Глинка. Опера «Руслан и Людмила»

Три царства сказочного мира: воздушное,  подземное и земное Адрес сказочного мира знают все: «За тридевять земель, в  тридесятом государстве». Там всё, как у нас, ­ «поля, и  луга, и рощи зелёные, и солнышко греет», только всюду  происходят чудеса. А для чудес преград не существует.  Поэтому все пространства волшебного мира одинаково  волшебны: и воздушное, и подземное, и земное. И когда  настал срок сказочным героям явиться в живописи, первые  три холста честно поделили между собой летучие,  подземные и земные персонажи. Сказки­то выбрали себе первого художника ­ Виктора  Михайловича Васнецова. Но он об этом не догадывался. В  его воображении было тесно от сказочных образов, иВаснецов любил свои фантазии, однако выпустить их на  полотно пока что не решался. Вместо этого он изображал сценки из обычной, не  сказочной, жизни. За это его хвалили и публика, и критика,  убеждая продолжать в том же роде. Нет никаких  доказательств того, что в дело вмешался волшебный мир,  но небольшое чудо произошло ­ чудо, замаскированное под  сценку из обычной жизни. Васнецов был беден. И вдруг ­ нашёлся богатый заказчик.  Мало того, что заказал картины, так ещё и тему не назвал ­  пиши, что хочешь. А для художника это – самое настоящее  чудо. И Васнецов взялся, наконец, за сказочную картину.  Заказчик его был, конечно, не простым, хотя и не  волшебным.Жил в Москве добрый человек Савва Мамонтов. Он мечтал петь в опере и даже ездил учиться в Италию. Но отец его  был купцом и считал, что петь в опере – несерьёзная  работа, на ней не разбогатеешь. И Савва Мамонтов занялся  серьёзным делом ­ строительством железных дорог, а  любил все равно искусство. Он дружил с художниками и  музыкантами, а деньги тратил на постановку опер в  собственном театре, на покупку картин и помощь  талантливым людям, не умевшим богатеть на музыке и  живописи. Он подружился и с Васнецовым. Как раз тогда  завершилось строительство Донецкой каменноугольной  железной дороги. И добрый Савва Мамонтов, желая  поддержать художника, предложил ему написать что­ нибудь такое, что украсило бы рабочий кабинет правления  этой железной дороги.В этот момент Мамонтов вложил деньги в строительство,  быть может, главной в своей жизни дороги ­ дороги между  сказкой и миром искусства. Первым «ворвался» в живопись ковёр­самолёт. Он и  получил свой «портрет» раньше остальных. Но Васнецов  думал, что сам его выбрал: в сказке, рассуждал он, самый  быстрый транспорт ­ ковёр­самолёт, а в жизни ­ поезд  (обычные самолёты тогда ещё не летали); вот и получается  подходящая сказочная тема для начальников железной  дороги. Ковёр­самолёт ­ незаменимый помощник сказочного героя.  Правда, он в отличие от диких яблонь и молочных рек  ничего не говорит. Но если вы, проспав полгода,  проснулись на косе меж двух морей ­ с обеих сторон волны  поднимаются, то очень бывает кстати, если в руки вдруг  попадает ковёр­самолёт: он – единственная надеждаотыскать, в конце концов, неизвестно куда пропавшее  собственное царство. Как он выглядит, этот волшебный ковёр? С какой  скоростью летает? И на какой высоте? И как полагается на  нём размещаться, чтобы с этой высоты не упасть? Васнецов знал все ответы. Когда картина «Ковёр­самолёт» впервые появилась на  выставке, зрители сразу же узнали в сказочном  «Транспортном средстве» персидский ковёр. Персией называлась когда­то часть современного  государства Иран. С древности тамошние мастера умели  делать необыкновенной красоты и прочности ковры из  овечьей шерсти, и ковры эти ценились во всем мире. Как  раз в то время, когда Васнецов начинал писать свои  сказочные картины, персидские ковры были в большоймоде, и за ними в Персию снаряжались специальные  торговые экспедиции. Благодаря Васнецову стало ясно, что ковры­самолёты  имеют обыкновение перемещаться на высоте птичьего  полёта. Вон она, сказочная местность с её дремучими  лесами и широкими реками ­ далеко внизу, а птицы ­  близко, в левом нижнем углу картины. Многие находят, что и сам васнецовский ковёр напоминает птицу. Но ещё  больше он похож на морского жителя ­ электрического  ската. Слушание: Родион Щедрин. «Жар­птица» из балета  «Конёк­Горбунок». Ковёр у Васнецова плывёт над землёй, чуть загребая воздух передними углами. А махать краями, как птица крыльями,  он бы не смог: гибкости бы не хватило. Потому чтоперсидский ковёр ­ предмет тяжёлый и плотный: он связан  из множества шерстяных узелков. Художник таким его и  изобразил: ковёр, если приглядеться, почти не прогибается  под тяжестью своего пассажира Ивана­царевича и «багажа» ­ золотой клетки с Жар­птицей. Скорость полёта у сказочных ковров, как видно, невелика.  Иначе Ивану­царевичу на нём бы не устоять: сдуло бы  встречным воздушным потоком. Рукава и пола его кафтана  развеваются, конечно, на ветру, но не так уж сильно ­ не  сильней, чем на земле, если идти против ветра. Зато ковёр­ самолёт наверняка может лететь и в тёмное время суток: на картине сгущаются сумерки, и вечерний туман стоит над  рекой, и месяц уже виден, и птицы над лесом ночные ­ совы. Ярко светится Жар­птица, так что можно не волноваться:  путешественникам будет не страшно в ночном небе, и они  не столкнутся в воздухе со встречным ковром­самолётом.Между прочим, месяц художник изобразил убывающий ­  совсем тонкий серпик: скоро новолуние. Так, наверное,  заведено у сказочных героев: на растущей луне они  пускаются в путь, в полнолуние совершают подвиги, а как  начнёт луна убывать, пора с победами возвращаться домой. Вообще­то Иван­царевич на ковре никогда не летал. В  какой бы сказке он ни появлялся, обычно он возвращается в родное царство на коне ­ в крайнем случае, на сером волке.  Но Васнецов не делал иллюстраций к сказкам ­ он сам был  сказочником. Может, он знал такую волшебную историю,  которая не вошла в сборник Афанасьева? И вот ещё что интересно: ковёр­самолёт мы видим не с  земли, а с воздуха. Так Васнецов мог его написать, только  поднявшись почти на такую же высоту. Не было ли у  художника собственного ковра­самолёта? На этот вопрос  история живописи ответа пока не даёт.С уверенностью можно сказать только то, что сказочные  летающие ковры продолжали занимать воображение  Васнецова. И почти сорок спустя он начал новый вариант  картины. Опять глубокий вечер, но местность не та, а  пассажиров двое: Иван­царевич и его невеста, Елена  Прекрасная. Ковёр не тот ­ тоньше, иной расцветки. Видно,  что летит он высоко, едва ли не выше, чем первый, и  путешественники на нём сидят. Что это ­ другая  конструкция? Но главное ­ и второй ковёр написан как  будто с воздуха. Вслед за ковром­самолётом настал черед явиться перед  публикой жителям сказочного подземелья. Слушание: Георг Фиридрих Гендель. «Ларго» из оперы  «Ксеркс».Вход в подземную часть волшебного мира находится, если  кто не знает, под плитой железной, в яме глубокой. На дне  начинается дорога, которая ведёт в подземные царства.  Одно ­ медное, другое ­ серебряное, третье ­ золотое.  Жизнь там протекает так: сидят во дворце тридцать три  девицы (одна из них ­ царевна), полотенца вышивают.  Иногда выбираются «На вольный свет» в море искупаться.  Для этого им приходится оборачиваться птицами. А  четвёртым царством, жемчужным, правит их отец Ворон  Воронович. Замечательно то, что когда царевны решают  бежать из подземелья, царства сворачиваются в клубочки и  катятся за ними. Чтоб порадовать правление Донецкой железной дороги,  Васнецов эту сказку пересочинил: он подарил царевнам  новые царства. Старшей ­ золотое вместо медного, средней  ­ царство драгоценных камней взамен серебряного, амладшей царевне – царство каменного угля, главного  богатства Донецкого края. К её ногам он положил на  картине куски антрацита. Антрацит ­ лучший сорт  каменного угля; он отличается черным цветом, сильным  блеском, а когда горит, даёт больше всего тепла. Подступы к подземному миру место суровое, пустынное,  заваленное огромными серыми валунами. Сам вход ­  чёрный провал – Васнецов изобразил у правого нижнего  края картины. Все три царевны смотрят в ту сторону:  старшие ­ сурово, младшая ­ печально. Не потому, что  сожалеют о побеге. А потому, что их спаситель Иван­ царевич по вине своих злых братьев остался в «Яме  глубокой». Никаких подробностей насчёт нарядов сказочных царевен в русских сказках не найти. Самое большее, что можно  узнать, это что та или другая «оделась чудо как». Но как?Васнецов и на этот важный вопрос первым дал ответ:  героини русских сказок носят такие платья, какие в  древности носили на Руси. С тех пор все художники,  которые иллюстрируют русские сказки, придерживаются  этого правила. Ну, а ткани на платья своим царевнам  Васнецов подобрал под стать царствам: старшей ­ из  золотой парчи, средней ­ из узорчатой, а младшей ­ из  блестящего атласа цвета антрацита. Ещё, конечно, интересно, какие они лицом, эти сказочные  царевны: правда ли, что «красы неописуемой» или  «ненаглядной»? В сказке младшая царевна понравилась  Ивану­царевичу больше всех. Больше всех полюбилась она  и Васнецову. И все следующие волшебные героини  получались на его картинах похожими на неё ­ особенно  выражением лица. Для художника оно ­ самое сказочное. А  так ли это в тридевятом царстве ­ кто знает?Полёт ковра Васнецов увидел в сумерках, а царевны  явились ему на закате. Конец дня Васнецов, как видно,  особенно любил. Да и как сказочнику не любить закат и  сумерки! Сумерки ­ грань, граница между двумя мирами ­  дневным и ночным, сказочным. Васнецов на этой границе  жил. Много лет спустя, когда у художника появилось  собственное «царство» ­ дача близ города Дмитрова, он  завёл обычай после вечернего чая собираться семьёй на  террасе смотреть закат. «С террасы были видны и  мельница, и пруд, и заречные поля, и леса, ­ вспоминал  племянник Васнецова. ­ За их зубчатую черту медленно погружалось солнце. Край неба светился оранжевой зарёй, ели, окружавшие сад  тёмными силуэтами, вырисовывались на её фоне...» И та жеоранжевая вечерняя заря ­ на картине «Три царевны  подземного царства». Судя по всему, первый портрет не очень понравился  царевнам: то ли антрацит показался недостаточно  драгоценным, то ли не захотелось смотреть на вход в  подземное царство. И Васнецов написал новую картину, без антрацита: царевны во всем великолепии своих нарядов  красуются перед зрителями. Просто сокровища, а не  царевны, ­ художник и сам ими любовался. А правление Донецкой железной дороги не оценило ни  ковра­самолёта, ни волшебных красавиц и наотрез  отказалось вешать произведения Васнецова у себя в  кабинете,­ наверное, сказок не читало. Сказочные картины остались жить в семье Мамонтовых.Семья Мамонтовых уезжала на всё лето на дачу в  Абрамцево и приглашала с собой друзей­художников, для  которых Савва Иванович специально построил мастерскую. Васнецов к Мамонтовым ходил в гости, а себе снял домик в соседней деревне Ахтырке. Каждый день отправлялся он с кистями и красками на  этюды, писал подмосковные дубы и речку Ворю, и все  казалось ему сказочным. А это настал черёд земным жителям тридевятого царства  получить портрет, вот они и договаривались: чей портрет и  как всё устроить. Слушание: Клод Дебюсси. «Девушка с волосами цвета  льна». Васнецов, к сожалению, не написал воспоминаний про свою  жизнь в двух мирах одновременно. Но человек, которыйлюбит сказки, поймёт, конечно же, как было дело. В один  прекрасный, хоть и сумеречный день художник отправился, по обыкновению, бродить по окрестностям и незаметно для себя перешёл границу тридесятого государства. Поначалу  он этого не понял, потому что природа там, как у нас.  Видит: пруд с осокою, за ним – тёмный лес еловый. У воды  растут берёзка да осинка, а между ними на большом сером  валуне девочка сидит в цветастом сарафане. Васнецов её  сразу узнал ­ Алёнушка. А другой бы человек, не сказочник, пожалуй, и не узнал. Потому что у Афанасьева в сборнике  все совсем не так: «Жили­были себе царь и царица; у них были сын и дочь,  сына звали Иванушкой, а дочь Алёнушкой. Вот царь с  царицею померли, остались дети одни, и пошли  странствовать по белу свету... Шли, шли и видят: пасётся у  воды стадо коз.­ Ах, сестрица, я напьюся. ­ Не пей, братец, а то будешь козлёночком. Он не вытерпел и не послушался сестры, напился и стал  козлёночком...» Потом на Алёнушке женился царь, а злая колдунья навела  на неё порчу, навесила ей камень на шею и бросила в море.  И Иванушка­козлёночек прибегал на берег и звал:  «Алёнушка, сестрица моя! Выплынь, выплынь на бережок». Но не увидел художник ни морских волн, ни козлёночка, и  ничего не было страшного в темной воде ­ плавали в ней  берёзовые жёлтые листья, а на бережку сидела сама  Алёнушка, живая и невредимая, только одетая совсем не  по­царски. Может, и правда, испытывала Васнецова: узнает  или нет?Написать её оказалось непросто. Зарисовать чудо Васнецов  не успел: тридевятое царство показалось ­ и отодвинулось.  Хватился художник ­ картина стоит перед глазами, а в  окрестностях Ахтырки и Абрамцева точно такого места  нет. Пришлось ему снова бродить с кистями и красками:  там пруд нашёлся с осокою, там берёзка с осинкой  подходящие, там похожие макушки ёлок ­ так и собирал  картину по кусочкам. Всего получилось шестнадцать  подготовительных работ, не считая мелких зарисовок.  Рисовать Алёнушку Васнецову помогала деревенская  девочка, только сидела она не на камне, а на лугу: валун  остался в тридевятом царстве. Зрители, привыкшие к тому, что Васнецов пишет сценки из  жизни, при виде «Алёнушки» на выставке решили, что  перед ними ­ бедная сиротка. Но теперь­то все понимают:  картина эта о том, как художник шёл­шёл по Подмосковью­ и попал в сказку. И удивительное дело: всем кажется, что  у Васнецова ­ правильно, а Афанасьев что­то напутал. Вот так русские сказки проникли в живопись. И это было  только начало...