К 100-летию со дня создания Дикой дивизии лекция

К 100­летию  I мировой войны ДИКАЯ  ДИВИЗИЯ Подготовила Беркиханова М.М.  Отличник образования РД, Заслуженный учитель РД, преподаватель общественных дисциплин  Хасавюрт 2014г К 100­летию со дня создания Дикой дивизии «Кажется, ни одна война, разразившаяся над Россией в Новое время, не была опозорена и оболгана в народном сознании так, как эта, «империалистическая». Ни одна не оставила такого зияющего  вакуума. Ни одна не оказалась так затерта в сознании потомков, как эта. «Империалистическая»  сразу была перечеркнута революцией. Она «переросла в гражданскую» и как бы перестала  существовать». Трудно не согласиться со словами Льва Аннинского. На самом деле почти столетие страна стыдливо молчала о трагических событиях Мировой войны, и только историки и  энтузиасты понемногу возвращали нам память о тех трагических временах. Первая мировая война, в результате которой карта Европы оказалась полностью перекроена, явилась  переломным моментом европейской цивилизации, по сути ознаменовавшим конец XIX века — века  консерватизма, просвещения и стабильности, и начало ХХ века — века великих революций и мировых  войн, массового террора и стремительного технологического развития. В калейдоскопе грандиозных событий 1914—1918 гг. принимали участие и кавказцы, которые со времен  окончания Кавказской войны воинской повинности не несли — она была заменена особым налогом.  Однако, в связи с началом войны нуждаясь в пушечном мясе, власти обратились к кавказским народам с  призывом идти на войну. Сущность имперской политики на Кавказе была проста и понятна. Понимая  многолетнее стремление горских народов к независимости, что всегда было опасным и хлопотным для  империи, власти всячески пытались разрядить взрывоопасную энергетику и создавать местные  «обласканные» колониальные части, используя их на месте в разрешении местных конфликтов или  перебрасывая подальше от Кавказа, растворяя в толще российской имперской героики и ее  «миссионерской» миссии. Но в те дни на Кавказе, как и во всей империи, царили возвышенные  настроения. Рождение дивизии 23 августа 1914 г. был объявлен Высочайший приказ Николая II о создании «Кавказской туземной  конной дивизии» из шести полков: Кабардинского, 2­го Дагестанского, Чеченского, Татарского,  Черкесского и Ингушского. К тому времени в составе российской армии уже находились Кавказская  кавалерийская конная дивизия и пять Кавказских казачьих дивизий. Поэтому при рождении нового  воинского соединения исключительно из добровольцев горцев Кавказа было принято решение назвать его «Кавказская туземная конная дивизия», чем подчеркивалось исключительно ее местное, кавказское  происхождение. Да, сегодня некоторые слова из прошлого звучат или смешно или обидно. На самом деле ничего обидного здесь нет — слово «туземный» объясняется как «принадлежность какой­либо стране,  земле». Неофициально это воинское соединение вскоре стало именоваться как Дикая дивизия. Скорее  всего, за свой экзотический внешний вид, храбрость в сражениях, нередко оригинальное поведение в  боевых условиях, своеобразную атмосферу, воцарившуюся между рядовым и офицерским составом. В  дивизии рядовых называли не «нижними чинами», как это было принято в российской армии, а  «всадниками»; к своим офицерам всадники обращались на «ты», что нисколько не умаляло значения и  авторитета командного состава в их глазах и никак не отражалось на соблюдении ими воинской  дисциплины. Отличительной чертой внутренней жизни Кавказской туземной конной дивизии была особая морально­психологическая атмосфера, сложившаяся в ней, которая во многом определяла отношения  между ее офицерами и всадниками. Важной особенностью всадника­горца было чувство собственного  достоинства, выше всего ценились не чины и звания, а личная храбрость и верность. На внутреннюю  жизнь кавказских полков накладывал отпечаток традиционный патриархально­семейный уклад. Поэтому  «дикость» дивизии нисколько не считалась дикарством, да и кто бы посмел так считать, ведь  командиром этой дивизии был младший брат самого царя Великий Князь Михаил Александрович.  Стремление же попасть в ряды «дикарей» представителей высшего света России и Европы (бароны  Врангель и Жирар­де­Сукантон, графы Комаровский, Бобринский и Михаил Толстой, принцы Наполеон  Мюрат и Фазулла Каджар, маркизы братья Альбицци, князь Радзивилл и Хан Нахичеванский и др.)  свидетельствует о том, что дивизия была элитным воинским соединением в Российской армии. Велико было желание встать в ряды дивизии и у простых горцев. Немалую роль в этом сыграла  патриотическая пропаганда «за царя и во славу Отечества», а также менталитет горца­воина и желание  заработать — всадникам помимо хорошего жалованья выдавалось снаряжение и огнестрельное оружие. В октябре 1914 года, после завершения формирования дивизии, эшелоны повезли ее полки на Украину, в  Подольскую губернию, откуда в скором времени и предстояло им вступить в боевые действия на Юго­ Западном — австрийском фронте. Алые башлыки 26 ноября Кавказская туземная конная дивизия через Львов начала продвижение в юго­западном  направлении к городу Самбору. В тот день во Львове, столице Галиции, свидетелем шествия частей  дивизии по его улицам стал граф Илья Львович Толстой, сын великого писателя. Журналист и писатель,  он оказался в этом городе, освобожденном русскими войсками от австрийцев, и о своих впечатлениях и  чувствах, вызванных увиденными им кавказскими полками, рассказал в своем очерке «Алые башлыки».  «Полки проходили в конном строю, — писал Толстой, — в походном порядке, один за одним, один  красивее другого, и весь город в продолжение целого часа любовался и дивился невиданным дотоле  зрелищем... Под скрипучий напев зурначей, наигрывающих на своих дудочках свои народные  воинственные песни, мимо нас проходили нарядные, типичные всадники в красивых черкесках, в  блестящем золотом и серебром оружии, в ярко­алых башлыках, на нервных, точеных лошадях, гибкие,  смуглые, полные гордости и национального достоинства. Что ни лицо, то тип; что ни выражение —  выражение свое, личное; что ни взгляд — мощь и отвага...». Среди шествующих всадников по улицам  Львова находился и младший брат Ильи Львовича — Михаил, корнет 2­го Дагестанского конного полка. «Психология горцев сближает их с рыцарями» Кавказские полки дивизии с честью выполняли свои боевые задачи. Это было поистине уникальное  воинское соединение по своей организации, многонациональному составу всадников и офицеров, по  царившему между ними духу воинского братства, солидарности и взаимовыручки, которое стало  гордостью Российской армии. В истории Дикой дивизии не было случая дезертирства! Архивные материалы и документы донесли до нас имена героев боев, описание их подвигов и связанных  с ними боевых эпизодов на всем протяжении войны. Через службу в дивизии прошло более 7000  всадников — уроженцев Кавказа. Около 3500 из них были награждены Георгиевскими крестами и  Георгиевскими медалями «За храбрость», а все офицеры удостоены орденов. 17 февраля 1915 г. Петроградское телеграфное агентство передавало из Ставки официальную  телеграмму, в которой речь шла о действиях всадников Дикой дивизии: «В Восточной Галиции события  развиваются повсюду согласно нашим предположениям. Наши кавказские горцы наводят страх на  венгров... Горцы решительно отказываются уступить кому­либо первенство под неприятельским огнем.  Никто не должен получить право утверждать, что горец сражается за его спиной. Психология горцев в  отношении боевых порядков решительно сближает их с рыцарями, которых можно было заставить  сражаться лишь на началах боевого равенства в одношеренговом строю». В своем донесении Великому Князю Михаилу Александровичу полковник граф Воронцов­Дашков,  восхищенный отвагой всадников Кабардинского и 2­го Дагестанского конных полков, писал: «С  чувством особого удовлетворения должен отметить геройскую работу полков вверенной Вашему  Императорскому Высочеству дивизии. Промокшие от проливного дождя, идущего всю ночь, ослабевшие  от 4­дневной «уразы», всадники по вязкой от дождя земле стойко и стройно шли вперед под градом пуль, почти не залегая, и трепет обнимал противника, не выдержавшего такого стремительного наступления.  Некоторые всадники­дагестанцы, чтобы быстрее наступать, снимали сапоги и босиком бежали в атаку.  Пленных почти не брали: всадники были озлоблены поведением австрийцев, поднимавших руки,  выкидывавших белые флаги и затем расстреливавших наших с близких дистанций; офицерам с трудом  удалось вырвать из рук всадников около 20 австрийцев, принадлежащих ко всем четырем батальонам 97­ го Имперского полка, к 7­му драгунскому и 11­му гусарскому полкам». Автор романа «Дикая дивизия» Николай Брешко­Брешковский с восторгом описывал смелые атаки  горцев на неприятельскую пехоту, пулеметы и даже артиллерию: «Стихийной, бешеной лавиной  кидаются они, артистически работая острым, как бритва, кинжалом против штыков и прикладов... и об  этих атаках рассказывают чудеса. Австрийцы давно прозвали кавказских орлов «дьяволами в мохнатых шапках». И действительно, одним своим видом, таким далеким от какой бы то ни было общеевропейской военной формы, кавказцы наводят на неприятеля панику...». Судьбы После Октября 1917 года боевая история дивизии и ее полков, подвиги кавказских всадников на полях  сражений Первой мировой войны были преданы забвению и практически вычеркнуты из истории народов  Кавказа. Между тем судьбы многих из них интересны и заслуживают внимания. Наши поиски дали  неплохие результаты в освещении забытых страниц жизнеописания целого ряда всадников 2­го  Дагестанского конного полка, входившего в состав Дикой дивизии. О некоторых из них мы хотели бы  кратко поведать читателям. Ахмед Хан Аварский (1895—1937), из рода аварских ханов (Хунзах), поступив во 2­й Дагестанский  конный полк, прошел всю войну. В дальнейшем принимал участие в политической жизни Дагестана, был  женат на дочери временного диктатора Дагестана Нухбека Тарковского, эмигрировал, проживал в  Турции, где создал коммерческую фирму «Анадолу Шеркет», тем самым трудоустроив многих  кавказцев­эмигрантов. Поддерживал связь с Нажмуддином Гоцинским, поднявшим в 1920 году  антисоветское восстание в Дагестане, и оказывал ему материальную помощь. В процессе поисков стали  известны некоторые данные, освещающие последний этап жизни Ахмед Хана. Выяснилось, что за год до  смерти он проживал в Париже по адресу: 35, бульвар Тур Мобург, в 8­м районе. Умер 5 мая 1937 года в  Париже, о чем было оповещено в некрологе, напечатанном в одном из эмигрантских изданий.  Удивительной и в то же время грустной находкой можно считать обнаружение нами (с помощью нашего  коллеги и друга Майрбека Вачагаева, проживающего в Париже) могилы Ахмед Хана Аварского на  мусульманском кладбище Бобиньи. Магомед Ширвани Лачуев (1887—1937) из Кумуха. Участник Русско­японской войны, георгиевский  кавалер. На Первой мировой войне был представлен к награде, однако орден не получил, поскольку в  одном из боев пропал без вести. В связи с тем, что Лачуев числился без вести пропавшим, был сделан  запрос в Министерство иностранных дел, чтобы по дипломатическим каналам выяснить, нет ли этого  офицера среди военнопленных в Австро­Венгрии. 15 марта 1915 года в штаб дивизии поступила  телеграмма из Министерства иностранных дел России, в которой говорилось о том, что «от  императорского посланника в Бухаресте получено уведомление, что офицер Кавказской туземной  конной дивизии Ширвани Лачуев в числе военнопленных, находящихся в Австро­Венгрии, не значится».  Это означало, что Лачуев отныне считался погибшим. Однако сведения оказались неверными, он все­ таки находился в плену, после войны вернулся домой, а в 1930­х годах был репрессирован. Вот так  человек, прошедший две войны, побывавший в плену, погиб у себя на родине. Нухбек Тарковский (1878—1951), из рода шамхалов. На первой мировой войне получил все награды,  вплоть до Георгиевского оружия. В 1917 г. являлся командиром Дагестанского конного полка, был  временным Военным диктатором Дагестана (1918 г.), военным министром правительства Горской  республики (1918 г.), и. о. председателя и одновременно министра иностранных дел Правительства (1919 г.). В 1920 году эмигрировал в Персию, затем перебрался в Турцию, а потом в Швейцарию. В одном из  номеров обнаруженного нами «Военного вестника», издававшегося в Нью­Йорке, был напечатан  некролог, где выяснилось, что он скончался в Лозанне, однако дальнейшие поиски его захоронения, а  также следов его потомков, пока результата не дали. Хаджи­Мурат Арацхан (1880—1937?), из с. Чиркей. Герой Русско­японской войны, служил в  Собственном Его Императорского Величества конвое. На Первой мировой войне первым из  северокавказцев был отмечен двумя почетными военными наградами России: орденом Св. Георгия 4­й  степени и Георгиевским оружием. К концу войны, будучи полковником, командовал 2­м Дагестанским  конным полком. После 1917 года участвовал в политической жизни Дагестана, с весны 1920 г. — в  эмиграции. По некоторым данным, проживал в Туркменистане, затем в Татарстане и после возвращения  на родину в 1937 г. был репрессирован. Михаил Львович Толстой (1879—1944), сын Льва Толстого. Служил во 2­м Дагестанском полку.  Участвовал в боях на Юго­Западном фронте. В 1920 г. эмигрировал, жил в Турции, Югославии, Франции  и Марокко. Скончался в Марокко. Согласно завещанию в 2007 году был перезахоронен на Кочаковском  кладбище в Ясной Поляне. Наполеон Ахилович Мюрат (1872—1843), правнук легендарного французского маршала Иоахима  Мюрата и родной сестры Наполеона Каролины. Мюрат был кровно связан с Кавказом. Его мать —  известная петербургская красавица княжна Дадиани, поэтому с детства кроме французского принц знал  грузинский и немного русский языки, не расставался с черкеской и считался хорошим наездником, как и  его прадед­маршал. На Русско­японской войне он воевал в составе 2­го Дагестанского конного полка,  заслужил 6 орденов, а в Первой мировой — уже в Ингушском конном полку, в составе Дикой дивизии.  Во время разведки он обморозил ноги и уже не мог активно участвовать в боях. Вскоре из­за опасности  заражения пришлось ампутировать ноги выше колен. После 1917 года принц Мюрат в чине генерал­ майора жил в Ницце (Франция), где зарабатывал на жизнь переводами русских книг на французский. Во  всех его биографиях не указан год его смерти. Наши поиски увенчались успехом, была обнаружена его  могила в Ницце, соответственно и точный год его кончины — 1943. Среди полных георгиевских кавалеров Дикой дивизии на сегодня выявлены следующие дагестанцы:  Гайдарбек Магома (с. Хунзах), Бийглыч Бамматов (с. Муслим­аул), Шамсудин Маргимов (с. Тлох), Шах­ Булат Молла (с. Нижние Мулебки), а также Хадис Газиов, Абдул­Манап Магомаев и Батал Устаев, о  которых пока не известно, откуда они родом. Еще один всадник из Хунзаха — Расул Атаев, будучи  кавалером трех георгиевских крестов, был представлен к четвертому, но состоялось награждение или  нет — остается под вопросом. Возможно, список героев неполный, предстоит еще немало работы по их  выявлению. 1917­й После Февральской революции и отречения Николая II от престола новый верховный  главнокомандующий генерал Лавр Корнилов 21 августа (3 сентября) 1917 г. издал приказ,  предусматривавший переформирование Дикой дивизии в Кавказский туземный конный корпус. Высокие  боевые качества горцев, чьи дерзкие атаки производили на противника ошеломляющее впечатление,  вновь привлекли внимание российского военного командования. Каждый фронт стремился заполучить  себе это боеспособное соединение. Бурные политические события в России конца августа — начала сентября 1917 г. задержали  формирование конного корпуса. Попытка Лавра Корнилова захватить власть в стране и установить  военную диктатуру, опираясь на верные ему армейские части, провалилась. В свою авантюру мятежный  генерал пытался втянуть неискушенных в политических интригах горцев — в походе корниловских  войск на Петроград приняли участие отдельные части Дикой дивизии. Однако горцам были чужды  российские внутриполитические разборки; им претило выполнение карательно­полицейских функций.  После подавления корниловского мятежа новый командующий Кавказским туземным конным корпусом  генерал­лейтенант Петр Половцев, сменивший 2 (15) сентября 1917 года на этом посту князя Дмитрия  Багратиона, предпринял попытку завершить формирование вверенного ему воинского соединения и,  принимая во внимание усталость всадников, отправить его на Кавказский фронт. В октябре 1917 г. Кавказский туземный конный корпус, не завершив своего комплектования, был  размещен на Северном Кавказе. Однако с наступлением 1918 года начался распад частей корпуса.  Генерал Половцев, реально оценивая обстановку и понимая, что в сложившихся условиях корпус и его  части спасти от разрушения уже невозможно, 19 января 1918 года уходит в отставку, и на его место  назначается генерал­лейтенант Иосиф Хоранов, но и его вскоре заменяет генерал­майор принц Каджар.  Назначение это уже было формальным, поскольку к тому времени Кавказского конного корпуса как  целостного воинского соединения фактически больше не существовало. Октябрь 1917­го «окрасил» бывших всадников легендарной Дикой дивизии в разные цвета. В Мировой  войне они сражались плечом к плечу, а после ее окончания одни стали «красными», другие — «белыми»,  третьи — «зелеными». Награды, полученные ими в этой войне, стали непопулярными в советское время  и даже опасными. Одни встали в ряды строителей нового светлого будущего, другие подались в  эмиграцию, третьих настиг молох репрессий.  Одно известно точно — полная история Дикой дивизии  еще далеко не написана.