Лекция "Своеобразие любовной лирики В.В.Маяковского Поэма "Облако в штанах"

      Своеобразие любовной лирики В. Маяковского. Поэма «Облако в штанах»

Какие ассоциации вызывает у нас имя Владимира Маяковского? В первую очередь революция, «Пощёчина общественному вкусу», футуризм, пролеткульт, лесенка, Окна РОСТА. И, пожалуй, в последнюю очередь – любовь. Словосочетание «любовная лирика» вообще плохо вяжется в сознании с образом певца революции и индустриализации, «агитатора, горлана-главаря» Владимира Маяковского. Но так или иначе, любовная лирика – огромная и очень важная часть творческого наследия поэта.

Ещё в начале творческого пути Маяковский написал такие строки:

 Хотите –

буду от мяса бешеный

– и, как небо, меняя тона –

хотите –

буду безукоризненно нежный,

не мужчина, а – облако в штанах!

У поэмы «Облако в штанах» очень интересная история. Работу над поэмой Владимир Маяковский начал в 1914 году, а завершил в июле 1915 года. Первое название поэмы «Тринадцатый апостол» было запрещено цензурой, которая сочла его слишком вызывающим и богохульным. К поэме у цензоров оказалось очень много претензий.

О том, как сильно её порезали, можно судить по словам самого поэта. В книге «Я сам» Маяковский вспоминает о первой публикации поэмы так: «Облако вышло перистое. Цензура в него дула. Страниц шесть сплошных точек». Для поэта было принципиально важно «восстановить и обнародовать эту искажённую и обезжаленную дореволюционной цензурой книгу».

Полностью поэма была опубликована в 1918 году, уже после революции, но название поэт менять не стал. «Облако в штанах» поэт называл «катехизисом сегодняшнего искусства».

«Долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» – четыре крика четырёх частей», ‒ писал Маяковский о своей поэме.

Прежде чем говорить о том, как раскрывается тема любви в поэме, выясним, почему поэт называет четыре части своей поэмы криками, и почему эти крики «долой»! Ответить на эти вопросы будет нетрудно. «Облако в штанах» относится к раннему творчеству поэта, к его бунтарскому периоду. Вспомните, Маяковский называл себя агитатором и горланом-главарём. Можно сказать, что практически всё раннее творчество – это бунт и крик протеста.

Заявляя во второй части поэмы «долой ваше искусство», поэт говорит о том, что людям нужно новое искусство. Близкое им, понятное и честное, а не надуманное «из любвей и соловьёв какое-то варево».

Мы сами творцы в горящем гимне –

шуме фабрики и лаборатории.

Что мне до Фауста,

феерией ракет

скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!

Я знаю –

гвоздь у меня в сапоге

кошмарней, чем фантазия у Гёте!

«Долой ваш строй» ‒ это крик революционера. Бунт против социальной несправедливости общества. В крике «долой вашу религию» проще всего усмотреть богоборческие мотивы. Заявление о том, что Богу безразлично всё, что происходит на земле.

Я думал – ты всесильный божище,

а ты недоучка, крохотный божик, ‒ дерзит поэт. И называет ангелов «крылатыми прохвостами», которые «жмутся в раю» и «ерошат пёрышки в испуганной тряске».

Поэт бросает вызов небу, грозит ему кровавой бойней. Но этот вызов тонет в равнодушии вселенной.

Глухо.

Вселенная спит,

положив на лапу

с клещами звёзд огромное ухо.

Теперь вернёмся к теме любви. Прообразом возлюбленной лирического героя поэмы «Облако в штанах» стала не Лиля Брик, а совсем другая женщина. Художница и скульптор-монументалист Мария Александровна Денисова-Щаденко. Поэт познакомился с ней в Одессе. В марте 1914 года, когда колесил по стране с выступлениями в компании футуристов общества «Гилея».

Первая часть поэмы – это эпизод любовной истории. Поэт мучительно ждёт свидания с девушкой, но его возлюбленная сильно задерживается. Любовь предстаёт в поэме мощным стихийным чувством, похожим на одержимость. Эмоции обострены до предела:

Полночь, с ножом мечась,

догнала,

зарезала, –

вон его!

Упал двенадцатый час,

как с плахи голова казнённого.

Поэт использует развёрнутую метафору, чтобы передать нервное напряжение.

Проклятая!

Что же, и этого не хватит?

Скоро криком издерётся рот.

Слышу:

тихо,

как больной с кровати,

спрыгнул нерв.

И вот, –

сначала прошёлся

едва-едва,

потом забегал,

взволнованный,

чёткий.

Теперь и он и новые два

мечутся отчаянной чечёткой.

Ещё одну развёрнутую метафору мы видим в конце главы, где эмоциональное состояние влюблённого сравнивается с пожаром:

Обгорелые фигурки слов и чисел

из черепа,

как дети из горящего здания.

Так страх

схватиться за небо

высил

горящие руки «Лузитании».

Так какую же любовь долой? Эту жуткую, всесильную, разрушительную страсть? Нет. Долой мелкую, трусливую, мещанскую «любвишку», «чёрствую булку вчерашней ласки».

Пожар сердца, о котором кричит поэт, тоже вызов.

Трясущимся людям

в квартирное тихо

стоглазое зарево рвётся с пристани.

Крик последний, –

ты хоть

о том, что горю, в столетия выстони!

Поэма «Облако в штанах» была опубликована с посвящением Лиле Брик, встречу с которой Маяковский назвал счастливейшим событием в своей жизни.

Почему? Ведь имя героини Мария, а в основе поэмы впечатления от встреч с Марией Денисовой. По словам Лили Брик, во время работы над поэмой Маяковский пережил несколько влюблённостей. Так что образ Марии не привязан ни к одной из женщин. А на момент публикации поэмы поэт уже был безумно влюблён в Лилю Брик. Поэтому и посвятил поэму ей, как и множество других стихотворений.

Почему поэма называется тетраптих, подзаголовок ее? Триптих — это стандартная форма иконы, а для Маяковского всего мало. Он говорил: если в классической драме пять действий, у меня будет шесть. Тетраптих — это превышение, это икона, такой складень из четырех частей, где над тремя обычными водружена еще и четвертая с автопортретом. Я просто возьму навскидку несколько цитат из «Облака», которые улетели в обиходную речь.

У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый, двадцатидвухлетний.

Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!

Надо сказать, что вот эта мощь темперамента, она скрадывает даже то, что в чужом изложении показалось бы смешным, но это смешно, вот это вот, «одни сплошные губы», а у Маяковского ничего. Этот трубный голос не чуждается никакой поэтики и не боится ничего смешного.
«Облако» остается тем, кому всегда будет 22 года, вечным ненасытным юношам русской литературы."