тургенев, А.П. Чехов, В.В. Стасов, А.И. Сумбатов-Южин и другие известные представители русской литературы и театра. [23]

В годы советской власти он всецело отдался педагогической и лекторской деятельности. «В начале двадцатых годов, – вспоминал Корней Чуковский, – в Петрограде уже не было такого учреждения, куда не приглашали бы А.Ф. Кони выступить с лекциями. Всюду он выступал с величайшей охотой и с неизменным успехом. Читал о Пушкине, о Льве Толстом, о Пирогове, о воспитании детей, о перевоспитании преступников, об этике общежития. У него было великое множество тем, но о чем бы он ни читал, всякая его лекция звучала как моральная проповедь, всякая упорно твердила о том, как прекрасна человеческая совесть, сколько счастья в служении добру…». [24]

В 1924 году А.Ф. Кони было уже 80 лет. У него усиливалась физическая слабость, а сломанная когда-то нога дала вследствие ошибочного диагноза все увеличивающуюся хромоту, доведшую до того, что он мог передвигаться лишь с двумя костыльками.

«Тем не менее, – писал Анатолий Федорович одному из своих друзей, – стараюсь по возможности приносить посильную пользу, покуда не грянет последний час, которого я жду без страха и малодушного уныния, памятуя слова Марка Аврелия о том, что самый постыдный вид жалости есть жалость к самому себе». [25]

О поездке А.Ф. Кони на Волховстрой мы узнаём из его письма к московскому актеру и драматургу князю Александру Ивановичу Сумбатову-Южину. Письмо было отправлено из Ленинграда 30 августа 1924 года. «О себе, – писал Кони, – могу сообщить Вам, что провел почти три недели на Волховстрое – удивительном месте по соединению ума, изобретательности, энергии и созидательству, столь редкому в наше время всеобщего разрушения. С большим душевным удовлетворением читал там лекции для «сознательных» рабочих… На Волховстрое я написал свои студенческие и более ранние воспоминания о Малом театре…». [26]

Такому довольно длительному пребыванию А.Ф. Кони на Волховском строительстве была еще одна причина: здесь в то время находилась его сводная (по отцу) сестра Людмила Федоровна Грамматчикова-Кони, которая была моложе его на 22 года, и к которой он обращался в письмах не иначе как «дорогая моя милушка» и «милая Миля». До революции она служила в постоянной комиссии по техническому образованию, была организатором помощи учащейся молодежи и политическим ссыльным, читала лекции по литературе в Народном доме графини Паниной, а в начале 20-х годов работала на Волховстрое. [27] Можно с уверенностью говорить, что и здесь она внесла лепту в культурную жизнь стройки, так как обладала большими артистическими способностями и прекрасно читала стихи. Известно, что Анатолий Федорович иной раз просил ее почитать. Такие минуты доставляли ему огромную радость». [28]

Визит Сталина

Кроме Г. Зиновьева и М. Калинина на Волховскую ГЭС приезжали и другие видные государственные и политические деятели Советской России. В 1925 году здесь побывали: председатель Госплана Г.М. Кржижановский, нарком путей сообщения Я.Э. Рудзутак, председатель Высшего Совета Народного Хозяйства Ф.Э. Дзержинский, нарком внешней и внутренней торговли А.И. Микоян, первый секретарь Закавказского и Северо-Кавказского крайкома партии Г.К. Орджоникидзе и будущий глава Северо-Запада России С.М. Киров, а на торжество открытия станции 19 декабря 1926 года прибыли председатель Совета Народных Комиссаров А.И. Рыков, председатель ВСНХ В.В. Куйбышев, секретарь Президиума ЦИК СССР А.С. Енукидзе и снова С.М. Киров. Пройдет еще полтора года и Волховскую ГЭС, без какой-либо рекламы и шумихи, посетит Генеральный секретарь Иосиф Сталин.

Вот как об этом вспоминал Генрих Осипович Графтио: «Летом 1928 года на Волховстрой приехал на пароходе И.В. Сталин. Я встретил его на стенке аванпорта, к которой и причалил пароход. Поздоровавшись со мной, товарищ Сталин выразил желание, чтобы я сопровождал его во время осмотра всех сооружений для дачи объяснений.

Сначала я сопровождал его по машинному залу и помещению трансформаторов. Потом мы спустились в этаж турбин и регуляторов, осмотрели промежуточный этаж с масляными выключателями. Затем мы поднялись в просторное помещение главного щита управления, оттуда прошли в помещения высокого напряжения – осматривали выключатели, разъединители, шины. После окончания осмотра я предложил Иосифу Виссарионовичу подняться на плоскую крышу здания гидростанции, с которой открывался вид на весь комплекс сооружений Волховской ГЭС, на шлюз, аванкамеру и плотину.

Иосиф Виссарионович внимательно слушал мои объяснения, задавал мне вопросы технического характера. Я рассказал товарищу Сталину о различных этапах стройки, главных трудностях и о том, как они были побеждены.

Мы спустились в 200-метровую галерею, проходящую через всю плотину, и, выйдя на левый берег, направились к двухэтажному дому, в котором я жил в периоды пребывания моего на постройке. Здесь были большой зал для совещаний и жилые комнаты для временного пребывания моих главных сотрудников, приезжавших сюда из Ленинграда.

Подойдя к дому, Иосиф Виссарионович уселся на крыльце и некоторое время молча смотрел на панораму всего комплекса сооружений, а затем, обращаясь ко мне и указывая рукой на постройку, сказал слова, которые у меня запечатлелись навсегда:

– Вот это и есть реальное строительство социализма!

Затем товарищ Сталин поблагодарил меня, пожелал дальнейших успехов в строительстве гидростанций и спустился к пароходу». [29]

Остается добавить, что в г. Волхове на месте, где с 1965 года стоит памятник В.И. Ленину, прежде стоял памятник И.В. Сталину, а на доме, где с 1969 года находится городской музей, висела мемориальная доска, повествовавшая о его визите.

***

После сооружения Волховской ГЭС Волховстроем назвали возникший здесь рабочий поселок, а с 27 декабря 1933 года – и город. В апреле 1940 года он был переименован в город Волхов, но его прежнее имя как символ индустриализации Советской России сохранили за железнодорожной станцией.

Как мы увидели, с 1923 по 1928 год на Волховской ГЭС побывало почти все руководство нашей страны. По-разному сложилась судьба этих государственных и политических деятелей.

Летом 1926 года скоропостижно умер Ф.Э. Дзержинский. 1 декабря  1934 года в Смольном был убит С.М. Киров, через полтора месяца не стало В.В. Куйбышева. Григорий Зиновьев на XVII съезде большевистской партии (1934 г.) причислил Сталина к лику классиков научного социализма и первым выстроил в ряд четыре имени – Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Однако, это не спасло его от расстрела в 1936 году. Такая же участь как «врагов народа» постигла А.И. Рыкова, А.С. Енукидзе и Я.Э. Рудзутака. В феврале 1937 года перестало биться сердце командарма тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Вскоре после войны ушел из жизни М.И. Калинин. Дату смерти И.В. Сталина, 5 марта 1953 года, знают многие. Последним из почетных гостей Волховстроя скончался Анастас Иванович Микоян.

Сама же Волховская ГЭС и сегодня находится в строю действующих почти без видимых изменений.

          Примечания

[1]        Г.О. Графтио. Волховстрой. – М., 1928, с. 5

[2]        О. Берггольц. Дневные звезды. Говорит Ленинград. – М., 1990 с. 22

[3]        Первенец электрификации. К 50-летию Волховской ГЭС. – Л., 1976, с. 110

[4]        «Вести», 2004, 31 января, с. 5

[5]        Как строится Волховская ГЭС. Бюллетень № 2 – Волховстрой, 1924, с. 6

[6]        «Петроградская правда», 1923, 28 ноября, с. 3

[7]        Как строится Волховская ГЭС. Бюллетень № 2 – Волховстрой, 1924, с. 9

[8]        «Петроградская правда», 1924, 28 ноября, с. 4

[9]        Н. Никитин. Страницы жизни // «Знамя», 1968, № 1, с. 207

[10]    Встречи с прошлым. Сборник материалов ЦГАЛИ СССР, вып. 4 – М., 1982, с. 210

[11]    Литературное наследство, т. 92 – М., 1983, с. 534

[12]    Из истории литературных объединений Петрограда – Ленинграда 1920 – 1930-х годов, кн. 2 – СПб., 2006, с. 27

[13]    «Петроградская правда», 1923, 28 ноября, с. 3

[14]    Там же

[15]    Николай Никитин. Избранные произведения в двух томах, т. 1 – Л., 1968, с. 598; Русские писатели XX века. Биографический словарь. – М., 2000,    с. 498

[16]    Свет над Россией. Очерки по истории электрификации СССР. – М., 1960, с. 95

[17]    Н.С. Дудель. Михаил Иванович Калинин. – М., 1927, с. 37

[18]    М.И. Калинин. Избранные произведения, т. 1 – М., 1960, с. 373

[19]    Н.П. Богданов. Огни Волхова // Неизведанными путями. Воспоминания участников социалистического строительства. – Л., 1967, с. 36

[20]    Первенец электрификации. К 50-летию Волховской ГЭС. – Л., 1976, с. 154

[21]    Там же, с. 158

[22]    К великой цели. Воспоминания участников Великого Октября. – М., 1984, с. 132 (из воспоминаний А.А. Перфилова «Коммунисты на Волховстрое»)

[23]    Русские писатели 1800-1917, т. 3 – М., 1994, с. 53

[24]    А.Ф. Кони, с/соч. в восьми томах, т. 8 – М., 1969, с. 6

[25]    Там же, с. 24

[26]    Там же, с. 322

[27]    В.Н. Сашонко. А.Ф. Кони в Петербурге-Петрограде-Ленинграде. – Л., 1991, с. 282

[28]    Там же

[29]    «Техника – молодежи», 1945, № 12, с. 7

[30]