РЕФЕРАТ Процессы модернизации в Турции и Афганистане

РЕФЕРАТ Процессы модернизации в Турции и Афганистане ВВЕДЕНИЕ Жизнь общества подчинена не только социальным, но и общесистемным законам. Общество   ­   это   система,   имеющая   социоэкономическую   структуру, обладающая способностью к адаптивному функционированию и регуляторами внутрисистемных процессов (а том числе и общественное сознание), причем все элементы   триады   находятся   в   неразрывном   единстве,   связанные   кольцом взаимозависимости. Так что (это следует особенно заметить) сознание играет в социальных процессах не менее значимую роль, чем структура общества и его функционирование,   а   человек,   в   конечном   счете,   является   главным   актором социальных преобразований. Под модернизацией понимается процесс изменений в отдельных областях или   в   жизни   всего   общества   с   ориентацией   на   высший   для   своего   времени планетарный   уровень   технико­технологического   развития,   что   предполагает также   соответствующее   состояние   общественного   сознания   и   степень профессионализма. Модернизация восточных обществ ­ это процесс структурной и   психологической   перестройки   по   мере   включения   Востока   в функционирование мирового капиталистического хозяйства. Как очевидно, непременным условием «запуска» процессов модернизации является наличие у модернизирующегося общества «образца для подражания» и готовности осуществить модернизацию. 1. МОДЕРНИЗАЦИЯ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ В XVIII ­ НАЧАЛЕ XIX ВЕКА Согласно   распространенной   точке   зрения,   реформаторский   процесс   в Османской империи и более ранние попытки реформ в XVIII в. были призваны обновить и укрепить прежде всего систему военно­административных методов управления империей. Такого взгляда придерживались многие османисты. Не менее важно было модифицировать внешнеполитическое ведомство. Не столько   ввиду   необходимости   соответствовать   требованиям   быстро совершенствовавшейся   европейской   системы   межгосударственных   связей, сколько под воздействием внутренних стимулов. Для   начала   отметим,   что   реформы   «сверху»   в   Османской   империи   и активная фаза борьбы народов Балкан за освобождение «снизу» совпадают по времени.   Ожидание   реформ,   их   предложение   властью,   реализация   на   местах составили суть того реформаторского диалога, в котором Высокая Порта и ее подданные   в   европейской   части   Османской   империи   искали   разрешения жизненно важных проблем. Следует   подчеркнуть,   что   центр   власти   ­   Высокая   Порта,   в   меру понимания   остроты   задач   в   делах   внутренних   преобразований   и подготовленности османского общества в целом к реформам пыталась сохранить имперскую   общность   не   только   силовым   путем,   но   и   путем   диалога   с собственными подданными. В Бабиалийе (Высокой Порте ­ системе правительственных  учреждений империи)   ведомство   реисулькюттаба   (на   Западе   его   чаще   именовали   реис­ эфенди)   традиционно   ведало   и   вопросами   внешних   сношений   и   делами немусульманских подданных султана. В этом состояло самое серьезное отличие османской внешнеполитической системы от Запада, где внешняя политика была сопряжена с военными задачами и организациями, а не сугубо внутренними. После   первых   относительно   удачных,   хотя   и   прерванных   военно­ административных реформ Абдул Хамида I и Селима III, занявших примерно два с половиной десятилетия в конце XVIII ­ начале XIX века, пришлось уделять особое   внимание   именно   ведомству   реисуль­кюттаба.   Надлежало   в   какой­то мере   уравновесить   первенство   застывшей   доминанты   исламского   права   и динамично   возраставший   экономический   потенциал   конкретного этнорелигиозного адресата этих преобразований ­ христианских подданных. На румелийских  (европейских)   территориях   противостояние   экономически   более развитой   христианской   периферии   и   исламского   османского   центра   власти выглядело   наиболее   рельефно   для   современников   и   наиболее   тревожно   для Высокой   Порты.   Духовная   же   ориентация   Балкан   на   освобождение   и возрождение   при   существовании   устойчивого   социокультурного   слоя   давала больше   перспектив   для   конструктивного,   реформаторского   диалога,   чем   во многих   других   частях   империи.   Это   постоянно   подчеркивали   европейские дипломаты и путешественники. Другой   аспект   проблемы   состоял   в   том,   что   за   века   османского владычества   на  Балканах  противостояние  малочисленных  турок­мусульман  (в качестве феодалов и военно­административной силы подавления) христианам ­ земледельцам   и   ремесленникам   ­   претерпело   трансформацию.   К   XIX   в. мусульманское (но в основе ­ местное, а не турецкое) население увеличилось весьма   значительно.   Оценки   К.   Карпата,   А.Желязковой,   В.Мутафчиевой, К.Джамбазовского   дают   картину   мусульманского   (подчеркиваю   ­   только   в конфессиональном смысле) преобладания: в Албании ­ до 70, в Косово ­ до 72 , в Македонии ­ до 40 % и т.д. Румелийские   земли,   населенные   христианами   и   мусульманами, социокультурная общность которых, несмотря на религиозную разобщенность, не могла быть произвольно стерта, стали первым и до последней трети XIX века главным объектом реформаторской деятельности Порты. Проблема состояла в поиске баланса интересов периферии и центра. Национальная   война   сербов,   наполеоновская   политика   на   Востоке, особенности   фактически   независимого   режима   Мухаммеда   Али   в   Египте обрушили приспособительные маневры ведомства, отмеченные в 1798­1806 гг. в реформах   Селима   III   и   турецко­сербском   Ичков   мире.   Усилилось,   условно говоря, европейское направление в деятельности указанного ведомства. Европейская   Турция   была   цивилизационной   контактной   зоной   между   Механизм османами   и   Западом   в   течение   полутысячелетия. внешнеполитического   регулирования  отношений  с христианским   сообществом Европы   отрабатывался   параллельно   с   системой   регулирования   связей   с собственными   подданными.   Модернизация   внешнеполитического   ведомства   и его   учреждений   воспринималась   на   Балканах   исламской   частью   подданных намного   легче,   чем   в   Азиатском   регионе.   Христианско­исламская   периферия Балкан,   равно   как   и   османские   институты   власти   в   этом   регионе   империи, вплотную   приблизились   к   «порогу   взаимного   страха».   Предотвращение социально­религиозного   конфликта   стало   фактором   выживания   империи   в целом. Реальные   проекты   реформирования   внешнеполитической   деятельности Высокой Порты принадлежали европейцам, как правило, ренегатам. Это были: в 1710   году   В.   Понятовский   (из   свиты   Карла   XII);   в   1717   году   бежавший   из Франции   гугенот   Рошфор;   в   1725­1727   гг.   князь   Ференц   II   Ракоци,   Ибрагим Мютеферрика;   в   1732­1747   гг.   выходец   из   Австрии   Александр   Бонневаль. Первое место отводилось военным реформам, дипломатия рассматривалась как своего рода «дополнительное действие». Перелом   в   пользу   реорганизации   собственно   дипломатической   службы наступил при Селиме III, когда общие контуры военных реформ (низами джедит) обрисовались   достаточно   отчетливо.   Получили   понимание   и   распространение для изучения отчеты (сияхат­наме) и рисале Ахмеда Ресми­эфенди (ум. 1783 г.). В   ляйиха   Татарджика   Абдуллы­эфенди,   Коджа   Юсуф­паши,   Махмуда   Раиф­ эфенди армейская реформа отступала на второй план по сравнению с задачами иных   внутренних   преобразований.   Среди   них   было   совершенствование посольских (иностранных) и ознакомительных  (собственных в Европе) служб, общая   регламентация   учреждений   реис   уль­кюттаба,   сбор   (на   постоянной основе) сведений о состоянии дел в Европе и т.д. Однако   и   в   этих   проектах   просматривается   нежелание   или   неумение разделить   мало   совместимые   функции   ведомства   реис­эфенди   ­ внешнеполитические дела и управление реайей. Новый этап преобразований относится к эпохе Махмуда II. Ликвидация тимариотского землевладения и сипахийско­янычарского войска, отдаление или отпадение ряда пашалыков (Египет, Греция и др.) ­ все это, а также накопленный опыт пассивного созерцания «мидовских» реформ в Европе, определили (1834­ 1836) окончательное и необратимое функциональное размежевание в старинном ведомстве. Период   танзиматских   реформ   не   внес   существенных   корректив   в сложившуюся   к   началу   1840­х   гг.   систему   практического   исполнения внешнеполитических задач империи. Махмуд II и Абдул Хамид II деятельно и практически   единолично   руководили   внешней   политикой   страны.   Элементы коллегиальности   в   выборе   внешнеполитического   курса   продемонстрировали лидеры «Иттихад ве терраки», но только в 1907­1908 гг. В последующем (с 1909 по 30 октября 1918 г.) руководство внешней политикой фактически возглавлял военный министр триумвирата Энвер­паша. Традиционная   для   Европы   и   органичная   связь   военной   и   собственно внешней политики реализовалась в режиме Мустафы Кемаля Ататюрка. Своего рода   военно­политическим   атавизмом   можно   назвать  неформальный   контроль элиты   (высшего   руководства)   силовых   структур   современной   Турции   за решающими аспектами выбора и реализации внешней политики страны. 2. МОДЕРНИЗАЦИЯ В АФГАНИСТАНЕ Развитие   капиталистических   отношений   и   формирование   классов буржуазного общества в Афганистане принято вести от первой трети 20 века и связывать   с   реформами   кабульского   эмира   Аманулло­хана   (1919­1929   гг.) Развитие   товарно­денежных   отношений   содействовало   имущественному расслоению крестьянства, являвшегося до тех пор главным классом афганского общества.   Замена   натуральных   налогов   денежными,   рост   помещичьего землевладения, принятие в 1923 году Закона о продаже государственных земель и юридическое оформление права частной собственности на землю, появление первых   промышленных   предприятий   и   систем   транспорта   и   связи   ­   все   это вместе взятое способствовало модификации социально­экономической системы, однако,   учитывая   консерватизм   преимущественно   сельского   уклада   жизни, докапиталистические   отношения   оставались   господствующими.   Товарное производство   и   товарно­денежные   отношения   уже   в   70­е   годы   занимали серьезные   позиции   только   в   некоторых,   наиболее   экономически   развитых, районах страны. Во многих же регионах (южные пуштунские провинции, а также Хазараджат,   Нуристан,   Вахан)   продолжали   преобладать   натуральные   и полунатуральные формы хозяйства и социальной организации. В связи с этим, а также для лучшего понимания того, как складываются общественные отношения в   современном   Афганистане,   нужно   отметить,   что   даже   экономические отношения регулировались (и продолжают регулироваться) не государственными законодательными актами, а адатом, обычным правом, местными традициями и обычаями,  а также  авторитетом   основных  собственников  земли,  являющихся, как правило, и родоплеменными лидерами. Социальной   основой   процессов,   происходивших   в   Афганистане   в последние   десятилетия   является   и   продолжает   являться   переход   от докапиталистических   к   буржуазно­классовым   отношениям.   Деятельность немногочисленных   общественных   движений   и   организаций   (например, "Пробудившаяся   молодежь"   ­   "Виш   зальмиян",   оформилась   к   1947­му   году), действовавших до 1952­го года, не была сколько­нибудь продуктивной, так как игнорировала   существующую   систему   традиционных   отношений   и   потому   не имела хоть сколько­то значимых и действенных связей с массами населения. В 1952­м году на деятельность общественных организаций был наложен запрет, что заложило   традицию   подпольной   общественно­политической   деятельности. Выступления   различных   группировок   разворачивались,   как   правило,   по   двум направлениям: во­первых, в пользу отмены экономических привилегий крупного частного   капитала   и   принятия   мер,   облегчающих   предпринимательскую деятельность   мелкой   и   средней   буржуазии;   во­вторых,   против   монополии помещиков   и   крупного   капитала   на   политическую   власть,   за   утверждение буржуазно­демократических   институтов,   начиная   с   права   на   создание политических   партий   и   заканчивая   ответственностью   правительства   перед парламентом. В   конкретно­исторических   условиях   Афганистана   этот   комплекс   целей оказался   увязан   с   реформаторством,   осуществлявшимся   сверху.   Правда, попытки правящих кругов осуществлять постепенные реформы, приспосабливая существующие   общественные   отношения   к   требованиям   капитализации общества, стремление сохранить в неизменности классовую структуру общества, привели  их в итоге к  необходимости  расширения социальной базы  режима  и прежде всего с опорой на средние слои. Именно средние слои оказались тем фундаментом   режима,   которой,   воспринимая   новшества   был   способен адаптировать их к традиционным афганским ценностям. В то же время, попытки реформаторства   за   счет   обращения   к   внешним   инвестиционным   и технологическим   источникам   лишь   обострили   ряд   внешнеполитических проблем.  Геополитическое  значение  Афганистан  оказалось  таково,  что любая экономическая помощь извне обязательно оказывалась  увязана с требованием следовать тому или иному политическому курсу. Уже в 40­е годы Афганистан столкнулся и с попытками ряда западных стран подорвать его суверенитет путем использования афгано­пакистанских противоречий по пуштунскому вопросу. В то   время,   как   в   Кабуле   разрешение   этой   проблемы   исключительно   мирными средствами   рассматривалось   как   некая   национальная   задача.   Учитывая полиэтничность самого афганского социума и наличие проблемных моментов в отношениях   афганских   пуштунов   с   другими   народами   страны,   чрезмерное раздувание пуштунской проблемы даже во внешнеполитическом аспекте было чревато внутри конфессиональной дестабилизацией. Чрезвычайно   медленно   происходило   формирование   афганской гражданской и военной интеллигенции. Первые учебные заведения современного типа   появились   в   Кабуле   в   начале   века   (в   1903   году   ­   лицей   "Хабибия", работавший   под   руководством   немцев,   в   1907   ­   военная   школа,   в   1932   ­ Кабульский университет). Для последующей истории страны немаловажен тот факт, что формирование военной интеллигенции  происходило опережающими   нежели   развитие   интеллигенции   гражданской.   Складывание темпами, офицерского сословия имело и еще две особенности. Во­первых, подавляющее число   офицеров   были   пуштунами.   Во­вторых,   практически   все   офицеры получали образование за рубежом: в странах Запад, в Индии и Советском Союзе. В   СССР   получили   подготовку   около   15   %   всех   военных   и   технических специалистов Афганистана. Если   формирование   афганской   интеллигенции   происходило   крайне медленно, то роль традиционных религиозных сословий в жизни общества вовсе не уменьшалась. Улемы ­ сословие традиционной мусульманской средневековой интеллигенции, законоведы и знатоки шариата ­ играли и играют в жизни страны куда   более   значимую   роль,   нежели   интеллигенция.   Сословие   улемов неоднородно. Сюда относятся факихи и муфтии (знатоки шариата, выносящие решения   по   сложным   юридическим   и   религиозно­правовым   вопросам);   кази (судьи); мударрисы (преподаватели религиозных учебных заведений ­ медресе и дар   плалам);   мухтасибы   и   арифы   (блюстители   нравственности   и   порядка   в общественных местах), а также муллы, имамы и хатибы (служители культа в мечетях). Общая численность улемов по самым умеренным расчетам никогда не была в Афганистане последних десятилетий ниже 250 тысяч человек. Центров же влияния улемов в Афганистане достаточно: мечетей в конце 70­х ­ более 15 тысяч,   мазаров   ­   около   1500,   в   том   числе   имеющих   общемусульманскую значимость   (в   Герате   находится   почитаемая   могила   Ходжи   Абдулло   Ансари Херави   Гератского   (1006­1089),   в   Газни   ­   Санаи   Газневи   (XII),  а   в   Мазар­и­ Шарифе ­ одна из семи могил Абу Али ибн Талиба, четвертого "праведного" халифа ислама. С XVIII века в Кандагаре хранится покрывало (хирга) пророка). Крупными центрами исламского образования являются Герат, Мазар­и­Шариф, Меймане, Кундуз, Кабул и Газни. С XVIII века большое влияние на афганскую исламскую интеллигенцию оказывают индийские исламские религиозные школы, в   частности,   Деобандское   движение.   Особенно   активно   сближение   с мусульманскими   кругами   Индии   происходило   в   начале   XX   века.   Это продолжалось   вплоть   до   свержения   монархического   строя   в   Афганистане   и установления   республики   Мохаммада   Дауда   (1974).   Впрочем,   Деобандское движение   не   сыграло   решающей   роли   в   формировании   религиозной   системы Афганистана.   Примерно   с   1945­го   года   начинается   активное   взаимодействие исламских кругов Афганистана с Ближним Востоком. В религиозных учебных заведениях   Афганистана   активно   работают   преподаватели   каирского университета "Аль Азхар", в Каире получают образование множество афганцев. Именно   в   русле   этого   взаимодействия   в   Афганистане   возникли   организации движения   "Ихван   уль­Муслимон"   ­   "Братья­мусульмане".   Афганские   шииты получали   образование   в   высших   учебных   заведениях   в   г.Кумы   (Иран)   и   в г.Неджеф (Ирак). Все это, безусловно, имеет политическое значение. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Нововведения   в   общественной   жизни   возможны   тогда,   и   только   тогда, когда   общество   способно   их   усвоить.   А   это   значит,   что   модернизация   как системный процесс ­ феномен, характерный для обществ, находящихся на одной с «образцом для подражания» стадии общественно­экономического развития, то есть   обладающих   типологически   одной   с   ним   триадой:   структурой, функциональностью и регулятивным механизмом внутрисистемных процессов. В этом   случае   модернизация   является   этапом   общественного   развития   как «необратимого,   направленного,   закономерного   изменения»,   спонтанным процессом   обновления   общественной   системы   в   целом.   Для   Востока   в индустриальную эпоху этот этап наступил в основном в начале XX столетия, когда Восток, по выражению В.И.Ленина, «встал на дорожку Запада», хотя не всем   странам   суждено   было   воспользоваться   возможностями   модернизации­ развития.   Во   всех   других   случаях   мы   имеем   дело   с   принудительной модернизацией,   трансформацией   отдельных   институтов   и   сегментов   жизни общества,   в   целом   к   ней   еще   не   готового,   под   давлением   внесистемных факторов. Что   касается   «образца»,   то   движение   Востока   из   средневековья   в современность   происходило   в   русле   его   взаимодействия   с   колонизаторским Западом,   который   в   условиях   мирового   капиталистического   рынка   навязал Востоку характер функционирования и соответственно ­ специфические социо­ экономические структуры, внутрисистемные регуляторы и темпы модернизации. османский империя афганский янычарский ЛИТЕРАТУРА 1. Ахрамович Р.Т. Афганистан в 1961 ­ 1966 гг. ­ М.: Наука, 1967. 2. Ерасов Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке: Очерки общей теории. ­ М., 1990. . Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. ­ М., 2002. Мурадов  Г.  Социальная   структура   афганского   общества.   Афганистан  // . Российская   Академия   наук.  Научный   Совет   по   проблемам   востоковедения.  ­ 1999. ­ Выпуск № 12, март. ­ Режим доступа: http://www.fr.ru/12afg.htm. . Фархади Раван. Влияние ислама на освободительную войну в Афганистане Центральная Азия и Кавказ. Стокгольм. ­ 2000. ­ № 1(7).