Партер.

Партер.  Партер несвойственен большинству национальных видов поясной борьбы.  Он присутствует только в турецко­азербайджанском гюреше, японском джиу­джитсу,  древнеегипетской борьбе и индо­пакистанской кушти. То есть это не очень  распространённоё в прошлом явление, хотя сегодня, по обилию приёмов и способов  достижения победы, он никак не уступает борьбе в стойке.  Чисто логически, партер вторичен по отношению к борьбе стоя. Нет ни одного мало­ мальски известного вида единоборств, где борьба начиналась бы из положения лёжа. Перед началом схватки соперники всегда находятся на ногах, если, конечно, не решаются какие­ то специальные или учебные задачи. И это естественно. Человек предпочитает  передвигаться стоя, а не на коленях или ползком. Следовательно, и в бой он вступает, в  подавляющем большинстве случаев, из положения, стоя на ногах. Более того, до борьбы  лёжа в реальном поединке, дело может и не дойти. Даже в спортивной борьбе сегодня  очень многие борцы пренебрегают партером. Отсюда можно сделать вывод, что техника  борьбы лёжа должна была появиться ПОСЛЕ установления техники борьбы стоя, как  развитие и расширение арсенала приёмов достижения победы бойца, но никак не раньше. С  точки зрения моделирования боя, смысл туше весьма туманен. Оно не приводит к травме  или иной потере дееспособности проигравшего. Более того, в условиях реального боя  против нескольких противников, проведение такого приёма просто опасно, так как перевод борьбы в положение лёжа и нахождение там спиной вверх делает атакующего бойца лёгкой  мишенью для остальных участников сражения. Партер эффективен только в поединке, то  есть в схватке один на один. Но и здесь туше оказывает «медвежью услугу» борцам, его  практикующим, так как основной защитой от попадания на лопатки считается нахождение  на земле (ковре) вниз животом, то есть спиной к сопернику. Формирование такого навыка  для подготовки к реальному воинскому поединку абсолютно не допустимо. Это  обстоятельство никак не могло быть упущено из вида практиками средневековья, так как  подобные тактические промахи, очевидно, наказывались в бою одной участью ­ смертью.  Видимо поэтому в национальных видах борьба лёжа либо отсутствует вовсе, либо  присутствует как вспомогательный арсенал, то есть предоставляет возможность выбора  бойцу – бороться ему лёжа или нет. Если он считает, что перевод поединка в партер  опасен, то он может этого не делать и всё равно победить. То есть перевод в партер для  воина не может быть целью схватки, а может быть только возможным вариантом развития  событий. Очевидно, для того, чтобы не было искушения в пылу боя допустить такую  ошибку и упасть, такой пласт техники в большинстве случаев исключался вовсе. И уж если  борьба лёжа всё­таки завязалась, то она должна неминуемо была приводить к  безоговорочной победе, а не к какому­то абстрактному сомнительному преимуществу  простого нахождения над телом оппонента.  Безоговорочной победой в борьбе лёжа можно считать проведение того, что сегодня  называется болевым приёмом или удушением. Это имеет вполне ясный воинский смысл.  Если боец имеет возможность не опасаться атаки со стороны третьих лиц, то он может  продолжить бой лёжа, при этом сломав сопернику руку, ногу или задушив его. В любом из  этих случаев он, несомненно, побеждает. Проведение же туше имеет только спортивный  смысл – сигнал к прекращению схватки.  Отсюда делаем вывод – борьба, содержащая партер как цель схватки и при этом не  содержащая болевых и удушающих приёмов, была изначально задумана как физическое упражнение и способ спортивного состязания, но вовсе не как боевое искусство.